ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Бархатная чернота окутывает все пространство. Не видно ни звезд, ни луны, ни даже неба, хотя ясно, что это улица. Кое-где мелкими точками блестят желтые глазища-окна. Свет серый, вдалеке стелется туман. Откуда-то издалека доносится собачий лай. Иннокентий лежит посередине, сжавшись и притянув колени к груди. Рядом с ним, почти незаметная, стоит Громадина со страшными кровавыми дырами. Внезапно раздается хлопок, Иннокентий резко отрывает голову от земли.

Иннокентий (в ужасе). Господи, неужели ты опять здесь! Не хочу видеть, не хочу чувствовать тебя!

Громадина наклоняется над Иннокентием и открывает рот, в котором горит пламя.

Боже!

Громадина (дергающимся басом). Не выражайся при мне. Ясно? И не лги себе, Иннокентий.

Иннокентий. Я – лжец?!

Громадина. Ты ждал моего прихода сегодняшним и прошедшим днем. (Прижимается ближе. ) Глянь, а ты весь вымазался в людских пороках.

Иннокентий. Ты никогда… никогда прежде не говорил со мной. Отчего ты молчал?

Громадина. Оттого, что ты не готов был услышать меня. Познание рождает боль. Но сегодня ты вернулся иным, хотя и оплеванным, оскверненным. Я чувствую измененную силу, нечто плещется в тебе. Что приключилось с тобой, Иннокентий?

Иннокентий (бормочет). Не дай мне бог сойти с ума…

Громадина (басом). Не мямли. Говори четко, глаза в глаза. Дыра в дыру.

Иннокентий. Скажи, почему мы на улице? (Осматривается). Ведь это мой родной город, я чувствую запах. И моя улица… Зачем она?

Громадина. Но разве не сюда ты хочешь вернуться, мечтая каждый день? Разве не тесно тебе в настоящем, разве не тошно тебе в узких бетонных стенах?

Иннокентий. Ты порожденье моего сознания.

Громадина. А ты – порожденье моего. Чье утверждение есть действительность, чье утверждение – выдумка?

Иннокентий (вздрогнув). Мой дневник… Откуда ты знаешь строки из дневника?!

Вдалеке, как призрак, проходит женщина, горбатая, в синем халате и с вязальными спицами в руках

Мама! Это мама! Но… Нет… Убери ее.

Призрак исчезает

Громадина. Куда ты хочешь вернуться Иннокентий? Быть может, в отрочество, в милые дни юношества? Я знаю ответ, но ты сам должен сказать.

Иннокентий (вставая на ноги). Не знаю! Ничего не знаю.

Громадина. Тебе спутали мысли, наполнили голову туманом, морочащим сознание. Очистись же!

Иннокентий. Верно… я сошел с ума.

Громадина. Доберись до основы, открой занавес. Иннокентий, ты должен, ты должен.

Иннокентий. Боже, помоги же мне! Дай силы.

Громадина. Бог оставил тебя, сын его предал тебя. Вскройся же! Раскрой ящик!

Иннокентий (рыча от отчаяния). Не знаю! Ничего нет! Меня нет!

Проносится ветер, и перед Иннокентием появляется два призрака. Один – размытая Тень, поникшая, в черном балахоне. Другой – Фигура, светящаяся изнутри, с солнцем вместо головы. Тень жмется к Фигуре, почти обвисая на ней. На ногах у нее кандалы, а на голове обручи с лезвиями.

Иннокентий (оборачиваясь то к Громадине, то к двум призракам). Страшный сон, ужас. (Призракам. ) Кто вы, объявившиеся так внезапно? Кто вы, прервавшие наше уединение?

Громадина. Они не станут отвечать тебе.

Иннокентий. Отчего же?

Громадина. Они не могут. Тень может лишь стонать, страдать по ушедшему. Фигура может лишь светить, радуясь будущему. Неужели не различаешь ты в этих отголосках часть Вселенной, часть тебя самого? (Громко, жестко. ) Или голова твоя раздавлена, хотя еще недавно была лишь обвита железными обручами? Кто просунул лапу в твое сознание, в ценнейшее из всех сокровищ?

Иннокентий. Что, ничего не понимаю!

Громадина. Ты должен.

Темнота сгустилась. Иннокентий остался один.

Отвечай! (Говорит откуда-то сверху. ) Отставь гордыню и покайся.

Иннокентий. Могу ли… оторваться от земного…

Громадина. Откройся или будь раздавлен.

Иннокентий (падая на колени и закрывая голову руками). Я грешил против рода человеческого! Я лгал не другим, но себе! Я заключил брак, не любя, заключил брак, не думая! Каждый день жизнь моя не утекает, но ее и нет вовсе! Я предпочел не материальное, но воздушное, не имеющие ценности. Я обрек себя на бесконечные стенания. Будущие видится мне не как скитания отверженного, а как земное наслаждение буржуя. Я вижу беспечальное, обеспеченное настоящее, ничем не отличное от будущего. Не круг, не замкнутый цикл, но стояние на одной точке без движения. Даже не тоска, а тошнота! Бесконечная, скучнейшая из всех!

Громадина (рычит). Говори!

Иннокентий. Я пожелал создать тебя, чтобы оправдать свою жизнь! Я хотел положить все идеи, все радости, великие мысли, мечты к твоим ужасающим лапам. Хотел затуманить будущее великим свершением. Я вылепил тебя из своих пороков! Но ты превзошел меня, ты выплюнул то, что я выплюнуть не смог.

Поднимается столп дыма. Завеса рассеивается, и Громадина появляется перед Иннокентием.

Я сказал все.

Громадина. Только то, о чем ты знаешь. А сколько таится в твоем бессознательном? Знаешь ли ты? (Шумно хлопает окнами, из которых вырывается пламя. ) Может, все сказанное – ложь… Разве истина есть не то, о чем люди никогда не знают? Разве не гадают они: правда это иль ложь? Истина в бесконечном угадывании, в бесконечном незнании. Истина есть то, о чем ни один человек еще не успел подумать. Выходит, слова твои ничего не стоят.

Иннокентий. Тогда… зачем, зачем ты заставил каяться меня?

Громадина. Чтобы определить сказанное тобой как ложное. Не буйствуй, Иннокентий! Разве не мало обманывали тебя и еще обманут?

Иннокентий (холодно). Ты подлец, нарушивший закон лжи. Обычно лгут ради себя, ты же налгал ради меня. Вселенная не спустит с рук такое оскорбление.

Громадина. Вселенная – не чистый разум, Вселенная – стечение обстоятельств, пыли, грязи… Вселенная есть человеческая выдумка, фантазия. Как Бог.

Иннокентий (повышая голос). Разве не ты шептал мне во снах, чтобы я перешел на другую сторону и оставил Бога? (Просовывает руку в окно и касается огня. ) Не больно! Получается, ты весь обмазан ложью.

Огонь прорывается через окно и опаляет Иннокентию шею.

Громадина. Дурак! (Напирает на Иннокентия. ) Ты никогда не знал Бога, как же ты можешь оставить его? Я говорил лишь об образе, о твоей пошлой идее!

Иннокентий. Бред…

Громадина. Бред, бред. А я покажу тебе, что значит понадеется на божественный промысел. Я покажу тебе, что значит жить в дурном сне!

Появляются два призрака. Тень тяжело шагает, волоча за собой цепь. Фигура, светясь, обхватывает за шею Иннокентия. Он пытается оттолкнуть ее, и они падают на землю. Тень ложится сверху и застилает тела черной дымкой.

Убит собственными мечтами. Убит собственными страхами. Поделом!

Иннокентий (выкрикивает в пустоту). Я понял! Я все понял! Оставь меня, оставь…

Дымка рассеивается. Иннокентий лежит на земле, расставив руки в стороны. Громадина хлопает окнами.

Громадина. Что ты понял, Иннокентий? (Насмехается. )

Иннокентий (лежа). Ты знаешь каждую мою мысль. Но эту мысль ты не во власти ни подменить, ни обменять, ни даже узнать! И я не стану посвящать тебя.

Громадина (возвышаясь над Иннокентием). Ты, посмевший восстать против меня! Ты, рискнувший открыться миру иному! (Присмирев. ) Создатель, ваше знание – священно для нас.

Окна с пламенем захлопываются. Громадина приклоняется перед Иннокентием.

Иннокентий. Отправь же меня обратно.

Громадина. Вам нельзя на грешную землю, ваша мысль может затеряться…

Иннокентий. Моя мысль – часть меня. Ей уже некуда деться. (Улыбается черной дымке. ) И мне тоже некуда деться… Бесприютный.

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒