Картина 1

(Вечер. В гостиной сумрачно. Зловеще. Завывает ветер. Доносятся и звуки виолончели, на которой играет ЛЮСИ ГРЕНДЛЬ. ХОЛМС сидит в кресле, в глубокой задумчивости. ВАТСОН в другом кресле, прислушивается к игре ЛЮСИ).

ХОЛМС. Нет более слепых, чем те, кто не хочет видеть.

ВАТСОН. До чего верно! И нет более глухих, чем те, кто не хочет слышать. (Пауза). Я сказал, что нет более глухих…

ХОЛМС (прерывает). Я вас слышал.

ВАТСОН. Даже с растяжением запястья играет она прекрасно. (Пауза). Но, разумеется, вы отказываетесь ее слушать.

ХОЛМС. Ей нужно больше практиковаться.

ВАТСОН. Вы, вероятно, правы. Но, Холмс, сколь важно для вас всегда быть правым?

ХОЛМС. А если я вам скажу, что, по моему разумению, убийца, с весьма большой вероятностью, Люси Грендль.

ВАТСОН (после паузы). Извините, что вы сказали?

ХОЛМС. Я не хочу в это верить, Ватсон. Но Люси Грендль не говорит всей правды. И нас нет конкретных фактов, подтверждающих ее слова о невидимом убийце. Это расследование строится не на сантиментах. Только на проверенной информации. На фактах.

ВАТСОН. Что-то коснулось моей стопы.

ХОЛМС. Это не факт. Всего лишь ощущения стопы.

ВАТСОН. Я на это что-то наткнулся. Оно находилось в этой комнате.

ХОЛМС. Ватсон, доказательств у нас нет.

ВАТСОН. Вы сами так сказали. Что-то было в комнате.

ХОЛМС. Сказал. И тогда в это верил. Но и я мог выдавать желаемое за действительное. Что если мое воображение создает иллюзию, выкидывает фортели, окружает истину дымовой завесой?

ВАТСОН. А зачем ему это надо?

ХОЛМС. Понятия не имею, но что-то туманит мое здравомыслие.

ВАТСОН. И вы понятия не имеете, что именно?

ХОЛМС. Да. И это само по себе едва ли не самая сложная головоломка.

ВАТСОН. Но вы любите сложные головоломки. (ХОЛМС хмыкает). И вы понятия не имеете, что все-таки туманит ваше здравомыслие?

ХОЛМС. Я только что это сказал.

ВАТСОН. Вам иной раз не становится одиноко, Холмс?

ХОЛМС. Нет.

ВАТСОН. Никогда?

ХОЛМС. Вы предполагаете, что я живу в башне из слоновой кости?

ВАТСОН. Я не предполагаю - вы в ней живете. Вы – уникум, Холмс. А потому не такой, как мы все. Но, конечно же, случаются дни, когда вам хочется, чтобы рядом с вами в башне из слоновой кости оказался кто-то еще.

ХОЛМС. Мужчина никогда не одинок, если у него есть скрипка.

ВАТСОН. Полагаю, то же самое можно сказать про женщину. И ее виолончель. (Пауза). Не возникала мысль сыграть дуэтом?

ХОЛМС. Нет.

(Виолончель смолкает).

ВАТСОН. Мы работали вместе много лет, Холмс, и я многому научился от вас, но теперь вы должны научиться кое-чему от меня. Я нутром чувствую, что Люси Грендль – не убийца.

ХОЛМС. Ощущения в вашем животе – это не факт.

ВАТСОН. Что-то коснулось моей стопы. Это факт.

ХОЛМС. Но коснулось ли?

ВАТСОН (с нажимом). Да!

ХОЛМС. Или опять всего лишь выдаем желаемое за действительное?

ВАТСОН (подпрыгивает). Единственный способ найти ответ – поймать это существо. Западня практически расставлена. Мне осталось доложить несколько книг. А потом мы увидим это «невидимое существо». (Пауза). Только как увидим, если оно невидимое? Черт! (Направляется к выходу, но в гостиную входит МИССИС РОЧЕСТЕР. В руках поднос с двумя стаканами бренди). Спасибо, миссис Рочестер. Я вернусь через минуту. (Уходит).

МИССИС Р. Желаете выпить, мистер Холмс?

ХОЛМС (берет стакан). Благодарю. Скажите мне, миссис Рочестер. На что это похоже, наконец-то стать свободной?

МИССИС Р. (После короткого раздумья). Плавая, я всегда была свободной. Складывая фигурки из бумаги, я всегда была свободной.

ХОЛМС. То есть разумом вы всегда были свободной?

МИССИС Р. Всегда.

ХОЛМС. Однажды я видел медведя. Он сидел на цепи. Меня поразили ни его размеры, ни сила, которая в нем чувствовалась, а грусть в глазах. У вас грусти в глазах нет.

МИССИС Р. Нет. Согласна.

ХОЛМС. Который теперь час?

МИССИС Р. Девять пятьдесят семь.

ХОЛМС. Как вам удается определять точное время, не глядя на часы?

МИССИС Р. Я просто знаю.

ХОЛМС. Спрашивать, откуда вы это знаете, я не буду.

МИССИС Р. Спасибо.

ХОЛМС. Этот вопрос всегда раздражает больше других: «Откуда вы это знаете, Холмс»? Я просто знаю. Десятью годами раньше я видел медведя на цепи, образ этот остался со мной, поэтому, достав ключ из кармана утопленника, я сразу понял, что он от замка на железном ошейнике медведя. Я это знал. (Указывает на пустующее кресло). Пожалуйста, миссис Рочестер, вы свободная женщина, и я буду признателен вам, если вы присядете и выпьете с мной.

МИССИС Р. Это стакан доктора Ватсона.

ХОЛМС. Он возражать не станет.

МИССИС Р. Но может.

ХОЛМС (упрашивая). Присядьте.

МИССИС Р. Благодарю, мистер Холмс, но как-то это неправильно.

ХОЛМС. Вы когда-нибудь чувствуете себя одинокой?

МИССИС Р. Нет, сэр. На это у меня нет времени.

ХОЛМС. У нас может получиться интересный разговор.

МИССИС Р. Я так не думаю, сэр.

ХОЛМС. Это же так редко случается. Поговорить с равным себе.

МИССИС Р. Нет, сэр. Я вам не равная.

ХОЛМС. Как раз наоборот.

(Пауза).

МИССИС Р. Мистер Холмс, я не умею ни читать, ни писать.

ХОЛМС. Мой совет – и не пытайтесь научиться. Польза от слов есть, но они совершенно не нужны, если мыслишь образами. Вы… как я… мыслите образами. Мы не такие, как все, миссис Рочестер. Мы необычные. (Пауза). Вы знаете время, потому что в голове видите часы на каминной доске, так?

МИССИС Р. Не на каминной доске… На стене.

ХОЛМС. И вы думаете, это нормально.

МИССИС Р. Ненормально вот это. Наш разговор, это неправильно.

ХОЛМС. Я говорю с вами, как с равной. Пожалуйста, сядьте.

(МИССИС РОЧЕСТЕР пристраивается на краешке кресла).

МИССИС Р. Вы тоже видите в голове часы?

ХОЛМС. Нет, я вижу данные, огромное количество информации, позволяющее мне делать выводы. Я вижу невидимое для других.

МИССИС Р. Например?

ХОЛМС. Вы знали, что есть сто сорок видов сигаретного пепла?

МИССИС Р. Нет, впервые слышу.

ХОЛМС. Картинка каждого у меня в голове. Я могу взглянуть на вашу обувь и сказать, что завтра на завтрак нам подадут копченую селедку. У вас на обуви пепел от турецкой сигареты, сорт табака «Оттоман». Такие сигареты распространены не очень широко, но они продаются в ларьке около рынка «Биллинггейт», а потому популярны у торговцев рыбой. На обед мы ели свинину, но, тем не менее, вы побывали сегодня на рыбном рынке, а раз рыбы сегодня не было, значит, она будет завтра на завтрак. Треску Грендль не ест, вот я и предположил, что это будет сельдь.

МИССИС Р. Для этого хватило одного взгляда на мою обувь.

ХОЛМС. И процесс этот практически мгновенный. Почему – я не знаю.

МИССИС Р. И я не знаю, почему я вижу часы.

ХОЛМС. Я понимаю, что вы не понимаете, и это так приятно, поговорить с кем-то еще, кто не понимает. Мы просто знаем, так, миссис Рочестер? Мы наполнены образами. У нас в голове картинки. А потом мы анализируем эти картинки за считанные секунды.

МИССИС Р. Я вижу время, но не вижу женщину, покупающую копченую селедку.

ХОЛМС. И все равно у вас уникальный дар.

МИССИС Р. Я купила что-то еще?

ХОЛМС. Да. Свечи и мазь… Карболовое желе Кука.

МИССИС Р. Вы следили за мной?

ХОЛМС. Нет. Просто знаю.

МИССИС Р. Вы знаете, почему я купила мазь?

ХОЛМС. Крапивница. Настоятельно рекомендую вам не плавать голой.

МИССИС Р. Ох, мистер Холмс. Вы много чего знаете. Слишком много. (Встает).

ХОЛМС. Нравится вам это или нет, миссис Рочестер, но мы – равные по разуму.

МИССИС Р. Я действительно так не думаю.

ХОЛМС. Кто научил вас складывать бумагу?

МИССИС Р. Никто. (Одновременно с ХОЛМСОМ). Я просто знаю, как.

ХОЛМС (одновременно с МИССИС Р. ) Вы просто знаете, как. (МИССИС Р. и ХОЛМС улыбаются друг дружке, кивают). И вы складываете, предварительно не размечая лист?

МИССИС Р. Да.

ХОЛМС. Потрясающе… Прежде чем вы уйдете, могу я попросить вас о личном одолжении?

МИССИС Р. Только не просите пожать мне руку.

ХОЛМС. Вы позволите мне развернуть вашу бумажную птицу?

МИССИС Р. Бумажную птицу?

ХОЛМС. Ту самую, что я взял в вашей комнате.

МИССИС Р. Ох! Очень сожалею, мистер Холмс. Я случайно бросила ее в камин. Но я с легкостью сложу вам еще одну.

ХОЛМС (со вздохом). Незачем.

(МИССИС Р. уходит. ХОЛМС выглядит задумчивым. Свет гаснет).

Картина 2

(ГРЕНДЛЬ входит с решительным видом, но плечи ее поникают, когда она видит, что комната пуста. Нервно кружит по ней, что-то не дает ей покоя. Внезапно натыкается на что-то невидимое. Ахает. В страхе замирает. Появляется ХОЛМС. Вопросительно смотрит на ГРЕНДЛЬ).

ХОЛМС. Грендль, вы в трансе?

ГРЕНДЛЬ. Нет. Мне нужно поговорить с вами, Холмс.

ХОЛМС. Да? (ГРЕНДЛЬ стоит, как вкопанная). Слушаю вас.

ГРЕНДЛЬ. Не могу этого сказать, Холмс. Боюсь, что схожу с ума.

ХОЛМС. Нет, не сходите.

ГРЕНДЛЬ (к ней возвращается способность двигаться, она вновь кружит по комнате). Схожу. Вам представляется, будто вы знаете, что происходит в моей голове, но вы не знаете. Это водоворот убийственных мыслей и ненависти к себе. Как я могла быть дочерью человека, которому принадлежала рабыня?

ХОЛМС. Ему также принадлежал и публичный дом.

ГРЕНДЛЬ. Публичный дом?

ХОЛМС. Я ждал удобного момента, чтобы сказать вам. И он, похоже, настал.

ГРЕНДЛЬ. Неудобный это момент. Удобным он станет, лишь когда в моей руке появится стакан со спиртным. (ГРЕНДЛЬ берет стакан с бренди). Вот теперь он удобный.

ХОЛМС. Грендль, будете продолжать пить, точно сойдете с ума.

ГРЕНДЛЬ (ставит стакан на поднос). И почему вас это волнует?

ХОЛМС. Почему меня это волнует?

ГРЕНДЛЬ. Да.

ХОЛМС. Ну… (Хмурится). Почему меня это волнует?

ГРЕНДЛЬ. Да. Почему?

ХОЛМС. Вопрос не в том, волнует меня это или нет. Вопрос в том, что вы должны заботиться о себе. Вы действительно должны взять себя в руки.

ГРЕНДЛЬ. Но почему вас это волнует?

ХОЛМС (вопрос обескураживает, ХОЛМС чувствует, что загнан в угол, но пытается вырваться). Я просто даю вам хороший совет.

ГРЕНДЛЬ. Но почему вас это волнует?

ХОЛМС. Разве это не очевидно? Я даю вам дельный совет.

ГРЕНДЛЬ. Не нужны мне советы, мне нужно, чтобы кто-то тревожился обо мне. Заботился. Неужели я прошу слишком многого?

ХОЛМС. Нет. Это нормально. Так что выше голову. Вы прорветесь.

(Уходит. ГРЕНДЛЬ замечает скособоченную картину. Идет, чтобы поправить ее, но картина сама выпрямляется ).

ГРЕНДЛЬ. Я не сойду с ума. Я не сойду с ума. (После короткого раздумья протягивает руку к стакану с бренди. Следует громкий шлепок по запястью. ГРЕНДЛЬ вскрикивает и отдергивает руку. Шлепнули ее). Кто здесь? Чего вы хотите? (Пятится от стакана, словно ей угрожают). Пожалуйста, не трогайте меня. Я не знаю, что я вам сделала. (Останавливается). Я не знаю, что я кому-нибудь сделала. Я хорошая, так? Если да, скажите, какой вы?!

(Вот тут люстра начинает качаться, словно по ней стукнули. Картина вновь перекашивается. Подзорная труба сдвигается (вертится). Книги падают с полки. Летят бумаги. ГРЕНДЛЬ кричит. Вбегает ХОЛМС).

ХОЛМС. Что случилось?

ГРЕНДЛЬ. Оно было здесь. Это «существо». Оно было в этой комнате.

(Входит ВАТСОН, с четырьмя большими книгами).

АПТСОН. Что происходит?

ГРЕНДЛЬ. Я этого не вынесу. Меня это мучает.

ХОЛМС. Держитесь… и покажите, что вы в здравом уме.

ВАТСОН (кладет книги на комод). Оно напало на вас?

ГРЕНДЛЬ. Холмс, я должна признаться.

ВАТСОН. Я уже ухожу.

ГРЕНДЛЬ. Нет, доктор Ватсон, пожалуйста, останьтесь.

ВАТСОН. Я не уверен, что хочу слышать ваше признание. (Берет стакан с бренди).

ХОЛМС. Так в чем вы хотите признаться?

(ГРЕНДЛЬ кружит по комнате. Наконец, берет себя в руки).

ГРЕНДЛЬ. Я должна сказать правду. Мужчину, который утонул, звали Нобби Кресуэлл.

ХОЛМС. Нобби Кресуэлл. Имя знакомое. Он вел дела с вашим отцом.

ГРЕНДЛЬ. Да.

ХОЛМС. Это все?

ГРЕНДЛЬ. Я не пряталась в кустах. Нобби Кресуэлл подошел ко мне на берегу озера. Подошел, Холмс, крича в ярости. Кричал и кричал. Он сказал, что мой отец ограбил его, и он хочет получить свои деньги, и я должна отдать ему пятьсот фунтов. Представляете себе! Пятьсот фунтов! Я попыталась его вразумить. Но он продолжал кричать и толкнул меня. В ответ я ударила его.

ХОЛМС. Вы ударили его?

ГРЕНДЛЬ. Но только раз.

ХОЛМС. Вы ударили его.

ГРЕНДЛЬ. А потом «невидимое существо» толкнуло его, толкало и толкало, пока он не оказался в озере.

ХОЛИС. Вы ударили Кресуэлла правой рукой, отсюда ссадины на костяшках и растяжение запястья. Кольцо с жемчужиной было у вас на руке, жемчужина отскочила и упала на землю. Кресуэлл наклонился и поднял ее. И утонул, зажимая жемчужину в руке. Все это было передо мной, а я не мог найти связь. Что на меня нашло?

ГРЕНДЛЬ. Я не решалась никому сказать, думая, что никто мне не поверит, особенно, узнав, что я ударила его. Но невидимые руки были. Клянусь, именно так все и произошло. Его утопили невидимые руки.

ВАТСОН. Я в этом и не сомневался.

ГРЕНДЛЬ (обращаясь к ХОЛМСУ). Мне следовало сказать вам раньше.

ХОЛМС. Нет, это мне следовало дойти до этого раньше. По какой-то причине мне не хотелось вплетать вас в эту историю. Мой такой здравый, признающий только логику мозг, не желал этого.

ГРЕНДЛЬ. Вы не хотели признать, что я могла убить человека, а потом заставить себя забыть об этом?

ХОЛМС (обдумав ее слова). Нет. Совсем нет. Я не хотел признавать существование этого невидимки.

ВАТСОН. И мы должны его поймать. Ловушка расставлена. Он запутается в веревках, а потом на него упадет люстра.

ГРЕНДЛЬ. Люстра?

ХОЛМС. Книги используются в качестве противовеса. Веревки их сдвинут, и вес книг более не будет удерживать люстру.

ГРЕНДЛЬ. Холмс, но это французский хрусталь.

ХОЛМС. Я знаю. Так что громыхнет сильно.

ВАТСОН (внезапно). О, нет… Нет! (Машет руками). Оно настоящее! Настоящее! Я чувствую его дыхание на своем лице. Это не продукт моего воображения, Холмс. Я ощущаю запах нутра этого чудовища!

ХОЛМС. Никому не двигаться! (Он сам, ВАТСОН и ГРЕНДЛЬ застывают). Опишите дыхание. Холодное или горячее?

ВАТСОН. Теплое.

ХОЛМС. Ритм? Учащенный? Медленный? Дыхание глубокое?

ВАТСОН. Пожалуй, самое обычное, без признаков страха. (Принюхивается). И этот невидимка недавно съел или ест соленый огурец.

ГРЕНДЛЬ. Он стоит рядом с вами?

ВАТСОН. Да.

ХОЛМС. И ест нашу обычную пищу?

ВАТСОН (замерший от ужаса). Да, ест соленый огурец.

ХОЛМС. Неважно, что он ест, соленый огурец или острый перец. Главное – ест.

ВАТСОН. Вурдалаки едят трупы, вырывая их из могил.

ХОЛМС. Но не с солеными огурцами. И это не призрак.

ГРЕЕНДЛЬ. Откуда такая уверенность?

ХОЛМС. Потому что он ест.

ВАТСОН (все еще со стаканом в руке). Вы думаете, он пьет бренди? Может, мы сможем его напоить.

ХОЛМС (зовет). Мы знаем, что вы здесь. Отзовитесь! Отзовитесь! (Невидимка не реагирует и ХОЛМС обращается к ВАТСОНУ). Вы по-прежнему ощущаете его дыхание на своем лице?

ВАТСОН. Нет!

ХОЛМС. Нет? И куда он ушел, черт побери?

ГРЕНДЛЬ (вскрикивает). Теперь он дышит на меня! (Смотрит вверх).

ХОЛМС. Воздух идет сверху.

ГРЕНЖДЛЬ. Да. Должно быть, рост у него семь футов.

ХОЛМС. Не пытайтесь его схватить.

ГРЕНДЛЬ. У меня и в мыслях такого не было.

ХОЛМС. Если предположить, что глаза и рот у него на одной стороне головы, тогда на меня он не смотрит. (ХОЛМС бросается на ГРЕНДЛЬ, крепко обнимает ее, в полной уверенности, что невидимка зажат между ними). Мы его поймали, Грендль!

ГРЕНДЛЬ. И что это вы делаете?

ХОЛМС. Пытаюсь поймать невидимку.

ГРЕНДЛЬ. Холмс, между нами невидимки нет.

ХОЛМС. Нет?

ГРЕНДЛЬ. Абсолютно.

ХОЛМС. По вашим ощущениям между нами ничего нет?

ГРЕНДЛЬ. А по вашим?

ХОЛМС. Я лишь чувствую, как часто стучит ваше сердце. Слишком часто… Вам необходимо обратиться к доктору Ватсону.

(ВАТСОНА вдруг бросает вперед, словно от резкого толчка в спину).

ВАТСОН. Невидимка ушел. Только что протолкнулся мимо меня.

(После короткой паузы ХОЛМС отпускает ГРЕНДЛЬ. Слышится грохот падающей люстры).

ГРЕНДЛЬ. Это моя люстра?

ВАТСОН. Да.

ГРЕНДЛЬ. Хорошо. Она куплена на кровавые деньги. Я, вероятно, уничтожу в этом доме все. Все! (Уходит).

ВАТСОН. Люси, Люси, подождите.

ХОЛМС (после короткой паузы). Никому это не нужно? Мы только что поймали невидимое су… (Тут его взгляд падает на верхний из фолиантов, которые только что принес ВАТСОН. Название определенно что-то говорит ХОЛМСУ. Он не может оторвать от книги глаз). Невероятно. Просто невероятно!

(Затемнение).

Картина 3

(Часом позже. За сценой – невидимое существо. Оно поймано и пытается вырваться из веревок. Веревка тянется на сцену через открытую дверь. ВАТСОН держит ее за конец. Веревку отчаянно дергают. ГРЕНДЛЬ смотрит через дверь на невидимку).

ГРЕНДЛЬ. И что это?

ВАТСОН. Невидимое существо семи футов роста.

ГРЕНДЛЬ. Не отпускайте его.

ВАТСОН. Я пытаюсь, но оно очень сильное.

ГРЕНДЛЬ. Как оно может быть невидимым?

(ХОЛМС входит через другую дверь. ВАТСОН крепко держит веревку, которую рвут у него из рук. ХОЛМС задумчиво смотрит на театральную программку).

ВАТСОН. Холмс? Ваша версия?

ГРЕНДЛЬ. Куда вы исчезли?

ХОЛМС. Ходил на железнодорожную станцию.

ВАТСОН. Зачем?

ГРЕНДЛЬ. Вы собрались уехать домой?

ХОЛМС. Я прочесывал кусты поисках последнего элемента пазла. И нашел несколько выброшенных театральных программок.

(Размахивает программкой, складывает вдвое, смотрит на «невидимое существо». Оно так дергает веревку, что едва не вырывает конец из рук ВАТСОНА).

ГРЕНДЛЬ (в тревоге). Держите крепче, доктор Ватсон!

ХОЛМС. Это потрясающе. Мы – свидетели невозможного. Здравомыслие посрамлено. Это невероятно, и тем не менее… (Замолкает на полуслове).

ВАТСОН. Ситуация фантастическая.

ХОЛМС. Да. К счастью, Ватсон, как мы однажды обнаружили, в нас живет страсть к фантастическому.

ВАТСОН. Вы знаете, как этого удалось добиться?

ХОЛМС. Как – не знаю. Только почему. И кому.

(Входит МИССИС РОЧЕСТЕР со шваброй. Застывает и смотрит).

ВАТСОН. Не тревожьтесь, миссис Рочестер. Мы поймали невидимое существо.

ХОЛМС. Это не просто существо, Ватсон. Мы поймали человеческое существо. Личность. Это ваш ребенок, миссис Рочестер?

(Пауза).

МИССИС Р. Да. Это мой ребенок. Красотуля, перестань вырываться.

(Веревка провисает. Теперь ВАТСОН просто держит конец).

ГРЕНДЛЬ. Ваш ребенок? Как такое возможно? Когда он у вас появился?

ХОЛМС. Примерно в то время, когда ваша мать родила вас. Ваша мать умерла, и вашему отцу потребовалась кормилица.

ГРЕНДЛЬ. Вы работали в его публичном доме? (МИССИС РОЧЕСТЕР кивает). Ох, миссис Эр, я сожалею об этом.

МИССИС Р. Нет, это я сожалею, что Господь забрал вашу мать, чтобы я смогла покинуть ад. Я кормила вас обоих. Как близнецов.

ГРЕНДЛЬ. Миссис Эр… Нет, Бетти. Бетти, если мы одного возраста, это уже не ребенок. Он вырос.

ВАТСОН (смотрит в открытую дверь). И вырос очень высоким.

ГРЕНДЛЬ. У него или у нее есть имя?

МИССИС Р. Это просто мой ребенок. Я родила здоровенького ребенка, но… (У нее перехватывает дыхание). Но ребенок был… (Не может продолжить).

ХОЛМС (приходит на помощь). С физическими уродствами.

МИССИС Р. (Кивает). Некрасивым. Да.

ХОЛМС. С физическими уродствами и дефектами развития.

МИССИС Р. (Кивает). Не все могут… (У нее опять перехватывает дыхание)… Разглядеть красоту в чудовище.

ГРЕНДЛЬ. Но я не помню здесь никаких детей. В этом доме жила только я.

ХОЛМС. Потому что как только ребенок немного подрос, его отдали Сестрам милосердия.

ВАТСОН. Вашего ребенка воспитывали монахини. Для вас это было так тяжело.

МИССИС Р. Я не хотела, чтобы его запирали. Держали, как в тюрьме… Считала, что это неправильно, неправильно, но… Но я могла его навещать. Раз в месяц. И я навещала, и в дождь, и в снег. А несколько месяцев тому назад я пришла… а мой ребенок исчез. Просто исчез. И никто не говорил мне, куда его отправили. От меня отгородились стеной молчания. Мой ребенок просто исчез.

ГРЕНДЛЬ. И что с ним произошло?

ХОЛМС. Я знаю, что с ним произошло. (После паузы обращается к ГРЕНДЛЬ). Ваш отец дал Сестрам милосердия триста долларов и забрал его из монастыря.

ГРЕНДЛЬ. Почему? Почему он забрал ее ребенка?

ХОЛМС. Грендль, вы думаете, что знаете о вашем отце все, но на самом деле вы не знаете ничего. Вашему отцу принадлежал пиратский корабль, он занимался работорговлей…

ГРЕНДЛЬ (шумно вдыхает). Работорговлей… Торговал людьми… Продолжайте.

ХОЛМС (показывая ГРЕНДЛЬ программку). Ваше отцу принадлежало «Шоу уродов», и ребенок миссис Рочестер был его главной звездой.

(Протягивая ГРЕНДЛЬ программку. Та пошатывается, но собирается с духом и берет).

ГРЕНДЛЬ (читает). Альфред Грендль и Нобби Кресуэлл представляют «Невероятное существо». Кто это семифутовое чудовище, женщина или мужчина? Решать вам. (У нее вновь подгибаются колени).

МИССИС Р. Осторожнее, мисс Люси, не упадите.

ГРЕНДЛЬ. Я не упаду. Но я к этому отношения не имею. Это не мой позор. (Собирается порвать программку).

МИССИС Р. Пожалуйста, не надо, мисс Люси. Если бы я не увидела эту программку, то никогда не нашла бы Красотулю. Я зову своего ребенка Красотулей.

ГРЕНДЛЬ. Бетти, это такое красивое имя. Но программка мерзкая.

ВАТСОН. Извините, я молчал достаточно долго, но кто-нибудь объяснит мне почему Красотуля невидимый? Или я схожу с ума? Как вы смогли найти театр, если не умеете читать?

МИССИС Р. Я просто знала.

ВАТСОН. Как?

МИССИС Р. Не знаю. Просто знала.

ХОЛМС. Бетти – особенная. Один взгляд на карту, и она может найти дорогу. Один взгляд на часы, и она всегда знает точное время Покажите ей стог, и она в голове разберет его, соломинку за соломинкой, и найдет иголку.

ВАТСОН. Святой Боже.

ХОЛМС. Бетти, на полу в столовой хрустальная люстра.

МИССИС Р. Я знаю. Как раз собиралась замести осколки.

ХОЛМС. Вы видите все осколки?

МИССИС Р. Да.

ХОЛМС. И сколько их?

МИССИС Р. В счете я не очень.

ХОЛМС. Какие цифры у вас в голове?

МИССИС Р. Девять-один-четыре-семь.

ХОЛМС. Девять тысяч сто сорок семь.

МИССИС Р. Раз вы так говорите.

ХОЛМС. Я так говорю, потому что вы обладаете способностью считать, не считая. Можете собрать люстру?

МИССИС Р. В голове?

ХОЛМС. Да. Вы готовы?

МИССИС Р. Уже собрала… Но нескольких кусочков не хватает Их нужно вымести из-под буфета.

ВАТСОН. Она действительно может мысленно собрать разбитую люстру?

ХОЛМС. Интуитивно, за несколько секунд. За доли секунды.

ВАТСОН. Вы абсолютно уверены?

ХОЛМС (вздыхает). Вы действительно хотите услышать мой ответ.

ВАТСОН. Простите меня, миссис Рочестер, я всего лишь обычный человек.

ХОЛМС. Бетти, мысленно вы можете сложить лит бумаги в модель Эйфелевой башни?

МИССИС Р. Уже сложила.

ХОЛМС. Она может взять лист бумаги и сложить его в модель национального монумента. Она находит своего ребенка, в металлическом ошейнике. Медвежьем ошейнике. Участвующем в «Шоу уродов». И она мгновенно понимает, что ей нужно сделать.

МИССИС Р. В его глазах была такая грусть, мистер Холмс. Как у того медведя. Люди смеялись и улюлюкали. Я должна была что-то сделать, поэтому вернулась домой и просто… сделала это. Клянусь Господом, не знаю, как.

ВАТСОН. Что? Что она сделала?

ХОЛМС (поднимает фолиант). Разрешила неразрешимое. Это монография по преломлению лучей света. Она «срисовала» все изображения, все формулы. Потом пролистала все книги по физике и химии, которые нашла в библиотеке. Собрала в голове не люстру из осколков хрусталя, а гору научной информации. И вместо того, чтобы складывать сложную модель из листа бумаги, нашла способ изгибать свет. Ведь это так просто, сделать предмет невидимым – изогнуть лучи, чтобы свет от этого предмета не отражался. Вильгельм Рентген сделал невидимой кожу. У Бетти Рочестер невидимыми стали и кожа, и кости. Она нашла способ превратить Красотулю в невидимку. (Кланяется ей).

ВАТСОН (с благоговением). Вы – гений.

МИССИС Р. Нет. Я всего лишь мать, которая увидела своего ребенка на цепи и нашла способ освободить его. И теперь никто не знает, какой у меня ребенок, мой Красотуля, молодой или старый, белый или черный, мальчик или девочка, толстый или тощий, высокий или низкорослый, красивый… или некрасивый. Это не имеет значения, главное в том, что мой Красотуля свободен и может шагать по улице, если у него возникает такое желание. Никто его не увидит. А он будет наслаждаться жизнью. Неужели я пожелала слишком многого?

ГРЕНДЛЬ. А я всю жизнь стремилась к тому, чтобы меня замечали. Хотела быть видимой. И этого я стыжусь даже больше, чем содеянного моим отцом. Доктор Ватсон… Бросьте веревку.

ХОЛМС. С одной стороны, я с вами согласен, но должен напомнить, что мы расследуем убийство.

ГРЕНДЛЬ. Перестаньте, Холмс. Это мой дом. Доктор Ватсон, отпустите Красотулю.

(ВАТСОН бросает веревку на пол и ее конец быстро утаскивается со сцены. Свет гаснет).

Картина 4

(Следующее утро. ХОЛМС, ВАТСОН, ГРЕНДЛЬ и ПИКОК с блокнотом. Одно кресло должно пустовать).

ПИКОК. Я крайне разочарован. Не сомневался, что вы раскроете это преступление.

ХОЛМС. Я раскрыл. Утопленник – Нобби Кресуэлл.

ПИКОК. Нобби Кресуэлл.

ХОЛМС. Бывший деловой партнер Альфреда Грендля.

ПИКОК. И Невидимое существо защищало мисс Грендль.

ХОЛМС. Совершенно верно.

ПИКОК. От Нобби Кресуэлла, который требовал деньги.

ХОЛМС. Еще и угрожал.

ПИКОК. Требовал деньги у мисс Грендль и угрожал ей.

ХОЛМС. Совершенно верно.

ПИКОК. Мисс Грендль, вы утопили Нобби Кресуэлла, защищаясь от него?

ХОЛМС. Она не топила.

ПИКОК. В моем рапорте эта версия смотрелась бы лучше. (Пауза). Кто утопил Альфреда Грендля?

ХОЛМС. Нобби Кресуэлл. Он думал, что Альфред Грендль украл его семифутовое «существо», и пришел, чтобы забрать его. Я показывал вам программку.

ПИКОК. Программку – да, а вот «существо» - нет.

ХОЛМС. Показываю. Оно в этом кресле. (Указывает на пустое кресло). Желаете допросить подозреваемого?

ПИКОК. Нет. Потому что будь я невидимым, я бы держал рот на замке.

ХОЛМС. Почему бы вам хотя бы не попытаться сделать свою работу?

ПИКОК. Не собираюсь я говорить с пустым креслом. Мистер Холмс, почему бы вам просто не признать, что вы не сумели раскрыть преступление?

ХОЛМС. Я определенно его раскрыл.

ПИКОК. Причина в ваших теплых чувствах к Люси Грендль?

ХОЛМС (твердо). Не говорите глупостей.

ПИКОК. Причина, по которой я спрашиваю в том, что… мисс Грендль для меня главная подозреваемая. И выглядит все так, будто вы прикрываете ее. Поэтому я спрошу вновь и буду признателен вам, мистер Холмс, если вы позволите мисс Грендль ответить на мой вопрос. Мисс Грендль, вы утопили Нобби Кресуэлла, оставаясь в пределах самообороны?

ГРЕНДЛЬ. Да.

ХОЛМС. Нет!

ГРЕНДЛЬ. Успокойтесь, Холмс.

ПИКОК. И это Невидимое существо – всего лишь выдумка.

ГРЕНДЛЬ. Да.

ХОЛМС. Нет!

ПИКОК. Я так и думал.

ХОЛМС. Эта женщина эмоционально неуравновешенная, сказанное ею лишено рационального зерна, она не может мыслить логически. Ее признание – ложь, она пытается прикрыть настоящего подозреваемого, который здесь. (Указывает на пустое кресло). Прямо здесь.

ПИКОК. А зачем ей это делать?

ХОЛМС. Потому что ее мучает чувство вины за грехи отца, и она не хочет, чтобы вы арестовывали того, кто сосал ту же грудь, что и она. Это лишено здравого смысла, они даже не родственники, да и вообще, как вы можете арестовать того, кто вам невидим. Ватсон помогите мне с этим.

ВАТСОН. Я? Каким образом, Холмс.

ХОЛМС. Объясните Пикоку, что я раскрыл преступление. И Люси Грендль невиновна.

ГРЕНДЛЬ. Если я говорю, что я виновна, это мое полное право, и не вам решать. А если я хочу защитить родственную душу, опять же, не должны вы вмешиваться.

ХОЛМС. Грендль, это неправильно.

ГРЕНДЛЬ. Может, и не правильно, я поступаю, как велит сердце.

ХОЛМС. Ватсон, вы понимаете женщин. Поговорите с ней.

ВАТСОН. Извините, Холмс, я воздержусь от участия в этой дискуссии именно потому, что понимаю женщин.

ХОЛМС. Я не допущу, чтобы вас отправили в тюрьму.

ГРЕНДЛЬ. А почему вас это волнует?

ХОЛМС (лихорадочно ищет ответ). В вашем вопросе я не вижу логики. Вы невиновны. Меня волнует торжество справедливости.

ВАТСОН (смотрит на ГРЕНДЛЬ). Более эмоционального вам от него не добиться.

ХОЛМС. Сядьте в это кресло, Пикок.

ПИКОК. Что?

ХОЛМС. Если, по-вашему, я все выдумываю… подойдите и сядьте в это кресло.

ПИКОК. Не думаю, что в этом есть необходимость, мистер Холмс.

ХОЛМС. А я думаю, это крайне важно. Я сказал вам, что подозреваемый сидит в этом кресле, но вы мне не верите. Если вы правы, ваш зад вдавится в сидение. Если прав я, вы это почувствуете.

ПИКОК. Мисс Грендль только что созналась.

ХОЛМС. Вы не хотите сесть в кресло, потому что не хотите поверить. Здесь что-то есть, но вы предпочитаете этого не видеть, хотя сердцем чувствуете, что есть. Нет более слепых, чем те, кто не хочет видеть. Таким сейчас существует и рабство, тайным, невидимым, и так легко сделать вид, что его не видно. Так легко быть слепым тому, кто предпочитает не видеть. (ПИКОК подходит к креслу и садится. Подпрыгивает на сидении). Оно очевидно, пересело.

ПИКОК. Очевидно.

ГРЕНДЛЬ. Прежде чем вы арестуете меня, инспектор, могу я уладить свои дела.

ПИКОК. Разумеется, можете. Надеюсь, вы знаете, что я не хочу вас арестовывать.

ГРЕНДЛЬ. Разумеется, но вы должны выполнять свой долг.

ПИКОК. Должен. Даже если мы все знали, что ваш отец и этот Кресуэлл заслуживали такой участи.

ВАТСОН. Несомненно, заслуживали. Она занимались незаконной торговлей рабами.

ПИКОК. Не то слово, оба своими грехами не уступали дьяволу. Но грехи вашего отца – не ваши грехи.

ГРЕДЛЬ. И все-таки это тяжелая ноша. И я намерен очистить дом от всего морского. Возьмете подзорную трубу, инспектор?

ПИКОК. Подзорную трубу?

ГРЕНДЛЬ. Пожалуйста, возьмите подзорную трубу.

ПИКОК. Вы очень добры, мисс Грендль, но это может быть воспринято попыткой подкупа сотрудника полиции.

ГРЕНДЛЬ. Ох, извините, я не хотела навлекать на вас неприятности.

ПИКОК. Ничего страшного. Тем более, решение я уже принял. (Смотрит на Холмса). Считайте меня сентиментальным (поворачивается к ГРЕНДЛЬ), но в моем рапорте будет сказано, что произошедшее – несчастный случай.

ГРЕНДЛЬ. Несчастный случай? Вы уверены?

ПИКОК. Да… но, пожалуйста, откажитесь от спиртного.

ГРЕНДЛЬ. Обещаю.

ПИКОК. Извините, что попусту потратил ваше время, мистер Холмс. Как я понимаю, вы очень переживаете, если не раскрываете преступление. Но, по крайней мере, один из нас его раскрыл.

ХОЛМС. Но я его раскрыл.

ГРЕНДЛЬ. Согласитесь с тем, что ошиблись. В данном случае от вашей правоты пользы никакой.

ВАТСОН. Только вред бедным душам, которые и так настрадались.

ХОЛМС (вздыхает). Ваша правда.

ГРЕНДЛЬ. Так что пусть инспектор раскроет преступление, а вы скажите ему, что ошибались.

ХОЛМС (перебарывая себя). Я ошибся, Пикок. Но… говорю это только для того, чтобы защитить ребенка миссис Рочестер, который также утопил и монахиню. Мотив – месть. Она была особенно жестокой и злобной. В монастыре я нашел документы…

ПИКОК. Достаточно, достаточно, Холмс. Где этот невидимый ребенок? (ХОЛМС раскидывает руки, признавая свое поражение). Так я и думал. Смерть монахини тоже носит случайный характер. В рапорте я укажу, что все три смерти – результат несчастного случая.

ВАТСОН. Несчастливое такое озеро.

ПИКОК. Да, доктор Ватсон, несчастливое. Но для меня встреча с вами, мистер Холмс, несомненно, счастье.

(Они обмениваются рукопожатием).

ХОЛМС. Взаимно, инспектор Пикок.

ПИКОК (взяв подзорную трубу). До свидания, мисс Грендль.

ГРЕНДЛЬ. До свидания, инспектор.

(ВАТСОН присоединяется к ПИКОКУ).

ВАТСОН. Я проводу вас, инспектор. Миссис Рочестер пошла в город, чтобы купить себе новую шляпку. Если на то пошло, много шляпок и платьев.

(Они уходят).

ГРЕНДЛЬ. Я дала Бетти четкие инструкции: покупать все, что ей подойдет.

ХОЛМС. Грендль, иногда вы просто лишаете меня дара речи.

ГРЕНДЛЬ. Ничего более приятного вы мне, пожалуй, еще не говорили.

ХОЛМС. Вы неисправимая. Непослушная. Вы манипулируете людьми. Вам только что сошло с рук убийство… Пусть совершили его не вы.

ГРЕНДЛЬ. Мне так приятны ваши комплименты.

ХОЛМС. Миссис Рочестер научила вас играть в карты?

ГРЕНДЛЬ. Да.

ХОЛМС. Тогда, пожалуйста, примите мои извинения… Я был неправ.

ГРЕНДЛЬ. Вы были неправы?

ХОЛМС. Да. В картах вы не жульничали.

ГРЕНДЛЬ. Жульничала, я чертовски хороший шулер.

ХОЛМС. Вы будете надо мной смеяться, но я не хочу, чтобы свеча гасла в вашей пещере.

ГРЕНДЛЬ. Я хочу, чтобы свеча горела и в вашей.

ХОЛМС. Это совершенно неуместно.

ГРЕНДЛЬ. Не согласна. Очень даже уместно.

ХОЛМС. Нет.

ГРЕНДЛЬ. Да.

ХОЛМС. Тогда давайте согласимся в нашем несогласии.

ГРЕНДЛЬ. Давайте. И давайте делать это чаще. (Улыбается). Не держитесь чужаком, Холмс.

(ГРЕНДЛЬ протягивает руку для рукопожатия. ХОЛМС ее пожимает).

ХОЛМС. Не буду.

(Внезапно ГРЕНДЛЬ и ХОЛМС с неохотой начинают сближаться, невидимые руки подталкивают их друг к дружке).

ГРЕНДЛЬ. Что происходит, Холмс?

ХОЛМС. Боюсь, нас подталкивает друг к дружке….

ГРЕНДЛЬ и ХОЛМС (вместе). Невидимое существо!

(ХОЛМС и ГРЕНДЛЬ уже совсем рядом. Вот-вот поцелуются… Но мы этого не узнаем. ЗАТЕМНЕНИЕ).

Перевел с английского Виктор Вебер

Переводчик Вебер Виктор Анатольевич

127642 г. Москва Заповедная ул. дом 24 кв. 56. Тел. 8 (499) 473 40 91 (дом. ), 8 905 739 16 04 (моб. ) E-mail: vic-weber@yandex. ru

[1] Давайте перейдем на французский (фр).

⇐ Предыдущая 1 23