Второе действие. Сцена шестая. Сцена седьмая

Второе действие

Сцена шестая

Лестничная площадка обычного дома. Посредине лифт. Левая и правая кулисы – входные двери квартир-мастерских. Одна из них принадлежит Андрею.

Вечер. Шум подымающегося лифта. Двери открываются, и мы видим Тоньку, которая на сей раз появляется без провожатых. Одета просто – в джинсы и куртку. Подходит к двери Андрея, звонит. Андрей открывает.

Т о н ь к а. Здравствуйте! Вы Андрей?

А н д р е й (вытирая руки тряпкой). Он самый.

Т о н ь к а. Я заказывала у вас серебряную скульптуру Достоевского. Мы общались «Вконтакте». Вы сказали, сегодня можно забрать.

А н д р е й. Да, да, я помню! Забрать можно. Входите. Только осторожно, у меня тут коробки…

Сцена седьмая

Мастерская Андрея. Коробки, скульптуры, деревянные, наспех сколоченные полки. У стены, подрамником к зрителю, стоит картина, на полу – магнитофон. Беспорядок. Посреди комнаты красуется внушительных размеров надгробье – гранитный памятник.

Т о н ь к а (входя). Ой! Что это?!

А н д р е й. Страшно?

Т о н ь к а. Скорее, нелепо…

А н д р е й. Вы думаете?

Т о н ь к а. Нет, я не то хотела сказать. Я не хотела вас обидеть. Когда говорила «нелепо», имела в виду, что в помещении такая гранитная глыба смотрится как-то странно…

А н д р е й. Я понял.

Т о н ь к а. Я вообще, когда вижу надгробья, как-то теряюсь. Есть в этом что-то безнадежное, невозвратное… Вы не находите?

А н д р е й. Я уже привык. Да и вообще – мне выбирать не приходится. Дают заказ – я делаю.

Т о н ь к а. А спите потом хорошо? Покойники не снятся?

А н д р е й. Мне давно уже ничего не снится.

Т о н ь к а. А мне казалось, что художникам снятся музы…

А н д р е й. Первые пять лет. Пока они в институтах учатся.

Т о н ь к а (разглядывает памятник). Потрогать можно?

А н д р е й. Валяйте!

Т о н ь к а. Какой гладкий… И кому же сей шикарный монумент? Космонавту?

А н д р е й. Бизнесмену.

Т о н ь к а. Наверное, миллионером был. Раз такую штуковину себе отгрохал.

А н д р е й. Как выяснилось, нет.

Т о н ь к а. А как же тогда?

А н д р е й. Все-таки, интересно?

Т о н ь к а. Я любопытна!

А н д р е й. Ну, примерно так: приходит ко мне один дядечка, лет 55. Цветущий такой, лощенный. И просит изготовить памятник. Дает аванс. Я спрашиваю: у вас что-то со здоровьем? Типа – помирать собрались? Как-то у нас не принято загодя надгробье заказывать… А он: нет, все в порядке. Просто убрать могут в любой момент. И исчезает. Я работу выполнил – все, как договаривались. И тут выясняется, что его уже… В общем, не успел он мне целиком заказ оплатить. Вот и стоит эта штука посреди мастерской. И долг на мне висит… нехилый такой – за материал, например. Про свою неоплаченную работу я уже молчу.

Т о н ь к а. Ни фига себе! Как неприятно…

А н д р е й. Мягко говоря… Я, конечно, расстроился жутко сначала. Родственники долг отдавать не хотят, да и нечем. Этот покойник, оказывается, в кредит жил. Короче, мрак. Но я не отчаиваюсь. Переезжаю в другую мастерскую – попроще, подешевле. Уже и коробки собрал…

Т о н ь к а. Да, грустно. И как быть – непонятно…

А н д р е й. Ладно, прорвемся! Не впервой.

Т о н ь к а. Вы оптимист!

А н д р е й. Скорее, реалист. Через полгода верну деньги за материал. Набрал учеников, преподаю рисунок. Так что все в порядке.

Т о н ь к а (показывает на картину). А эта картина – ваша?

А н д р е й. Моя. (подходит к картине). Кстати, с этим полотном тоже курьезная история вышла.

Т о н ь к а. Расскажете?

А н д р е й. Ну, если вам интересно… Случилось это год назад примерно. Заказов тогда было мало, настроение паршивое, иногда хотелось бросить все, и уйти в другую профессию. Вечерами, вместо того, чтобы лепить, начал смотреть телевизор… Короче, в один из таких унылых вечеров звонит мой старинный приятель. И говорит: есть, мол, одна знакомая, которая хочет заказать картину в стиле Пикассо. Женщина эта красива, богата, с чувством юмора, заплатит не скупясь, и явится за картиной лично. Единственный минус – то, что картину надо передать уже послезавтра. Значит, нарисовать ее надо сегодня, чтобы она могла просохнуть. Ну, что ж – Пикассо, так Пикассо. И, хотя, я никогда не рисовал в подобном стиле, тут же побежал покупать акриловые краски на оставшиеся деньги. Мысленно представляя таинственный образ дамы-заказчика, описанный приятелем, я почему-то решил нарисовать пол лица и один глаз. Через два часа одинокое око с тоненькой бровью мне удалось. Но что-то в картине было не так. Не хватало какого-то праздника, красоты и удивления. Тогда я расширил глаз, приподнял бровь, а фоном моему лицу стал разноцветный фейерверк. Ну, а в конце я решил добавить восторга и нарисовал под глазом слезинку. Довольный, лег спать. А послезавтра в дверь позвонили. На пороге стояла женщина удивительной красоты. Было ощущение, что это какая-то блоковская «Незнакомка» явилась ко мне – в облегающем платье до пят, в шляпе с пером и вуалью… И вот она подходит к картине, окидывает ее взором… Ее бровь сначала поднялась, как на моем полотне, а потом… брызнули слезы из глаз. Точнее – из глаза. Потому что дама оказалась одноглазой! Крикнув что-то вроде – вы надо мной издеваетесь! – она выскочила из мастерской и убежала, хрустя своими юбками из тафты. Денег, разумеется, не заплатила. Пару дней я отходил от шока. А потом приятель рассказал, что глаз эта женщина потеряла, когда смотрела шоу фейерверков… Такая вот история…

Т о н ь к а. Обалдеть! Слушайте, да у вас какой-то мистический дар!

А н д р е й. Наверное.

Т о н ь к а. Точно! Вы рисуете, а оно потом сбывается… Вам не страшно?

А н д р е й. Страшно. Вот поэтому я и не рисую.

Т о н ь к а. А вообще, более незадачливого человека я, пожалуй, не встречала… Вам просто везет на подобные ситуации.

А н д р е й. Есть такой момент. Но все это – жизненный опыт. Если воспринимать его без негатива, есть шанс выйти победителем… Что-то заболтал я вас. Вот ваша скульптура, держите. (протягивает Тоньке серебряного Достоевского).

Т о н ь к а. Ух ты! Как на картинке. Очень здорово! (достает из сумки деньги, отдает Андрею).

А н д р е й. Спасибо! Ой, как много! Нет, это лишнее, заберите.

Т о н ь к а. Все нормально. Пускай это будет аванс. Может, я еще одного Достоевского закажу.

А н д р е й. Ну, если так… А, кстати, почему Достоевский?

Т о н ь к а. Ну… потому что великий русский писатель.

А н д р е й. И все? Не убедительно.

Т о н ь к а. Хорошо. Потому что «Игрок».

А н д р е й. А почему не «Братья Карамазовы»?

Т о н ь к а. Потому что «…однажды в твоей жизни появится новое имя, которое превратит предыдущее в пыль». Федор Михайлович Достоевский.

А н д р е й. Не совсем понял, но вам, наверное, виднее… Может, чаю? Вас как зовут?

Т о н ь к а. Антонина. Давайте! Я так долго к вам ехала – сначала на электричке, потом в метро, потом в маршрутке… Проголодалась. (смеется).

А н д р е й. Ой, а вот еды, практически, никакой… Хлеб и сыр только…

Т о н ь к а. Сойдет.

Андрей начинает хлопотать: расставляет чашки, наливает чай, достает сыр и хлеб.

А н д р е й. А вы, Антонина, чем занимаетесь?

Т о н ь к а. Я в отпуске.

А н д р е й. Ну, это в данный момент. А вообще?

Т о н ь к а. А вообще… Так, поигрываю.

А н д р е й. В кино или в театре?

Т о н ь к а. В жизни.

А н д р е й. У вас не складывается творческая судьба?

Т о н ь к а. С чего вы взяли?

А н д р е й. Показалось. (пауза). У вас глаза, как у Цветаевой. Жаль, поздно встретились. Мне как раз такие глаза нужны были…

Т о н ь к а. Зачем?

А н д р е й. Для одной картины. Но теперь это уже не актуально.

Т о н ь к а. А какие глаза были у Цветаевой?

А н д р е й. Зеленые. Грустные.

Т о н ь к а. Ну, да… конечно…

Привычные к степям – глаза,

привычные к слезам – глаза,

зеленые – соленые –

крестьянские глаза…

А н д р е й. Ого! Знаете наизусть?

Т о н ь к а. Знаю. Я много чего знаю. Только знания мои не нужны никому.

А н д р е й. А преподавать не пробовали?

Т о н ь к а. Нет. У меня терпения на учеников не хватит.

А н д р е й. Мне почему-то кажется, что вы тоже стихи пишите…

Т о н ь к а. Ага, угадали.

Ты едешь по городу. Ночь и весна.

Трамваю «Желанье» дорога тесна.

Безумный кондуктор отдаст за гроши

бумажное счастье своей души.

И люди в одеждах вчерашнего дня

похожи, как капли воды у дождя.

А ты обращаешься к ним на «вы»,

но нету предмета их головы.

Вагонные стекла – почти что витраж –

способны украсить любой пейзаж.

Ладонью коснешься – а это песок,

сладкий на вкус, как березовый сок.

Все это случилось с тобой или нет?

Смотри: отрицание сна – сонет.

Слушай, как звезды скользят по реке,

счастливый билетик сжимая в руке.

Впрочем, все лучшее я уже написала. Когда спала с чужими мужьями.

А н д р е й. Какая вы откровенная.

Т о н ь к а. Вы тоже.

А н д р е й. Это, наверное, потому что мы с вами разбежимся через десять минут, и больше никогда не встретимся.

Т о н ь к а. Почему не встретимся? Встретимся. «Вконтакте».

А н д р е й. Где ваш ник Леди Энциклопеди? Где вы ненастоящая?

Т о н ь к а. Настоящая, ненастоящая… Какая разница? (подходит к надгробью). Я вдруг подумала: а ведь все, что останется после меня – это логин и пароль… Памятник я не заслужила…

А н д р е й. А ваши стихи?

Т о н ь к а. Их нет в интернете. Значит нет нигде. (долгая пауза).

А н д р е й. А вы музыку любите?

Т о н ь к а. В целом, как явление, да. А в частности – не всякую.

А н д р е й. Хотите кое-что поставлю?

Т о н ь к а. Ну, поставьте…

Андрей подходит к магнитофону, ставит диск. Звучит музыка. Через минуту Андрей приглашает Тоньку на танец.

Т о н ь к а. Интересно. Что это?

А н д р е й. Это написал один мой приятель. Он композитор, пишет музыку для птицефабрик.

Т о н ь к а. Для чего?!

А н д р е й. Для курятников. А вы что, не знаете – куры под музыку несутся лучше. Яйценоскость повышается.

Т о н ь к а. Еще скажите, что музыка влияет на вкус яиц.

А н д р е й. А как же! В первые 15 дней своей жизни, курицы слушают песни о любви. От 16 до 30 дней им ставят более быстрые композиции – в стиле диско. А от месяца и дальше им предоставляется уже целый спектр музыки – от классики до рок-н-ролла.

Т о н ь к а. Ага, на выбор. Ха-ха! Давно я так не смеялась! Ну, вы даете!

А н д р е й. А что? Стратегия проста: птицы меньше подвержены стрессу, если на них постоянно воздействует музыка. Она заглушает другие шумы, например, когда во время кормежки в помещение входят работники фермы. Куры счастливы, они хорошо едят, и в результате приносят больше высококачественных яиц.

Т о н ь к а. Ой, не могу! Да… Может, мне стихи курам почитать?

А н д р е й. Может быть. Всякой живой твари приятно, когда вокруг красота и гармония.

Т о н ь к а. Умора!

А н д р е й. А сейчас мой приятель для коровника пишет.

Т о н ь к а. Чтобы надои повысились?

А н д р е й (смеется). Вот, вот. И чтобы качество молока улучшилось. Чтобы оно стало жирнее.

Т о н ь к а. С вами не соскучишься. Логическое продолжение всех этих историй – ваши скульптуры для свинарника.

А н д р е й. А что – если закажут, я только за!

Т о н ь к а (смотрит на часы). Ладно, Андрей, пойду я. Скоро моя электричка. Последняя на Поселок…

А н д р е й. Что ж – было приятно познакомиться! Мне кажется, мы смеемся на одном языке, а это главное.

Тонька встает, направляется к выходу. Звонок в дверь.

А н д р е й. Извините! Наверное, заказчики.

Андрей идет открывать, на пороге стоят Миша и Саша.

М и ш а. Мы за… (замечает обалдевшую Тоньку).

А н д р е й. Я вас внимательно слушаю.

С а ш а. Ну и встреча! (Тоньке). Ты как здесь?!

Т о н ь к а. Я уже ухожу.

С а ш а. Я не понял: ты что тут делаешь?

Т о н ь к а (резко). Ничего не делаю. Заказ вот этот (показывает Достоевского) забираю. (хочет уйти).

С а ш а. Думаешь, я тебе верю?

А н д р е й. Я не понимаю – вы что, знакомы?!

М и ш а. Ага, это моя сестра.

С а ш а. И моя жена!

А н д р е й (удивленно). Рад познакомиться…

С а ш а. Простите, пожалуйста… Андрей, если я не ошибаюсь? Вы не могли бы… выйти, что ли? Я понимаю, звучит бредово – вы, все-таки, у себя в мастерской, но… нам надо поговорить с этой девушкой.

А н д р е й. Хорошо, я покурю на лестнице…

Андрей уходит.

Т о н ь к а. Ты совсем охренел?!

С а ш а. Охренела ты, моя красавица. Ты пришла на дело одна, без нас. Ты хочешь получить все?

Т о н ь к а. Идиот! Я пришла не на дело. Я пришла за моим заказом!

М и ш а. Во врет! Смотри, твоя школа!

Т о н ь к а. Если уж на то пошло, то и вы пришли сюда без меня, разве не так?

С а ш а. Стерва!

Т о н ь к а. Вы оба кретины! Здесь брать нечего! Этого человека уже обобрали. Он уезжает из мастерской. Ему не по карману снимать такое помещение. Ясно?

М и ш а. Ага. Здесь серебра и бронзы тысяч на 200, не меньше. А ты нам про какое-то «обобрали» впариваешь.

Т о н ь к а. Миша, ты свой мозг пропил, наверное. Тебе русским языком объясняют.

М и ш а. Не хами, родная. Ты нас предала.

Т о н ь к а. Ты бы хоть книжку какую-нибудь прочитал, Миша. Так придурком и помрешь.

С а ш а (Мише). Все, она меня достала! Давай работать.

Т о н ь к а. Работать? Вы хотите взять у человека последнее?!

Миша быстро достает заранее приготовленный шприц со снотворным (видимо, предназначенный Андрею), Саша хватает Тоньку за руки, Миша колет. Тонька сползает на пол.

М и ш а. Порядок. А что с этим, скульптором?

С а ш а. Все то же, Миша, все то же.

М и ш а. Ага.

Миша достает ампулу, заправляет шприц, выходит на лестницу. Через минуту возвращается.

С а ш а. Что так долго?

М и ш а. А что ты нервничаешь? Все нормально.

С а ш а (роясь в коробках). Надо здесь оперативно…

М и ш а. Тоньку жалко.

С а ш а. Жалко?! Она спалит нас.

М и ш а. Да нет, ты что! Она тебя любит.

С а ш а. Как же! До первого скульптора. Кстати, надо его в дом затащить. На лестнице его могут увидеть.

Парни втаскивают Андрея в мастерскую.

М и ш а. Не могу поверить. Не верю!

С а ш а. Станиславский ты мой… Чему?

М и ш а. Не чему, а во что. В то, что Тонька к ментам побежит. Она сама по брови в дерьме.

С а ш а. Давай потом это обсудим. Собирай урожай и смотри за клиентами. Чтобы не очухались раньше времени.

Миша и Саша снимают скульптуры с полок, быстро выносят коробки.

С а ш а. А, может, убьем ее?

М и ш а. Ты что, совсем тронулся?!

С а ш а. А я, может, не из-за ментов. Из ревности. Наверняка уже переспала с этим ваятелем.

М и ш а (иронично). Ага, тогда и его кокнем. Чего уж мелочиться.

С а ш а. Его нельзя, он чужой.

М и ш а. Ну, да… А Тонька своя, ее можно. Вон, и памятник готовый стоит… (показывает на надгробье).

С а ш а. Все, погнали отсюда. А то сейчас кто-нибудь гляделки откроет, мало не покажется.

М и ш а. Ок! Я готов.

Миша и Саша уходят, затемнение.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 Следующая ⇒