Подпасок.

Шура.

Улица Мичурина, на которой мы жили, была односторонняя, вместо дороги перед домами проходила железная дорога узкой колеи, по которой возвращались финские паровозики, «Кукушки», как их называли, после рабочей смены в депо. Улица это была самая последняя с северной стороны посёлка, дальше, за огородами, через дом улица кончалась, и в последнем доме жила семья тетки Сандры со старшей замужней дочерью с мужем и годовалым сыном и младшей дочерью Шурой. Муж тетки Сандры погиб при ночной вспашке поля, прилег на пашню отдохнуть, а напарник, не заметив его в темноте, проехал по нему трактором. Шура училась в 4 классе, а я хоть и был её младше, учился во втором классе, она держала меня за подружку, и постоянно звала к себе играть, потому что на нашем конце улицы только я подходил ей по возрасту. Шура была не погодам развита фигурой, в ней явственно оформилось женское начало, плотно сбитая телом, даже груди уже обозначились, круглолицая, с мелкими веснушками, выглядела обаятельной пышкой. Постоянно твердила мне, что когда я вырасту, то буду её мужем. Напротив их дома между огородами жителей ул. Орджоникидзе, был оставлен узкий переулок для выхода на соседнюю улицу, к реке, где женщины полоскали белье и брали воду на питье. Попытка выкопать на нашей улице колодец для воды, не увенчалась успехом. Так как вся правобережная сторона реки, на которой мы жили, представляла собой низменное болото, вода была коричневатого цвета и пахла торфом, годилась только для полива грядок. На берегу реки были вырезаны ступеньки для спуска, а на кромке воды устроен плотик. Здесь было не глубоко, около метра, и Шура часто стаскивала меня с плотика, пытаясь научить плавать, но это у меня никак не получалось. Научился плавать я только в 7 классе, и на другой лесной речке Ирейке, на которой в будущем построят санаторий Ува. Почему-то в тот период я очень боялся воды. Как-то в выходной солнечный летний день я играл с ребятами у дома Чикишевых. В 50 метрах из переулка раздался дикий женский вопль, и мы бросились туда. «Утоплюсь! », кричала женщина, на бегу вырывая из головы волосы. За ней бежали две женщины, пытаясь её остановить, когда им это удалось, они повели кричащую женщину обратно. Это была тетка Сандра. Пока она со старшей дочерью ходила на базар, дома оставалась младшая дочь Шура, годовалый ребенок, и не протрезвевший после обильного возлияния зять. И дома разыгралась трагедия. От долгого и нудного плача ребёнка проснулся и отец ребёнка. Сходив на улицу и попив воды, он сел на кровать и понемногу стал приходить в себя. Любой мужчина думает, что лучшим лекарством от похмелья является близость с женщиной. Он давно уже с вожделением поглядывал на Шуру, как на будущую сексуальную жертву, и решил ускорить этот процесс. Он как хищник кинулся на нее, повалил её на кровать, и закрыв ей рот одной рукой, второй сорвал с нее одежду. Несмотря на её отчаянные крики и сопротивления, зверь добился своего. Сквозь рыдания она кричала, что всё расскажет матери и сестре, когда они вернутся. Наконец до него дошёл кошмар происшедшего и ужас последствий. Это пахло высшей мерой. Он бегом бросился в закуток за русской печкой, достал из угла ружье, вставил патрон, и в упор выстрелил в лицо Шуре, и застрелился сам. Вся стена над кроватью покрылась кровавыми кляксами, а белый потолок стал в алых цветах. Вернувшись с базара, Сандра с дочерью увидели в доме страшную картину и орущего от испуга ребёнка. От потери любимицы дочери с Сандрой случилось помешательство, и громко крича, она побежала к реке топиться. Жизнь потеряла для неё смысл. Так трагически оборвалась спокойная жизнь семейства.

Подпасок.

До распада Союза на личном подворье большинство жителей держали много скота и птицы: кур, гусей, уток, свиней, овец, коз, коров. В начале мая с появлением первой травки коров начинали выгонять в поля, луга, лесные полянки. В складчину на весь сезон пастбищ нанимали пастуха за определенную плату. Помимо этого, каждый владелец коровы по очереди ежедневно наливал пастуху литра три молока. Когда коров набиралось много, каждая семья на сколько-то дней выделяла члена семьи в помощники пастуху. Это были пенсионеры-старики или дети школьники. От нашей семьи обычно ходил я. Уходили с коровами километров за пять на лесные поляны, где было приличное озеро, коровы в жаркую погоду не могут обходиться без питья. На этом озере жили дикие утки, выводя свое потомство. Обязанность подпаска была не тяжелая, следить, что бы коровы находились грудно в стаде, отставших или ушедших в сторону вернуть в стадо. В полуденный зной коровы старались держаться в тени деревьев и жевали. После ночного дождя или обильной росы мои ботинки насквозь промокали, а штаны до колен становились сырыми, но днем все это быстро высыхало. Но ботинки становились грубыми и натирали босые ноги, образовывались кровавые мозоли. Тогда приходилось снимать ботинки и ходить босиком. Почему-то я не помню, что бы мне покупали носки.

Как-то зимой мать взяла меня с собой в выходные в соседнюю деревню гнать кумышку. Надо было пройти по узкоколейке 4 км. и с километр по целине пройти до деревни. На санях стояла привязанная фляга с брагой, которую тащила мать, я сколько мог подталкивал палкой сзади. Пройдя по бездорожью, мы взмокли, пот градом и от нас шел пар. Я обут был в валенки на босу ногу, и на одной ноге вскочил огромный мозолистый пузырь. От этого у меня поднялась температура, жар, и я в беспамятстве пролежал два дня. Что бы облегчить боль, к мозоли на тряпочке привязывали собственное дерьмо. И как не странно, помогло.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒