ГЛАВА ВОСЬМАЯ 1 страница

II.

Как мы видим, влияние гипотезы о дьявольской одержимости находится в прямой зависимости от недостаточного развития физиологической науки (еще не открывшей клеточную структуру и химические процессы в организме), а также психологии, не научившейся разбираться в работе подсознания. Вера в одержимость, некогда распространенная повсеместно, в настоящее время сохранилась лишь у римских католиков и спиритистов. Последние объясняют некоторые явления, происходящие во время спиритического сеанса, тем, что в тело медиума на время вселяется душа умершего человека. Католики отвергают существование «блуждающих душ», однако объясняют некоторые случаи психического и физического недуга воздействием дьявольских сил.

Собственно говоря, в самой идее одержимости ничего абсурдного нет. От этой концепции нельзя отказаться априори, ссылаясь лишь на то, что она — «пережиток древних суеверий». Давайте рассматривать ее как обычную гипотезу, применимую в тех случаях, когда другие объяснения являются неудовлетворительными. В наши дни современные экзорцисты признают, что в большинстве случае одержимость — это вид истерии, которую лучше всего лечить обычными психиатрическими методами. Но в некоторых случаях экзорцисты находят признаки сверхъестественного вмешательства и говорят о том, что необходимо «изгнать злого духа».

Спиритический медиум, говорящий устами некоего бесплотного духа, или, как его еще называют, «психического фактора» умершего человека, тоже стал аргументом, при помощи которого пытались объяснить явления, казавшиеся непостижимыми. Самые ранние свидетельства такого рода исследований содержатся в книге Ф. Майеса «Человеческая личность и жизнь за пределами телесной смерти»; одна из недавних работ этого рода — книга Дж. Тирелла «Личность человека».

Профессор Остеррайх, подробнейшим образом исследовавший эту тему в своей книге «Одержимые», пишет, что вера в демонов стала резко ослабевать в девятнадцатом веке, но вместо нее утвердилась концепция «бродячих духов». Таким образом, если раньше невротики приписывали свою психическую болезнь воздействию демонов, то теперь они стали винить во всем души умерших злодеев. По мере развития технологии концепция одержимости приобрела новые формы. Теперь невротики часто жалуются, что на их волю воздействуют радиоволны, посылаемые какими-то недоброжелателями.

В семнадцатом веке радио еще не было и до «блуждающих духов» пока никто не додумался. Бертон высказывает суждение, что дьяволы — это души умерших злодеев, однако тут же говорит, что это предположение «абсурдно». Для него одержимость — очевидный факт, и ответственность за него несут дьяволы. (Для Майерса, писавшего два с половиной века спустя, одержимость тоже была фактом, но ответственность за нее несли уже не дьяволы, а души мертвых).

Существуют ли дьяволы? Если да, то они ли вселились в сестру Иоанну и ее монахинь? Точно так же, как в вопросе об одержимости, я не вижу ничего абсурдного в том, что на свете могут существовать некие духи нечеловеческого происхождения — добрые, злые, а может быть, и безразличные. С чего мы, собственно, взяли, что во вселенной не существует другого разума, кроме человеческого? Если считать, что ясновидение, телепатия и дар предвидения — не вымысел, а факт (сомневаться в реальности этих явлений довольно трудно), тогда придется допустить, что существуют некие мыслительные процессы, мало зависящие от пространства, времени и материи. Стало быть, нет никаких причин отрицать, что помимо нас могут существовать и иные формы разумной деятельности, то ли бесплотные, то ли связанные с некой разновидностью космической энергии, которую мы пока распознавать не научились. (Мы ведь до сих пор не знаем, каким именно образом наш разум связан со сложным сгустком энергии, который мы называем «человеческим телом». Какая-то связь безусловно существует, но как происходит преобразование физической энергии в мыслительную, а мыслительной в физическую, до сих пор неясно).

В христианской религии вплоть до недавних времен дьяволы играли очень важную роль, причем с самых первых лет существования христианства. Как пишет отец А. Лефевр, «в Ветхом Завете дьяволу уделяется очень мало места, его империя еще не раскрыта; но в Новом Завете он уже оказывается предводителем соединенных сил зла». В современных переводах «Отче наш» мы просим Всевышнего избавить нас от зла: «и не введи нас во искушение, но избави нас от Лукавого».

По теории и теологическому определению христианство относится к манихейским верованиям. Для христианина зло нематериально, оно не относится к числу реальных элементарных принципов. Зло — это отсутствие добра, вырождение ведущих свое происхождение от Бога. Сатана — это не Ариман, принявший новое имя, не принцип вечной Тьмы, сражающихся с принципом вечного Света. Сатана — всего лишь самый приметный из огромного количества ангелов, в разное время отделившихся от Господа. Только из почтения мы называем его Царем Тьмы. У тьмы много царьков, и Сатана — всего лишь самый главный из них. Дьяволы, бесы — это личности, каждая из которых обладает своим характером, темпераментом, чувством юмора, симпатиями и антипатиями. Есть властолюбивые дьяволы, похотливые дьяволы, алчные дьяволы, гордые дьяволы, самодовольные дьяволы. Более того, одни из них занимают более видное положение, чем другие, ибо, даже низвергнувшись в ад, они сохранили иерархию, существовавшую на небесах. Те, кто в Царствии Божием были простыми ангелами или архангелами, становятся бесами низшего порядка. Те же, что были Властителями или Князьями Силы, превращаются в аристократию Преисподней. Таковы, например, падшие херувимы и серафимы, обладающие огромной силой и способные физически воздействовать на окружающую среду (во всяком случае, так говорит об Асмодее отец Сурен) на расстояние в тридцать лиг. По меньшей мере один из теологов семнадцатого столетия, отец Лудовико Синистрари, утверждал, что в людей могут вселяться не только бесы, но также (и довольно часто) безобидные духи: фавны, нимфы, древние сатиры, гоблины, а также существа, которых мы сегодня называем полтергейстами. Согласно Синистрари, большинство инкубов и суккубов — самые обычные существа, мало чем отличающиеся от каких-нибудь стрекоз или кузнечиков. К сожалению, в Лудене у этой добродушной теории сторонников не нашлось. Все похотливые фантазии монахинь были устремлены исключительно к Сатане и его посланцам.

Повторяю, теологи очень бдительно охраняли христианство от манихейского дуализма. Однако многие из христиан часто вели себя так, словно дьявол был равноправным соперником Господа. Эти люди гораздо больше интересовались злом и избавлением от него, чем добром и сотворением добра. Опасная штука — слишком углубляться в изучение зла. Те, кто отправляется в крестовый поход не ради Бога, а против дьявола (причем, как правило, обретающегося не в них самих, а в других людях), не способны улучшить наш мир. Они или оставляют его таким же, каков он есть, или же умудряются сделать его еще хуже. Устремляя свои помыслы к злу, человек, даже руководствующийся самыми похвальными намерениями, нередко способствует тому, чтобы зла в мире стало больше.

Христианская религия, очень часто впадая в манихейство на практике, всячески открещивалась от него в догмах. В этом смысле христианство отличается от современных религий вроде коммунизма или национализма, являющихся манихейскими не только по способу действий, но и по теории. Сегодня все уверены, что наши воюют за дело Света, а те — за дело Тьмы. Поскольку они — слуги тьмы, их нужно покарать и уничтожить (ведь наша божественная природа оправдывает любые жестокости), причем не ограничивая себя в средствах. Людям двадцатого века свойственно идолопоклонствовать перед собственной правдой, а противников считать слугами Аримана, владыки Зла. Собственно говоря, тем же самым, только в гораздо меньших масштабах, занимались и луденские экзорцисты. Они идолопоклонствовали перед политическими интересами своего клана и сражались со Злом по мере своего разумения. В результате тот самый Сатана, с которым они воевали, одержал несомненную победу — к счастью, временную и ограниченную пределами одного городка.

Для нашей книги неважно, существуют или не существуют во вселенной интеллекты нечеловеческого происхождения и могут ли они вселяться в тела людей. Единственный вопрос, который для нас существенен, звучит так: если бы подобные явления существовали в действительности, можно ли предположить, что именно они имели место в Лудене? Современные историки-католики в один голос утверждают, что Грандье был неповинен в преступлении, за которое его судили и казнили. Но некоторые из них (в частности, их цитирует аббат Бремон в своей «Литературной истории религиозного чувства во Франции») до сих пор уверены в том, что урсулинки стали жертвами бесов. Невозможно понять, как могут исследователи, знакомые с документацией судебного процесса и хоть немного разбирающиеся в абнормальной психологии, утверждать подобное. В поведении монахинь не было ничего такого, что выходило бы за рамки обычной истерии, которую с успехом лечит современная психиатрия. Нет никаких доказательств того, что кто-то из урсулинок обладал сверхъестественными способностями, которые, по учению римской католической церкви, являются признаком действия дьявольских сил.

Как отличить истинную одержимость от мошенничества или симптомов болезни? Церковь предусматривает четыре испытания: языковое испытание, испытание на сверхъестественную физическую силу, испытание на левитацию, а также испытание на ясновидение и предвидение. Если человек, находясь во власти демонов, может говорить на языках, которыми в обычной жизни не владеет, — это доказательство одержимости. Если человек способен подниматься в воздух или по временам обладает сказочной мощью — это доказательство одержимости. Наконец, если человек правильно предсказывает будущее и описывает события, происходящие на значительном отдалении от него — вердикт тот же. (С другой стороны, столь же резонно было бы предположить, что этими сверхъестественными способностями человека наделяет не злая, а Божественная сила. К сожалению, чудеса, как Божественного, так и дьявольского происхождения, в своих проявлениях выглядят одинаково. Святые угодники, поднимающиеся в воздух, ничем не отличаются от одержимых, способных отрываться от земли, — а если и отличаются, то не этим действием, а нравственной составляющей своего поведения. Бывает не так-то просто определить, какими мотивами руководствуется человек — благими или дьявольскими. Не раз случалось, что святых чудотворцев, обладающих даром телекинеза и иными экстрасенсорными способностями, современники обвиняли в сатанизме).

Таковы официальные, освященные временем критерии «бесовской одержимости». Для нас, людей современных, явления, связанные с экстрасенсорными способностями и телекинезом, доказывают лишь то, что прежние представления об автономности души несостоятельны. За пределами нашего сознания находится обширная сфера подсознательного, причем иногда подсознание бывает лучше и умнее, а иногда хуже и глупее нас. Где-то на самых краях подсознания начинается зона слияния души с внешней психической средой, через которую все человеческие души могут общаться друг с другом и с вселенским Разумом. Там же, на одном из уровней подсознания, разум контактирует с энергией, направляя ее поток не только внутрь собственного тела, но и за его пределы (что подтверждается многочисленными свидетельствами и статистическими данными). Психологическая наука прежних времен, как мы видели, в силу своей догматичности, игнорировала работу подсознания и, сталкиваясь с необъяснимыми феноменами, списывала все на происки Нечистого.

Давайте на миг поставим себя на место экзорцистов и их современников. Предположим, что догма о «бесовской одержимости» для нас несомненна, и попробуем с этой точки зрения рассмотреть, можно ли считать луденских урсулинок одержимыми, а приходского кюре колдуном. Начнем с испытания, которое произвести легче всего (на практике именно к нему обычно и прибегали) — глаголание на незнакомых языках.

Для христиан прежних времен «дар языков» — особая милость Святого Духа, но в то же время (так уж устроено мироздание) верный симптом дьявольского наущения. В большинстве случаев так называемая глоссолалия не означает свободного изъяснения на незнакомом языке. Обычно это более или менее членораздельный поток речи, в чем-то напоминающий связный монолог, который, при доброжелательном отношении может быть интерпретирован тем или иным образом. Если же происходили случаи, когда человек вдруг начинал хорошо говорить на языке, прежде ему не известном, то в ходе исследования непременно оказывалось, что в далеком детстве он знал этот язык, а потом забыл — или же обладает феноменальной памятью и может в точности воспроизвести сочетание звуков незнакомой ему речи. Во всех прочих случаях, по словам Ф. Майерса «существует очень мало достоверных свидетельств того, что человек может получать некий запас интеллектуальной информации, будь то знание иностранного языка или, допустим, математики, без специального изучения (если не считать телепатических сеансов)». В свете того, что известно современной психологии, в том числе исследований спиритизма и «медиумного письма», представляется маловероятным, что кто-то из «одержимых» мог выдержать испытание на глоссолалию, не возбудив при этом никаких сомнений. Существует множество письменных свидетельств, зарегистрировавших неудачи на этом поприще, а так называемые позитивные результаты в большинстве случаев выглядят неубедительно. Иногда церковные следователи выказывали незаурядную изобретательность, разоблачая шарлатанов. Например, в 1598 году некая Марта Броссье прославилась как жертва одержимости. Одним из симптомов (самым что ни на есть традиционным и ортодоксальным) были припадки конвульсий, в которые Марта впадала всякий раз, когда при ней произносили молитвы на латыни. Как известно, дьяволы ненавидят Бога и Божью церковь, поэтому всякий раз, когда при них читают священные слова из Библии или молитвенника, у бесов начинаются судороги. Чтобы проверить, действительно ли эта неграмотная женщина знает латынь, епископ Орлеанский стал читать при ней весьма скабрезный пассаж из Петрония. Эффект был поистине магический. Не успела отзвучать первая же латинская фраза, как Марта покатилась по полу, проклиная прелата за то, что он мучает ее священными словами. Примечательно, что этот конфуз не помешал Марте и дальше делать карьеру в качестве одержимой. Она сбежала от епископа и перешла под покровительство капуцинов, которые объявили ее жертвой неправых гонений и собирали немалые толпы на церемонии экзорцизма.

Насколько мне известно, «тест по Петронию» к луденским урсулинкам не применялся. Правда, один из заезжих аристократов провел такой эксперимент: он дал экзорцисту шкатулку, сказав, что в ней находятся священные реликвии. Монах приложил шкатулку к голове одной из монахинь, и та сразу же задергалась от невыносимой боли. В восторге простодушный экзорцист вернул шкатулку владельцу, а тот немедленно продемонстрировал присутствующим, что никаких реликвий в ней нет. Шкатулка была пуста. «Ах, сударь, зачем же вы сыграли с нами эту шутку? » — вскричал возмущенный экзорцист. «Пресвятой отец, — ответил дворянин, — по-моему, это вы изволите шутить, а не я».

В Лудене испытания на глоссолалию применялись, однако без результата. Вот описание эпизода, которое приводит де Нион, твердо веривший в одержимость монахинь. Епископ Нимский, говоря по-гречески, повелел сестре Клэр подать ему четки и прочесть молитву Богородице. Сестра Клэр сначала принесла ему булавку, потом еще что-то, но видя, что епископ недоволен, сказала: «Я вижу, вы хотите от меня чего-то другого». И в конце концов все-таки принесла четки и прочла нужную молитву. Де Нион называет это событие настоящим чудом.

В большинстве случаев чудеса выглядели еще менее убедительно. Все монахини, которые не знали латыни, почему-то стали жертвой демонов, которые тоже не говорили на этом языке. Чтобы объяснить сей странный факт, один из францисканцев во время проповеди объявил, что бесы, оказывается, бывают как образованные, так и необразованные. В Лудене образованные бесы выбрали только мать-настоятельницу. Но и у этих образованных бесов с латинской грамматикой было не все в порядке. Вот часть протокола дознания, проведенного в присутствии господина де Серизе 24 ноября 1632 года:

«Отец Барре вопрошает дьявола: «Quen adoraslty¹? »

Ответ: «Jesus Christus²».

Далее господин Даниэл Дрюэн, судебный асессор громко говорит: «Дьявол говорит что-то не то».

Тогда экзорцист меняет вопрос: «Quis est iste quen adoras³? »

Она отвечает: «Jesu Christie⁴».

Несколько присутствующих восклицают: «Это неправильная латынь! »

Экзорцист говорит на это, что они не расслышали и мать-настоятельница сказала: «Adoro te, Jesu Christe^s».

Потом вбежала монахиня малого роста, громко хохоча и крича: «Грандье, Грандье! »

Далее вошла послушница Клэр, издавая «лошадиное ржание».

Бедная Иоанна! Она недостаточно хорошо знала латынь, чтобы разобраться во всех мудреных падежах. Старалась изо всех сил, а они еще были недовольны!

Тем временем господин де Серизе объявил, что охотно поверит в истинность одержимости, «если вышеозначенная настоятельница ответит на несколько его вопросов». Вопросы были заданы, однако остались без ответа. Вконец растерявшаяся Иоанна спаслась от неприятности при помощи судорог и истошных воплей.

На следующий день после этого малоубедительного спектакля отец Барре отправился к главному магистрату и принялся уверять его, что действует из исключительно чистых намерений, оставаясь совершенно беспристрастным и далеким от злого умысла. Надев камилавку, он стал клясться, что ему и в голову не пришло бы прибегать к ухищрениям, обману или понуждению в столь важном деле. Когда Барре договорил, вперед вышел приор кармелитов и сделал точно такое же заявление; он возложил на голову дароносицу и призвал на свою голову проклятья Дафана и Авирама, если в чем-то согрешил или покривил душой. Возможно, Барре и приор были искренними фанатиками, не понимавшими всю чудовищность своих действий, а потому произносившими

¹ Кому ты поклоняешься? (лат. ).

² Иисусу Христу (лат. ).

³ Кто тот, кому ты поклоняешься? (лат. ).

⁴ Неправильно. Следовало ответить: «Jesum Christum».

⁵ Я поклоняюсь тебе, Иисус Христос (лат. ).

свои клятвы с чистым сердцем. Отметим, что каноник Миньон предпочел ничего на голову не возлагать и никаких проклятий на себя не призывать.

Среди знатных англичан, посетивших Луден в годы борьбы с бесами, был юный Джон Мейтленд, впоследствии герцог Лодердейл. Отец рассказывал ему о шотландской крестьянке, в которую вселился дьявол, исправлявший неправильную латынь пресвитерианского священника. Молодой человек прибыл в Луден, нисколько не сомневаясь в правдивости подобных историй. Он хотел еще больше укрепиться в своей вере, посмотрев на жертв дьявола. Для этого Мейтленд дважды ездил на континент — один раз в Антверпен, другой раз — в Луден, и в обоих случаях, увы, остался разочарован. В Антверпене «я видел дебелых голландских девок, преотвратно рыгавших при свершении обряда экзорцизма». В Лудене спектакль был повеселее, но убедительностью тоже не отличался. «Я три или четыре раза присутствовал в часовне при изгнании бесов, но видел там лишь распутных девок, певших по-французски похабные песни. Поэтому я заподозрил, что все это мошенничество». Он пожаловался иезуиту, который похвалил юношу за «священное любопытство» и посоветовал придти вечером в приходскую церковь, ибо там он увидит все, о чем мечтает. «В приходской церкви было множество зевак и некая девица, прекрасно обученная всяким трюкам, однако мне приходилось видеть циркачек и половчее. Когда я вернулся в часовню, иезуиты все еще трудились в поте лица сразу у нескольких алтарей. Один бедный капуцин вызвал у меня жалость, потому что ему взбрело в голову, что вокруг него носятся демоны, и потому бедолага постоянно хватался за священные реликвии. Видел я, как изгоняют бесов из матери-настоятельницы. Потом на ее руке, якобы чудодейственным образом, возникли имена Иисуса, Марии и Иосифа, однако я видел, что буквы эти нанесены фосфорическим карандашом. Потом мое терпение лопнуло, я подошел к иезуиту и сказал все, что об этом думал. Он, однако, стоял на своем, и тогда я предложил устроить бесам испытание чужим языком. «Каким языком? » — спросил он. Я ответил: «Не скажу, но уверен, что эти дьяволы меня не поймут». [Вероятно, Мейтленд имел в виду гэльское наречие своей родной Шотландии. ] Тогда иезуит спросил меня, приму ли я католичество, если бесы выдержат испытание (он уже знал, что я не папист). Я сказал ему: «Я говорил не к этому, да и все дьяволы ада не заставят меня отступиться от веры. Вопрос же состоит в том, действительно ли эти женщины одержимы. Если испытание на знание чужих языков будет выдержано, я публично признаю вашу правоту». На это он сказал: «Эти дьяволы не странствовали за моря». Я громко расхохотался».

Итак, согласно францисканскому монаху, бесы были необразованны; согласно иезуиту, они не странствовали за моря. Такие объяснения выглядели весьма неуклюже. Поэтому монахи и экзорцисты придумали несколько новых, с их точки зрения, более убедительных объяснений. Если бесы не говорили по-гречески или по-древнееврейски, то во всем виноват Грандье, заключивший с ними особое соглашение, согласно которому им запрещалось говорить на этих языках. Получилось тоже не очень складно, поэтому возник более веский довод: оказывается, Господу неугодно, чтобы именно эти бесы обладали даром языков. Deus non vult¹ — или, как говорила сестра Иоанна на своей ломаной латыни: Deus поп volo². Эта ошибка, разумеется, объяснялась плохим знанием языка, однако на подсознательном уровне наши оговорки часто имеют особый смысл. Слова Deus non volo можно перевести как «Я, Господь, не хочу», что, вероятно, и соответствовало истинным помыслам Иоанны.

Испытания на ясновидение, судя по всему, оказались столь же провальными. Например, де Серизе устроил так, что Грандье оказался в доме одного из духовных лиц, после чего главный магистрат отправился в монастырь и во время экзорцизма спросил у матери-настоятельницы, где сейчас находится кюре. Сестра Иоанна, не подозревая подвоха, сказала, что Грандье находится в замке.

В другой раз один из бесов, вселившихся в настоятельницу, объявил, что только недавно вернулся из Парижа, поскольку ему нужно было сопроводить в Преисподнюю душу недавно преставившегося парламентского прокурора, некоего мэтра Пруста. Когда навели справки, оказалось, что прокурора по имени Пруст в парижском парламенте никогда не было, да и вообще в тот день никто из прокуроров не умирал.

¹ Господь не хочет (лат. ).

²Господь не хочу (искаж. лат).

Позднее, уже во время процесса, другой бес устами сестры Иоанны поклялся на Святом Причастии, что колдовские книги Грандье хранятся в доме Мадлен де Бру. Там устроили обыск. Колдовских книг не нашли, но Мадлен была испугана, унижена и оскорблена — а именно этого, судя по всему, настоятельница и хотела.

Излагая всю эту историю, отец Сурен признает, что монахини частенько проваливались на испытаниях, устраиваемых заезжими инспекторами, а также на показательных экзорцизмах для публики. Многие из иезуитов так и не признали, что поведение монахинь объясняется сверхъестественными причинами, а не просто истерикой и бешенством матки. Сурен пишет, что все эти скептики приезжали в Луден, однако надолго там не задерживались. Для того же, чтобы узреть дух зла в действии, нужно стеречь его денно и нощно, месяц за месяцем. Например, Сурен утверждает, что сестра Иоанна многократно произносила вслух его собственные мысли. Хотя, вообще-то, ничего удивительного в этом нет. Гиперчувствительная истеричка, какой являлась Иоанна, провела в самом тесном общении со своим духовным наставником почти три года. Нет ничего странного, что меж ними наладилась своего рода телепатическая связь. Доктор Эренвальд и другие исследователи обнаружили, что подобный контакт нередко возникает между врачом и пациентом в ходе психоаналитических сеансов. А надо думать, что отношения между монахинями и экзорцистами были куда ближе и интимнее, чем у врача с невротиком. К тому же, в данном случае, в экзорциста вселились те же самые дьяволы, что мучили его подопечную.

Во всяком случае, Сурен был уверен, что настоятельница проникает в его мысли. А всякий, кто способен на такое, по определению наделен либо дьявольской силой, либо божественной. Представление о том, что экстрасенсорные возможности являются природным фактором, которым потенциально обладают многие, а некоторые умеют и активно им пользоваться, отцу Сурену в голову не приходило, как, впрочем, и всем его современникам. Для них существовало только две возможности: или телепатия и ясновидение — химера и вымысел; или же они существуют, но тогда являются наущением духов, то ли злых, то ли добрых. Сурен отклонился от ортодоксальных взглядов лишь в одном: он считал, что бесы могут читать человеческие мысли напрямую, в то время как теологические авторитеты говорили лишь о непрямом чтении мыслей, ибо бесы, обладая особенной наблюдательностью, умеют истолковывать язык телодвижений.

В трактате «Malleus Maleficarum» утверждается, со ссылкой на самых авторитетных ученых, что дьяволы не могут подчинять себе волю и разум человека, а лишь его тело и телесные функции. Во многих случаях дьяволы неспособны даже осваивать тело целиком, а вселяются в некую его часть — какой-нибудь внутренний орган, мышцу или кости. Пилле де ла Меснардье, один из личных врачей кардинала Ришелье, записал имена и места обитания всех бесов, участвовавших в луденском нашествии. Левиафан, например, поселился во лбу настоятельницы; Бехерит — в ее желудке; Валаам — во втором правом ребре; Исака-арон — под последним левым ребром. Эазаз и Карон жили соответственно под сердцем и в середине лба сестры Луизы от Иисуса. У сестры Агнесы де ла Мотт-Барасе под сердцем угнездился Асмодей, а Бехерит — в желудке. В теле сестры Клэр де Сазийи разместилось сразу семь бесов: Завулон — во лбу; Нефтали — в правой руке; Сан-Фен, иногда называющий себя именем Грандье, — под вторым правым ребром; Элими — сбоку утробы; Враг Дев — в шее; Веррин — в левом виске, а Коикуписанс, носящий херувимское звание, — в левом ребре. У сестры Серафики пострадал живот, где в капле влаги прятался то Барух, то, во время его отсутствия, Карро. Сестра Анна д'Эскубло жила с заколдованным листиком, что затаился у нее в животе; листиком ведал бес Элими, который в то же время приглядывал за пурпурной маслинкой, застрявшей во внутренностях у ее сестры. Послушница Элизабет Бланшзр носила по демону под каждой подмышкой, а еще один, назвавший себя Уголь Порока, спрятался в ее левой ягодице. Другие монахини приютили бесов кто ниже пупка, кто под сердцем, кто под левой грудью. У Франсуазы Филатро в передней части мозга поселились сразу четыре демона, причем Иавель бродил по всему ее телу, Буффетисон ограничивался окрестностями пупа. Собачий Хвост, носитель архангельского звания, гулял по животу, а в голове царствовал Гиннильон.

Бесы делали вылазки из их многочисленных убежищ, произвольно распоряжаясь настроением, душевным состоянием, чувствами и фантазиями своих жертв. Хоть им, демонам, человеческая душа была и неподвластна, но косвенно они все же могли на нее влиять. Однако воля человека свободна, а над разумением человека властен только Всевышний. Вот почему одержимый не может проникать в мысли другого человека напрямую. Если иногда может показаться, что дьявол обладает экстрасенсорными способностями, то это иллюзия — на самом деле нечистый просто умен и прозорлив, он умеет правильно истолковывать малейшие движения.

Вполне возможно, что в Лудене экстрасенсорные явления действительно имели место (Сурен, во всяком случае, в этом не сомневался). Но если это и происходило, то вовсе необязательно во время испытаний, при которых присутствовали инспекторы или врачи. Однако церковь учила, что экзорцист может подчинять бесов своей воле. Если ничего не получалось и монахини не выказывали никаких сверхъестественных способностей, значит, по теории, никакой одержимости не было. К несчастью для Грандье (да и для всех остальных участников этой истории), игра здесь велась нечестно.

Рассмотрев ментальные критерии одержимости, перейдем теперь к физическим. Сестра Иоанна с самого начала заявила, что ее бесы заключили с Грандье соглашение, одна из статей которого запрещала им парить в воздухе. Если же кто-то из зевак хотел посмотреть на левитацию, то сие любопытство греховно и богопротивно. Сама Иоанна никогда не утверждала, что может летать, однако некоторые из монахинь заявили господину де Ниону, что несколько раз видели, «как мать-настоятельница приподнимается над полом и висит в пространстве примерно в двадцати четырех дюймах от земли». Де Нион был человеком честным, и если заблуждался, то ненамеренно. Это лишний раз подтверждает, что к свидетельствам людей искренне верующих нужно относиться с известной осторожностью.

Иные урсулинки были менее осмотрительны, чем Иоанна. В начале мая 1634 года дьявол Эазас пообещал сестре Луизе от Иисуса, что поднимет ее на три фута в воздух. Не желая отставать, демон Цербер предложил сделать то же самое для сестры Екатерины от Успения. Увы, ни одной из этих юных особ подняться в воздух так и не удалось. Несколько позже Бехерит, живший в чреве сестры Агнессы де ла Мотт Барасе, поклялся, что сорвет с головы Лобардемона шапочку и закинет ее на крышу часовни. Посмотреть на это чудо собралась целая толпа.

Увы, шапочка осталась на голове у барона. После этого на эксперименты с левитацией был наложен запрет. Испытания на сверхъестественную силу проводил доктор Марк Дункан, шотландский врач, возглавлявший протестантский коллеж в Сомюре. Схватив за руки одну из монахинь, он с легкостью справился с женщиной, которая не смогла его ударить, сколько ни пыталась. После столь унизительного свидетельства бесовской слабости экзорцисты ограничили участие посторонних в экспериментах сованием пальцев в рот монахинь. Тут бесы действовали исправно, сразу хватая свидетелей зубами. Дункан и остальные отказались от такого удовольствия, поэтому все прочие уверились в правоте экзорцистов.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒