Михаил Абрамович Заборов 15 страница

" Ги Люсиньян и главные вожди христианской армии, попавшие в руки неверных, были приведены в палатку, поставленную посреди лагеря Саладина. Султан обошелся благодушно с французским королем и предложил ему освежиться напитком, охлажденным снегом. Король, отпив из чаши, предложил ее Рено Шатильонскому, находившемуся возле, но султан остановил его и сказал: " Этот изменник не должен пить в моем присутствии, так как для него у меня нет пощады". И, обращаясь к Рено, он упрекнул его в нарушении договоров и пригрозил ему смертью, если он не примет веры Пророка, которого он оскорбил. Рено с благородным пренебрежением отнесся к угрозам султана и отвечал ему, как подобало со стороны христианского воина; раздраженный султан ударил мечом безоружного пленника, и мусульманские воины, по знаку своего властелина, отрубили голову рыцарю. Таким образом, Рено Шатильонский погиб за Крест смертью мученика; такая кончина его заставляет забывать то, что было небезукоризненного в его жизни, полной воинственных приключений". - Конец цитаты].

Победа при Хаттине явилась прелюдией к последовавшим затем главным успехам мусульман. Салах ад-Дин быстро завладел почти всеми прибрежными городами к югу от Триполи: Акрой, Бейрутом, Сайдой, Яффой, Кесарией, Аскалоном. Иерусалим был отрезан от сообщения с Европой. Мусульмане захватили также важнейшие крепости крестоносцев южнее Тивериады, кроме Крака и Крака де Монреаль. Во второй половине сентября 1187 г. войска султана осадили Иерусалим. Его малочисленный гарнизон был не в состоянии отстоять город от натиска 60-тысячной армии противника. Видя бесполезность дальнейшего сопротивления, население после шести дней борьбы решило сдаться на милость победителя. 2 октября 1187 г. были открыты ворота, и мусульмане заняли город. Над ним горделиво реяло теперь желтое знамя султана.

Проявив государственную мудрость, Салах ад-Дин обошелся с Иерусалимом и его жителями - не в пример крестоносным захватчикам, вырвавшим город из-под власти Египта около столетия назад [Точнее, 88 лет. - Прим. Сосискина], - гораздо мягче. Не было ни бессмысленных жестокостей, ни разрушений. Правда, за свою " милость" султан назначил довольно высокую цену, но тем не менее жителям-христианам разрешалось в течение 40 дней покинуть Иерусалим, уплатив выкуп: с каждого мужчины - 10 золотых, с каждой женщины - 5, с ребенка - 1 золотой. Около 20 тыс. бедняков не смогли собрать выкупных денег. Тамплиеры и госпитальеры, располагавшие средствами, отказались предоставить их для выкупа бедноты: они-де не вправе распоряжаться переданными им на хранение чужими деньгами. Только угроза возмущения заставила орденских рыцарей раскошелиться - они уплатили 14 тыс. золотых за 7 тыс. бедняков (выкуп за двух женщин или десятерых детей приравнивался к сумме, которую требовалось внести за одного мужчину). Около 15 тыс. человек так и не сумели выкупиться и были проданы в рабство.

Сравнительная мягкость поведения египетского полководца, проявленная им после взятия Иерусалима, послужила, между прочим, причиной того, что впоследствии на Западе история Сапах ад-Дина обросла всевозможными легендами, в которых рассказывалось о его необыкновенном благородстве. В действительности умеренность Салах ад-Дина диктовалась соображениями политического порядка: ведь ему предстояло включить территорию государств крестоносцев в состав египетской державы, и свирепость торжествующего победителя могла бы только повредить в этом деле.

Овладев Иерусалимом и прекратив сопротивление последних крестоносных рыцарей во внутренней Палестине, Салах ад-Дин, однако, безуспешно пытался взять Тир, обороной которого руководил итальянский маркиз, прибывший в середине июля 1187 г. из Константинополя, Конрад Монферратский. Город был блокирован мусульманами и с суши и с моря (из Акры приплыл египетский флот), но в начале января 1188 г. мусульманам пришлось отступить. Не удалось им подчинить и главные центры господства крестоносцев на севере Триполи, на выручку которого подоспела норманнско-сицилийская флотилия (около полусотни судов) пиратского адмирала Маргаритона, и Антиохию, хотя б'ольшая часть графства Триполи и княжества Антиохийского подверглась оккупации. К ноябрю 1188 г. сдался гарнизон Крака, в апреле - мае 1189 г. Крака де Монреаль. Последним пал замок Бельвуар. Отныне Иерусалимское королевство почти полностью находилось в руках Салах ад-Дина. За крестоносцами остались лишь города Тир и Триполи, несколько мелких укреплений и мощная крепость иоаннитов Крак де Шевалье.

4. 5. Третий Крестовый поход

Известие о падении Иерусалимского королевства, докатившись до Западной Европы, произвело впечатление громового удара. Папа Урбан VIII, узнав о случившемся, умер от потрясения. Его преемник Григорий VIII энцикликой от 29 октября 1187 г., разосланной из Феррары, призвал католиков к новому Крестовому походу. Он предписал им еженедельный пост по пятницам в течение пяти лет, и на то же время всем вменялось в обязанность дважды в неделю полностью воздерживаться от мясной пищи [Странная ошибка М. А. Заборова. Католики и до сих пор, как и православные, воздерживаются от мясного по средам и пятницам. Правда, ныне у католиков разрешено есть яйца и молоко. Прим. Сосискина]. Проповедь Крестового похода - ее особенно энергично вел кардинал Энрико из Альбано - подхватил и следующий папа, через два месяца сменивший Григория VIII, Климент III. Необходимо было поддержать стремительно падавший престиж папства. Для возбуждения религиозного энтузиазма наиболее преданные слуги апостольского престола из числа кардиналов приняли обет обойти пешком всю Францию, Англию и Германию.

Третий Крестовый поход состоялся в 1189-1192 гг. В нем участвовали почти исключительно рыцари и крупные феодалы западноевропейских стран. К концу XII в рыцарство превратилось в основную массовую силу крестоносного движения. Активную роль в Третьем Крестовом походе играли также феодальные государства, в политике которых к этому времени значительное место приобрели торговые интересы на Востоке.

Религиозные цели Крестовых походов все более отодвигались на задний план. Напротив, захватнические вожделения участников проступали все более рельефно сквозь мистическую оболочку, которой католическая церковь и теперь старалась закамуфлировать движение. Архиепископ Гийом Тирский с горечью признавал в своей " Истории деяний в заморских землях" - первой полной истории Крестовых походов и Иерусалимского королевства (до 1184 г. ), - что он не находит среди деяний " наших князей ничего, что мудрый счел бы достойным изображения, что читателю принесло бы удовлетворение, а писателю послужило бы к чести". Идеализируя крестоносцев конца XI в., оттеняя их высокое религиозное воодушевление, дисциплинированность, мужество в сражениях, он противопоставлял им своих погруженных в мирские дела изнеженных современников, особенно тех, кто прижился на Востоке: они, по словам Гийома Тирского, " таковы, что, если бы кто попытался тщательно описать их нравы, вернее, чудовищные пороки, тот изнемог бы от обилия материала и скорее, кажется, сочинил бы сатиру, чем историю".

Но если религиозные побуждения рыцарства шли на убыль, то одним из важнейших постоянных внутренних стимулов Крестовых походов с конца XII в. стало стремление западноевропейских государств к господству на Средиземном море. Внешне это стремление в известной мере сплачивало рыцарство Запада, противопоставляло страны Европы Востоку. Однако оно же порождало и вражду между самими западноевропейскими государствами. Фиктивное, по существу, еще в первых крестоносных предприятиях пресловутое " единство западного мира", которое столь усердно подчеркивают буржуазные, в особенности католические, исследователи второй половины XX в., старающиеся таким образом удревнить истоки " атлантизма" и представить имеющей вековые традиции " западную христианскую цивилизацию", во второй половине XII в. явно рушится. На первое место в Крестовых походах выдвигается принимающее порой ожесточеннейший характер соперничество западноевропейских государств в борьбе за экономическое, военное, политическое преобладание на Средиземном море.

Все это отчетливо сказалось во время Третьего Крестового похода.

Призывы римских пап были встречены народными массами далеко не так сочувственно, как это бывало прежде. Когда в начале 1189 г. в Англии, а потом во Франции была введена всеобщая подать в размере десятой части всех доходов, предназначавшаяся для нужд похода, - Саладинова десятина, это вызвало возмущение в низах. Сборщиков Саладиновой десятины встречали камнями, так что во Франции ее вообще пришлось отменить. Ропот против налога поднялся и среди духовенства, которое увидело в установлении такого сбора покушение на свои привилегии.

Видный французский церковный деятель и писатель архидьякон Пьер Блуаский считал: " Если князья под предлогом нового паломничества... налагают клеймо рабства на церковь Христову, требуя с нее налогов, то верный сын церкви должен скорее умереть, чем повиноваться". Кое-где Саладинова десятина породила известное недовольство даже в рыцарских кругах. Рыцарь-поэт, который затем сам примет участие в походе на Восток, Конон Бетюнский резко обвинял сильных мира сего в том, что они " приняли крест за деньги и облагают десятиной духовенство, горожан и сервов. Их крестное знамение - не вера, а корыстолюбие". Отрицательное отношение к самому почину Крестового похода, исчезновение былой, почти всеобщей веры в его спасительность и бескорыстную сущность - лейтмотив таких высказываний.

Поддержку крестоносный клич Рима получил главным образом в феодальных кругах - отчасти среди мелкого и среднего рыцарства, в правящих сферах западных королевств, а также у патрициата североитальянских городов. Уже в 1188 г. в Сирию двинулись флотилия норманнско-сицилийского пиратского адмирала Маргаритона, о коем упоминалось выше, и несколько десятков галер из Пизы и Генуи.

В Англии, Франции и Германии стали формироваться сухопутные силы. Взять крест решили государи этих стран - Генрих II Плантагенет, Филипп II, впоследствии прозванный Августом, и император Фридрих I Барбаросса. У каждого из них имелись свои особые причины участия в походе.

Генрих II (1154-1189) на протяжении всего своего правления стремился доставить Анжуйской державе устойчивые позиции в Средиземноморье. Вскоре после Второго Крестового похода, в 1152 г., он женился на разведшейся со своим мужем Людовиком VII Алиеноре Аквитанской [Это которая изменила Людовику VII с Раймундом Антиохийским. - Прим. Сосискина] и таким образом присоединил к старым владениям Плантагенетов во Франции - графствам Анжу и Мен - еще и герцогство Аквитанию, в пределах которого находился Марсель. Герцогство это играло значительную роль в леван-тийской торговле, с которой была связана и сама Англия. Английские корабли обычно плыли в Средиземное море либо вдоль берегов Франции и Испании. - к Гибралтару, либо открытым морем до Бордо; там их груз переносили на речные барки, направлявшиеся по Гаронне к Тулузе. Здесь английские товары перегружали на вьючных животных, которые доставляли их в Нарбонну, где груз принимали уже корабли, державшие курс на Александрию и сирийские порты. Этот-то путь и проходил через герцогство Аквитанское.

Не удивительно, что Генрих II старался обеспечить влияние Англии во всех странах, прилегающих к Средиземному морю. Важным средством его средиземноморской политики являлись династические браки. В эту " брачную дипломатию" он втянул чуть ли не всех своих детей. Одну из дочерей, Алиенору, король выдал за кастильского короля Альфонса VIII, другую, Иоанну, - за короля Сицилии Гилельма II (брак оказался бездетным, так что в Сицилии не было английского наследника на ее трон); старшего сына, Ричарда, Генрих II сосватал дочери Санчо VI, короля Наварры, принцессе Беренгарии.

Далеко не чужд был Генрих II и расчетам на овладение самим Иерусалимским королевством. Туда тоже тянулись родственные нити Анжуйского дома Плантагенетов: ведь король иерусалимский Фулько (1131-1143), он же граф Анжу, чей сын Жоффруа Плантагенет в свое время взял в жены дочь английского короля Генриха I Матильду, приходился дедом Генриху II. Недаром английский король, многое сделавший для укрепления политической централизации в стране, вместе с тем всегда выказывал внимание и к заморским владениям своих родичей. Не раз он передавал крупные денежные суммы для защиты Святой земли от " неверных" и еще до падения Иерусалима договаривался то с Людовиком VII, то, позднее, со своим зятем Гилельмом II Сицилийским о Крестовом походе.

Генрих II, давно вынашивавший идею установления всемирного владычества англо-французской державы Плантагенетов, тотчас согласился принять участие в Крестовом походе, клич к которому бросил Рим, поскольку успешная война на Востоке сулила значительное расширение сферы влияния Анжуйской державы на Средиземном море.

Усилия папства оказали воздействие и на другого тогдашнего государя, носившегося с планами всемирного владычества, - германского императора Фридриха I Барбароссу (1152-1190), того самого, который, еще будучи герцогом Швабским, участвовал во Втором Крестовом походе. Плачевный опыт ничему не научил этого крайне воинственного и агрессивно настроенного правителя (примечательно, что сотни лет спустя германские нацисты назвали его именем свой злодейский план нападения на СССР).

Участие Фридриха I в Третьем Крестовом походе логически вытекало из всей прежней захватнической политики Штауфенов на юге Европы. Почти половину своего царствования Фридрих I Барбаросса провел в войнах за установление господства над городами Ломбардии. Он потерпел там поражение. Разгромленный союзом городов в битве при Леньяно в 1176 г., император вынужден был капитулировать затем и перед папским престолом, подписав в 1177 г. унизительный для себя Венецианский мир. Оправившись от поражения, Фридрих I направил свои взоры в сторону Южной Италии и Сицилии. Он ясно понимал значение Сицилии в левантийской торговле и те выгоды, которые сулило обладание этим островом. Через него шел кратчайший путь из Европы в Северную Африку. В удобных сицилийских гаванях - Мессине, Палермо, Катании - останавливались все корабли западных стран, плывшие с грузом в Левант и обратно. Господство над Сицилией давало ее властителям крупные источники пополнения казны, а многие заинтересованные государства попадали в зависимость от этих государей.

Чтобы прибрать Сицилию и Южную Италию к своим рукам, Фридрих I, подобно Генриху II, пустил в ход дипломатию династических браков: в 1186 г. в Милане была торжественно отпразднована женитьба его сына и преемника, впоследствии императора Генриха VI, на наследнице сицилийского трона Констанции. Этим актом Фридрих Барбаросса обеспечивал переход Сицилии к династии Штауфенов.

Наконец, в авантюристических проектах германского императора важное место занимала Византия - " маленькая Греция", как пренебрежительно именовал Фридрих I уцелевшие обломки Восточноримской империи. Его придворный историограф епископ Оттон Фрейзингенский в биографии Фридриха I, приходившегося ему племянником, упоминает, в частности, о том, что государь неоднократно называл себя " владыкой мира" и открыто заявлял о своем твердом намерении раздвинуть границы Германской империи до пределов старой Римской империи.

Хотя инициатива Крестового похода исходила от недавнего политического противника Штауфенов - папы, тем не менее поход на Восток представлял - так по крайней мере могло казаться - благоприятный случай для реализации бредовых универсалистских проектов Барбароссы. Фридрих I положительно отнесся к папской затее: феодальные круги преимущественно Южной Германии, устремлениями которых во многом определялась его политика, были непосредственно заинтересованы в завоеваниях на Востоке. Вот почему Фридрих I, невзирая на свой возраст (ему было под шестьдесят) в конце марта 1188 г. на Майнцском гофтаге принял крест.

Третьим государем, который также изъявил желание отправиться за море, был французский король Филипп II (1180-1223).

Францию это предприятие занимало, конечно, гораздо меньше, чем Англию и Германию. Монархии Капетингов в те времена вообще принадлежало весьма скромное место в политических играх Запада. Унаследовав трон от Людовика VII, Филипп II являлся лишь номинальным сюзереном своего куда более могущественного вассала и непримиримого врага - Генриха II Плантагенета.

Территория французского королевства сводилась, собственно, к домену короны, так что практически Филипп II тогда еще и наполовину не был государем Франции. Ее западными, приатлантическими областями владели английские короли, они же графы Анжуйские, от них частью зависели и южные земли страны (Тулузское графство); другая часть французской территории королевство Арелат, или Бургундия, - была подвластна Германской империи.

Поступления из королевского домена, со всех сторон отрезанного от моря, были более чем скромными, и как раз это толкнуло Филиппа II к участию в Крестовом походе. Смолоду король был изворотливым и ловким политиком, умевшим использовать обстоятельства. Поход на Восток рисовался ему подходящим способом поправить дела королевской власти, повысить ее престиж внутри страны и на международной арене, накопить силы и средства, нужные для того, чтобы нанести сокрушительный удар по главному врагу Плантагенетам - и приступить к решению основной задачи, стоявшей перед Капетингами, - собиранию французских земель.

Понятия о феодальной чести также не позволяли Филиппу II оставаться безразличным к папскому начинанию, коль скоро в нем сразу выявилась ведущая роль вассала французской короны Генриха II. Французский король руководствовался, таким образом, в первую очередь мотивами престижного и католического характера.

В январе 1189 г., встретившись близ Жизора, недавние противники обменялись поцелуем мира: нужно было обеспечить спокойствие в своих государствах на время похода. Оба короля условились об одновременном и совместном отправлении в путь. Примеру ' королей последовали их вассалы по обе стороны Ла-Манша. Было Принято решение о том, что французы нашьют себе на платье Красные, англичане - белые, фламандцы - зеленые кресты. Уже начались сборы к походу, как вдруг между королями вновь разразилась война. Поводом к ней явилось то, что старший сын Генриха II, Ричард, граф Пуату и герцог Аквитании, отказался жениться на сестре Филиппа II Алисе, якобы соблазненной английским королем. Филипп II, мастер политических интриг, сумел восстановить сына против отца, та и другая стороны схватились за мечи, Крестовый поход задержался. 6 июля 1189 г. Генрих II умер. Его сменил на троне Ричард, позже получивший прозвище Львиное Сердце и ставший главным героем Третьего крестового похода.

Итак, для всех трех главных вождей этого предприятия религиозные соображения не имели более или менее существенного значения. Крестовый поход 1189-1192 гг. с самого начала являлся чисто завоевательным делом, и руководящая роль в нем в большей мере принадлежала государственной власти. Характерный штрих: беднякам, коль скоро они выражали намерение участвовать в походе, Фридрих I распорядился выдать по 3 марки, а тем, у которых не нашлось бы такой суммы, как писал хронист, " под угрозой анафемы запретил отправляться в путь, не желая, чтобы малопригодный к войне плебс обременял войско".

4. 6. Обстановка на Балканах и конфликт с Византией. Гибель Фридриха Барбароссы и неудача немецкого рыцарства

Главари крестоносного рыцарства не позаботились выработать общий план военной кампании и с первых же шагов действовали обособленно друг от друга.

11 мая 1189 г., раньше других, из Регенсбурга пустилось в дорогу немецкое войско во главе с императором. Оно насчитывало примерно 30 тыс. рыцарей и пеших воинов. Еще до начала похода Фридрих I завязал дипломатические переговоры с Венгрией и Византией: он хотел условиться о безопасном переходе своей армии по их территории. Результаты переговоров, казалось, обнадеживали. Венгерский король Бела III (1173-1196) согласился пропустить крестоносцев через свою страну и даже разрешил им закупку продовольствия. Венгрию немцы и в самом деле миновали благополучно, без особых эксцессов. С византийскими послами, прибывшими в декабре 1188 г. на Нюрнбергский рейхстаг (их возглавлял высокий сановник - логофет дрома Иоанн Дука), также удалось договориться: немецкая армия, уверяли греки, сможет беспрепятственно пройти византийские владения и за соответствующую плату, не очень высокую, ей будут предоставлены продукты питания и фураж. В свою очередь, Фридрих I клятвенно заверил послов (соответствующую клятву принесли от его имени архиепископ Вюрцбурский, герцоги Швабский и Австрийский): Византии нечего страшиться германских воинов. Однако, хотя правящие круги Константинопольской империи [4] пошли на соглашение с Фридрихом I, василевс Исаак II Ангел (1185-1195) стал вскоре чинить крестоносцам всевозможные препоны. В Константинополе знали о воинственности Барбароссы и не слишком полагались на его посулы.

Правительство Исаака II Ангела имело все основания для беспокойства. Вызывали подозрения близкие отношения Фридриха I с непосредственным противником Византии на Востоке - иконийским султаном Кылыч-Арсланом II (1155-1192). Германский император обменивался с ним посольствами и даже заручился его обещаниями, позволявшими рассчитывать на то, что немецкие рыцари смогут беспрепятственно пересечь Малую Азию: ведь Кылыч-Арслан II враждовал с Салах ад-Дином, одолеть которого собирались крестоносцы.

Серьезные опасности вырисовывались для Византии и с Запада, из Юго-Восточной Европы. Незадолго до начала Крестового похода, в 1185-1187 гг., против византийского ига успешно восстали болгары, предводительствуемые болярами Асенем и Петром. К северу от Балканских гор образовалось самостоятельное государство - так называемое Второе Болгарское царство. На пути к достижению своей независимости стояла и Сербия.

Византии пришлось бы худо, если бы правители Болгарии и Сербии соединились с Барбароссой. А такая перспектива представлялась весьма реальной. Еще во время Нюрнбергского рейхстага велись переговоры с послами великого сербского жупана Стефана Немани (1151-1195). В последних числах июля 1189 г., когда немецкие крестоносцы прибыли в сербский город Ниш, император самолично встретился с великим жупаном. Здесь же велись переговоры с посланцами болгарских боляр Петра и Асеня. Сербия и Болгария были между собой в дружественных отношениях. Все это рождало в Константинополе во многом оправданное недоверие к Фридриху I. Предметом нишских переговоров, считали там, мог быть только союз Германской империи с Сербией и Болгарией против Византии. Это не совсем соответствовало действительности: от союза Фридрих Барбаросса уклонялся, но он и в самом деле натравливал правителей обоих славянских государств на Греческую империю.

Продвижение немецких рыцарей по балканским землям сопровождалось насилиями и опустошениями со стороны крестоносцев, и потому для местного населения поход был равнозначен неприятельскому вторжению. А ведь рыцари находились на болгарской территории свыше полугода (с лета 1189 до ранней весны 1190 г. ). Позднее немецкий священник Эбергард, посланный с дипломатической миссией в Венгрию, в своем донесении императору сообщал, что когда он проезжал через Болгарию, то увидел разрытыми все могилы крестоносцев, умерших в дороге. Трупы их были выброшены из гробов и валялись на земле. Латинские хронисты, прежде всего автор приписываемой иногда клирику Ансберту " Истории похода императора Фридриха", рассказывают, в свою очередь, что на рыцарей то и дело нападали " разбойники" - сербы и болгары, они убивали ратников Божьих, отнимали у них коней и отбивали обозы. Это были стихийные проявления народного гнева против разнузданности грабителей с крестами на одежде. Немцы жестоко расправлялись с теми из местных жителей, кто, по пристрастной формулировке безвестного автора " Истории пилигримов", " набрасывался на нас подобно грязным собакам или хищным волкам".

Конечно, в этих условиях осуществить союз с предводителем немецких крестоносцев было для болгарских боляр весьма сложно и даже проблематично, но тем не менее они неоднократно входили в контакты с Фридрихом I: Петр и Асень рассчитывали, что в случае войны Германской империи с Византией Болгария сумеет упрочить свою только что добытую независимость.

Чтобы до конца понять позицию Византии по отношению к немецким крестоносцам, необходимо учитывать также, что, несмотря на ее весьма тяжелое внутреннее и внешнее положение, правящие круги ослабевшей империи не собирались выпускать из своего поля зрения Восточное Средиземноморье. Хотя влияние Византии было тут к концу XII в. сильно подорвано и североитальянскими городами, внедрившимися в морские гавани Сирии и Палестины, и сицилийскими норманнами, которые проникли в саму Грецию и в 1185 г. даже захватили (на некоторое время) крупнейший после Константинополя византийский город Солунь, однако Константинополь все же оставался важным центром левантийской торговли. . Византия не могла быть равнодушна к борьбе западных государств за преобладание на Средиземном море. В Константинополе рассматривали крестоносцев как нарушителей освященных самой историей прав империи на сирийско-палестинские области.

В силу всех этих причин византийское правительство взяло курс, враждебный крестоносцам. Им чинились всевозможные препятствия. Припасов, обещанных Исааком II Ангелом, не подвозили. Дороги, по которым шли крестоносцы, оказывались полуразрушенными: кони рыцарей, закованных в броню, спотыкались, падали, ломали себе ноги. Горные проходы были заперты греческими вооруженными отрядами. Посольства Фридриха I, направленные в Константинополь с дороги, задерживались василевсом в столице. Участники первого посольства были даже брошены в темницу. Неприязненный настрой чувствовался в самом тоне посланий византийского самодержца к императору Германской (или, как она официально называлась, " Священной Римской" ) империи: он вообще избегал титуловать его " императором" и обращался к нему как к " королю Алемании".

В свою очередь, немецкие рыцари возбуждали ненависть местного населения своими мародерством и насилиями. Во Фракии крестоносцы сначала выжгли окрестности Филиппополя (современный Пловдив), а в конце августа 1189 г. фактически оккупировали его (" мы расположились в нем, будто в нашем собственном городе", - писал Псевдо-Ансберт). Они открыто нападали на болгарские города и села (эта часть страны еще принадлежала тогда Византии), истребляли жителей, стирали с лица земли жилища, предавали пламени церкви. Немецкие хронисты похваляются богатой добычей, захваченной рыцарями в Верое (ныне Стара Загора), Скрибенционе (Асеновград), Пермисе (Перуштица).

Послы Фридриха I, вернувшиеся в конце октября 1189 г. в Филиппополь, докладывали своему государю (об этом рассказывается в хронике Псевдо-Ансберта), что константинопольский патриарх, проповедуя в церквах, называл воинов христовых псами. Он внушал грекам, что самый закоренелый преступник, даже обвиненный в десяти убийствах, получит прощение всех грехов, убив сотню крестоносцев. Со своей стороны, Фридрих I начал высказывать угрозы в адрес Исаака II Ангела. Мало того, летом 1189 г., когда " воины Божьи" еще проходили по Венгрии, Исаак II подписал соглашение о союзе с главным врагом крестоносцев - Салах ад-Дином, которому обещал поддержку против Кылыч-Арслана II. Таким образом, в 1189 г. оба христианских императора - германский и византийский - находились в союзных отношениях с мусульманскими государями.

Во Фракии, по сути дела, уже развернулась война между немецкими крестоносцами и Византией. Правда, это была война необъявленная, война между двумя союзниками. Однако события развивались явно в сторону ее легитимизации и превращения в открытый вооруженный конфликт. Поздней осенью 1189 г. Фридрих I обратился к своему сыну Генриху (VI) с посланием, содержавшим нечто вроде проекта нападения на Византию. Барбаросса просил Генриха набрать воинов, а затем войти в соглашение с Генуей, Венецией, Пизой и Анконой и снарядить там флот, чтобы к весне следующего года приступить к осаде Константинополя как с суши, так и с моря. Одновременно Генрих должен был добиться от папы римского организации широкой кампании в пользу Крестового похода против греков, мешавших войне католиков против " нехристей".

Планы подчинения Византии штауфенской империи ставились на почву практической политики. Папа римский, однако, не хотел, чтобы супрематия [Главенство. - Прим. Сосискина] католической церкви над греко-православной была установлена оружием недавнего врага курии - Фридриха Барбароссы. В Риме ему не доверяли. Крестовый поход против Византии в 1189 г. не состоялся. Константинопольская империя избежала удара крестоносных орд, хотя в Галлиполи посольство, прибывшее из Пизы, прямо предложило Фридриху I корабли для завоевания греческой столицы. Отсрочка, впрочем, как мы увидим, оказалась кратковременной.

Разграбив болгарские области Византии и добившись от Исаака II некоторых уступок (по соглашению, подписанному 24 февраля 1190 г. ), немецкое ополчение, в конце марта 1190 г. выступившее из Адрианополя, через Дарданеллы было переправлено в Малую Азию. Войско двинулось по ее западным районам (через Лаодикею и Филомелий), ранее разоренным сельджуками. Греки не доставляли ни съестных припасов, ни фуража. Конные отряды сельджуков каждодневно совершали налеты на рыцарей. Преемник отказавшегося от власти Кылыч-Арслана II, опасавшийся войны с Салах ад-Дином, не склонен был к союзным отношениям с крестоносцами. Ко всему ратников Божьих одолевали жара, жажда и голод. Приходилось питаться кониной.

18 мая 1190 г. крестоносцы захватили Иконий. В их руки попала богатая добыча. 23 мая с султаном было заключено перемирие. Покинув Иконий, крестоносцы разбили лагерь за окружавшими его садами. " Здесь на рынке, рассказывает автор анонимной " Истории похода императора Фридриха", - нашли в достаточном количестве все, что требовалось, хотя и продавалось по дорогой цене; было продано [крестоносцам. - М. З. ], как я полагаю, более 6 тысяч лошадей и мулов, не считая ослов".

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒