Непостижимо!

Кофе

Кофе. Всегда большая чашка. Крепкий и терпкий. Самый дешёвый, но обязательно заварной. Когда он заканчивается неожиданно – это трагедия твоего слабого организма.

Ноль часов одна минута – твой энтузиазм в самом разгаре, но организм пищит от усталости и требует либо сна, либо допинга. Кофе. Ты выбираешь его – терпкий, самый дешёвый, ароматный. Оставляешь энтузиазм на открытой странице и бредёшь по темному коридору на кухню. За чашкой горячего кофе. А там пустая упаковка. Кофе вышел. Ещё вчера, а ты не заметила. Или забыла.

Ты автоматически включаешь чайник и размышляешь – чем заменить? Бумажный чайный пакетик покоится в яркой коробке, и, судя по надписи на упаковке, обещает заряд энергии и бодрости, но… бессовестно врёт. Вместо бодрости – аромат затхлой травы, а вместо энергии – приступ тошноты. Но… ничего другого всё равно нет. И ты бросаешь пакетик в чашку. Наливаешь чуть больше середины, чтобы покрепче. Листок мяты – туда же. И утопить, чтобы кипяток выдавил из него максимум аромата.

Аромат. Ты скучаешь по аромату кофе. Ты всё время по нему скучаешь. И с трудом сдерживаешься, чтобы не хлебнуть лишнего. Чтобы источник энергии не стал источником аритмии. Дома все чашки украшены тёмно-коричневым пенным ободком, а раковина всё время забита спитым кофе. Чашку ты ополаскиваешь – до, и почти никогда – после. Привычка холостяка – всё делать по необходимости.

Горячий или холодный? Вопрос кажется тебе странным – только горячий. Только обжигающий! Остывший кофе напоминает тебе затхлый чай. Когда горячая жидкость, касаясь рецепторов языка, отдаёт горечью в мозг, а затем опускается в твою душу, в ту же минуту сердце кажется больше и сильнее. Или кажется или становится. И ты возвращаешься к открытой странице, чтобы испещрить её словами и знаками, а, вместе с ними, чувствами и эмоциями. С кофе эмоции и чувства острее.

Но кофе закончился.

Чашка чая остывает быстрее и пьётся не так вдохновенно. Подкрашенная жидкость с лёгким оттенком мяты радует теплом твою гортань, согревает ниже. Нет кофе, но есть мысли. Эти мысли просятся на лист. Они требуют быть высказанными, и ты не смеешь им отказать. Слово за словом, на бумаге выстраивается гимн божественному бальзаму, песнь напитку полуночников, хвала ценителям чёрной горечи.

Я не знаю, любишь ли ты кофе, но я регулярно вижу мигающий огонёк твоей аватарки после полуночи. Я делаю глоток и ловлю в своей голове мысль, которая о думает о тебе. Я не знаю, что это – тоска или любопытство? Тоска о «печальном рыцаре», или любопытство – пьёт ли он кофе? Это, на самом деле, уже не важно. Важно, что ты и кофе продолжаете меня вдохновлять.

Тебе…

Я скучаю по тебе. За тобой. Без тебя. Временами я спрашиваю вслух, в пространство: «Где ты сейчас? В ком? Помнишь ли обо мне? » И очень надеюсь, что помнишь. Хотя понимаю, что по законам реинкарнации, скорее всего – нет. И мне жаль. И я даже ревную. Что ты больше не мой, не со мной и не для меня.

Когда ты был рядом. Когда ты был… мы много молчали. Когда ты был, мы почти не разговаривали. Потом разговорились. Мы дозрели до разговоров и общих тем. Мы перетирали прошлое, будущее и политику. Мы стали почти идиллией.

Мы запивали слова твоим фирменным напитком – смесью отвара трав и горького чая. Ты разливал его, отвинтив крышку у старенького покорёженного термоса, в видавшие в виды кружки, с чёрными круглыми проплешинами на месте отколов. Ты никогда не мыл кружки, а только споласкивал, а хранил их под сиденьем, в бардачке или на дне холщовой торбы. И они отдавали терпким землистым ароматом – почти вечностью. И мне нравился этот аромат, и мне нравилось вдыхать вечность.

Мы усаживались на самое вакантное место – у колеса, подминая собой скошенные травы, и говорили. О прошлом, будущем и немного о политике. Мы вдыхали аромат осоки, клевера, жаркого солнца и чая. Под колесом нас спасала тень - она давала прохладу уставшему распаренному от работы телу. И мы наслаждались прохладой, чаем и разговорами.

На обратном пути ты всегда был за рулём - шапка скошенной травы возвышалась над кузовом в два человеческих роста, и добавляла веса машине. Справиться с такой мог только ты. Ты подавал мне вилы, прислонив деревянный черенок к стогу, и помогал спуститься вниз. Я скатывалась с визгом и с замиранием сердца. И мы снова пили чай. Под колесом, на дорожку. Прогоняли из салона слепней и мух и заводили мотор.

Машина скакала по ухабам и буеракам, теряла охапки сена и растрясала наши внутренности. Аттракцион деревенских дорог. Мы охали и хохотали, не жалея потерянной травы, и немного сочувствуя подпрыгивающим почкам.

Разгружали сразу – пока есть силы. Сенная гора во дворе у дома росла на глазах, потрясая воображение своим величием. Спасительный черенок вил давно не доставал до меня, и я с содроганием предполагала, как буду слезать. Ты подбирал последние охапки пожухшего клевера с борта машины и передавал мне. Всё выше и выше. Меня качало и обдавало ветром. Терпкий и горький чай, выпитый у колеса, питал меня уже несколько часов. Нет более действенной батарейки.

А потом был душ. Спасительный и прохладный. Я стремительно расстёгивала пуговицы старой рубашки, сдёргивала с себя мужские брюки, отшвыривала в сторону платок – разоблачалась. Больше всего травяной пыли было на шее – там, где солнце жарило кожу и топило жир. Я интенсивно намыливала древнюю мочалку-кабачок и растирала кожу, смывая пыль, пот и усталость. Приятный физический труд, волшебный чай и последующий за этим отдых – нет ничего более приятного и настоящего!

Теперь поля заросли травами, машину отдали родственникам, вода ушла в землю, а брёвна, которые та так старательно укладывал в нашем дворе, подготавливая место под сенные многоэтажки, частично сгорели в чьих-то печах, частично сгнили. Вечность поглотила тебя и плоды твоего труда. Не осталось ни-че-го. Ничего материального и осязаемого.

Вечность. Поглотила. Всё.

А я?

Я тоже здесь ненадолго…

Увидимся, даже если не вспомним друг друга

По законам реинкарнации

Непостижимо!

Уму непостижимо! Они всё время спят! Всё время! А если не спят, то едят. А если не едят, то спят. Я завидую их безмятежности. Жить в кайф – это они умеют. Забраться в какую-нибудь норку, дыру или шкаф, свернуться клубочком, зарывшись носом в хвост, и уснуть. Часа на два. Потом проснуться, облизать лапы, под хвостом и сходить попить или поесть. Лениво попинать валяющийся на полу карандаш или придавить лапой случайно залетевшую муху, изобразить азарт и… снова отправиться спать.

Я. Тоже. Так. Хочу.

Иногда. Иногда я злостно завидую этим лохматым чудовищам. Этим милотам, няшенциям, поедателям сухих пакетных кругляшек. Их сладкому кайфу. Их невозмутимому спокойствию. Их уверенности, что кормушка всегда будет полна, а пописать или покакать можно там, где нравится, а не там, где велела хозяйка. Я даже подозреваю, что они в тайне смеются надо мной:

- Ха, она думает, что может нами распоряжаться?! Она правда так думает? Ну уж нет – ты погладишь нас тогда, когда нам этого захочется! И кормушку наполнишь тогда, когда мы захотим!

Вы видели, как они добиваются своего? Еды? Прогулки? Воды? Ну, а большего им и не надо. Вы видели их настойчивость? Эти глаза, безотрывно бурящие тебя и безмолвно требующие: «Дай! ДАЙ! ДАЙЙЙ! ». Как они уверенно трусят за тобой, когда ты идешь на кухню, усаживаются на видное место (непременно на видное) и ждут. Ждут. Ждут! Что-что, а ждать и невинно требовать они умеют. Давить на совесть – они большие мастера.

И вот. Они снова спят! Похрустев вонючими кругляшками, они снова спят. На спине, на боку, растянувшись, подложив лапы под морду или уткнувшись носом в одеяло, они снова спят. Хррр…

Да, я им завидую. Иногда. Но хочу ли я ТАК жить? Безмятежность, устроенный быт, уверенность в полной кормушке в обмен на вонючие катышки, много сна, мир размером в 15 метров, муха – на развлечение и право – нагадить, где хочу, правда, с большой вероятностью получить потом за это по морде?

Нет. Не хочу.

P. S. У меня нет тебя, но есть пара котов.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒