Маклай Алексей Николаевич: другие произведения. 4 страница

Приграничное сражение на Западном фронте Красная армия проиграла, в Прибалтике тоже только и делали, что отступали. На Юге, поначалу все обстояло не так печально. Там в августе-сентябре стало плохо. Когда началось сражение за Могилев, не помню. А там сцепились в первый раз на подготовленных позициях.

Одного из любимейших вопросов русской интеллигенции - 'Что делать? ', у меня не было. 'Коль война, так по-военному! '. Пока буду 'прорываться', представится возможность рассказать или скорее написать руководству страны о дальнейших событиях не только войны, но и двадцатого - двадцать первого веков. Будет возможнлсть - напишу и расскажу. А там как Бог даст.

И интересно, куда Лешка попал. Может в свое средневековье провалился? Чтоб его! Но ругал я его только для порядка. Меня, как это ни пафосно звучит, отец воспитал в духе того, что мужчина, прежде всего воин и защитник. Государство, прямой преемник Союза, научило 'за какой конец винтовки' держаться. Пусть Родина называется Россия, а не СССР, для меня разницы нет. То, что я вышел в запас, тоже никакой роли не играет, офицеров бывших не бывает, ...

Выспренние мысли на этом месте сбились: 'Только сейчас офицеров нет, есть командиры, нет рядовых, есть красноармейцы, не ляпнуть бы чего лишнего по привычке'.

Правда, до того, чтобы 'ляпнуть', еще дойти надо. Особых планов строить не буду. Судьба бойца пехоты в начале войны не очень завидная. И это даже при устоявшемся фронте! Убит, ранен, контужен. Если первое, неплохо быть похороненным по человечески, если второе-третье, то или спишут вчистую после госпиталя, или в запасной полк, а оттуда в маршевую роту. И опять та же лотерея: убит, ранен, контужен. Не дай бог в плен попасть!

Кстати о Боге. Дед почти не рассказывал о войне, отделывался фразой, что война это грязная, тяжелая и очень, очень страшная работа. Каждый день без выходных и праздников. И еще запомнилось: 'На передовой атеистов нет. Будь ты хоть каким коммунистом, а Бога под обстрелом все равно вспомнишь. И ничего плохого в этом нет, так человек устроен, надеется на Бога, ибо страшно'.

Креста я не носил, а вот в церковь иногда захаживал. В две тысячи седьмом никто не сказал бы и слова против высказывания 'Бога - чти, царя - слушай', которое прилепилось мне от деда, а у него было от его отца, моего прадеда.

Размышляя, я шагал по лесу уже второй час после остановки рядом с расстрелянными красноармейцами. Периодически останавливался и прислушивался. Только птичий щебет и шум листвы в кронах деревьев. Роса сошла, идти было почти приятно, очень с отвычки тянуло плечи. Может бросить каску? Все равно она только лишние полтора кило. Нет, донесу до своих, как красноармеец заботящийся о сохранении вверенного имущества.

* * *

Лес с правой стороны дороги стал уже совершенно нормальным, без худосочных деревьев, которым корнями не за что было зацепиться. Без чавканья сырой почвы под подошвами, если отдалиться от дороги. Появились вполне нормальные сосны, ели, березы и осины.

Подул ветер, зашумела листва, вспомнились походы с дедом за грибами, и я не сразу услышал разговор на немецком языке.

Отдельные слова, среди которых постоянно фигурировала задница, или по-просторечному " жопа".

Надо сказать, что отец, владевший немецким в совершенстве, то есть ни у кого из немцев, с которыми он говорил, даже не возникало вопросов о национальности собеседника - немец!

Батя и научил меня всяким идиомам. Естественно втайне от матери. Был от него специальный курс немецкого солдатского жаргона, с пояснениями. А вот там словечко 'жопа' весьма распространено. Причем часто с данным словом фигурировали действия которые производила данная часть тела. Как написано у Гашека то, что рифмуется со словом жрать, и то о чем упоминается при рассказах о Ходже-Насреддине - пускать ветры. Причем эти слова, заменяют наши посконные, кондовые, домотканые, ... ну читатель поймет.

Мата как такового в немецком языке нет, все строится на идиомах. Но вот их богатство, обыгрывающих место где спина теряет свое благородное название и то что оно, это место делает, кто где живет и кто чему обязан с разбавлением зоологических терминов и есть немецкий мат.

Вот я и различил среди шума листвы, место куда запропастились ремонтники, место, где хотел бы видеть говорящий командира роты, который оставил автора высказываний с такими засранцами, как Фриц Штольпе.

Я потихохоньку, скинув ранец-рюкзак, подполз к месту действия. Ползти пришлось почти пятьдесят метров, прежде чем на расстоянии в те же пятьдесят метров я выслушал продолжение.

Информация, полученная на расстоянии, посредством громких воплей и самого примитивного ора, состояла в том, что унтер (или другой начальник), оставшийся ночевать вместе с двумя придурками и неисправным бронетранспортером, совсем не собирался быть покойником вследствие того, что стрелок Штольпе, вместо того, чтобы бдить и смотреть на лес, где могут оставаться русские дикари, курит и сплевывает через борт бронетранспортера.

Унтер, не знаю как его по фамилии орал так, что у меня сложилось впечатление, будь воля этого самого стрелка Штольпе, он с удовольствием прострочил бы из пулемета своего начальника. Слышно все было исключительно, тем более, что ветер стих и ничто мне не мешало обновить свой запас идиом. А запас у унтера был богат!

Расположившись между двумя придорожными кустами, я с расчетом рассматривал на действующие лица в оптический прицел. Но сначала, перед активными действиями, решил дослушать речь начальника этого маленького гарнизона, войск пытавшихся закрепиться на бескрайних просторах моей Родины.

Слева поле, откуда немцы не ждали никаких каверз, справа - лес. Вот там, могут быть недобитые большевики, а стрелок Штольпе, курит, плюет, и вообще он развратный тип! Его счастье, что он не в казарме, а то бы... Но вот от копания полевого сортира, в одиночку, этот засранец не смоется!

Гробообразный, если смотреть на него сзади, бронетранспортер стоял, притулившись к левой обочине дороги. На 'капоте', были подняты крышки, между ними торчала задница механика-водителя, погруженного в нутро произведения сумрачного германского гения.

Понятно! Ехали, веселились, стреляли, расстреливали, потом сломались. Бронетранспортер рассчитан на стрелковое отделение. Во всяком случае, БМП один и два, которые я знал, третье БМП видел, но не изучал, рассчитаны именно на отделение. По аналогии, в немецком БТРе, имевшем смешанную конструкцию ходовой, должно было быть отделение. Вместо целого десятка солдат, там после поломки остался унтер, стрелок Штольпе и непоименованный водитель, который торчит в моторе. Ну конечно не в том смысле, что торчит от запаха бензина! А в том, что пытается сей мотор починить. Вот только без ремонтников, вряд ли ему это удастся.

Я уже начал прицеливаться, нет, не в орущего унтера, а в самого опасного - Штольпе, стоящего у пулемета, когда на грани восприятия, услышал треск мотоцикла.

Подмога или кавалерия из-за холмов! Ну, никак не вписывались в избиение трех воинов 'Вермахта' прибытие подкрепления. Хлопну, трех придурков, которые вместе со своим командиром роты еще не уяснили, что близко к русскому лесу оставаться не надо, а то будет 'А-та-та'. Потом погоня, долгая и утомительная для меня и конец заранее известен.

Я пока не обнаружен, посмотрю на вторую часть 'Марлезонского балета', там решу, кого в первую очередь, кого потом. Вещмешок, который ранец-рюкзак, лежит под кустом на расстоянии в пятьдесят метров ползком, магазины к СВД под руками. Осторожно проверяю, где мои 'упаковки' с бронебойно-зажигательными. Вот они обе! Значит, мочить будем обычными. Только гильзы надо собрать. На них больно даты интересные. А мне ни к чему, чтобы искали носителя патронов, четвертого и пятого годов. Это ведь не начало века!

Треск мотоцикла все ближе. Жду!

* * *

Я, можно сказать находился в партере, когда к бронетранспортеру, орущему унтеру и зыркающему по окрестностям пулеметчику, подъехал мотоцикл. В отличие от того, что мне представлялось, у немцев все мотоциклы обязательно с пулеметом расположенном на коляске, данное транспортное средство, видимо было предназначено для перевозки офицеров. Ну, или делегатов связи. Пулемет отсутствовал. Водитель, солдат, сидевший сзади водителя и офицер в коляске.

Нет, точно - пока 'гансы' непуганые. Не боятся оставить бронетранспортер рядом с лесом, мотаются на 'стрекоцикле', орут, и тем самым привлекают тех самых большевиков, от контакта с которыми, хотели бы уклониться.

Внимательно рассматривая в прицел новых игроков, я готовился положить всех. Вот только неплохо бы, чтобы вся эта шобла, собралась поближе. Унтер выскочил и стал докладывать офицеру сидевшему в коляске мотоцикла. Солдат, сидевший за водителем мотоцикла, видимо захотел размяться. Слез, пошел, в сторону вращая руки и приседая. Видимо затекли члены.

Офицер уяснил, что БТР сломался, разведотряд ушел далеко вперед, а данный контингент, ждет прибытия ремонтников, потому, что....

Водитель мотоцикла, с разрешения офицера сидевшего в коляске, влез в ремонт БТРа. Две задницы за раскрытыми створками бронированного носа БТРа, были весьма живописны.

Из нескольких фраз, солдата занимавшегося 'потягуняшками', стало ясно, что лейтенант едет к командиру полка с целью передать приказ о выставлении заслона, чтобы дивизия большевиков, не смогла вырваться из кольца. Относительно хорошей радиосвязи, сей солдат сплюнул, и сказал унтеру, что это только в больших штабах практикуется.

Послушав все это многообразие мнений, я решил заняться отстрелом. Непуганые немцы! Моя задача, чтобы эти и не пугались.

Первая цель, тот самый стрелок Штольпе, который находится у пулемета на БТРе, вторая - унтер, потом те, кто приехал на мотоцикле, из них первоочередная офицер в фуражке, так и сидящий в коляске, последние, те, кто возятся с мотором БТРа.

Тихий, лязгающий щелчок взведения к бою СВД, раздавшийся за пятьдесят метров от места действия, никоим образом не всполошил заинтересованных лиц. Конечно, я предпочел бы винтовку лично мной пристрелянную, Леха правда клялся, что все после сборки будет тип-топ, но я знаю, после того, как отстреляли винтовку, разобрали, потом собрали, надо заниматься пристрелкой снова. Единственный мой шанс, то, что стрелять придется на расстоянии не больше ста метров. Уж не будет большого разброса на таком расстоянии-то!

Я приложился, посмотрел в оптический прицел, навел прицельную марку на пулеметчика, скомандовал себе в полголоса " Огонь! ".

Винтовка действительно была пристреляна. За несколько секунд, вырубил несчастного Штольпе, убил унтера, лейтенанта сидевшего в коляске мотоцикла, водителя мотоцикла и механика-водителя БТРа. Двое, солдат, остававшийся с БТРом на ночь и приехавший вместе с лейтенантом, бодро порскнули в поле. Один из них попытавшийся открыть ответный огонь, получил пулю в плечо и оставил свое глупое намерение, второй, бывший без оружия, даже не стал прятаться за БТР. Бежали они так резво, что даже пулей их было не догнать.

Никаких комплексов по поводу убитых мною людей не было. Прививка из расстрелянных красноармейцев, на повозке, расстрелянных немного раньше повозки, у места сбора пленных евреев, давали себя знать.

Если говорить обо мне, я не люблю евреев. За их пронырливость, умение устроиться. Так они не червонцы, чтобы их все любили! Хотя мой лучший друг, Игорь, еврей " во втором поколении", как он сам про себя говорит. У него дед чистокровный еврей, мать соответственно наполовину, а он сам, уже на четвертушку. Вместе с тем, он постоянно намекает на свое еврейство, что отнюдь не мешает, вернее не мешало нам с ним пить водку и бегать в самоходы по 'бабам'. Но он мой друг, а про тех, кто стали олигархами в моем мире, лезут везде, в театры, в кино, не говоря про, телевидение, это особая статья. Но вот убивать ЛЮДЕЙ, только потому, что они евреи, это... я даже не знаю как сказать... Верне знаю, фашисты и сволочи!

* * *

Немцы, счастливо избежавшие смерти ушуршали в поле с довольно высокой рожью. Передо мной на дороге стояли БТР, мотоцикл, валялись трупы врагов. Лейтенант свесился из коляски самым жалким образом.

Пора собирать трофеи. Оглянувшись и убедившись, что нет свидетелей моей эскапады, а несостоявшиеся жертвы не подают признаков жизни, видимо из-за удаленности от места действия, решил, что пора заняться мародерством.

Прежде всего, меня интересовали продукты. У приехавшего лейтенанта и компании, ничего съестного не было, за исключением фляжки со спиртным. Тот самый шнапс, неоднократно упоминаемый в литературе. Попробовал, самый худший вариант русского самогона! Одним словом - дерьмо! Но как известно, дареному коню в зубы... Пригодится.

Остававшиеся с БТРом на ночь немцы, свой 'железный паек' сожрали самым непристойным образом, не оставив мне ничего, кроме следов от костра, и пустых консервных банок чуть в стороне от железного 'монстра'.

Два пистолета-пулемета, с запасом патронов, шесть 'Маузеров 98К', патроны, МГ-34, самое интересное из всего вороха вооружения, были гранаты. Фрицевские 'колотушки', в количестве восьми штук. Мне бы их в момент, когда была возможность мостик подорвать!

Быстро обыскиваю трупы, забираю у убитых 'зольдатенбух', сигареты, зажигалки, с лейтенанта снять кобуру с 'парабеллумом', планшетку со всем содержимым, пихаю туда документы убитых 'фрицев', часы лейтенанта, мародерить - так мародерить, разбираться буду потом. Правда, тонкое золотое кольцо с офицера я снимать не стал.

Отложил в сторону магазины к ПП, потом выщелкаю патроны для парабеллума, тащить с собой еще 'МП-38', это очень тяжело.

Теперь 'в темпе вальса', загрузить убитых в кузов БТРа, лейтенант пусть так и сидит в своей коляске, три гранаты, одна в мотор, другая в кузов, третья ближе к бензобаку мотоцикла.

Можно было усесться за руль мотоцикла и преодолеть некоторое расстояние, до соединения с нашими. Но, во-первых, короли на дорогах сейчас 'гансы', даже учитывая, что я свободно владею языком, возможность влететь в неприятности очень велика, во- вторых, я приезжаю на мотоцикле в форме, ну допустим унтера, меня красноармейцы встречают градом пуль, мне оно надо? Нет! Так, что пешочком, пешочком пойдем. В этих лесах, наверняка найдутся отставшие, убежавшие от немцев и т. д. Будем создавать отряд.

Штык к немецкому карабину, тупой как сибирский валенок. Но мне все-таки удалось отковырнуть два шильдика от БТРа и мотоцикла. Положил их в сумку немецкого лейтенанта. Оставшееся оружие убитых меня не интересует. Гори оно все синем пламенем.

После взрыва гранат, БТР горит. Не синим пламенем конечно, но густой черный дым весьма и весьма. Там видимо и мотоцикл добавляет свою лепту.

Ходу, ходу!

За час, пройдя, примерно пять километров, частично по дороге, частично рядом с ней по лесу, я вышел к опушке. Впрочем, опушка леса была справа. Слева были поля, но сейчас, меня интересовали только следы произошедшего боя бывшие впереди.

В сумке немецкого лейтенанта, карты не обнаружилось, только конверт, содержавший в себе приказ, подтверждающий ранее отданное распоряжение. У немцев видимо бухгалтерия еще та! Приказ - это все, но вот подтверждение оного! Этот лейтенант, Гюнтер Хост, так его звали, если верить его 'зольдатенбух', должен был передать подтверждение устного приказа на выход батальона 158 пехотного полка с целью перекрыть возможность отступления двадцать седьмой стрелковой дивизии русских, (Это моих предков! ).

Поле, перед следующим лесом, носило все следы ожесточенного боя. Четыре немецких бронетранспортера, аналогичных тому, который я сжег, стояли на поле. Немецких трупов на земле не наблюдалось. А вот кресты с сорока шестью немецкими касками смотрелись очень неплохо. Трупы красноармейцев, вместе с расстрелянными сорокапятками были. Видимо отступающие советские войска выставили заслон. Здесь, никто не побежал, все дрались до последнего. Судя по позициям, была на этом поле рота, усиленная тремя противотанковыми пушками.

Кладбище, с крестами увенчанными касками было ценой, которую заплатили 'гансы' за преодоление сопротивления. Четыре сожженные БТР, тоже говорили о том, что победа была не легкой.

Осмотр позиций, позволил выяснить, что потери советской стороны, были хоть и больше, чем у немцев, трупы остались не погребенные, но дрались наши очень ожесточенно. В отличие от первого места боя, которое я наблюдал, по которому ходил, здесь воевали по серьезному.

Жалко было сорокапятки, с расстрелянными расчетами, но они свою задачу выполнили. А вот пехота, оставленная для прикрытия, сидевшая в отдельных ячейках, не смогла противостоять немцам.

Погибли ребята.

* * *

Ну, вот и понятно, почему дрались столь упорно. За таким сопротивлением всегда есть твердая рука. Вот она и нашлась. Разбитый 'максим', отодвинутые в сторону убитые пулеметчики и труп капитана державшегося за рукоятки до последнего. Капитан был пожилым, лет сорока пяти - пятидесяти, значит кадровый. Почему он в таком возрасте оставался капитаном, бог весть.

Такое впечатление, что начал срочную пулеметчиком и закончил тоже пулеметчиком. Почему остался тоже понятно, нога прострелена, уйти он не мог. Документов нет, карманы гимнастерки расстегнуты. Ремней тоже нет, видимо гансы сняли. Патронов в ленте полтора десятка. Мне на бедность и это сгодится. Капитан, по всей видимости, сдерживал немцев по фронту, а к нему подобрались с фланга. Прикрыть его было некому, сам лег за пулемет, чтобы уцелевшие бойцы смогли отойти. Судя по траве, истоптанной в сторону леса, отошли человек тридцать. А капитан погиб. Вечная тебе память товарищ!

У погибших артиллеристов, тоже, кстати, лишенных ременной амуниции, полезного, кроме трех кисетов с табаком, трех полупустых пачек папирос под названием 'Пушки' и двух коробков со спичками ничего не нашлось. Чуть в стороне от одного из орудий, нашелся труп лейтенанта с артиллерийскими петлицами. Пулеметная очередь расчертила грудь, с бывшим на ней биноклем. Бинокль разбит вдрызг. И опять, ни документов, ни ремней, карманы вывернуты...

Б... ь! Мародеры хреновы! Зачем вам ремень с командирской звездой? Зачем красноармейские ремни с однозубой пряжкой и разгрузкой? Командирские ремни!? Сувениры копите? Понятно, что трофейщики сюда еще не добрались, все поснимали те, кто вел бой. И на хрена им это? У погибшей у моста роты ремни не снимали, а тут вдруг обуяла любовь к потертой коже. Непонятно.

Патронов я набрал очень мало, продуктов вообще не было, гранат, даже весьма капризных в обращении РГД-33, на позициях так и не нашлось. Два ящика снарядов полных и три початых, правда, имелись, возможно, устроить какой-либо 'бум', но вот места приложения для него в округе нет. Ни моста, ни межозерного или межболотного дефиле нет. Подтащил ящики к пушкам, в каждый сунул по немецкой 'колотошке'. Благо замедление у них от семи до одиннадцати секунд, отбежать можно далеко.

Грохнуло нормально. Теперь эти пушки только в металлолом. Не придется немцам их своим союзникам передавать.

Теперь, на ходу, надо все осмыслить. Наши выставили заслон, сколько он продержался не очень понятно, но вот его уничтожили. Капитан прикрыл отход бойцов. Видимо с красноармейцами был какой-то командир. Ну не мог капитан остаться, не назначив старшего. Или мог? Крикнул всем отходить к лесу, а сам за пулемет?

Надо догнать группу, хотя это и проблематично. Судя по тому, что было на месте боя, трупы красноармейцев несли на себе следы ранений и никто не оттаскивал их к несуществующему медпункту, раненые если в ушедшей группе и есть, то они вполне ходячие. Ушли в лес. Значит, будем догонять. Одному воевать уж очень не сподручно. То, что я грохнул немцев у БТРа, счастливое стечение обстоятельств.

Воевать с армией вторжения в одиночку, это в книгах хорошо. Типа поехал на трофейном мотоцикле с трофейной жандармской бляхой и все тебе под козырек. А в натуре, изловят сизого сокола орудующего на коммуникациях без связи, без снабжения, притащат на площадь грязного, вшивого, повесят и будут правы. Не залупайся! Как в анекдоте про декабристов.

Нет, можно выйти к дороге, по которой топают 'Юберменши', ухлопать десяток, полтора солдат фюрера, сложить голову и не узнать, как оно там дальше будет. Хотя я знаю как там дальше, но вот такая идея не вдохновляет. Типа лицезрение своей мертвой тушки, так нерационально распорядившейся знаниями, которые могли бы помочь Родине...

Не товарищу Сталину, не тем более товарищу Берия, лучшему менеджеру, как пишется о многих сообщениях на форумах, а именно Родине, это для моей души неприемлемо.

День, ночь, день, ночь мы идём по Африке,

День, ночь, день, ночь - всё по той же Африке.

Песня опять крутится в голове. Лес все ближе, а рубчатые следы гусениц немецкого отряда уходят на север, в сторону. Мне дорога в чащу.

Глава 4. Отделение

К вечеру продираясь сквозь подлесок, я нашел ручей. Вода чистая и прозрачная, как слеза младенца, так и предлагала утолить жажду. Но я остался строг. Только кипяченая вода достойна достигнуть организма. Ну, если есть возможность!

Хорошо, что на месте схватки артиллеристов с прикрывающей их пехотой, подобрал круглый алюминиевый котелок. Для готовки на костре, он получше будет, чем тот который был у Колинича - типичный немецкий образца тысяча девятьсот пятнадцатого года. Есть в чем вскипятить воду. Весь день, шагая, устал, как даже не знаю кто. Надо подумать и о ночлеге. Пожрать тоже не мешает. Причем не 'Сникерсами', а нормальной человеческой едой. Но перво-наперво чистка оружия. Вычистил красавицу, покрутил в руках 'наган', пока разобрался как его разбирают, котелок вскипел, а есть еще и парабеллум, ну этот девайс, на после ужина.

Вокруг никого, кипяченой водой залита фляжка, котелок 'заряженный' гречневой крупой, продуктом для Руси известным еще до монгольского нашествия булькает, сало нарезано, равно как и 'Дарницкий'.

Банка тушенки с оттиснутыми цифрами, на крышке свидетельствующими об иновременном происхождении, вскрыта консервным ножом, найденным солдатом СА, находившимся под командованием отца, и им же конфискованным при рытье траншеи в ПНР, около города Борно-Сулиново, и взятым мной в экспедицию в качестве своеобразного талисмана. На нержавеющей стали, оттиснут имперский орел со свастикой и датой 1941, очень и очень хорошо нож вскрывает консервные банки. Выгруженная в котелок с гречкой тушенка, булькает. Запах горячей пищи привлекает к костру не только меня, но и кровососов. Комары - это убийцы! Хлопаю поминутно!

Поел, вымыл котелки, растянул брезент между двумя деревьями. Шинель, расстелил под задницу, накрылся ею же, под голову ранец. Улегся, не раздеваясь естественно.

Проснулся от того, что сквозь кроны сосен и прочих деревьев, солнечные лучи уперлись прямо в морду.

Зарядка, к которой опять же приохотил отец, заняла целых десять минут после отдания дани природе. Собрался, все свернул, на кострище вскипятил котелок, выпил чаю и закусил галетами с салом. Можно шагать дальше на страх врагам.

Идя через лес, общим направлением на юго-восток, старался не шуметь. Мне бы узнать, где я нахожусь! Северные области Белоруссии, или южная часть Прибалтики, то есть Литва, весьма похожи. Прибалтика, или Минский котел? А если еще Белостокский? Мне бы карту! Да еще и ориентиры, чтобы привязаться.

Мерное движение по лесу очень сдерживал подлесок. Хоть и старался не шуметь, тем не менее, своим довольно шумным шагом застал врасплох двух индивидумов одетых в форму и совершено не вооруженных. Спали как котята, свернувшись клубочком. Как можно дыхнуть так долго?

- Рота подъем!

Бойцы вскочили.

* * *

Винтовок у моих vis-à -vis, не имелось. Два птенчика, явно бежавшие от смерти. Бежали так, что побросали все. Один даже скинул гимнастерку. Для сравнения я, с оружием, в полном снаряжении. Все как положено. Беглецы поэтому чувствовали себя рядом со мной не очень хорошо.

Дизики! Белая рубаха, очень заметна в лесу и весьма мало напоминает гимнастерку. Отсутствие оружия, грязная нательная рубаха, расхристанный вид, сдобренный страхом, изначально ставили их в виновное положение.

- Ну и как вы дошли до жизни такой?

Белорубашечник, попытался что-то мекнуть. Второй, со значком 'КИМ', на гимнастерке просто не знал чего сказать.

Мне, конечно, такие бойцы, были на фиг не нужны, но других не попалось. Придется воевать с теми, кто имеется.

- Товарищ замполитрука! Мы...

Так! Значит я замполитрука! Не знал, что в довоенной РККА были такие. Но! Значит, я имею какое- либо звание, которое нависает над простыми красноармейцами по партийной линии. Не знал, не гадал, а в комиссары попал.

- Рассказывайте, где винтовки потеряли, да кое-кто и гимнастерки лишился. Как дошли до жизни такой?

Перебивая друг друга они взахлеб начали свое повествование.

-... подняли по тревоге, вышли из городка, прибыли, тут началось...

- танки на батарее...

- Самолеты, начали бомбить колонну, ...

- Тракторов на все пушки не хватало, вывели только половину, вторая часть полка осталась...

-... нам замполит дивизиона, говорил, что немцы тут же, поднимут восстание, чтобы не воевать с Советским Союзом, ...

Они вываливали на меня свои переживания от встречи с бездушной военной машиной, высказывали все стереотипы, поддерживаемые всей предвоенной пропагандой, два пацана которые так и не сдались в плен, а без продуктов, без оружия, пытались выйти к нашим.

Война началась, уже немцы творили мерзости, а эти двое, пытались мне объяснить свою обиду на то, что, не случилось. Немецкий пролетариат, как только узнает, что творят немецкие солдаты на территории Советского Союза, поднимет восстание. Никто не будет воевать против первого государства рабочих и крестьян.

Идеализм встретился с суровой правдой жизни, при всем при этом - присягу помнят. Но этот словесный понос надо прекращать.

- Так, бойцы, отставить! Для начала доложитесь по форме, кто, где числитесь, и как здесь оказались.

Красноармейцы подтянулись, встали плечом к плечу в куцую шеренгу. Первым заговорил одетый по форме.

- Красноармеец Карасев, наводчик третьего орудия, второй батареи двести шестьдесят второго гаубичного артиллерийского полка.

- Красноармеец Фомкин, топограф двести шестьдесят второго гаубичного артиллерийского полка, тт же доложился второй, судя по носу явный еврей.

- Что за полк? Дивизионный?

- Корпусная артиллерия.

Из дальнейшего опроса выяснилась все недолгая и, к сожалению достаточно типичная для начала войны история боевых действий, в которых участвовали парни. Полк размещался в лагерях.

Двадцать второго, сержант поднял расчет, спавший в землянке, приказал брать все кроме постелей. Все побежали к орудиям, тягачи - челябинские трактора уже вышли из парка и подъезжали к гаубицам.

Командир батареи сказал, что их орудия придаются другой части. Какой, он не сказал. Батарея выбралась на шоссе, поехали в сторону границы. Где-то между пятью и шестью утра миновали по окраинам Ломжу и проехали еще несколько населенных пунктов.

Навстречу уже шли беженцы из местного населения, на велосипедах, лошадях, а больше пешком.

Прибыли на место, начали окапываться. Окапывались до темноты, еду подвезли ночью, но все так устали, что мало кто ел опостылевший гороховый суп. А утром началось! С шести утра примерно до двенадцати. Стреляли немного, было мало снарядов. Поскольку полк до конца не был укомплектован, топографов разогнали по орудийным расчетам, подносить снаряды. Было жарко, и подносчики поснимали гимнастерки.

Потом на шоссе появились немецкие танки. Гаубицы, конечно, не предназначены для стрельбы прямой наводкой, но зато, если попал так сразу видно. Попал и танка на шоссе нет. В один Карасев вроде попал. Немцы отошли. Снарядов осталось три штуки. А потом крик: 'Танки на батарее! '. Пока одни танки лезли в лоб, другие обошли с фланга. Разворачивать орудия времени не было, орудия тяжелые и сразу их не развернешь. Все побежали и все побросали. Бежали, через лес на шоссе километра два, а там наши отходят.

Пристроились к первой батарее, которая успела перевести орудия в походное положение, и даже начала движение. Вот тут попали под бомбы. Держались вместе в этой сумятице. Потом какой-то лейтенант дал им команду похоронить погибших, пока копали, пока хоронили, глядь на шоссе пусто. Бросили лопаты и в лес.

- Что же ты гимнастерку с убитого не снял, Фомкин? - на ходу спросил я. С половины рассказа мы уже шагали по лесу. Я хоть и не Гай Юлий Цезарь, который одновременно умел делать несколько дел, но вот шагать, слушать вполуха и зыркать по сторонам у меня выходило неплохо.

- Как можно товарищ замполитрука? Это же мародерство!

- Эх! Убитому гимнастерка не нужна, а тебе сейчас необходима.

- Не подумал. Да и не мог я...

- Не мог, не мог. Вот сверкаешь теперь грязным исподним.

- Товарищ замполитрука, разрешите обратиться?

- Обращайся, горе луковое.

- А у Вас покушать ничего нету?

- Дойдем, до какой либо воды, там и перекусим.

* * *

До воды, а именно к спрятавшейся под лесным пригорком кринички, дошли через три часа. Пока Карасев собирал хворост для костра, Фомкин получив обмылок пошел стирать свою изрядно замызганную рубаху.

Подвешенный над костром котелок весело булькал остатками гречки заправленной очередной банкой тушенки. Пустую Банку смял каблуком и тут же спрятал под дерн, вместе с пакетом из под гречки. Карасев, вооруженный наганом, сидел в кустах на пригорке, а Фомкин, поддерживал огонь и был 'прислугой за все'.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 Следующая ⇒