Кукольный Мастер 2 страница

Сегодня Коул лишил меня девственности. Он просто взял её, и она была такой грязной. Помнишь, я сказала, что ненавижу Коула? Ну, я не только ненавижу его. Я презираю его.

Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни.

Я прищуриваюсь, читая её слова. Она ненавидит меня, презирает, желает, что я исчез из её жизни.

Нахуй это.

Это то же самое, что и каждая запись, которую она пишет обо мне. Почему она отказывается признать правду даже в своём чёртовом дневнике? Она делает это со всем остальным.

Когда она говорит о своих родителях, о своей школьной жизни или даже о том, как сильно она скучает по Ким, она говорит это искренне, но каждый раз, когда речь заходит обо мне, все это грёбаная ложь.

Мы ещё посмотрим на это.

Я кладу её дневник точно так, как я его нашёл, закрываю ящик и возвращаю комбинацию на нули.

Звук душа всё ещё продолжается. Я поворачиваю ручку двери и снимаю одежду по пути в её ванную.

Как только я оказываюсь у входа, тихие стоны останавливают меня, когда я кладу пальцы на пуговицы брюк.

Я стою там и смотрю на самый восхитительный вид, который я видел за всю свою жизнь.

Сильвер стоит под потоком во всей своей обнажённой красе. Возможно, я и видел, как время от времени соскальзывал кусочек за эти годы, или её нижнее белье, когда она забывала поджать ноги, когда надевала юбку, но я никогда не видел её полностью обнажённой.

И чёрт меня побери, почему я не сделал этого раньше?

Её сиськи стоят высоко и задорно, капельки воды прилипают к твёрдым розовым кончикам, умоляя, чтобы их слизали. Вода пропитывает её золотистые волосы, когда они прилипают ко всей спине.

Её тонкая талия и длинные ноги похожи на порнофантазию. Но это не лучшая часть сцены – её рука исчезает в её влагалище и выходит из него, когда она тянется другой рукой, чтобы потянуть за сосок.

Глаза закрыты, голова откинута назад, позволяя пару окутать её. Белые ровные зубы прихватывают нижнюю губу, чтобы сдержать стоны.

Это не работает.

Лёгкий шум, который она издаёт, делает мой член чертовски твёрдым, если это вообще возможно, учитывая, что он уже был готов, когда я вошёл в комнату.

Вчера я подписал клятву «назад пути нет», и сегодня я её выполняю.

Глава 17

Сильвер

Я должна быстро принять душ и присоединиться к папе и его команде. Они собираются обсудить стратегию, и я хочу быть там.

В тот момент, когда я нахожусь под потоком, я начинаю думать. Вот что я делаю, когда нахожусь в душе — я думаю. Много.

Некоторые люди поют, но я превращаюсь в чёртов клубок мыслей. Может быть, это поток воды или спокойствие момента, но это всегда заставляет меня снова задуматься о своих решениях и выборе.

Это моё второе любимое место после парка. Покой, чистота и ясная голова.

Только это не совсем ясно.

Одна вещь не выходит у меня из головы... эти тёмно-зелёные глаза, его голос и властность в нем.

Конец. Этому.

К чёрту его. Я не положила этому конец. Эйден и я на одной стороне. Пока я продолжаю приносить ему пользу, он будет делать то же самое.

Я даже нанесла визит одной девушке, которая писала ему любовные письма. Коулу, а не Эйден. Кто, черт возьми, вообще теперь пишет любовные письма? Она из прошлого века или что-то в этом роде?

В любом случае, я сказала ей, что у него есть условие, как условие члена. Она думает, что он не может его поднять. Я только имела в виду, что он придурок, но, эй, пока это работает, я не жалуюсь.

Затем я поймала себя на том, что ухмыляюсь, когда она ушла, думая, что никто все равно не увидит его член. Вот тогда-то я и поняла, что снова сбиваюсь с пути. Я саботирую любую частичку отношений, которые у него есть с другим полом.

Он заставляет меня терять рассудок вместе с моим здравым смыслом.

Придурок.

И все же единственные образы, которые продолжают крутиться у меня в голове, относятся ко вчерашнему дню. Как я прислонилась к столу, пока он задирал моё платье.

Моя рука скользит вниз по животу и между бёдер. Я промокла, и это не только из-за воды.

Неглубокое дыхание покидает меня, когда я засовываю палец внутрь. Я все еще чувствительна и немного побаливаю.

Я помню, как он шлёпал меня, удерживая за затылок. Он забрал мою волю, мой выбор, и я стала еще более влажной для него.

Мои соски болезненно сжимаются, и я закрываю глаза и откидываю голову назад. Я кручу один тугой бутон между пальцами и дёргаю за него. Стон пытается вырваться, но я ловлю его, как делала, когда он прикасался ко мне. Его руки, тело и грудь покрывали меня целиком, пока он не стал всем, что я чувствовала.

Я помню, как он в первый раз вошёл в меня, с какой силой, и добавляю ещё один палец, чертыхаясь от силы толчка. Я представляю, как это он врывается в меня, шепчет мне на ухо грязные слова, говорит, что я его, и мой темп ускоряется.

Мои килограммы становятся все тяжелее, и я причиняю боль своему соску, сжимая его ногтями, пока он не кричит от боли.

Я уже прикасалась к себе раньше, и он всегда был тем образом, который я себе представляла. Его полуголого у бассейна. Он потный, грубый и чертовски восхитительный после тренировки. Он бегал, забивал и был богом на поле.

Но я никогда не хотел причинять этим боль.

После вчерашнего, это все, чего я хочу. Лёгкий укол боли, который приходит с удовольствием. Сила, которая приходит, когда ты полностью в его власти.

Я погружаю пальцы быстрее, мои стоны наполняют тишину ванной.

О, Боже.

Сила того, что накапливается во мне, пугает даже меня. Мои ноги дрожат, и мой бедный сосок умоляет избавить его от страданий.

Мои глаза закатываются, заставляя мои веки немного приоткрыться. Вот тогда-то я и вижу кое-кого.

Нет, не кого-то.

Его.

Посреди моей ванной.

На мгновение мне кажется, что он - плод моего воображения. То, что я каким-то образом думала о нём достаточно усердно, мне удалось воплотить его в жизнь в формате 3D.

Но затем фокусируется остальная часть сцены. Он голый.

На его теле нет ни одного предмета одежды, прикрывающего его тело.

Мне всегда было интересно, как он будет выглядеть голым, и каждый раз это ускользало от меня.

И вот он здесь, во всей своей красе. Коул не такой мускулистый, как Ксандер. Он стройнее, и в нем есть тихая красота. Даже его широкая грудь и пресс из шести кубиков кажутся скромными в неотразимом стиле.

Благодаря игре в футбол его бедра и длинные ноги мощные и подтянутые.

Мышцы его груди сокращаются от того, как его рука сжимает член.

Я почувствовала это вчера — и продолжаю чувствовать это сегодня, — но я впервые вижу его член. Он такой большой, что я одновременно потрясена и поражена тем, что он поместился внутри меня. Я не могла отвести взгляд ни от него, ни от неё, даже если бы захотела.

И я действительно этого хочу. Я просто не могу отвести взгляд.

Он трогает себя.

Коул голый и трогает себя.

Его рука двигается вверх и вниз по члену, и по какой-то глупой, иррациональной причине я ненавижу его руку прямо сейчас.

Это вчера была я. Теперь это должна быть я, а не его рука.

Мои пальцы двигаются внутри меня в более медленном темпе, мои глаза опускаются, как будто они вот-вот закроются.

Именно тогда вся ситуация просачивается в мой ошеломлённый мозг. Тот факт, что я мастурбирую перед Коулом. Тот факт, что он делает то же самое, наблюдая за мной.

Он в моей ванной.

Я задыхаюсь, позволяя рукам упасть по обе стороны от меня, несмотря на протесты моего тела, и быстро оборачиваюсь.

– Ч-что ты здесь делаешь? У-убирайся.

В моем голосе нет силы, как бы сильно я этого ни желал. Моё сердце бьётся громко и быстро. Нежная кожа между моих ног болит, требуя освобождения, которое я только что прервала. Мои соски пульсируют, близкие к тому, чтобы что-то порезать, настолько они твёрдые.

От Коула не исходит никакого движения. Звук воды - единственное, что слышно в ванной. Я сглатываю сквозь прерывистое дыхание.

Он ушёл?

Почему, черт возьми, у меня опускается грудь при этой мысли?

Мне нужна психотерапия, потому что я не должна чувствовать себя не в своей тарелке всякий раз, когда он в поле зрения. Это потому, что он стал моим сводным братом? Я так себя веду, потому что моя воля была принята браком наших родителей, и я упустила время?

Неужели я так сильно жажду его только потому, что не могу его заполучить?

Должно быть, поэтому, потому что тот факт, что моё сердце почти вырывается из груди, не имеет никакого чёртового смысла.

Я медленно оглядываюсь через плечо.

Мурашки бегут по моей влажной коже, горячая вода никак не помогает её смягчить.

Коул стоит прямо за мной. Он достаточно близко, чтобы я почувствовала его запах, специи и лаймовую жвачку. Достаточно близко, чтобы я оказалась в ловушке его тепла. Достаточно близко, чтобы он промок, его шелковистые волосы промокли и прилипли ко лбу. Достаточно близко, чтобы струйки воды стекали по его грудным мышцам и вниз, вниз…

Я возвращаю своё внимание к его глазам, отказываясь быть пойманной на том, что шпионю за его членом.

– Что я тебе говорил о том, чтобы ты открывала мне спину, Бабочка? – Шепчет он мне на ухо.

Мои глаза пытаются закрыться от дрожи, которую он вызывает на моей коже.

Он хватает меня за ягодицу, и на этот раз я хнычу, сжимая бедра вместе.

– Или, может быть, ты искушаешь меня этим? Ты хочешь, чтобы я трахнул её?

– Н-нет.

Мой голос слаб даже для моих собственных ушей.

Я сама не знаю, чего я от него хочу. Пока он прикасается ко мне, касается меня своими руками, кажется, что все вдруг становится возможным.

– Нет, а? Однажды я заставлю тебя передумать. – Он лижет мочку моего уха, шепча горячими словами. – А теперь, как насчёт того, чтобы я закончил шоу, которое ты начала?

– Я не начинала никакого шоу.

Я удивлена, что могу говорить, когда раздражители бушуют по всему моему телу.

– О, но ты сделала это. Ты продолжала входить и выходить из своей киски даже после того, как увидела меня. Ты фантазировала о моём члене внутри тебя, Бабочка?

– Нет!

Мой голос повышается, полный стыда.

– Знаешь, чем больше ты это говоришь, тем больше я убеждаюсь в том, насколько же ты лгунья.

– Я не лгу... ох...

Мои слова заканчиваются стоном, когда он отпускает мою задницу и погружает в меня два пальца за один раз.

Зуд, возникший ранее, возвращается с удвоенной силой, и я выгибаю спину, нуждаясь в большем трении. Просто больше от него.

–Твоя киска не лжёт, она говорит мне, что хочет мой член. – Он сгибает пальцы, и я снова стону, моя голова падает на плитку. – Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя, Бабочка?

– Нет, – шепчу я, в моем голосе слышится отчаяние.

– Ты уверена?

Конечно, я уверена, но я не говорю этого вслух. Я не позволю ему заставить меня говорить об этом.

Он подставляет свой твёрдый член в пространство моей задницы, и я сжимаюсь, прикусывая нижнюю губу.

– Мне показалось, что ты хотела этого раньше, когда смотрела на мой член и трахала себя.

Я закрыла глаза, не в силах выдержать нападение его слов и его прикосновений одновременно. Я так близка к тому, чтобы воспламениться, к тому, чтобы умолять, но я никогда этого не сделаю.

Коул не тот, кому я должна позволять так поступать со мной.

Я хочу его только потому, что не могу его заполучить, потому что, если бы кто-нибудь узнал о том, чем мы занимаемся за закрытыми дверями, они бы нас избегали.

И это отвратительное. Просто совершенно больное.

Если моя единственная форма защиты - бросить ему вызов, то так тому и быть. Он это получит.

– Открой глаза.

Я не делаю этого.

Он хватает меня за волосы и разворачивает к себе. Его пальцы выскальзывают из меня, и я всхлипываю от потери, мои стенки сжимаются, как будто пытаясь удержать его внутри.

Моя спина прижимается к холодным плиткам, заставляя меня задыхаться, но я не открываю глаза.

– Посмотри на меня.

– Нет.

Он дёргает меня за волосы.

– Ты посмотришь или нет на меня?

– Нет.

– Я собираюсь выебать из тебя это слово, Сильвер.

Мои внутренности разжижаются от этого обещания, но я цепляюсь за свою стену окровавленными пальцами.

– Просто покончи с этим и оставь меня в покое.

– Ты не можешь относиться к этому как к обузе, когда ты, блядь, фантазировала об этом. Ты не можешь лгать себе только для того, чтобы спать по ночам.

Смотри на меня.

Он обхватывает рукой моё горло и сжимает. Грубо.

Мои глаза распахиваются, когда я пытаюсь отдышаться. Он ослабляет хватку, позволяя мне делать крошечные глотки воздуха.

– Попалась.

Он смотрит на меня сверху вниз теми глазами, в которых, как мне иногда, кажется, нет души.

Они зелёные, но на ощупь кажутся чёрными.

Они смотрят на меня, но иногда кажется, что они видят меня насквозь.

Он хватает меня за волосы и за горло, и по какой-то идиотской причине, мне кажется, что это самое правильное положение.

– Я собираюсь трахнуть тебя, и ты будешь кричать. – Он облизывает мою дрожащую нижнюю губу. – И, если ты этого не сделаешь, мы можем заниматься этим всю ночь.

Я ничего не говорю. Не могу.

Как будто я потеряла способность говорить и мыслить. Я потеряла все.

Все, что я могу сделать, это наблюдать за ним. Вода образует ручейки на его лице, придавая ему экзотический вид, пар из ванной кружится вокруг него, как нимб.

Я в заднице. Так чертовски в заднице.

Он отпускает мои волосы и хватает меня за бедро, приподнимая его и, в результате, заставляя мою вторую ногу встать на цыпочки.

– Обхвати меня ногами за талию, – приказывает он, но я не делаю этого.

Я хочу, чтобы он сделал все это.

Если я не буду участвовать, я могу притвориться, что не хотела этого. Это все его рук дело, а не моих.

Он, должно быть, видит это по моему лицу, потому что хватает меня за другую ногу и поднимает её, проскальзывая в меня, дюйм за дюймом, каждым мучительным дюймом. Я закрываю глаза, но только для того, чтобы погрузиться в это ощущение.

Я обхватываю ногами его крепкую талию, чтобы не потерять равновесие. Сила его толчков снова и снова ударяет меня спиной о стену.

Я наслаждаюсь каждым из них.

Коул резок и неуправляем, именно таким я его себе и представляла, когда фантазировала о нём раньше.

Он сжимает моё горло достаточно сильно, чтобы заставить меня открыть глаза.

– Ты не должна прятаться, Бабочка. – Он пристально смотрит на меня. – Больше нет.

Вчера, когда он трахал меня сзади, я была немного благодарна, что он не мог видеть хаотические эмоции, бурлящие в моих глазах.

Теперь он делает это — в формате full HD. Я всегда думала, что проявляю эмоции так, как никто не понимает, но Коул мог бы это сделать.

Я не хочу, чтобы он понимал.

Эта поза, лицом к лицу, от сердца к сердцу, слишком интимна. Как будто он сдирает с меня кусок за куском, каждый чёртов кусок.

Я ненавижу то, что часть меня хочет, чтобы он добрался до сути.

Я ненавижу то, что часть меня благодарна ему за это, за то, что он освобождает меня так, как я никогда бы не освободила себя.

И потому что я ненавижу его, я причиняю ему боль.

Я провожу руками по его спине и длинными ногтями по влажной коже с намерением причинить ему боль.

Он шипит, но вместо того, чтобы остановиться, он набирает темп и с новой яростью врезается в меня, прижимая меня к стене за горло.

Затем он наклоняется к чувствительной плоти моей груди и сосёт её, прежде чем сильно укусить.

Моя спина выгибается от стены, и ужасающая волна накрывает меня, как лесной пожар.

– Я оставлю свой след, как ты оставляешь свой, Бабочка. – Говорит он сквозь громкий, эротичный звук, который эхом отдаётся в ванной. – Никто не увидит тебя так, как я, не прикоснётся к тебе так, как я, не трахнет тебя так, как я.

Тогда я кончаю.

Сила его ударов и смысл, стоящий за его словами, доводят меня до крайности.

Потому что я знаю, я просто знаю, что они настоящие.

Я могу отрицать это сколько угодно, но это не значит, что они исчезнут. То же самое, что и монстр под моей кроватью.

Мне не следовало смотреть. Теперь я не могу его не видеть или притвориться, что его там нет.

– Кричи, – хрипит он мне в рот, шлёпая меня по заднице.

Я действительно кричу. Наполненный похотью звук разносится вокруг нас, как рондо в заключительном туре фортепианного концерта.

Именно тогда Коул кончает внутри меня с глубоким горловым стоном.

Моя голова падает ему на грудь, мои пальцы вяло цепляются за его бока, и крошечная дрожь пульсирует у меня в ногах.

Кажется, целую минуту мы стоим там, вода обрушивается на нас, когда мы обнимаем друг друга.

Кто знал, что душ может быть таким интенсивным?

– Видишь? Нетрудно слушать приказы. – Говорит он мне на ухо, облизывая и покусывая раковину.

Реальность возвращается.

Будь проклята я и будь проклят он. Я отталкиваю его, заставляя его усмехнуться, когда он выходит из меня и отпускает моё горло.

В отличие от вчерашнего дня, ощущение его спермы лишь немного задерживается, прежде чем её смоет водой.

– Я ненавижу тебя, - бормочу я.

Он тянет меня за волосы и целует в нос.

– Конечно, Бабочка. До тех пор, пока это позволяет тебе спать по ночам.

Затем он уходит. Вода капает с его волос и твёрдого тела, когда его ноги ступают по полу.

В тот момент, когда за ним щелкает дверь, я издаю приглушенный, разочарованный крик в тишине ванной.

Глава 18

Коул

Мы проводим весь ранний вечер с Себастьяном и участниками его кампании.

Мы едим еду, пригодную для армии, которую приготовила мама. Себастьян тоже считает свою команду семьёй. Поскольку они усердно работают на его кампанию, они едят как члены семьи.

Часть кампании Себастьяна направлена на объединение классов, даже если существует чёткое разделение. Это разумный способ взглянуть на это. Он признаёт, что нет никакого способа искоренить классы — по крайней мере, не сразу, — поэтому он считает, что первым шагом должно быть их объединение.

Как только они решат, что у них достаточно общего, может быть, тогда классы можно будет убрать. Не то чтобы его партия когда-нибудь согласится с этим, но пока он только сеет семена.

Он умный политик, и я верю, что он далеко пойдёт. Я не сомневаюсь, что он станет следующим премьер-министром.

Это означает, что я буду сыном премьер-министра, а Сильвер - дочерью.

Ни за что на хрен мы никогда не сможем завести публичные отношения.

Это одна из причин, по которой я потерял это и взял её на свадьбе. Во мне кипело столько злой энергии, и мне приходилось улыбаться, фотографироваться и принимать поздравления с тем, чего я никогда не хотел, чтобы произошло. Но, как и Сильвер, я слишком забочусь о маме, чтобы лишить её шанса на счастье. Она воспитывалась в замкнутой среде своим строгим отцом, прежде чем её отправили к жестокому мужу, на которого она потратила годы, оправляясь от пережитков его деградации.

С тех пор как Себастьян вошёл в её жизнь, ей не нужны таблетки, чтобы спать или есть. Она не ходит по дому, как призрак, и не целует меня, как робот, который ничего не чувствует из-за антидепрессантов.

Мама заслуживает этого.

Но это не значит, что я сделаю так, как требует Сильвер, и уйду от неё. Это не значит, что я позволю ей ускользнуть у меня из-под пальцев и уйти к какому-нибудь другому ублюдку, пока я буду смотреть, как киска.

Сейчас же она сидит напротив меня за столом для совещаний в офисе Себастьяна, пока глава его отдела по связям с общественностью Фредерик проходит семейную часть кампании.

Она выбрала самое дальнее от меня место, прижимаясь к отцу и глядя на меня при каждом удобном случае.

Я улыбаюсь в ответ, раздражая её ещё больше. После душа она переоделась в джинсовые шорты и чёрную майку, которая облегала её изгибы. Волосы стянуты в тугой конский хвост, напоминая мне о том, как я схватил её за него, в то время как я входил в неё снова и снова.

Я заставляю себя сосредоточиться на Фредерике, лидере кампании, чтобы не стать чертовски твёрдым перед мамой и Себастьяном.

Фредерик - невысокий мужчина с пивным животом и пронзительными карими глазами. У него взгляд, которым он видит вещи насквозь, и острый ум, который подходит правой руке политика.

Когда он спрашивает о предложениях, Сильвер предлагает публиковать фотографии в социальных сетях, например, ту, которую она заставила нас всех взять на ужин ранее.

Подпись гласила: «Семейный ужин #СебастьянКуинсВыиграет #Вперёдкпобеде»

Селфи выглядит спонтанным. Фредерик и его люди одеты в свою наполовину растрёпанную одежду - в основном без пиджаков или галстуков. Мама, Сильвер, Себастьян и я в домашней одежде. Его непринуждённое качество привлекло много внимания в социальных сетях. Мгновенно многие интернет-журналы подхватили это с такими заголовками, как:

«Дочь Себастьяна Куинса Называет Команду Своего Отца Семьёй».

Сильвер может показаться спонтанной, но она во многом похожа на своих родителей.

Её воспитание сделало её сюжетом даже в самые случайные моменты.

Вот почему она раздражается, когда все идёт не так, как планировалось, — например, недавняя одержимость Эйдена Эльзой.

Или меня.

Тот факт, что она не может спланировать меня, бесит её до чёртиков. Так получилось, что я дожил до того, чтобы увидеть это выражение на её лице.

– Слишком много постов в социальных сетях может быть истолковано как стремление привлечь внимание. – Говорю я.

Её светло-голубые глаза устремляются в мою сторону.

– Люди хотят знать о жизни тех, кому они доверяют свой голос. Если мы покажем, что папа живёт нормально, как они, это даст ему хороший толчок”.

– Но он не такой, как они. – Я поднимаю бровь. – Он будет править ими, и если этого нет в их сознании, то это похоронено в их подсознании.

– Так что ты предлагаешь? – Она сжимает руку в кулак, прижав её к боку. – Чтобы он держался подальше?

– Он должен быть рядом, но не настолько близко, чтобы они знали о каждой детали его жизни.

– Но...

– Коул прав. – Перебивает Фредерик. – Чувство тайны — это то, что заставляет людей возвращаться за большим - даже подсознательно. Ты можешь писать как обычно, Сильвер. Твоя статистика в Instagram работает очень хорошо.

Она поджимает губы, бросая на меня сердитый взгляд, когда мама говорит ей, что ей нравится её аккаунт в Instagram.

Может быть, это и так, но тот факт, что она не победила меня, даже во мнениях, придаёт её щекам слабый оттенок красного.

Именно по этой причине я продолжаю это делать. Я единственный, кому удаётся вырвать у неё эту реакцию.

Она достаёт свой телефон, похоже, проверяя сообщение. Её губы приоткрываются. Реакция настолько мала, что её можно интерпретировать по-разному.

Губы Сильвер приоткрываются, когда она удивлена, возбуждена или напугана. Первые два не мешают, потому что её кулак все еще сжат.

Она напугана? От чего? Или кого?

Мне нужно добраться до её телефона. Я сделал это однажды, но он защищён от отпечатков пальцев и делает снимок, а затем отправляет его прямо в её облако, когда кто-то пытается его разблокировать. Там нет опции PIN-кода, так что я не мог обойти это.

Я проверю, когда она уснёт.

Фредерик говорит о борьбе с преступностью. Есть сумасшедший, который нападает на женщин, когда они бегают трусцой в уединённых парковых зонах. Он их не убивает, но обычно пристаёт к ним с ручками или режет кожу. Никто из жертв, подавших заявление, его не видел. Их накачали иглой, и следующее, что они помнили, было либо пробуждение в одиночестве, либо то, что их нашёл кто-то другой.

Здесь редко можно встретить серийного злоумышленника, поэтому Фредерик рассказывает Себастьяну о том, как он должен предложить свою поддержку женщинам. Синтия уже очень активна в комитете женских ассоциаций, поэтому он должен подружиться с ней, от чего Себастьян отказывается, и лицо Сильвер слегка вытягивается, когда он это слышит.

Затем Фредерик переходит к разговору об использовании брака мамы и Себастьяна для продвижения в другую фракцию общества. Пока все сосредоточены на нём, я достаю свой телефон и прячу его низко под столом для совещаний, чтобы Дерек, водитель, который в настоящее время сидит рядом со мной, не видел.

И да, даже водитель играет определённую роль в кампании. Это почти как поле боя, где даже лошадей нужно расставлять стратегически. Ошибки не допускаются.

Коул: Ты слышала, что сказал Фредерик? Я всегда прав.

Я наблюдаю за чертами её лица, как только нажимаю «Отправить». Они превращаются из сосредоточенных в возбуждённое выражение, когда она готова взобраться на стол и прыгнуть мне в глотку. Или ударь в неё. Честно говоря, я бы не удивился, если бы она сделала и то, и другое.

Она решает игнорировать меня, думая о себе как о лучшем человеке или о том, что еще может происходить в её праведном, ханжеском мозгу.

Только не под моим присмотром.

Я настойчиво пытаюсь разрушить её невинность, и на это есть причина.

Коул: Это включает в себя тот факт, что ты фантазируешь обо мне. Признай это, и я, возможно, не использую это против тебя.

Она поджимает губы, её пальцы порхают по клавиатуре.

Сильвер: Я не фантазирую. Продолжай мечтать, придурок.

Коул: Ты хочешь сказать, что не потирала бёдра друг о друга с тех пор, как мы пришли сюда в память обо мне?

Её щеки покрываются румянцем, и она крепче сжимает телефон.

Сильвер: Я не делала этого.

Коул: Я вижу тебя. На самом деле, держу пари, ты сейчас сжимаешь бёдра. Держу пари, ты мокрая, Бабочка.

Её губы приоткрываются, на этот раз от возбуждения, но она снова сосредотачивается на Фредерике, отказываясь отвечать.

Мне требуется все моё мужество, чтобы не пойти туда, не схватить её за руку и не похитить её к чёртовой матери отсюда. Поскольку об этом варианте не может быть и речи, я печатаю.

Коул: Может быть, мне стоит проверить. Держу пари, если бы я засунул в тебя пальцы прямо сейчас, ты бы замочила меня так же, как мой член.

Её губы дрожат, когда она читает текст.

Сильвер: Прекрати это.

Коул: Зачем? Ты боишься, что они узнают, что тебе нравится, когда тебя трахает твой сводный брат? Что тебя трахали за этим же столом, когда любой мог войти и увидеть, как ты теряешь девственность?

Она сглатывает и ёрзает на своём сиденье. Если бы кто-нибудь обратил на неё хоть малейшее внимание, и, если бы на ней была светлая майка, все увидели бы её соски, твёрдые и возбуждённые.

Тот факт, что я могу нажимать на её кнопки, заставляет меня улыбнуться. Затем я притворяюсь, что соглашаюсь с мамой насчёт какой-нибудь еды на выходные.

Вот в чем разница между мной и Сильвер. Она не может выполнять несколько задач, особенно когда возбуждена, но я никогда не стираю своё окружение, даже когда она - единственное, что в нем имеет значение.

Сильвер: Просто заткнись.

Коул: Я сделаю это при одном условии.

Сильвер: Что?

Коул: Покончи с Эйденом.

Теперь её очередь ухмыляться с другого конца стола.

Сильвер : Я не буду. Что ты будешь с этим делать? Трахнешь меня? *зевающий смайлик*

Я слегка прищуриваюсь, а затем решаю нажать на кнопку, которую она ненавидит больше всего.

Коул: Помнишь ту фотографию, которую ты видела в моем телефоне?

Она хмурит брови, читая текст, и когда приходит осознание, её кулак сжимается сильнее, а ухоженные ногти чуть не трескаются от того, как она держит телефон.

Коул: Если ты не сделаешь так, как тебе говорят, ты пожалеешь об этом.

Сильвер: Иди. К. Черту.

Как только Фредерик заканчивает раздел, я встаю.

– Я собираюсь встретиться с ребятами.

Мама улыбается.

– Опять Ронан?

Да.

– Повеселись, - говорит мне Себастьян.

Глаза Сильвер расширяются, но она быстро скрывает свою реакцию. Она уже знает, что очень сильно облажалась.

По дороге на улицу я набираю ей последнее сообщение.

Коул: Я буду с кем-нибудь трахаться. Это просто будешь не ты.

Глава 19

Сильвер

Я солгала.

Я сказала папе и Хелен, что встречаюсь с Вероникой и Саммер. Вместо этого я нахожусь в доме Ронана.

Ладно, Вероника и Саммер тоже здесь, так что это не совсем ложь.

Папочке не нравится, когда я веселюсь. Он не говорит этого вслух, но думает, что это ниже моего достоинства.

Не то чтобы мне самой это нравилось. В отличие от того, во что все верят, я не люблю внимания. Или, по крайней мере, мне это нравится на моих условиях, а не двадцать четыре-семь.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒