ВНИМАНИЕ! 17 страница

— Гумба и Купас, большое спасибо! — ответила я довольно.

— Вау, я думал, только у меня встает от этого, — ответил Райан, и я шлепнула его по руке. — Я думал, ты не играешь в видеоигры. Откуда ты знаешь Гумба и Купас?

— Я играла с Бэт, когда мы были младше. Это единственная игра, в которую я играла до того, как появился ты, — ответила я, следуя за Райаном в его спальню. Он остановился в дверях и повернулся лицом ко мне.

— Ну, я не знаю, как смогу держать руки подальше от тебя, Брук. Гумбы. Купы. Скейтборд. Не говоря уже о божественном уме и теле. Ты девушка моей мечты, — произнес Райан.

Я усмехнулась.

— Даже не думай отвлекать меня.

Райан поднял руки вверх.

— Ни за что. Мы сыграем вместе.

— Я Марио! — закричала я, хватая первый контроллер в последний момент.

— Чтобы быть Марио, тебе не обязательно играть первым контроллером, — сказал Райан, беря второй и садясь рядом со мной на пол. — Здесь не такая система, как в «Нинтендо».

— О.

— Но я позволю тебе быть Марио. Только потому, что я люблю тебя, Брук.

И у меня на душе потеплело.

***

Я перечитала записку снова, дрожа и потея.

«Одна маленькая сучка треплет языком. Случайно не знаешь, кто она? ».

Это все, что было написано, но слова сопровождались горизонтальной царапиной ключом на моей машине, никаких сомнений. Я зла. Разозлилась и потеряла голову от страха. Я повернулась и осмотрела студенческую парковку. Никого не видно.

Я знала, что не могу больше ждать. Я должна немедленно обнародовать информацию о «Воображаемой Блядской Лиге». Я боялась того, что эти парни сделают дальше. Они злятся, потому что больше ничего не получают, и злятся на меня, потому что я — причина этому. Они велели мне отступиться, но я не послушалась. Все началось с происшествия на трибунах. Потом ситуация обострилась, когда меня чуть не утопили в школьном бассейне. И, наконец, поцарапанная ключом машина. Что дальше? Я не хотела знать. Я не хотела даже представлять. Я хотела, чтобы история всплыла, парни были наказаны, и кое-кто заплатил за ущерб, причиненный моей машине.

— Привет, Бруклин, — услышала я позади. Я обернулась и увидела Паркера. Откуда он взялся? Я только что осмотрела всю парковку за секунду до этого.

— Ты сделал это? — спросила я, указывая на царапины, на моей автомобильной двери.

Паркер тихо присвистнул.

— Черт, это плохо.

— Пошел ты, и держись подальше от меня, — ответила я, ища в своей сумке ключи от машины. Я чувствовала опасность. Почему я никогда не вытаскивала ключи заранее и не держала их в руках, прежде чем выйти из здания?

— Успокойся, Бруклин. Я не трогал твою машину, — сказал Паркер.

Я не поверила ему ни на секунду.

— Да? Тогда, кто еще это мог быть?

— Возможно, кто-то злится на тебя за то, что лезешь не в свое дело, — ответил Паркер. Он прижал меня к машине. — Ты лезла не в свое дело? — мягко спросил он.

— Я не знаю о чем, черт возьми, ты говоришь, — произнесла я. Вслепую я нащупала ключи, наконец, определив их местонахождение, и вытащила из сумки. — Подвинься.

— А кажется, что лезла, — ответил Паркер, не двигаясь. — Я не могу даже сходить на свидание.

— Может быть, потому что ты мудак.

Уголок рта Паркера поднялся.

— Кто-то должен вымыть тебе ротик, Бруклин. Очень вульгарно.

— Оставь меня в покое или я буду кричать, — предупредила я.

— Уверен, что закричишь, — насмехался Паркер. — Теперь, слушай меня.

Я посмотрела в его глаза. Клянусь, они оказались цвета угля.

— Перестань совать свой нос в чужие дела. Дай мне и моим друзьям заниматься нашими делами, и мы будем счастливы, оставить тебя в покое. Перемирие, что думаешь? Я хочу сказать, что не хотел бы, чтобы кто-то нашел тебя на дне школьного бассейна, понимаешь, о чем я?

Я сильно дрожала, гремя своими ключами.

— Тим был любезным. Не уверен, что я буду, — добавил Паркер.

— Ты мне угрожаешь? — прошептала я.

Паркер расхохотался.

— Боже, Брук! Я не думал, что ты одна из тупых сучек!

Я наполнила свои легкие максимальным количеством воздуха и открыла рот, чтобы закричать. Паркер толкнул меня к машине и закрыл рукой мой рот.

— Не смей, блять, — прошипел он мне на ухо. — Тащи свою задницу в чертову машину и уезжай.

Он сжал мое лицо, прежде чем отойти назад, чтобы я смогла открыть дверь машины. Я оставалась спокойной, пока садилась внутрь, поворачивала ключ в замке зажигания и отъезжала. Как только я выехала на улицу, я разрыдалась, причем плакала так сильно, что, проехав совсем немного, остановилась на обочине, чтобы успокоиться.

«Пошли они! — кричал мне мой разум. — Не позволяй им запугать тебя. Они пугали девушек слишком долго».

— Я знаю! — кричала я в ответ. — Я что-нибудь сделаю! Сделаю!

Но вначале я проплакала до опустошения. Я плакала, пока полицейский не остановился позади меня и не поинтересовался, все ли у меня в порядке. Я сказала ему, что расстроена, потому что мой парень порвал со мной, и он сказал, что я не должна садиться за руль, раз я так взволнована.

— Ну, простите, что я живая, — фыркнула я.

— Серьезно? — сказал он в ответ.

—Тогда простите, что я женщина.

Офицер был терпелив.

— Просто пытаюсь сохранить дороги безопасными, мэм.

— Дороги — это меньшая из ваших проблем, — промямлила я.

Я увидела, что его рот изогнулся в улыбке.

— В смысле?

Я вытерла последние слезы.

— Ну, у вас грабители, наркоторговцы, убийцы, всевозможные подонки бродят, а вы беспокоитесь о машине, припаркованной на обочине дороги.

— Я просто делаю свою работу, мэм. Проверяю, что вы в безопасности.

— Тогда идите, арестуйте парочку насильников или кого-то типа того.

— Я сделаю все возможное. Теперь убедитесь, что ремень безопасности пристегнут, и будьте осторожны.

Я сказала ему идти на хрен, когда он оказался за пределами слышимости. Перебранка — это именно то, что мне нужно. Она дала мне перспективу. Я больше не была напуганной Брук. Я стала воинственной Брук, и я собиралась надрать несколько задниц.

Ты хочешь угрожать мне? Я так не думаю, сука.

ГЛАВА 20

Все готово. Я запаковала все документы в конверт, адресованный Патрику Лэнгстону, начинающему журналисту из «Raleigh News and Observer». Немного изучив штат, я решила остановиться на нем, потому что он новичок, и я решила, что это может стать его большим прорывом.

Я отправила запакованный конверт из манильской бумаги в понедельник утром перед школой, я была взволнована и напугана, конверт намок от пота с моих пальцев. Я не могла сказать, что сожалею об изменении своих планов относительно Кэла. Я поняла, что это неправильно. Кто я такая, чтобы считать, что смогу вынести то, что пришлось пережить другим девушкам, только потому, что меня переполняет желание отомстить? Нет, я просто не могла, и я знала, что отправить информацию о «Воображаемой Блядской Лиге» по почте — правильное решение. Я не нашла неопровержимых улик, чтобы обвинить Кэла, Паркера и Тима в насилии, но я надеялась, что после того, как всплывет история об их непристойном клубе, кто-то из девушек, возможно, наберется храбрости, чтобы дать показания. Мне оставалось только надеяться.

Мне пришлось остаться после уроков, чтобы сделать фото, как парни играют в бейсбол. Я пообещала Райану, что закончу сразу после игры. Мы запланировали невинный вечер видеоигр; его родители и сестра будут дома, и мы собирались провести время все вместе. Я в первый раз проведу столь значительное время с его семьей, и я нервничала. Я виделась с родителями Райана, когда мы только начали серьезно встречаться, но это будет первый вечер, когда я по-настоящему поговорю с ними. Я хотела им понравиться.

— Привет, Брук, — сказал Кэл, проскальзывая на трибуны.

— Не знала, что ты будешь здесь, — ответила я, снова надевая свои солнцезащитные очки, потому что солнце выглянуло из-за облака.

Мне становилось крайне сложно просто находиться рядом с Кэлом. Он заставлял меня нервничать, и он знал об этом. Мы оба знали, что просто прикидываемся дружелюбными, но никто из нас не признался бы в этом вслух.

— В последнюю минуту мисс Кэрриган попросила меня помочь тебе, — объяснил он. — Она видела те последние фото, которые ты сделала, и подумала, что тебе понадобится помощь.

Я заерзала. Последние фото я сделала на «тренировке» команды по плаванию, где Тим чуть не утопил меня. Мне так хотелось сказать что-нибудь Кэлу на этот счет, но я знала, он скажет, что я сумасшедшая и что Тим просто дурачился, хоть и немного грубо, а еще что мне нужно перестать быть такой истеричкой.

— Так ты не против, что я здесь? — спросил он.

— Конечно, — ответила я. — Вообще-то, ты можешь просто поснимать вместо меня, если хочешь.

Было бы отлично. Я могла бы пойти домой к Райану намного раньше.

— Нет-нет, — сказал Кэл, смеясь. — Так легко ты не отделаешься. Тебе же нужно сделать заметки для резюме и подписи к фотографиям, так ведь?

Я пожала плечами и кивнула.

— Наверное, ты прав.

Я отдала камеру Кэлу и достала из сумки ручку. По сути, как-то неправильно — делать заметки в пятницу вечером после школы. Я вздохнула и опустила ручку на бумагу.

— Как дела с Райаном? — спросил Кэл.

Я вздрогнула, и Кэл это заметил.

— Что? Мне нельзя спрашивать тебя о нем? — спросил он.

Я на мгновение задумалась.

— Ты говорил, что он сумасшедший. Просто думаю, что тебе не нравится, что я с ним встречаюсь.

— Ну, я не считаю, что это хорошая идея. Но я уже понял, что ты все равно делаешь, что хочешь, — ответил Кэл.

Я ощетинилась.

— Он добр ко мне, и он мне нравится.

— Это хорошо, — ответил Кэл. Он сделал снимок одного из наших игроков, добравшегося до первой базы.

Не уверена, что правильно поняла фразу Кэла о том, что я все равно делаю, что хочу. Не думаю, что я предоставила ему возможность понять, какая я на самом деле, кроме свидания в боулинге. И вообще-то это тоже была не совсем я. Обычно я не злая. Паркер пробудил это во мне, и это далеко не полная картина. В целом я девушка, которая пытается исправить прошлые ошибки, быть верной своей умершей подруге, быть хорошим человеком. Я почти не разговаривала с Кэлом оставшуюся часть игры. Большую часть времени я делала заметки или рисовала, если ничего не происходило или я не понимала, что происходит. Время от времени я задавала ему вопросы о бейсбольной терминологии, и он довольно охотно отвечал. На пятом круге он спросил, не нужно ли мне чего-нибудь из буфета.

— Спрайт, — ответила я, отвлекшись от телефонного разговора с папой. — Спасибо.

Кэл вернулся с двумя бутылками спрайта, он открыл обе, пока я по-быстрому сделала пару заметок о последнем хоум-ране. Была середина мая, но по ощущениям лето решило прийти раньше. Солнце светило ярко, и мне хотелось пить. Опустошив полбутылки одним глотком, я подумала, что лучше было попить воды. Капли пота выступили у меня под волосами, а задняя часть шеи странно занемела.

Я попыталась сконцентрироваться на своих записях, но слова скакали по странице. Я посмотрела на поле и спросила Кэла, почему на первой базе три игрока.

— Там только один игрок, Брук, — ответил Кэл.

Я потрясла головой и списала все на обезвоживание. Я прикончила свой спрайт и подумала о покупке воды.

— Ты в порядке? — спросил Кэл, нахмурившись и глядя на меня. Вообще-то, передо мной сидело пять Кэлов, и они вращались против часовой стрелки. — Брук?

— Я забавно себя чувствую, — ответила я. Я подумала, что получилось невнятно, и попыталась засунуть ручку за ухо. Я промахнулась, и ручка улетела куда-то мне за спину. Я обернулась, чтобы поискать ее, и ухватилась за чьи-то колени, чтобы удержать равновесие.

— Извини, — пробормотала я, когда она отдернула ноги, и забыла, зачем я повернулась.

— Брук? Ты не очень хорошо выглядишь, — сказал Кэл. — Ты вся белая.

— Ну, я белая женщина, Кэл, — ответила я и захихикала. Это даже не смешно, но, по какой-то причине, мне это показалось самой смешной вещью, которую я когда-либо произносила. Я смеялась до упаду, глядя, как мой блокнот соскользнул с коленей и упал на землю. Кэл поднял его и положил мне в сумку.

— Пошли, Брук, — сказал он, поднимая меня за плечи. — Добудем тебе немного воды. У тебя, должно быть, солнечный удар.

Я снова засмеялась. Мне показалось, что «солнечный удар» звучит забавно. Я повторяла эти слова снова и снова, пока они не стали звучать странно. Я поплелась за Кэлом, который привел меня на парковку для учеников. Я смотрела, как он роется в моей сумке в поисках ключей, открывает дверь моей машины и закидывает внутрь мою сумку. Он сунул мои ключи в карман своих штанов.

— Давай приведем тебя в порядок, — сказал он, крепче хватая меня за руку.

— Я в порядке, — ответила я, но знала, что это не так. Я смотрела на него через полуоткрытые веки, не в состоянии полностью открыть глаза. Мое тело пронзило током, и я хотела любить все вокруг в тот момент, когда поняла, что такое настоящая любовь. Теплая и страстная, как старый черно-белый фильм. Кэл посадил меня в машину, но не в мою. Я предположила, что это его. Я была очарована всеми этими кнопочками на приборной панели и решила, что хочу понажимать их.

— Не делай этого, — приказал он, сев на водительское сиденье.

— Но они мне нравятся, — заспорила я.

Кэл засмеялся и выехал с парковки.

— Куда мы едем? — спросила я, хотя мне было все равно. Я подумала, что мне нужна кровать, чтобы прилечь, и мне было все равно, чья это будет кровать и где она будет.

— Никуда, Брук, — услышала я слова Кэла и задремала под тихие звуки радио.

Я проснулась в темноте. И в тесноте. Я не знала, где я, но меня мгновенно охватила паника, мое сердце бешено забилось, когда я пошевелила руками. Мои запястья были связаны за спиной чем-то тонким и крепким, что больно врезалось в кожу. Я попыталась сосредоточиться, дав глазам привыкнуть к темноте, и поняла, что я в чьем-то шкафу. И он забит коробками, кучами одежды и другим хламом, который валяется вокруг меня. Мне оставлено только маленькое пространство прямо напротив двери. Я непроизвольно дернула ногой, громко стукнув по двери.

— Кто-то проснулся? — услышала я с другой стороны.

Я еще раз ударила дверь. Получилось не так громко. Я поняла, что устала. Мои конечности казались тяжелыми и чужими, и я дергала ногой, как будто мне все равно. Словно мне на самом деле не нужно было делать этого.

— Бруклин, ты проснулась?

Голос был Кэла, и я кивнула.

— Выпусти меня, — сказала я. Слова, казалось, весили тонну. По ощущениям, это было самое сложное предложение, которое мне приходилось произносить.

— Бруклин, я пытаюсь помочь тебе, — сказал Кэл. — Помочь тебе перебороть твой страх замкнутых пространств.

Мне показалось, что я умру. В груди заболело от бешеного стука сердца, и я ожидала неминуемого взрыва. Я находилась в ужасе, но мое тело казалось абсолютно вялым. Я не чувствовала, чтобы адреналин растекался по моим конечностям, призывая бороться за жизнь, сбежать. Только стук в центре груди, угрожающий перерасти в паническую атаку колоссальных размеров. Не паниковать. Не паниковать. Просто найти выход.

— Бруклин, как ты там? Знаю, там немного тесновато.

Я вдохнула так глубоко, как могла, сдавливая мое напуганное сердце, потом закричала так громко, насколько сумела. Резкий удар по двери тут же заставил меня замолчать.

— Не делай этого, Бруклин, — попросил Кэл. — Или пожалеешь.

— Пожалуйста, отпусти меня, — умоляла я и почувствовала, как первые слезы заструились по моим щекам.

— Бруклин, ты не понимаешь, что я пытаюсь помочь тебе?

— Ты хочешь сделать мне больно, — всхлипывала я, извиваясь в попытке освободить руки. Узлы, казалось, затянулись еще сильнее, и мои руки начали неметь.

— Нет, Бруклин, — сказал Кэл. — Тебе просто кажется, что я хочу сделать тебе больно. Но я собираюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо.

В его словах было что-то зловещее, но мой мозг под наркотиками не смог разглядеть это.

— Просто дыши, — дал указание Кэл, и я сделала, что он мне сказал.

Я вдохнула и выдохнула, закрывая глаза и пытаясь представить поле. Но это оказалось бесполезно, потому что мои руки полностью онемели, только временами в них чувствовалось покалывание.

— Мне больно, Кэл! — закричала я в панике. — Пожалуйста, выпусти меня! Моим рукам больно!

— Я знаю, детка. Но ты еще не готова, — ответил он.

От расстройства я пнула дверь, постаравшись сконцентрировать в ноге всю энергию. Мне удалось произвести заслуживающий уважения стук, и Кэл повысил голос.

— Бруклин, перестань пинать гребаную дверь! Если ты будешь плохо себя вести, останешься там надолго!

Я тихо застонала.

— Вот так, Бруклин. Я хочу, чтобы ты стонала для меня. Я хочу слышать, как ты сходишь с ума, — сказал Кэл. — Давай. Ты знаешь, что хочешь этого. Давай, впади в самую большую паническую атаку в своей жизни. Я хочу слышать каждый ее звук.

— Зачем ты это делаешь? — плакала я. Мое сердце больно стучало, и я знала, что в любое мгновение он может получить то, что хочет. Я больше не могла противиться этому.

— Потому что потом я все исправлю. Я буду трахать твою маленькую сладкую киску, пока ты снова не вырубишься.

— Я ненавижу тебя! — из моей груди вырвался последний сгусток энергии. Я кричала изо всех своих сил, громко и долго, срывая горло, пока не осипла. Я кричала о девушках, которые перенесли эти пытки в прошлом. Я кричала о Бэт, которая не смогла это пережить. Я кричала о своем неопределенном будущем, о моих нарушенных правах, и упала на бок, потеряв сознание от ужаса, мое сердце бешено колотилось, и меня затянуло в черноту.

Я снова проснулась, но не открыла глаз. Вообще-то, я не могла их открыть. Мои веки были слишком тяжелыми, так что мне пришлось полагаться на свои уши, чтобы понять, где я. Мои руки подняты над головой, запястья связаны вместе чем-то тонким и прочным, и я смутно вспомнила, что уже чувствовала это раньше. Когда-то давно. Я подергала руками, но не смогла опустить их. Только тогда я поняла, что на мне нет рубашки и бюстгальтера, и я лежу полуголая на незнакомой кровати.

— Ты уверен, что она достаточно под кайфом?

— Чувак, она в отключке. Я бросил таблетку ей в напиток раньше и дал ей еще одну половинку пару минут назад, — сказал Кэл.

— Кажется, мы договорились о двух таблетках, — я узнала голос. Просто не могла вспомнить имя.

— Я не хотел рисковать. Знаешь, люди постоянно мрут от этого дерьма, — сказал Кэл.

— И?

От этого вопроса по моей спине пробежала дрожь.

— Слушай, я облапал ее сиськи, а она ничего не почувствовала. Расслабься. Даже если она проснется, она все равно будет не в себе и не поймет, что на самом деле происходит, — сказал Кэл.

— Кажется, она понимала, что за херня происходила с ней в твоем шкафу.

— Чувак, ты же знаешь, как действует это дерьмо. Они приходят в себя и отключаются. Когда все кончено, у них так едет крыша, что они не знают, где сон, а где реальность, — сказал Кэл. — Ты должен успокоиться.

— Нахрена вообще это было? Засовывать ее в шкаф? Ты больной ублюдок, — я поняла, что это говорит Тим.

— Я просто хотел посмотреть, нагадит ли она в штаны, — ответил Кэл.

Тим засмеялся.

— Чувак, ты псих.

Я мгновенно запаниковала. Мои мысли уплыли слишком далеко от моего тела, чтобы меня полностью охватил страх, но я чувствовала, что мое сердцебиение слегка ускорилось, сигнализируя об опасности, а я не способна спастись. На чистых рефлексах или инстинктах я сильно натянула веревки, которыми была связана.

— Бруклин? — спросил Кэл.

Я замерла.

— Бруклин, — продолжал насмехаться Кэл, — ты проснешься, чтобы присоединиться к нам?

Он облапал руками мою грудь, сжимая ее так сильно, что я взвизгнула. Он щипал мои соски, а потом я почувствовала на себе его рот, он сосал долго и сильно. Потом он резко оторвался, и я почувствовала его горячее дыхание у себя возле уха.

— Я люблю тебя, Бруклин, — сказал он, и меня затошнило от страха и отвращения.

Я почувствовала, как его рука скользнула вниз по моему животу мне между ног. Я отчаянно пыталась сжать их, елозя бедрами со стороны в сторону, но все, чего я добилась, — это помогла Кэлу быстрее снять с меня шорты. Мои трусики тут же последовали за ними, и я закричала изо всех сил. Мой язык был слабым и тяжелым, но я все равно кричала, пока чья-то рука не зажала крепко мне рот, заглушив мои крики о помощи.

— Кто хочет первым любить Бруклин? — спросил Кэл.

Я яростно затрясла головой, заерзала телом и неистово натянула веревки на запястьях.

— Ну, Бруклин, — сказал Кэл. — Это бесполезно. Почему бы тебе просто не насладиться этим? Ты же этого хотела, помнишь? Это же ты все вынюхивала, пытаясь разузнать о нашей лиге. Мы поняли, что ты безумно хочешь этого, так что вот твой шанс.

Я почувствовала, как две пары рук развели мои бедра, а еще одна прикоснулась ко мне между ног.

— Давайте заставим ее кончить.

Новый голос, и тоже знакомый.

— Это великодушно, — сказал Тим.

— Ну, если они кончают, это не изнасилование, — ответил голос, и парни рассмеялись.

Паркер! Это голос Паркера!

Я поняла, что их трое и у меня нет шансов. Ко мне понемногу возвращалась ясность ума, и я вспомнила начало года, мой нелепый план мести, а затем прощение, которое пришло, когда я осознала, что не должна жертвовать собой, что Бэт не хотела бы этого. Я научилась прощать себя, двигаться дальше, снова обрела мир, защищая девочек в школе. А сейчас я в ловушке и скоро буду изнасилована, я уверена, что не выдержу этого, и ужас вызвал во мне первобытные инстинкты. Я изо всех сил укусила руку, зажимавшую мне рот, прокусив кожу.

— Гребаная сука! — заорал Паркер.

— Стой! — сказал Кэл, и я услышала шлепок.

Я в первый раз полностью открыла глаза, хотя это было больно. Кэл держал Паркера за запястье, занесенное над моим лицом.

— Хочешь оставить следы? — зашипел Кэл.

— Она, блядь, пустила мне кровь, чувак! — заорал Паркер.

— Так иди, перебинтуй, — ответил Кэл. Он посмотрел на меня. — Кто-то хочет еще одну дозу? — спросил он, продолжая щупать меня между ног.

Я затрясла головой, чувствуя, как слезы покатились по лицу. Они затекли мне в уши, мешая слышать.

— Я думаю, да, — сказал Кэл, всовывая в меня свой палец и высовывая его. Он посмотрел на Тима, который отпустил мою левую ногу и исчез из комнаты.

Я тут же сжала ноги, пытаясь обездвижить руку Кэла.

Кэл терпеливо вздохнул.

— Бруклин, раздвинь ноги.

— Иди на хуй, — прошипела я.

Кэл запрыгнул на меня и схватил мое лицо руками. Он сжал его так сильно, что я боялась, что он раздавит мой череп.

— Ну, нет, смотри, вот что я буду делать с тобой. Часами. А потом Тим будет делать это. А потом Паркер. Часами, пока ты не будешь использована как маленькая шлюшка. А знаешь, что самое смешное? Ты ничего не будешь помнить.

Я глубоко вдохнула и снова закричала, пока не почувствовала, как пальцы обхватили мою шею.

— Заорешь — и я оторву тебе башку к чертовой матери, — предупредил Кэл.

Я сглотнула или, по крайней мере, попыталась, и Кэл принял это за знак согласия.

Тим вернулся и склонился над моим лицом.

— Не доверяю я этому дерьмовому экстези, Кэл. Я говорил тебе с самого начала.

— Что это? — спросил Кэл.

— Это называется бычок или как-то так. По крайней мере, так сказал тот парень, — ответил Тим. — Оно должно стирать память.

— Где ты это взял?

— Неважно. Суть в том, что я не хочу рисковать с ней. Она принимает это или я ухожу.

Кэл пожал плечами и приподнял мою голову, а я боролась изо всех сил, лягалась ногами и барахталась из стороны в сторону. Но он был слишком силен и, в конце концов, зажал мое лицо своими огромными руками, держа меня неподвижно, пока Тим засовывал мне в рот таблетку. Они заставили меня выпить воды, я закашлялась и выплюнула половину себе на щеки и шею. Но им удалось заставить меня проглотить таблетку, и я заплакала от страха и разочарования от осознания того факта, что она сделает со мной и что они сделают со мной. Через несколько минут я отключусь и буду абсолютно беззащитна перед их сексуальными нападками.

— Не плачь, Бруклин, — сказал Кэл. — Мы все любим тебя. И мы скоро продемонстрируем тебе это. Мы даже сначала дадим тебе кончить. Вот как сильно мы тебя любим.

Парни заржали, когда я стала умолять их отпустить меня.

— Паркер, у тебя это получается лучше всех, — сказал Кэл. Он посмотрел на меня. — Понимаешь, я вообще-то никогда не старался понять, как сделать девушке приятно. Обычно я заботился только о себе. Тим? Ну, он всегда думает только о себе. Но Паркер — он профи. Он заставит тебя кричать уже через пару минут. Кричать от удовольствия.

— Не думаю, что я хочу доводить ее до оргазма, — сказал Паркер. — Она не умеет себя вести. Моя гребаная рука болит.

— Ну, Паркер, — сказал Кэл глупым успокаивающим тоном. — Дай Бруклин немного повеселиться. Она это заслужила, в конце концов.

Паркер пожал плечами, а Тим и Кэл схватили мои бедра и раздвинули их так широко, что мои сухожилия протестующе затрещали.

— Вау, миленько, — сказал Кэл. — Как считаешь, Тим, миленькая у Бруклин киска?

— А то, — сказал Тим. — Не могу дождаться, когда засуну туда свой член.

— А ты что думаешь, Бруклин? — спросил Кэл. — Хочешь, чтобы Тим засунул в тебя свой член?

— Перестаньте! — закричала я, но Паркер все равно до меня дотронулся, сильно прижал одной рукой низ моего живота, чтобы я лежала неподвижно, а другой потрогал между ног. Это было прикосновение не хищника, а любовника, нежное, но решительное. Опытное.

— Вау, похоже, тебе реально нравится, — сказал Паркер, нежно поглаживая меня.

— Откуда ты знаешь? — спросил Кэл, внимательно глядя, как я бьюсь под рукой Паркера.

— Ну, она потекла, — ответил Паркер. — Реально потекла. Я думаю, ей нравится, когда ее так используют, — он наклонился и прошептал мне на ухо. — Ты права. Я возненавидел тебя с первой встречи. Но посмотри, какой я добрый: делаю тебе так хорошо. Заставляю тебя течь для меня. Потому что ты моя гребаная шлюха, да?

Я не знала, почему стонала. Какой бы наркотик они мне не дали, он снова отключил мой мозг, внушил мне ложное чувство безопасности, заставил меня представить, что рука, которая меня прикасается, принадлежит другому парню — парню, которого, как мне кажется, я люблю. И я должна была сказать ему об этом в тот день, когда он признался мне в любви. Я сопротивлялась. Я пыталась сосредоточиться на унижении — на моей наготе и их голодных глазах. На отвратительных словах Паркера. Я пыталась вспомнить, что ко мне прикасались против моей воли, но скоро сдалась, позволив Паркеру пользоваться моим телом. Я умоляла его остановиться, а в моей голове снова и снова звучала его фраза: «Если они кончают, это не изнасилование».

Я хотела отключиться. Тогда бы я не кончила. Я была бы спасена от стыда, унеслась бы в далекий сон, где зло не маскируется под мальчишеским очарованием и типичной американской внешностью. Я закрыла глаза и ждала, пока темнота проглотит меня, в конце концов, так и случилось, но до этого мое тело ответило руке Паркера, болезненно кончив, пока я была связана, обесчещена и брошена в какой-то ад, где я знала, что являюсь жертвой, но мое тело было несогласно.

***

Я проснулась, уткнувшись лбом в руль. Я медленно села, в голове стучало, как от похмелья. Был закат, и цвета за ветровым стеклом сбивали с толку. Мне понадобилось несколько минут, чтобы понять, что я на парковке учеников у школы. Моя машина здесь единственная, и я поняла, что одна. Инстинктивно заперла дверь и оглянулась в поисках ключей от машины. Они торчали в замке зажигания, но я не помнила, чтобы вставляла их туда. Я не помнила, как попала в свою машину. Я не помнила весь день. Я заметила, что мои запястья сильно болят, и поднесла их поближе к глазам, чтобы лучше рассмотреть. На них следы, а на правом запястье небольшой порез. Кровь высохла и свернулась в пятно на коже. Что со мной случилось? Мышцы онемели. Плечи ныли. Сухожилия закоченели. Задняя часть шеи болела. Я чувствовала себя так, словно меня избили.

Я не была уверена, что в состоянии ехать домой. В моей голове продолжало неумолимо стучать, и я знала, что не должна рисковать, выезжая на дорогу. Я оглянулась в поисках своей сумки, нашла ее на заднем сиденье и подумала, что это странно. Я никогда не кладу сумку на заднее сиденье. Я всегда кладу ее на пассажирское сиденье рядом с собой. Я достала мобильник и позвонила папе.

— Дорогая? Я думал, ты к этому времени уже будешь дома. Игра еще не закончилась? — спросил папа.

— Какая игра?

— Смешно, Брук, — ответил папа.

Я запаниковала.

— Папа, я не очень хорошо себя чувствую.

Я отогнала слезы. Я не готова плакать сейчас, потому что не знала, из-за чего плачу.

— Что случилось? — я представила, как папа сидит в своем кресле, прямой, как стрела, готовый по моему сигналу броситься за пистолетом.

— Я не знаю. Но я проснулась в своей машине. Должно быть, я потеряла сознание. Не думаю, что в состоянии вести машину, — ответила я. — Ты приедешь за мной?

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 171819 20 21 Следующая ⇒