2. Антигон Монофталм

На последовавшей после смерти Пердикки конференции в Трипарадисе осенью 321 г. только Асандр и Антигон сохранили свои старые сатрапии. Клит получил Лидию, Арридей — Геллеспонтину, а новым сатрапом Каппадокии был назначен Никанор¹³⁴. Кроме того, Антигон был уполномочен командовать царской армией (Антипатром, σ τ ρ α τ η γ ὸ ς τ ῇ β α σ ι λ ι κ ῇ δ υ ν ά μ ε ω ν ) с целью ведения дальнейшей войны против Евмена и пердикканцев (Diod. XVIII. 23. 4; 39. 7; 59. 1; Arr. Succ. FGrHist. 156. F. 1, 20; 24; 38; 44—45; Iust. XIII. 8, 10; XIV. 1. 1)¹³⁵. Тем самым его с. 78 должность в это время соответствовала, в целом, посту Антипатра в Европе в период азиатского похода Александра¹³⁶. Это означало практически неограниченную власть. Новый союз был скреплен браком сына Антигона Деметрия, с дочерью Антипатра Филой, вдовой Кратера (Plut. Dem. 14. 2—3)¹³⁷.

Евмен проводил в это время операции в Геллеспонтине и Троаде. Однако уже летом 321 г. он был вытеснен во Фригию. Оттуда он пытался наладить контакт с Алкетой и Атталом, но безрезультатно (Arr. Succ. FGrHist. 156. F. I. 41; Plut. Eum. 8. 3—4)¹³⁸. Зиму 321/310 г. до н. э. армия Евмена провела во Фригии — сатрапии Антигона. Расплачиваясь с солдатами, Евмен наделял их землями и имениями, не останавливаясь перед грабежами (Arr. Succ. FGrHist. 156. F. I. 41; Plut. Eum. 8. 5). По сообщению Плутарха, он провел зиму в Келенах, но это может быть и ошибкой, ибо Диодор говорит о Каппадокии, а Полиэн о фригийско-каппадокийском пограничье (Plut. Eum. 8. 7)¹³⁹. Во всяком случае, весной 320 г. он вернулся в Каппадокию. Антигон в это время располагался между двумя враждебными армиями. Зима 321/320 гг. была отмечена мятежами в войсках обеих сторон, которые, однако, были усмирены или подавлены¹⁴⁰.

Поворот в войне наступил летом/осенью 320 г., после того как войска Евмена потерпели поражение от Антигона у Оркинии ἔ ν τ ι σ ι ν ε ὐ θ έ τ ο ι ς π ε δ ί ο ι ς в Каппадокии (Diod. XVIII. 40. 5—8; 41. 1; Plut. Eum. 9. 2; Polyaen. с. 79 IV. 6. 12, 19). Победа Антигона была полной. Остатки армии противника либо перешли на сторону победителя, либо рассеялись. Сам Евмен, после того как он неудачно попытался ускользнуть в Армению и заключить союз с жителями этой страны, с немногими сторонниками был заперт в крепости Нора на границе с Писидией (Diod. XVIII. 41. 1—7; Plut. Eum. 10. 1—4)¹⁴¹.

Весной 319 г. Антигон нанес последний удар по пердикканцам, разгромив войска Аттала и Алкеты у Кретополя в Писидии (Diod. XVIII. 41. 1—7; Plut. Eum. 10. 1—4)¹⁴². Именно это событие и последовавшая вскоре за этим смерть Антипатра кардинально изменили расстановку сил в царстве Александра. Антигон более не чувствовал себя связанным какими-либо обязательствами, предводительствовал большим войском и, победив Евмена, начал узурпировать власть. Заключив мир с Евменом (Diod. XVIII. 50. 4 f.; Plut. Eum. 12. 1) и, таким образом, на время нейтрализовав его, Антигон, по сообщению Диодора, «созвав незамедлительно совет друзей и ознакомив их со своими намерениями, передал одним из наиболее доверенных лиц сатрапии, другим — военные посты. Вселяя всем им большие надежды, он сделал их добровольными помощниками для своих собственных планов. Он замышлял пройти через Азию, удалить имевшихся там сатрапов и передать ведущие посты своим друзьям» (XVIII. 50. 5)¹⁴³. Ответные меры не заставили себя ждать.

Зиму 319/318 г. Антигон проводил на зимних квартирах во фригийских Келенах, когда его достигла весть, что сатрап Геллеспонтийской Фригии Арридей осадил Кизик (Diod. XVIII. 51. 1—7; Marm. Par. FGrHist. 239 b. 12)¹⁴⁴. Диодор указывает в качестве причины то, что сатрап «раскрыл его (Антигона) планы и решил позаботиться о безопасности своей собственной сатрапии, заняв наиболее значительные полисы гарнизонами»¹⁴⁵. Совершенно очевидно, что это была вынужденная мера и вплоть до этого момента полисы не были заняты сатрапальными войсками. Именно эта акция была мастерски использована Антигоном, который презентовал себя в качестве поборника свободы греков (Diod. XVIII. 52. 1—3). Иначе этот факт оценивается Р. А. Билловсом. По его мнению, акция Арридея означала для Антигона с. 80 открытое восстание, и в подкрепление своих действий последний мог сослаться на решения в Трипарадисе, дававшие ему право бороться против мятежных сатрапов¹⁴⁶. Думается, что едва ли он в этот период нуждался в правовом обосновании своих действий и уже предшествующий год с заменой неугодных сатрапов своими людьми явно продемонстрировал это. Отсылка значительной армии (23000 человек) однако запоздала, ибо Кизик своими силами смог сдержать осаду. Предложение Антигона Арридею взять себе город «на кормление» в обмен на сатрапию встретило энергичный отказ, ибо сатрап решил оказывать дальнейшее сопротивление, надеясь на свои гарнизоны и, не зная о перемирии Антигона с Евменом, отослал послов к последнему (Diod. XVIII. 52. 1—3). В результате к середине лета 318 г. остатки войск Арридея были окружены в Киосе (Diod. XVIII. 52. 4 f.; 72. 2)¹⁴⁷. Успешно завершив войну против Арридея, Антигон обратился против сатрапа Лидии Клита, выступив против Эфеса и других полисов (Diod. XVIII. 57. 3—4; 58. 1; Plut. Eum. 13. 1—2)¹⁴⁸. Хотя полисы и не названы здесь конкретно, но совершенно очевидно, что речь при этом шла о городах Эолии и Лидии.

Евмен в это время снова находился в Каппадокии, где собирал войска (Diod. XVIII. 53. 5—7; Plut. Eum. 12. 3). Там он получил письмо от преемника Антипатра Полисперхона с назначением на должность σ τ ρ α τ η γ ὸ ς α ὐ τ ο κ ρ ά τ ω ρ τ ῆ ς Ἀ σ ί α ς, что de iure означало единовластное правление над всей Малой Азией, и обещанием поддержки из царской казны в Киюнде (Diod. XVIII. 57. 3—4; 58. 1)¹⁴⁹. Ответным шагом Антигона явилась отсылка в Каппадокию своего сатрапа Менандра с приказом арестовать Евмена. Однако к моменту его прибытия последний уже оставил свою сатрапию, отправившись в Киликию и поэтому Менандр мог лишь констатировать установление своего контроля над сатрапией (Diod. XVIII. 59. 1—3). Какие-либо военные действия там не засвидетельствованы. Смена власти прошла, очевидно, сравнительно мирно, хотя нельзя исключить полностью наличие каких-то очагов сопротивления. Видимо, он и был оставлен там на правах сатрапа. К сожалению, ничего не известно о нем на этом посту, хотя именно этот факт может служить до определенной меры косвенным указанием на пассивность его деятельности.

Известно только, что смерть Пердикки мотивировала тирана Гераклеи Дионисия к наступательным действиям. Используя неопределенность положения, он продолжил свою экспансию на побережье. Несомненно, что право на это, по его мнению, давали ему союзнические отношения с антипердикканской коалицией. Не исключено, что с. 81 наступление пропагандировалось Дионисием как часть операции против сатрапии Евмена. Последнего в это время на севере не было, ибо его усилия, в качестве наместника Азии, концентрировались на другие регионы и единственным действительно действенным внешнеполитическим фактором оставались вифинцы. Когда войска нового наместника Антигона Менандра заняли Каппадокию, Дионисий внезапно переправился через Биллай и продвинулся до синопской территории, подчинив себе Тий, Кромну, Сезам и Китор (Memn. FGrHist. 434. F. 4. 6; Strabo. XII. 3. 10 (544))¹⁵⁰. В последнем случае речь шла о синопском эмпории, по словам Страбона, богатом буковыми лесами (Strabo. XII. 3. 10 (545A))¹⁵¹. Географически это поселение, единственное из владений Синопы, находилось западнее мыса Карамбис, от которого проходило самое короткое сообщение с побережьем Крыма¹⁵². Потеря его означала серьезные затруднения для мореходства. Уже в первой половине IV в. Синопа имела проблемы с соседним Сесамом (Polyaen. VII. 21. 2), возможно, как раз из-за претензий на этот регион. Вряд ли синопцы добровольно согласились отдать свое владение. Об открытой конфронтации ничего не известно, но подобный шаг не мог способствовать дружеским отношениям обоих государств¹⁵³. Не в этом ли среди прочего кроется причина того, что Синопа позднее никак не засвидетельствована среди участников и даже сторонников Северной Лиги? Еще во времена Ксенофонта флот Синопы был единственным в регионе, способным транспортировать войско 10-ти тысяч. К концу IV в. в этом направлении лидировала Гераклея¹⁵⁴.

Победа над Евменом сделала Антигона практически единственным правителем в Малой Азии. Его успехи нашли отражение в короткой заметке в Прологах Помпея Трога (Prol. XIV): «quem (scit. Eumenem) с. 82 ut Cappadocia expulit Antigonus, sic Phrygia minore Arridaeum et Cliton victos in Hellespontino navali bello». Эта заметка показывает, что события стоят в хронологической последовательности: вначале последовали победы над Арридеем и Клитом, а затем изгнание Евмена из Каппадокии. Военные действия в северо-западной части Малой Азии были завершены поздним летом или осенью 318 г. ¹⁵⁵ Им предшествовала блокада Геллеспонта эскадрой бывшего сатрапа Лидии Клита, который, бежав в Македонию, заручился там поддержкой Полисперхонта. В период операций в проливах Клита поддерживал Арридей из Киоса (Diod. XVIII. 72. 2—3)¹⁵⁶. Антигон не остался в долгу, начав одновременное наступление на суше, где он сам предводительствовал армией и на море под руководством Никанора. Первоначально успех сопутствовал Клиту, сумевшему нанести поражение противнику у Византия (π ε ρ ὶ τ ὸ ἱ ε ρ ὸ ν τ ὸ Κ α λ χ η δ ο ν ί ω ν ) и захватить 70 судов, так что лишь остатки флота смогли соединиться с Антигоном в Калхедоне¹⁵⁷. Но последовавшая затем неожиданная атака Монофталма принесла последнему победу. В этот период его поддерживал Византий (Diod. XVIII. 72. 6)¹⁵⁸.

После поражения Клита и установления контроля над Пафлагонией и Каппадокией Антигону был подчинен весь регион, за исключением Вифинии (Diod. XVIII. 41. 4; Polyaen. IV. 6. 6)¹⁵⁹. Недаром в своем знаменитом заявлении в Тире в 315 г. он требовал от Кассандра признания в качестве σ τ ρ α τ η γ ὸ ς τ ῆ ς Ἀ σ ί α ς или ἐ π ι μ ε λ η τ ὴ ς τ ῆ ς β α σ ι λ ε ῖ α ς (Diod. XIX. 61. 3)¹⁶⁰. Ничего не известно о каких-либо шагах по реорганизации территории, но, очевидно, ему для этого просто не доставало времени. После операций в Лидии и районе Византия Антигон отправился осенью 317 г. вслед за Евменом в Киликию и далее в Месопотамию и Персию, где оставался три года, прежде чем в 313 г. вновь появиться в Малой Азии (Diod. XIX. 40—43; 69. 2; 73. 1; XIX. 13. 5). В этот период именно он являлся единственным властителем Анатолии. Но как раз за время его отсутствия ситуация в регионе кардинально изменилась. Уже за два года до этого сформировалась с. 83 коалиция, состоявшая из Селевка, Птолемея, Лисимаха и Кассандра¹⁶¹. Требования союзников сводились, прежде всего, к территориальным претензиям. Геллеспонтину следовало передать Лисимаху, Сирию — Птолемею, Вавилонию — Селевку, Каппадокию, Пафлагонию, т. е. персидскую сатрапию Каппадокию в ее старых границах, и Киликию — Кассандру (Diod. XIX. 57. 1; 85. 3; Iust. XV. 1. 2; App. Syr. 53)¹⁶². Кроме того, предусматривался раздел сокровищ между союзниками.

Попытки ряда исследователей исправить Кассандра на Асандра, а Киликию на Лидию или Ликию, лишены основания и подверглись справедливой критике¹⁶³. Именно дальнейшие операции в регионе подтверждают достоверность источника. Отказ Антигона выполнить эти требования ознаменовал собой начало третьей войны диадохов (314—311 гг. до н. э. ). Наступление последовало незамедлительно, возможно, уже в конце 315 г. до н. э., ибо уже в самом начале 314 г. до н. э. корпус Кассандра оперировал в Каппадокии, в то время как союзная с ним афинская эскадра — возле Кипра (Diod. XIX. 57. 4; IG. II². 682; Syll. ³ 409. No. 3—5)¹⁶⁴.

Вернувшись с востока, Антигон уже не застал в Каппадокии Менандра, который, вероятно, умер между 317 и 316 гг. (Diod. XIX. 57. 4; 58. 1—8; 59. 2; 60. 2)¹⁶⁵. Сатрапия, видимо, осталась без центрального командования, и эскадра Кассандра под начальством некоего Асклепиодора осадила Амис¹⁶⁶. Уже до этого, вероятно, также им были заняты полисы на Геллеспонте, что подтверждают позднейшие акции Антигона по отвоеванию этой области. Этим была обеспечена возможность беспрепятственной переправы сухопутной армии Кассандра. Послав свой флот в Каппадокию, Кассандр, очевидно, постарался, таким образом, придать вес своим требованиям¹⁶⁷. Этим преследовалась стратегическая задача, ибо захват города, занимавшего ключевую позицию в долине Галиса, открывал кратчайшую дорогу с. 84 в Каппадокию (Hdt. I. 72)¹⁶⁸. Кроме всего прочего, подобная операция едва ли могла быть направлена против автономного полиса, а, скорее, против города, по меньшей мере, находящегося в симмахии с Антигоном. Известно, что Монофталм поддерживал дружественные отношения с Кизиком, оказав ему в 318 г. поддержку против сатрапа Геллеспонтийской Фригии Арридея (Diod. XVIII. 52. 2). Кроме того, в 317 г. были завязаны дружественные отношения с Калхедоном и Византием, служившими ему базами против Клита. Хотя последний из названных полисов и остался нейтральным в конфликте с Лисимахом в 312 г., но, несмотря на это, сохранил дружественные отношения с Антигоном и даже оказывал ему свое содействие¹⁶⁹.

Ничего не известно о каких-либо акциях Кассандра против Синопы, и, вероятно, в этот момент она осталась в стороне от происходящего. Особенности рельефа препятствовали наступлению отсюда вглубь страны, и господство над городом не давало стратегических преимуществ в отношении внутренних районов. Сообщение было возможно морским путем, т. к. по суше лишь малоудобный путь связывал Синопу с Амисом¹⁷⁰, а основные усилия коалиции концентрировались, видимо, на Каппадокии. По всей вероятности, в этот период войск Антигона в регионе не было. Диодор (XIX. 40. 2) сообщает, что на стороне Антигона находился Митридат, сын Ариобарзана, поддерживавший ранее Евмена. Он мог присоединиться к Антигону сразу же в 319 г. Не исключено, что гарнизон Амиса был частично укомплектован из соединений этого правителя, что из соображений логистики было бы оптимальным. Примечательно, что нет никаких известий о морских операциях Антигона. Как отметил Р. А. Билловс, еще в 317 г. Монофталм обладал значительным флотом. К 314 г. до н. э. положение резко изменилось, и его флотские соединения были лишь незначительны (Diod. XIX. 58. 1). Объяснение этому факту кроется, очевидно, в том, что Птолемей увел финикийские корабли в Египет, а Кассандр, отослав афинские суда, способствовал разгрому антигоновского флота у Кипра. В результате в начале 314 г. Птолемей удерживал финикийские корабли и города, а стратег Кассандра Асклепиодор смог беспрепятственно осадить Амис¹⁷¹. Несмотря на это, союзники не были готовы к координации совместных действий с. 85 в войне против Антигона. Прежде всего, их разделяли огромные расстояния, чем не преминул воспользоваться Монофталм. Наибольшую опасность для него представляли Птолемей и Кассандр.

Поэтому, по поручению Антигона, его племянник (ὁ ἀ δ ε λ φ ι δ ο ῦ ς ) Птолемей провел в 314—312 гг. до н. э. ряд военных предприятий в Малой Азии: в районе Амиса, в Вифинии, Ионии, Фригии Геллеспонтине и, наконец, в Карии (Diod. XIX. 60. 2 f.; 68. 5; 75. 5)¹⁷². Диодор приводит данные о размерах войск Птолемея, отправленных против корпуса Кассандра: 8300 человек пехоты и 600 кавалеристов (Diod. XIX. 68. 6), что представляло из себя по тем временам внушительную военную силу. Задачей Птолемея являлось изгнать Кассандра из Каппадокии, а затем, следуя к Геллеспонту, закрыть проливы и тем самым возможность переправы основных вражеских сил из Европы¹⁷³. Самым опасным противником для самого Антигона оставался Птолемей. Поэтому на Кипр был отправлен Агесилай с целью привлечь полисы на свою сторону, в то время как сам Антигон отбыл в Финикию. Именно там он начал заново создавать свой флот (Diod. XIX. 57. 4; 58. 5; 62. 7; 64. 5; App. Syr. 53)¹⁷⁴. В целях расширения строительной программы было отправлено посольство на Родос, а кроме того, корабли прибыли также из геллеспонтийских полисов (Diod. XIX. 57. 4; 58. 1—5; 62. 7—8). Хотя из флотских соединений, пришедших на поддержку Антигона, у Диодора собирательно указаны лишь «корабли с Геллеспонта», но по сообщению Мемнона известно, что во время операций у Кипра помощь оказывал также гераклейский тиран Дионисий (Memnon. FGrHist. 434. F. 4. 6). Поэтому можно предположить, что «Геллеспонт» в этом случае можно интерпретировать не в узко географическом смысле как корабли из полисов в проливах, но и понтийских апойкий. Действительно, едва ли вероятно, что в условиях острой потребности в кораблях Антигон мог добровольно отказаться от поддержки союзных полисов, к которым, наверняка, относились наряду с Гераклеей, также Амис и Синопа.

После того как племянник Антигона Птолемей успешно снял осаду Амиса, он, двигаясь вдоль побережья к Пропонтиде, направил свои усилия на захват Фригии Геллеспонтины (Diod. XIX. 57. 3—5; 60. 2 f. )¹⁷⁵. Не подлежит сомнению, что во всех этих акциях были задействованы также флотские формирования. Опять же Мемнон сообщает, что Дионисий помогал Антигону, надеясь породниться с ним через Птолемея, и назначил его опекуном своих детей (Memnon. FGrHist. 434. F. 4. с. 86 6)¹⁷⁶. Можно только гадать, в чем конкретно выражалась данная поддержка. Скорее всего, в этом случае она также выразилась в акциях на море. В это время Птолемей уже являлся σ τ ρ α τ η γ ὸ ς δ ὲ ο ὖ τ ο ς ἦ ν τ ῶ ν π ε ρ ὶ τ ὸ ν Ἑ λ λ ή σ π ο ν τ ο ν (Memn. FGrHist. 434. F. 4. 7)¹⁷⁷, очевидно, переняв сатрапию Арридея. Возможно, что его компетенции в это время распространялись за пределы собственных границ Малой Фригии, в частности на «освобожденные» им или приведенные к союзным отношениям в 314 г. территории от Северной Каппадокии до Геллеспонта. Но Мемнон однозначно именует его «стратегом областей, расположенных у Геллеспонта», намекая на соседство с владениями Дионисия Гераклейского. Кроме того, в качестве преемника Птолемея на посту «стратега Геллеспонтины» в 311/310 г. фигурирует Феникс (Diod. XX. 19. 2—5). При этом нет никаких оснований расширять его власть за пределы Малой Фригии. Однако последнее вовсе не исключает, что в период операций на севере Анатолии Птолемею было передано чрезвычайное командование (а также надзор над союзными и дружественными областями), схожее с его позднейшими компетенциями в Греции (Diod. XIX. 77. 2)¹⁷⁸.

Как раз вопрос о структурном членении владений Антигона остро оспаривается в науке. В то время как, по мнению В. В. Тарна, Х. Бенгтсона и К. Верли, Антигон укрепил прежние сатрапии, создав своего рода «большие генеральства», Р. А. Билловс, вслед за У. Келлером, считает, что он во избежание сепаратизма, наоборот, раздробил их на более мелкие административные единицы, приводя в качестве примера статус Докима во Фригии, Птолемея и Феникса в Геллеспонтине¹⁷⁹. Во всяком случае после 314 г. на Западе Азии сатрапии и сатрапы более не известны, а вместо них фигурируют стратеги, гиппархи, эпистаты и эпимелеты¹⁸⁰.

Когда Асклепиодор еще осаждал Амис, а Птолемей вел наступление в Финикии, Зипойт Вифинский начал осаду Калхедона и Астака, с. 87 бывших в союзе с Антигоном (Diod. XIX. 60. 2—3)¹⁸¹. Этим был открыт «второй фронт» против Антигона. Вместе с тем действия вифинского правителя не означали каких либо союзнических обязательств. Зипойт действовал на свой страх и риск, используя удобную для себя ситуацию. Лейтмотивом политики этого правителя являлась вражда с греками, стремление утвердиться в качестве преемника Ахеменидов и установить свой протекторат над полисами северо-западной Анатолии¹⁸². В этот период Вифиния преследовала три взаимосвязанных цели: достижение самостоятельности, расширение территории и выход к морю¹⁸³. Совершенно очевидно, что на открытый конфликт с ведущими полисами региона Зипойт не был готов. Поэтому его атаке подверглись малые государственные образования¹⁸⁴.

Недостаточно учтена была при этом стремительность контрмер Антигона. Миссия его «племянника» была чрезвычайно успешной. Быстрой контратакой ему не только удалось снять осаду с этих городов, но и принудить Зипойта дать заложников и заключить договоры о симмахии с ним самим, а также с обоими полисами (Diod. XIX. 60. 3)¹⁸⁵. Впервые за все это время Вифиния попала под власть македонцев. Отныне и практически до самой смерти Антигона она оставалась в его подчинении¹⁸⁶. Новый союз дал Антигону стратегические и пропагандистские преимущества, став препятствием на пути дальнейшей экспансии Кассандра¹⁸⁷. Вероятно, только угроза объединенных атак со стороны Антигона, Митридата и, возможно, Гераклеи Понтийской склонила Зипойта к такой «покладистости».

Не исключено, что Синопа, лежавшая на морских коммуникациях, использовалась Антигоном в качестве базы для флота. Город являлся, кроме того, перевалочным пунктом для поставок продовольствия из Северного Причерноморья, что было важно для снабжения с. 88 войск, задействованных в регионе. В любом случае, проантигоновская ориентация Синопы в это время едва ли может оспариваться. Неизвестно в какой форме выражалась эта зависимость. Правда, Синопа не упомянута в числе полисов, затронутых операцией Птолемея. Однако следует учитывать тот факт, что Диодор концентрировал свое внимание, прежде всего, на военных операциях в регионе, которые, очевидно, не коснулись Синопы. Вместе с тем, продвигаясь вдоль побережья к Геллеспонту, войска Птолемея не могли миновать этот полис, как уже до него 10000 Ксенофонта. По всей вероятности, там также было заключено какое-то формальное соглашение, о характере которого можно только гадать. Возможно, что это была симмахия.

Для суждения об этом мы располагаем лишь косвенными данными, где возможность их интерпретации широка. Эпиграфический материал из самой Синопы очень скуден. Не исключено, что известные из нескольких мест подтверждения договоров об исополитии Милета со своими апойкиями и другими полисами¹⁸⁸, которые оцениваются в качестве политического средства и стремления привязать их к архе Александра, не обошли и Синопу. В надписях Аттики и Причерноморья засвидетельствовано внушительное число синопских граждан¹⁸⁹. Декреты конца IV в. с Коса и из Синопы для Каллатия подтверждают тесные связи, а в проксении 245—226 г. из Терма в Фессалии синопцы названы ἐ κ π α λ α ι ο ῦ φ ί λ ο υ ς κ α ὶ ἀ δ ε λ φ ο ῖ ς ¹⁹⁰. Монеты Синопы IV в. имели широкое распространение. Персидские сатрапы чеканили там свои номиналы с городской символикой для платежей наемникам, заменяя лишь имена городских чиновников начальными буквами своего с. 89 собственного¹⁹¹. Это могло развиться в своего рода традицию, ибо со времен Датама практически без перерыва встречаются подражания синопским драхмам: Датам — Абд Сусанн — Ариарат¹⁹². Возможно, что Синопа какое-то время даже «специализировалась» на производстве этих платежных средств, действуя по поручению каппадокийских правителей. Дальнейшее развитие монетного дела полиса может быть охарактеризовано лишь в общих чертах. Около 360 г. чеканилась серия с орлом на дельфине¹⁹³. Она прекратилась, вероятно, около 320 г. С чем это было связано, сказать трудно. Однако, если датировка монет верна, то можно выразить предположение, что их чекан приходился на время подчинения Синопы Персией от Анталкидова мира до «освобождения» Александром. Вместо старых типов отныне эмитировались небольшие номиналы по аттической весовой системе¹⁹⁴. В иконографии господствует голова нимфы Синопы с башенной короной и прора со звездой¹⁹⁵. Примечательно, что при этом подчеркивается городской, узконациональный элемент, находя выражение в портретировании характерных для него особенностей. Указанием на внутриполитические изменения в Синопе в этот период может служить надпись македонского времени с упоминанием номофилака¹⁹⁶. Во всяком случае, в результате операций 313 г. Антигон стал полновластным хозяином Малой Азии от Вифинии до Киликии и Армении¹⁹⁷.

с. 90 Кроме операций в Анатолии в том же 312 г., им были посланы экспедиционный корпус Павсания и эскадра Ликона на поддержку Каллатия (Diod. XIX. 73. 1—10)¹⁹⁸. Подняв в 313 г. восстание против Лисимаха, этот полис изгнал его гарнизон и освободил также Истрию и другие полисы (определенно упомянут Одесс), образовав вместе с ними симмахию в целях совместной борьбы против династа. «Они заключили договор о дружбе также с приграничными фракийцами и скифами, так что возникло сильное объединение, способное бороться с крупными силами противника». Однако к моменту прибытия помощи Антигона восстание было уже в основном подавлено, а сам Лисимах осаждал Каллатий. Когда эскадра Ликона вошла в Понт, войско Павсания расположилось у Гиерона¹⁹⁹. Далее Диодор сообщает: «Приведенный этим в полное замешательство и оставив достаточное количество солдат для продолжения осады, ²⁰⁰ сам Лисимах, взяв с собой наиболее действенную часть своего войска, спешно выступил вперед, намереваясь встретиться с противником. (8) Достигнув перевала через Гем, он нашел там царя фракийцев Севта, который, перейдя на сторону Антигона, охранял со многими воинами проход. (9) Вовлеча его в сражение, длившееся долгое время, сам Лисимах, потеряв многих своих, уничтожил огромное число врагов и победил варваров. (10) Ему удалось также неожиданно напасть на войска Павсания, и, зажав ищущих укрытие людей в труднодоступном месте, он принудил их к сдаче. Взяв их штурмом, он убил Павсания, отпустил одних солдат, а других включил в свое войско». В отличие от сухопутной армии, эскадре Павсания, очевидно, удалось достичь Каллатия²⁰¹.

В начале 312 г. Кассандр предпринял новую атаку в Греции, осадив с 30 кораблями Орей на Эвбее. Развернувшиеся затем военные действия велись с переменным успехом. Ситуация кардинально изменилась после того, как летом 312 г. командование антигоновскими войсками в Греции перенял его знаменитый племянник Птолемей²⁰². с. 91 Видя, что Кассандр прочно «завяз» в Греции, Антигон двинулся в направлении Геллеспонта, якобы собираясь переправиться в Европу (Diod. XIX. 77. 5)²⁰³. Вместо этого, по сообщению Диодора (Diod. XIX. 77. 7), «придя к Пропонтиде, он отправил посольство к византийцам, предлагая им заключить симмахию. Но прибывшие туда послы от Лисимаха призвали жителей полиса не предпринимать ничего против Лисимаха или Кассандра. И византийцы решили, оставаясь нейтральными, поддерживать мир и дружбу с обеими сторонами. Антигон, оказавшись в таких затруднениях и, видя надвигавшуюся зиму, распределил своих солдат по полисам на зимние квартиры».

Особого интереса в этой связи заслуживает позиция Византия. Являясь стратегически важным пунктом между двумя частями света, он представлял огромный интерес в качестве опорного пункта для Антигона. Незадолго до этого тот уже заключил симмахию с родосцами, заручившись их военной поддержкой для «освобождения греков» (Diod. XIX. 77. 3; XX. 46. 6). Едва ли может подлежать сомнению, что подобные же аргументы были приведены для убеждения византийцев. Те, однако, не пошли на открытый разрыв с Лисимахом, а Антигон не стал ввязываться в локальную войну. Кроме того, на его позицию могли повлиять прежние заслуги византийцев перед ним (Diod. XVIII. 72. 6). Прочие полисы на Геллеспонте были безапелляционно заняты на расквартирование армии Антигона.

Уже после завершения операций в Карии в начале 312 г. Антигон встретился с Кассандром на Геллеспонте для ведения мирных переговоров²⁰⁴. Однако встреча закончилась безрезультатно. Об этом сам Антигон сообщает в письме Скепсису следующее: «Прежде чем было достигнуто соглашение на этот счет, мы участвовали во встрече на Геллеспонте, и если бы кое-кто не помешал, все было бы завершено тогда»²⁰⁵. Окончательное соглашение было достигнуто летом 311 г. и ознаменовало собой окончание третьей войны диадохов. Его итогом стал status quo ante. Немаловажным результатом явился тот факт, что Антигон был признан ἀ φ η γ ε ῖ σ θ α ι τ ῆ ς Ἀ σ ί α ς π ά σ η ς и что полисы должны были остаться автономными²⁰⁶. Как раз последняя формулировка уже имела свою традицию. Изгнав в 319 г. Клита, Антигон получил власть над многими эллинскими полисами на Геллеспонте и в Лидии, в частности над Эфесом. Но уже в следующем году он отправился на восток. Столкнувшись в 315 г. с коалицией диадохов, направленной с. 92 против него, он издал свою знаменитую догму в Тире, ставшую отныне своего рода «психологическим оружием» в руках нового владыки, прежде всего, против Кассандра (Diod. XIX. 61. 3; Iust. XV. 1. 3)²⁰⁷. С этих пор и до конца жизни свобода греков остается одним из основных принципов его внешней политики²⁰⁸. При этом не последнюю роль играли чисто прагматические интересы.

Какова была природа отношений Антигона с полисами Южного побережья Малой Азии? Наряду с приобретением политического капитала важнейшей задачей Антигона в качестве правителя Азии было получение людских ресурсов от греческих полисов Азии и из Македонии для пополнения своей армии, административного аппарата и основания колоний²⁰⁹. С другой стороны, если того требовала большая политика, он не останавливался перед конфронтацией с греками, как это наглядно демонстрирует пример с осадой Родоса. Поэтому он поддерживал свободу греческих полисов только до тех пор, пока она не вступала в противоречие с его собственными планами²¹⁰. Уже Александр строил их на принципах симмахии (Arr. Anab. II. 1. 4)²¹¹. Антигон перенял эту систему. Колофон получил свою свободу от Александра, а в 306 г. ее подтверждение Антигоном, равно как и Эрифры²¹². Калхедон также стал свободным полисом после Александра. Положение Кизика характеризуется Диодором как полис: Ἕ λ λ η ν ι ς σ ύ μ μ α χ ο ς ο ὗ σ α. Далее известно, что права ἐ λ ε υ θ ε ρ ί α κ α ὶ α ὐ τ ο ν ο μ ί α были дарованы, в частности, Скепсису и Теосу²¹³. С другой стороны, это не помешало Монофталму принудить Скепсис к синойкизму с Антигонеей в Трое (позже Александрии), а Теос с. 93 к синойкизму с Лебедосом²¹⁴. Официально полисы были освобождены от платежа трибутов. Но это не исключало взимания платежей на военные расходы Антигона, равно как и на поставку ими воинских контингентов²¹⁵. Таким образом, взаимоотношения Антигона с полисами были различны. Очевидно, основным лейтмотивом его политики в регионе, как и в целом в Малой Азии, являлось соблюдение права автономии на условиях симмахии. Вместе с тем, как позднее в случае с Лисимахом, едва ли можно говорить о перманентном, твердом контроле Антигона над регионом²¹⁶.

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒