24 мая 2013, пятница

В школу Глеб плелся неохотно. Он опасался, что ни Юрасика, ни Лены там не окажется. А вдруг они совсем исчезли? Те, настоящие, не вернулись, а для этих, двойников, двадцать четвертое мая никогда не наступало. Что же он наделал? Сам здесь, а они затерялись в обратном календаре и не могут вырваться из него. Как их оттуда вытащить? Ведь при всем его желании с ними невозможно пересечься. Как бы ему сейчас пригодился совет Дениса, который, как оказалось, неплохо разбирался в таких аномальных явлениях. Только, интересно, почему?

У входа в школу к Глебу прицепилась компания Мухина. У Глеба не было никакого желания отвечать на их придирки.

Он помнил, как благородно повел себя Мухин в критической ситуации. Несмотря ни на что, не отказал им в помощи. Вся эта глупая школьная вражда вдруг показалась Глебу пустой и бессмысленной. Зачем калечить и оскорблять друг друга? Ради чего?

— Кончай строить из себя отморозка, — сказал он Мухину. — Ты же на самом деле нормальный парень. Твой класс, мой класс… Горшки делите, как в яслях. Не надоело?

Глеб обошел зависшего Мухина и обернулся на крыльце:

— Привет сестре! Она классно на джипе гоняет.

Возмущенный Загоркин рванулся за ним, но Мухин схватил его за руку:

— Оставь его. Пусть идет, — и проводил Глеба задумчивым взглядом.

Юрасик оказался в школе. «Не исчез! » — вздохнул с облегчением Глеб. Помня о своей вчерашней неудачной попытке, он не стал подходить к Карасеву, но в какой-то момент поймал на себе его необычный взгляд. «Помнит, что я вчера ему плел. Считает меня чокнутым, — подумал Глеб. — Хорошо, что Зюзиной нет. А то бы тоже сверлила меня взглядом и вспоминала про кастрюлю и письмо». Он не сомневался, что они оба теперь будут смотреть на него странно. Другой Юрасик и другая Лена. Просто одноклассники. А его друзей уже не вернуть.

На географии Карасев несколько раз оглянулся на Глеба. «Да что ж он никак не угомонится! » — рассердился тот и внезапно уловил в его взгляде что-то знакомое, что-то живое, чего не было у вчерашнего Юрасика с потухшими глазами. У Глеба перехватило дыхание. Неужели? Да нет, он ошибается. Это игра его воображения. Он просто очень хочет этого. А вдруг? Глеб во все глаза уставился на Карасева, но тот больше не оборачивался. Тогда Глеб открыл тетрадь на последней странице и нарисовал тот самый символ, который помог ему вернуться, — перевернутый бутон с горизонтальной чертой наверху. Он ждал довольно долго, и, когда наконец Карасев опять оглянулся, Глеб поднял тетрадь так, чтобы Юрасику был виден рисунок. От волнения у него бешено колотилось сердце и тетрадь в руках ходила ходуном. Он понимал, что рискует своей оценкой за четверть и Кира Давидовна вполне может ее испортить, но сейчас реакция Карасева была важнее всего. И когда глаза Юрасика вспыхнули радостью, Глеба кинуло в жар. Он выпустил тетрадь, и она спланировала на пол между рядами. Юрасик не отрываясь смотрел на Глеба, и его круглое лицо сияло от восторга.

Глеб вдруг ощутил, как с плеч свалилась огромная тяжесть. Ему стало так легко и хорошо, что казалось, он сейчас взмоет над своей партой и вылетит из открытого окна в небесную синь. Разве мог он подумать три недели назад, что будет радоваться своему однокласснику Карасеву, как лучшему новогоднему подарку?

Подойти друг к другу не удалось и после звонка. Вошла Клара Борисовна с сообщением насчет последнего учебного дня.

— Прежде чем вы отправитесь на информатику, попрошу всех сдать дневники, — сказала она и пошла по классу, собирая их. — В понедельник последний учебный день. Вы сдадите учебники и после этого придете на классный час. Там и получите свои дневники уже с оценками. Семак, забери обратно. Я тебе уже говорила — это не дневник, это мусорная куча, противно в руки взять. Почистишь, заклеишь и принесешь в мой кабинет.

Клара Борисовна пересчитала собранные дневники.

— Одного не хватает. Кто не сдал? А, сегодня снова Зюзиной нет. Нужно сказать ее брату, чтобы принес.

Словно подброшенный пружиной, Глеб вскочил с места:

— Клара Борисовна, можно я сбегаю? Я быстро.

— Елизаров? Ты хочешь сбегать к Зюзиной за дневником? — озадаченно переспросила классная руководительница. Она была уверена, что к Зюзиной никто из класса не пойдет даже под угрозой двойки. Оживившиеся шестиклассники тут же стали отпускать шутки насчет странной парочки. Но Глебу было все равно. Он не мог больше оставаться в душном классе. Очень хотелось узнать, как там Лена. Их Лена, настоящая, а не вчерашняя грубиянка и вредина.

Клара Борисовна прикрикнула на расшумевшийся шестой «А» и сказала:

— Ну хорошо, Глеб, сходи. Диану Робертовну я предупрежу.

— А можно я с ним? — поднялся из-за парты Юрасик. Только что успокоившийся класс снова загудел. Клара Борисовна совсем растерялась:

— К Зюзиной? Вдвоем? За одним дневником?

— Он адрес знает, а я… дневник понесу, — сказал Глеб.

Классная руководительница перевела взгляд с Карасева на Елизарова и от неожиданности согласилась. Было что-то загадочное в этой ситуации. Она прекрасно знала, кто с кем дружит, кто с кем общается, и никак не могла связать Карасева с Зюзиной. А уж Елизарова она вообще ни с кем не могла связать.

— Только обязательно вернитесь на информатику, — предупредила она. — Долго не бегайте. Дневник принесете в мой кабинет. Остальные остаются на местах и слушают меня.

Глеб и Юрасик с готовностью кивнули и выбежали из кабинета. Оказавшись в коридоре, они тут же кинулись друг к другу.

— Карась! Это ты! — радостно хлопал его по плечу Глеб. — Я уже думал, что не увижу тебя!

— Глеб! Как здорово! — захлебывался восторгом Юрасик. — Я вчера чуть с ума не сошел, когда понял, что ты — это не ты!

— И ты мне это рассказываешь? Да я вчера ездил на раскопки с твоим двойником! Препротивный тип, я тебе скажу!

— А ты мне вчера по шее съездить хотел за то, что я плету всякую ерунду. Ну, то есть не ты, а другой ты.

— Погоди, — остановился Глеб. Когда это — вчера?

— Ну вчера, четвертого мая, — объяснил Юрасик.

— У тебя вчера было четвертое?

— Да, у нас с Леной было четвертое. А у тебя какое?

— У меня двадцать третье.

— Вы еще здесь? — выглянула из кабинета Клара Борисовна. — Я сейчас отменю свою благотворительную акцию. Мне не трудно.

Друзей словно ветром сдуло, причем Юрасик не слишком отставал от Глеба.

— Как же получилось, что вы попали в четвертое мая? — спросил Глеб по дороге к Лене. — Я-то в это время был в двадцать третьем. Почему мы разделились?

— Не знаю, но я очень даже доволен. Я вчера не поехал к тетке и весь день провел с дедом. Он никуда не торопился, ничем не был занят. — Вспомнив про деда, Юрасик погрустнел.

— Жаль, конечно, что его больше нет. Но ты только представь, какой уникальный шанс тебе выпал — ты его видел, ты с ним говорил целый день. Не у каждого бывает возможность снова встретиться с дорогим человеком после его смерти! А еще ты теперь знаешь, что ни в чем не виноват… Ну а Лена, как она провела последний день?

— Она была просто в шоке. Мы же не знали, что это последний день. Мы думали, что у нас ничего не получилось. Мы ведь снова проснулись в обратном календаре.

— Представляю!

— И вообще, у нее вчера день был бешеный. Маме стало плохо, ее увезли на скорой в больницу. Мы виделись только десять минут. Она была уверена, что все пропало, особенно когда мы поняли, что ты не тот, не наш. Это означало, что ты спасся, а мы с ней навсегда остались в прошлом. А сегодня утром я обнаружил, что вернулся. Надеюсь, что и она здесь.

— Сейчас проверим!

Открыв дверь, Лена настороженно уставилась на ребят. Глеб не мог понять, которая из Лен так мрачно их разглядывает. И как с ней лучше начать разговаривать, как со своей Леной или как с чужой. Но Юрасик не заморачивался подобными размышлениями, он широко улыбнулся и сказал:

— Да мы это, мы, Лен! Настоящие мы!

Лена вскрикнула от радости и обняла сразу обоих. Потом затащила их в квартиру, восторженно вереща.

— Нет, Лена, мы не можем сейчас пройти, мы только за дневником! Нам дали всего двадцать минут, — сказал Юрасик, улыбаясь.

— Клара устроит нам террор, если мы не вернемся в течение урока, — добавил Глеб. — Теперь уже есть что терять. Назавтра никто ничего не забудет. Мы лучше после школы к тебе придем.

Лена вынесла им дневник, не переставая возбужденно рассказывать, как она проснулась сегодня утром и неожиданно обнаружила Анютку в зеленых пятнышках, как поняла, что «вчера» закончилось и наступило «завтра».

— Я так обрадовалась! Вы и представить себе не можете! — тараторила она. — Я бегала по всей квартире и смеялась как чокнутая!

— Прекрасно представляем, — сказал Глеб. — Я вчера тоже бегал и смеялся. Пока не понял, что вернулся один.

— А кстати, почему ты вернулся без нас? Почему мы еще целый день катились назад? — спросила Лена.

— Единственное, что приходит в голову, — сутки переключились раньше, чем вы успели спуститься в раскоп, — предположил Глеб. — Я вас видел наверху, но потом отвернулся — мне ведь нужно было дописать черту.

— Я точно помню, что прыгнул, — сказал Юрасик. — Но не помню, приземлился или нет.

— А я все время боялась, как бы ты не отстал. Помню только, что мы добежали, — сказала Лена.

— Ну вот, — подытожил Глеб. — Вы либо не успели спрыгнуть, либо не подошли на нужное расстояние, где действует эта древняя магия. В тот раз вы стояли почти возле меня.

— Надо в школу возвращаться, — напомнил Юрасик. — Ты ведь со мной, а я стометровку за двенадцать секунд не пробегу.

— А пора бы уже, — заметил Глеб.

— Ладно, идите, — сказала Лена, — жду вас после школы. Мы с Анюткой сейчас лепешки будем печь. Да, если хотите сладкий чай, несите сахар. Мои бандиты весь сахар вчера высыпали.

И она со счастливой улыбкой закрыла за ними дверь.

Расположившись за столом в кабинете истории, Клара Борисовна выставляла годовые оценки в дневники своих шестиклассников. Это была приятная работа. Она означала окончание учебного года. Ровные колонки четверок, троек, а иногда и пятерок на последней странице очередного дневника выглядели словно ухоженные грядки на ее садовом участке. Клара Борисовна смотрела на них и представляла, как через три дня сядет в электричку и отправится в долгожданное путешествие на дачу. И единственное, что ее будет беспокоить в ближайший месяц, — это температура воздуха и атмосферные осадки.

В коридоре вдруг послышался смех и веселые голоса. Клара Борисовна подняла голову, прислушиваясь. Кто это свободно разгуливает по школе в учебное время, нарушая тишину? Она хотела подняться и восстановить порядок, но тут поняла, что голоса приближаются именно к ее кабинету. Через пару секунд все стихло, и раздался осторожный стук в дверь. На пороге появились Карасев и Елизаров, запыхавшиеся и очень счастливые. Как ни старались они сохранить серьезность перед учителем, их лица просто светились радостью. Они вдвоем приблизились, положили дневник на краешек стола и попятились к двери.

— Ребята, подождите, — Клара Борисовна посмотрела на них поверх очков. — Юра, я рада, что ты пришел в себя. На тебя сегодня очень приятно смотреть. И ты, Глеб, тоже изменился, повеселел. Но скажите на милость, когда вы успели подружиться?

— Мы? — Мальчишки переглянулись, и в их глазах заплясали хитрые смешинки. — Мы… на экскурсии. Двадцать третьего мая.

— Двадцать третьего? — удивилась классная руководительница. — То есть вчера?

— Получается, что вчера, — сказал Глеб и посмотрел на Юрасика. — Ведь двадцать третье мая было вчера?

— Ну, если сегодня двадцать четвертое, то вчера, естественно, было двадцать третье. По-другому и быть не может, — ответил тот.

От внимания Клары Борисовны не укрылись быстрые лукавые взгляды, которыми обменялись Юрасик и Глеб, и их едва сдерживаемые улыбки. Она догадалась, что ей морочат голову. Историчка устало махнула рукой, и друзья мигом выбежали из класса. В коридоре послышался заливистый смех и удаляющийся топот.

— Что же такого должно было произойти, чтобы они так изменились? — в недоумении покачала головой классная руководительница. — И всего за один день. Словно другие дети, честное слово.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 16 171819 Следующая ⇒