Примечания 9 страница

и тут же отдернул ладонь: у пленника был страшный жар. Стянутые ремнями руки, напротив, были холодны и безжизненны, словно восковые. Пульс на запястье едва прощупывался.

Майлз бросился развязывать тугие узлы, потом выхватил кинжал и одним отчаянным взмахом разрубил крепкие путы. Он попытался привести раненого в чувство, похлопав ладонью по щеке, – тщетно. Внезапно тело пилота напряглось и, содрогаясь в конвульсиях, всплыло под потолок. Майлз был не в силах даже выругаться – у него вырвался сдавленный стон. Раненому нужен лазарет и хороший врач. Впрочем, у Ботари тоже богатый опыт оказания срочной помощи на поле боя.

Майлз кое-как протолкнул своего подопечного через переходной туннель, но когда невесомость сменилась искусственной гравитацией, он понял, что дальше придется куда труднее – наемник оказался тяжеловат. Рискуя переломать собственные кости, Майлз подсел под него, чтобы взять на плечо, но через несколько шагов оставил эту затею и перехватил пилота под мышки. Злосчастный пленник опять забился в конвульсиях. Оставив его на полу, Майлз бросился в лазарет за антигравитационными носилками, сквозь слезы бессилия и отчаяния проклиная весь мир.

На то, чтобы добраться до лазарета, разыскать Ботари и отправить его за врачом, ушло слишком много времени. Когда Майлз вернулся в шлюзовую камеру с носилками, раненый уже не дышал. Его лицо обрело ту же восковую бледность, что и руки, а губы посинели. Запекшийся кровавый ручеек на щеке стал похож на черточку, оставленную красным мелом.

Майлз никогда не думал, что он такой неловкий – пальцы не слушались его. И все же спустя несколько минут он сумел погрузить тело – ему никак не хватало духу признаться себе, что это только тело – на носилки и доставить в палату. Когда появился Ботари, Майлз уже положил наемника на перевязочный стол.

– Что с ним, сержант? – тревожно спросил он.

Ботари подошел поближе.

– Мертв, – жестко бросил он и отвернулся.

– Нет! – крикнул Майлз. – Он только что дышал. Его можно оживить. Есть стимуляторы, можно применить массаж сердца, криостаз… Вы нашли врача?

– Да. Но ей тоже досталось, и мне не под силу вывести ее из комы.

Майлз метнулся к шкафу с лекарствами. Но здесь царил невероятный беспорядок – даже наклейки на тюбиках и пузырьках не соответствовали их содержимому.

– Все это без толку, милорд, – бесстрастно обронил Ботари. – Здесь мог бы помочь только хирург. Кровоизлияние в мозг.

Майлз застыл, словно пригвожденный к месту. Он наконец понял, что случилось с пилотом. Тонкие, но прочные проволочки, вживленные в мозг, оборвались, повредив оболочку жизненно важных артерий – и началось кровотечение. С каждым ударом сердца раненый терял драгоценные граммы крови, и она, свертываясь, закупоривала сосуды…

Майлз вбежал в соседнюю палату. Здесь должна быть криогенная камера. Если не начать консервацию тела немедленно, гибельные процессы в мозговых тканях будут необратимы. Но как подготовить приборы и самого раненого к криогенному замораживанию, Майлз и понятия не имел. Это все – потом. Главное – камера.

А вот и она. Небольшое продолговатое устройство из блестящего металла, напоминающее глубоководный батискаф, смонтированное на антигравитационной платформе. Майлз чуть не заплакал. Блок питания вынут, индикатор наполнения газовых баллонов на нуле, а контрольный компьютер разворочен, словно диковинное животное, грубо препарированное на анатомическом столе…

Ботари стоял рядом по стойке «вольно», ожидая распоряжений. Чувствуя, что вряд ли дождется их, он решил напомнить о себе:

– Я могу быть полезен, милорд? Если нет, мне бы хотелось лично обыскать пленных, – и сержант бросил взгляд на труп.

– Х-хорошо… Нет, погодите, – обходя стол на почтительном расстоянии, Майлз вновь наткнулся взглядом на зияющую рану в виске пилота. – Что вы сделали с имплантатом?

Ботари посмотрел на него с некоторым удивлением, затем, пошарив в кармане, сообщил:

– Он у меня, милорд.

Сержант достал раздавленного серебристого паучка и положил Майлзу на ладонь. Он весил не более пуговицы, этот блестящий кружочек, под оболочкой которого скрывались сотни сложнейших микросхем.

Поймав затравленный взгляд юноши, Ботари нахмурился.

– Одна жертва для подобной операции, милорд, – совсем неплохо, – заметил он. – Ценой единственной жизни спасены многие, и не только с нашей стороны.

– Да, да, – с горечью бросил Майлз. – Надо это запомнить. Так и скажу отцу, когда он спросит, почему наш пленник умер под пыткой.

На сей раз Ботари не нашелся, что ответить, но то была лишь секундная заминка. Очень скоро к сержанту вернулась обычная уверенность в собственной правоте, и он как ни в чем не бывало повторил свое предложение – обыскать пленных. Усталым кивком Майлз позволил ему удалиться.

– Я скоро подойду.

Оставшись один, он некоторое время метался из угла в угол, стараясь не смотреть на перевязочный стол. Потом принес таз с водой и аккуратно смыл с лица покойника следы крови. Теперь-то он понимал, почему свидетелей предпочитают уничтожать. Как хорошо было лишь читать об этом!

Достав кинжал, Майлз срезал с имплантата болтающиеся проволочки, бережно водворил его на прежнее место и долго – пока не явился за дальнейшими распоряжениями Даум – стоял так, словно загипнотизированный застывшими чертами человека, которого они только что лишили жизни. Собственными руками.

Глава 10

Капитан наемников замешкался у входа в лазарет, и Майлз поторопил его, ткнув между лопаток стволом нейробластера. Смертоносное оружие казалось неестественно легким, что было явно несправедливо: ему бы следовало весить хотя бы как двуручному мечу, чтобы пришлось попотеть, прежде чем отправишь человека на тот свет, подумал Майлз.

Он чувствовал бы себя спокойнее с парализатором, но Ботари настоял, чтобы Майлз, конвоируя пленных, был экипирован более внушительно.

– Зачем нам лишние дискуссии, – лаконично пояснил он.

Бедолага Осон, у которого были сломаны обе руки, а вместо носа на лице красовалось кровавое месиво, не выглядел склонным дискутировать. Зато удлиненные, зоркие глаза бетанского гермафродита, старшего помощника Осона лейтенанта Торна заставили Майлза согласиться с доводами сержанта.

Войдя в палату, он застал Ботари наблюдающим за тем, как вконец измотанный врач готовится принять очередного пациента. Майлз нарочно приберег Осона напоследок и теперь наслаждался садистской мыслью, что стоит лишь приказать, и руки капитана будут зафиксированы в самом немыслимом с анатомической точки зрения положении.

Но врач уже занялся Торном: зашил рассеченное веко и сделал укол от постпарализационной мигрени. Лекарство тут же подействовало – лейтенант облегченно вздохнул и посмотрел на Майлза с несколько менее враждебным любопытством.

– И все-таки, кто же вы? – Видно, этот вопрос никак не давал ему покоя.

Майлз скорчил гримасу, означающую вежливый уход от ответа. Но Торна это не удовлетворило.

– Что вы собираетесь с нами делать?

Вот это хороший вопрос, подумал Майлз. Когда они с Ботари вернулись на свой корабль и решили проверить четвертый трюм, обнаружилось, что один из шпангоутов размонтирован. Еще минута – и пленники вырвались бы на свободу. Майлз и не подумал возражать, когда сержант, одного за другим, вернул их в бессознательное состояние. Далее предстояло переправить их на «Ариэль». Но когда они добрались до помещения гауптвахты, выяснилось, что старший инженер наемников и его помощники уже занялись магнитными замками. Майлз не нашел ничего лучшего, как парализовать и этих.

Ботари был прав – сложилась ситуация, чреватая любыми неожиданностями. Невозможно было целую неделю методично подвергать всех пленников сеансам парализации. Малочисленная команда Майлза была рассредоточена на огромном пространстве, одновременно обслуживая оба корабля и неся охрану. Вахта продолжалась круглые сутки, и усталость могла обернуться какими угодно оплошностями. Так что последнее предложение Ботари, убийственное с точки зрения Майлза, было довольно логичным решением проблемы. Но тут взгляд молодого командира упал на лежащее в углу палаты бездыханное тело, накрытое простыней, и он с ужасом покачал головой. Что угодно, только не это. От проблем старых и новых кружилась голова, и все-таки главное – не впадать в панику.

– Не правда ли, с нашей стороны было бы великим одолжением адмиралу Оссеру прямо сейчас отпустить вас восвояси? – ответил он Торну вопросом на вопрос. – Кстати, они там все вроде вас?

– Армия Оссера – союз свободных наемников, – парировал Торн. – Большинство капитанов являются одновременно и владельцами кораблей.

Майлз удивленно чертыхнулся:

– Значит, у вас вообще никакой субординации? Это что же, гоп-компания какая-то, а не воинское соединение?

Дождавшись, пока лошадиная доза обезболивающего позволит громиле Осону отвлечься от телесных мук, он осведомился у него:

– Кому присягала ваша команда – вам или адмиралу Оссеру?

– Присягала? Если вы имеете в виду личные контракты, то они хранятся в сейфе на моем корабле, – пробурчал Осон.

– На моем корабле, – неторопливо поправил Майлз.

Осон скрипнул зубами, но поднятый нейробластер, как и предсказывал Ботари, отбил у него всякую охоту перечить.

Врач зафиксировала руку капитана в специальном креплении, орудуя устрашающего вида инструментом. Судя по побледневшему лицу Осона, операция была мучительной, но Майлз постарался заглушить шевельнувшееся в нем сострадание.

– Что за пример вы подаете солдатам! Впервые встречаюсь с подобным прецедентом, – патетически изрек он, внимательно следя за тем, какой эффект произведут его слова. Ботари выразительно взглянул на него, но Майлз постарался этого не заметить. – Удивляюсь, как это вы до сих пор живы, если каждый встречный корабль для вас – враг. Впрочем, вы, наверное, выбираете себе противника по силам, – ехидно добавил он.

Осон покраснел как рак и пробормотал, отвернувшись:

– Вот уже целый год, как мы торчим в этом вонючем оцеплении. Истосковались по боевым действиям.

– «По боевым действиям! » – с отвращением передразнил его Торн. – Ну-ну.

«А вот теперь вы оба, кажется, у меня на крючке! » – с ликованием подумал Майлз. Сознание неожиданной возможности направить события в новое русло горячей волной прошло сквозь него, заставив испариться уже утратившую свежесть жажду мести. Пронзив Осона строгим взглядом, он с расстановкой произнес:

– Когда здесь в последний раз была общефлотская инспекция?

Осон с опозданием понял, что разговор с самого начала следовало вести языком имен, воинских званий и цифр, но Торн опередил его:

– Полтора года назад.

Тут Майлз смачно выругался и объявил:

– Могу вас обрадовать – вы дождались очередной инспекции.

Молодец, Ботари, мысленно похвалил он сержанта, который нашел в себе силы промолчать, хотя взглядом готов был испепелить Майлза за его рискованный маневр. Зато Осон буквально взорвался:

– Будет трепать языком-то! Я сразу раскусил, что вы контрабандисты. Кто ж еще позволит перетрясти корабль, даже не пикнув? – и он попытался вскочить.

Ботари выхватил нейробластер, но Осону было все равно. Срываясь на визг, он завопил:

– Ты же контрабандист, черт побери! Я это нутром чую! Что вы прятали в своей калоше?

Майлз, холодно усмехнувшись, прервал истерику:

– Военных советников – вот что.

И тут он почувствовал, что наемники у него на крючке. Теперь, подумал он, с ужасом и восторгом, придется играть роль до конца.

Майлз решил начать инспекцию прямо отсюда, с лазарета, где чувствовал себя наиболее уверенно. Под дулом нейробластера врач, не мешкая, принялась извлекать на свет божий медикаменты. Повинуясь безошибочному инстинкту, Майлз сосредоточился на всем, что можно было использовать налево – и выявил целый ряд злоупотреблений, чем окончательно добил врача.

Так, оборудование. Ему не терпелось добраться до криогенной камеры, но, будучи прирожденным драматургом, он оставил ее на десерт. К тому же в лазарете и так хватало неисправностей. Несколько жестких замечаний из дедовского лексикона – разумеется, соответствующим образом отредактированных, – заставили врача побледнеть задолго до того, как Майлз взялся за камеру.

– Ну и как давно камера вышла из строя, госпожа судовой врач? – спросил он с угрозой в голосе.

– Полгода назад, – виновато пробормотала она. – Инженер-ремонтник каждый день обещал, что починит…

Майлз удивленно вскинул брови, потом нахмурился:

– А вам не пришло в голову доложить о халатности инженера вышестоящему офицеру?

– Но мне казалось, что время терпит. Мы ведь не пользовались камерой с тех пор, как…

– Позвольте, но неужели за все шесть месяцев капитан ни разу не проводил проверку оборудования?

– Никак нет, сэр.

Майлз наградил Осона и Торна жестким взглядом, потом взглянул на труп, лежащий в углу, и сердце его в который раз сжалось.

– У нас не было возможности спасти вашего пилота!

– Как он погиб? – вдруг резко спросил Торн.

– Он погиб как солдат, – напыщенно произнес Майлз (а мысленно добавил: «Ужасно и мучительно, как животное, принесенное в жертву»). – Я весьма сожалею. Он был достоин лучшей участи.

Врач смотрела на Торна остановившимися глазами.

– Успокойся, Кела, – мягко произнес лейтенант. – Криостаз бесполезен при прямом попадании в голову.

Майлз почувствовал величайшее облегчение, и не в последнюю очередь потому, что версия Торна избавляла его от необходимости перекладывать на врача чужую вину.

– Я пришлю сюда своего инженера, – быстро произнес он. – Нужно, чтобы до завтра все оборудование было в рабочем состоянии. Каюту нужно привести в надлежащий вид, потому что она больше похожа на мусоросборник, чем на помещение лазарета. Вы меня поняли, госпожа судовой врач?

До смерти перепуганная женщина вытянулась во фрунт:

– Так точно, сэр!

Было заметно, что на Осона с Торном сцена произвела глубокое впечатление. Они покинули палату в молчании, сопровождаемые грохотом и звоном, – врач уже принялась за уборку.

Майлз приказал офицерам двигаться дальше по коридору, а сам чуть приотстал – провести короткое совещание с Ботари.

– Зря вы оставили ее без охраны, – прошептал сержант неодобрительно.

– Она слишком занята, чтобы бежать. Если нам повезет, даже не успеет провести вскрытие бедняги пилота. Ботари, раз мы с вами общефлотская инспекция, подскажите-ка мне скорее, где копать.

– На этом корабле? Да где угодно!

– Если бы. Нет, у меня вряд ли получится так же талантливо сыграть роль технической комиссии. Придется подождать, пока Баз освободится.

– Тогда поройтесь в жилых каютах. Только зачем вам все это?

– Я хочу, чтоб эти двое поверили, будто мы – особое подразделение наемников.

– Ну, на это они не купятся. Не такие уж они дураки.

– Еще как купятся! Проглотят и облизнутся. Потому что мое вранье пощадит их гордость. До сих пор мы их только били. Как вы думаете, во что им приятнее верить – в то, что мы важные шишки, или в то, что они куча слабаков?

– Уж больно просто у вас получается.

– А вот заодно и посмотрим, что из этого выйдет.

Исполнив замысловатое па, Майлз быстро натянул маску неприступной строгости и направился следом за пленниками, с грохотом впечатывая подошвы в пол коридора.

Жилые каюты экипажа, как оказалось, действительно хранили немало приятных сюрпризов. За дело взялся Ботари. Его нюх на следы грешков и пагубных пристрастий солдат был безошибочным. Послужив в свое время младшим командиром, он и сам наверняка прошел через все это.

Когда Ботари обнаружил бутылку со спиртом, Осон и Торн только пожали плечами – по-видимому, любителю выпить здесь прощали его слабость, если только он не перебирал. А вот то, что двое из команды имеют обыкновение баловаться травкой кавы, явилось для них большой неожиданностью. Майлз тут же конфисковал пакеты с наркотиком, однако не притронулся к собранной одним из солдат коллекции эротической дребедени, лишь осведомившись у Осона, чем он все-таки командует – крейсером или яхтой для круизов. Капитан вспыхнул, но смолчал. Вот и хорошо, подумал Майлз, теперь ты до самого вечера будешь перебирать запоздалые аргументы.

Каюты офицеров Майлз осматривал с особым тщанием – не столько с целью обнаружить компромат, сколько чтобы получить ясное представление о характерах их обитателей.

У Торна, как это ни странно, придраться оказалось практически не к чему. Зато когда они вошли к Осону, тот явно приготовился к скандалу. Майлз, однако, осмотрев каюту, распорядился как следует прибрать в ней, сопроводив приказание лицемерно-снисходительной улыбкой. Из обнаруженного (а он не обнаружил ничего примечательного), можно было заключить, что самым серьезным пороком капитана была склонность к праздности, перешедшая в стадию лени.

Что действительно впечатляло, так это коллекция личного оружия, собранная за несколько часов инспекции. Майлз устроил целый спектакль, вдохновенно занося каждую нестандартную единицу в особый список напротив фамилии ее владельца. Офицеры, поморщившись, проглотили и эту пилюлю.

Затем они отправились в судовой арсенал. Первым делом Майлз снял с пыльной полки плазменное ружье и, быстро прикрыв ладонью контрольный индикатор, вмонтированный в рукоятку, спросил:

– Оружие, разумеется, хранится незаряженным?

– Незаряженным, конечно, – пробормотал Осон, странно вытянув шею. Майлз поднял брови, навел плазменное ружье на капитана и положил палец на спуск. Осон сделался белым как полотно. В последнюю секунду, уже нажимая на кнопку, Майлз едва заметным движением сдвинул ствол влево. Сгусток смертоносной энергии просвистел возле самого уха наемника – тот едва успел шарахнуться от брызг расплавленного металла и пластика, в которые превратилась панель у него за спиной.

– Значит, говорите, незаряженным? – почти пропел Майлз. – Дальновидно, сэр, весьма дальновидно.

Осон передернулся всем телом. Когда офицеры вышли, Майлз услышал, как Торн раздраженно прошептал:

– Говорил я тебе!

В ответ Осон прорычал что-то невразумительное.

Прежде чем приступить к проверке инженерного оборудования, Майлз решил дать Базу кое-какие дополнительные инструкции:

– Запомните: с этой минуты вы – старший инженер, командор подразделения дендарийских наемников Бэзил Джезек. У вас жутко крутой нрав, а нерадивыми бортинженерами вы попросту закусываете. После того, как вы увидели, во что они превратили этот прекрасный корабль, вы разорвать всех готовы.

– По правде говоря, они поддерживали его в довольно приличном состоянии, – сконфуженно возразил Баз. – Во всяком случае, я вряд ли справился бы с такими сложными системами. И… как я могу проверять работу техперсонала, если разбираюсь в этом оборудовании хуже их самих? Они мигом догадаются, что я самозванец.

– Ничего подобного. Главное – помнить, кто здесь задает вопросы, а кто на них отвечает. Напустите на себя важность, почаще хмурьтесь и для разнообразия многозначительно хмыкайте. Не давайте им перехватить инициативу… Вот, кстати, неужели за все время службы среди ваших командиров не попался сукин сын, которого все ненавидели, но который всегда оставался прав?

Баз, подумав, кивнул:

– Был такой. Лейтенант Тарский. Мы просто жаждали его отравить, но никак не могли придумать подходящего способа.

– Вот под него и работайте.

– Да не получится у меня! Я ведь никогда… У меня даже сигары нет.

Майлз ринулся куда-то сломя голову и через минуту вернулся с коробкой длинных сигар, изъятых из тумбочки одного из наемников.

– Но я не курю, – забеспокоился Баз.

– Суньте ее в

зубы – этого вполне достаточно. Может, даже к лучшему, что вам не придется закуривать – кто знает, какая гадость там внутри.

– Эх, вот отличный способ отравить старикашку Тарского! Жаль, теперь уж поздно.

Майлз поспешил вернуть инженера к действительности.

– Итак, вы сволочь, каких свет не видывал, зануда и сукин сын, который за «не могу знать, сэр» три шкуры с человека спустит. В конце концов, если я сумел это изобразить, вы-то и подавно.

Это был сокрушительной силы аргумент. Баз выпрямился, расправил плечи, откусил кончик сигары и лихо выплюнул его. Потом вдруг задумчиво произнес:

– Один раз я поскользнулся на такой же вот паскудной штуковине и чуть не свернул себе шею. Значит, Тарский? Ну что ж, посмотрим.

Сунув сигару в рот под самым угрожающим углом, он размашистым шагом направился в главный инженерный отсек.

Майлз собрал команду «Ариэля» в зале совещаний. Сам он занял позицию в центре, а Ботари, Элен, Джезек и Даум, вооруженные до зубов, перекрыли выходы.

– Меня зовут Майлз Нейсмит. – Я представляю здесь Свободный флот наемников Дендарии.

– Никогда не слыхал о таком, – послышался чей-то недоверчивый голос.

Майлз ядовито усмехнулся:

– Еще бы. Если бы всякий мог узнать о нашем существовании, немало голов полетело бы с плеч в департаменте безопасности. Лишняя реклама нам ни к чему. Набор только по спецприглашениям. – Майлз не торопясь обвел глазами обступивших его наемников. – И скажу откровенно: если в вашем подразделении такой же бардак, как на этом корабле, лучше б нам с вами не встречаться.

Осон, Торн и старший инженер наемников были настолько обессилены всевозможными придирками ко всему и вся – от банка данных до последней пыльной кладовки, – что едва ли могли реагировать. Осон совсем спал с лица.

Майлз между тем расхаживал взад-вперед, задумчиво и мрачно взирая на собравшихся.

– Не в наших правилах набирать рекрутов, особенно из столь некачественного материала, как тот, что передо мной. Я, лично, хотел бы как можно скорее от вас избавиться: боевой корабль не терпит столь вопиющей расхлябанности, – слушателями явно завладели нервозность и неуверенность, – но моя ближайшая помощница (кстати говоря, настоящий солдат, стоит вас всех вместе взятых) попросила сохранить вам жизнь. – Майлз выразительно взглянул на Элен, вытянувшуюся по стойке «смирно», дабы каждый увидел, от кого исходил акт неслыханного милосердия.

На самом деле Майлз не сомневался, что, представься ей такая возможность, Элен в два счета вытряхнула бы всех в ближайший иллюминатор, уж Осона-то наверняка. Но Элен Ботари, старший помощник и инструктор команды по рукопашному бою, не могла позволить себе столь ужасного проступка.

– Итак, повторяю: я выслушал предложение мисс Ботари, командора-инструктора, и согласился на эксперимент. Суть его заключается в следующем: капитан Осон – бывший капитан Осон – передает мне ваши контракты.

При этих словах ряды наемников заволновались, поднялся ропот. Некоторые вскочили со своих мест, но, к счастью, на мгновение заколебались, кому первому вцепиться в горло – Майлзу или Осону. Прежде чем рябь над морем голов превратилась в сметающую все волну, Ботари, звучно кашлянув, прицелился парализатором в самую гущу наемников. В его водянистых глазах вспыхнул знакомый тусклый огонек, а губы растянулись в оскале.

Брожение в рядах наемников мгновенно прекратилось. Те, кто имел неосторожность вскочить, быстренько уселись, смиренно положив руки на колени.

Вот черт, с завистью подумал Майлз, мне бы так… Увы, секрет Ботари был прост – ненависть загоралась в нем от малейшей искорки, и то, что Майлзу казалось маской, было лицом.

Что касается Элен, в ее лице не было и тени отцовского хладнокровия. Но разгневанная женщина с нейробластером наперевес могла быть еще опасней – немало наемников испуганно обернулись, ожидая первого выстрела именно от нее. Один из них изобразил миролюбивую улыбку и поднял руку, пытаясь что-то сказать, но Элен так на него посмотрела, что наемник опустил глаза и тихонько, как школьник уселся на свое место. Майлз заговорил громче:

– Согласно уставу космофлота Дендарии, вы начинаете службу с низшего звания – рекрут-стажера. В этом нет ничего унизительного – каждый дендариец, в том числе и я сам, начинали так же. Повышать в звании буду лично – если продемонстрируете соответствующий профессиональный уровень. Поскольку ситуация чрезвычайная и большинство из вас – достаточно опытные солдаты, продвижение по службе может происходить гораздо быстрее обычного. А именно: любой из вас, проявив себя надлежащим образом, имеет шанс по прошествии нескольких недель стать капитаном этого корабля.

Возмущенные голоса разом стихли. Это сказало Майлзу о многом: кажется, ему удалось отрезать офицеров от бывших подчиненных. Он с трудом сдержал усмешку, увидев, как заблестели глаза самых честолюбивых. Торн и Осон обреченно переглянулись: мальчишка оказался настоящим дьяволом.

– Стажировка начинается немедленно. Те, кто не включен в группы переподготовки, временно продолжают исполнять прежние обязанности. Вопросы? – Майлз затаил дыхание. Сейчас станет ясно, сработал ли его план…

– Позвольте узнать ваше звание? – осведомился один из наемников.

Майлз дипломатично уклонился от прямого ответа:

– Можете называть меня мистер Нейсмит (и выдумывать по этому поводу разные версии).

– Как нам знать, чьему приказу подчиняться в каждой конкретной ситуации?

Майлз сухо улыбнулся:

– Того, кто не исполнит мой приказ, пристрелю на месте.

Он вдруг заметил, что отбивает на кобуре нейробластера легкую дробь. Часть грозной энергии, исходившей от Ботари, должно быть, передалась и ему: критически настроенный наемник тут же растворился в общей массе.

Но через секунду подняла руку молодая наемница – серьезная, как школьница.

– Что вас интересует, стажер Куинн?

– Когда нам будут выданы копии Устава космофлота Дендарии?

У Майлза екнуло сердце. Как же ты мог не учесть такой элементарной вещи – командир знает устав наизусть, а ложась спать, кладет его под подушку! Он отчаянно улыбнулся и весело отчеканил:

– Завтра каждый член экипажа получит копию.

«Копию чего?! » – с ужасом подумал он.

Молчание было недолгим. Через несколько секунд вопросы посыпались, как горох из мешка:

– Какого типа страховка?

– Как насчет права на дополнительные заработки?

– А оплачиваемый отпуск?

– С какого возраста уход в отставку?

– Будут ли при начислении пенсии учитываться суммы предыдущих контрактов?

Еще немного – и Майлз сбежал бы самым постыдным образом. Он ожидал чего угодно – недоверия, неповиновения, попытки бунта, – только не лавины вопросов чисто практического свойства. Ему казалось, что все происходящее – дурной сон. Перед глазами возникло странное видение: Форталия Храбрый, требующий пожизненного страхового полиса у императора, наставив на него меч… Кое-как справившись с охватившей его растерянностью, Майлз объявил:

– Я всем раздам брошюры, – насколько он помнил, требуемая информация обычно содержалась в книжицах карманного формата. – Чуть позже. А что касается дополнительных привилегий… – Его взгляд отвердел. – Я сохранил вам жизнь. Остальное предстоит заработать.

Он снова обвел взглядом лица наемников. Полное замешательство – как раз то, к чему он стремился. Посеять неуверенность, разобщить и, главное, отвлечь. Пусть в этой суматохе они забудут о возможности вернуть себе свой корабль. Хотя бы на неделю. Неделя – больше ему не нужно. А там пусть Даум с ними разбирается.

И все же что-то в их лицах не давало ему покоя, хотя он не мог сказать точно, что именно… Ладно, подумал Майлз, сейчас основная задача – с достоинством покинуть сцену, а их всех отправить по рабочим местам. И еще – хотя бы минуту-другую переговорить с Ботари наедине.

– Список с вашими назначениями – у командора Элен Ботари. Прежде чем разойтись, по очереди подойдите к ней. Встать! Смирно! – зычно скомандовал он. Наемники вразнобой поднялись, словно забыв, как выполняются строевые команды. – Разойдись!

«И побыстрее, – подумал он. – Пока кто-нибудь из вас не задал дурацкий вопрос, на который я уж точно не найду что ответить».

До Майлза долетел обрывок разговора.

– Видал головореза?

– Головореза? Не знаю. Может быть. Зато командир что надо.

И тут только Майлз понял, что так тревожило его в этих лицах. Это было то же неспокойное, голодное ожидание, какое он уже видел в глазах Мэйхью и Джезека. Что и говорить, не очень-то уютно, когда на тебя так смотрят. Он отозвал Ботари в сторону:

– Сержант, у вас сохранилась копия устава Имперской службы Барраяра?

Кажется, Ботари всюду таскал с собой устав – это была его Библия, и неизвестно, читал ли он еще что-нибудь в своей жизни.

– Так точно, милорд, – подтвердил тот, вопросительно подняв брови.

Майлз облегченно вздохнул.

– Он мне понадобится.

– Для чего?

– Для составления Устава космофлота Дендарии.

– Не понимаю…

– Я заложу Устав в компьютер, выброшу все, что касается нашей истории и культуры, и поменяю имена. Это не должно занять слишком много времени.

– Но, милорд, это очень старый устав, – Ботари был встревожен. – Оссеровские наемники, конечно, – тупицы и лентяи, но если они увидят все эти допотопные правила…

– …то тут же попадают в обморок. Не беспокойтесь. Я модернизирую Устав.

– Генеральный штаб во главе с вашим отцом занимался этим пятнадцать лет назад. Даже им пришлось повозиться: они сидели над ним два года.

– Так всегда бывает, когда за дело берется большая компания.

Ботари покачал головой.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒