Новые истины (глава 12) 5 страница

– Посмотрим, - хитро прищурился Андрей, включил скорость, и мы тронулись.

Мы подъехали к дому, где во дворе нас уже ждал Гена, с толстым бумажным рулоном.

Отец Гены, - работник внешторга, он привозил сыну по его просьбе плакаты, с изображением популярных в то время рок и поп групп, просто известных певцов.

Наша гоп-компания, платила ему немного денег, и Гена давал их в прокат. Мы сдавали их в «кооперативную фотографию», своему другу Лёхе-фотографу, который делал очень качественную пересъёмку, и возвращали плакаты Гене. Потом, Лёха-фотограф, печатал снимки сотнями, черно-белые и цветные. Их продавали в школах, технарях, ПТУ, институтах.

Черно-белая, - три рубля, цветная, - пять. Все имели свой кусок хлеба; - и Генка, и Лёха-фотограф, и наша братва.

Андрей взял рулон плакатов, отдал Гене деньги, затем сел в машину и мы поехали к Лёхе-фотографу…

ЛЁХА-ФОТОГРАФ

В 1984 году, на самой заре кооператорства, когда Горбачёв вдруг всё разрешил, - многие обрадовались, что скоро разбогатеют. Всевозможные кооперативы, вырастали как грибы после дождя. Среди таких людей был и Лёха-фотограф. Он сделал все документы, снял какой- то подвал, приволок фотооборудование, наполовину чужое, наполовину купленное в долг, написал от руки вкривь и вкось, масляной краской на куске ДВП - «Кооперативная фотография», и приколотил его гвоздями к кирпичной стене, над дверью в свой подвал. Гвозди до конца в кирпич лезть почему- то не хотели, и он не долго думая, загнул их молотком. Потом сел там, и принялся ждать толпы посетителей, которые с радостью, за огромные деньги, будут у него фотографироваться, да ещё по семь раз в день. Но никто не пришёл… на следующий день тоже.

Лёха-фотограф заволновался, - дело не налаживалось, и тут пришли богатые клиенты.

В дорогих спортивных костюмах, дорогих кроссовках, на шеях толстенные золотые цепи, на руках толстенные золотые браслеты, на пальцах гигантские печатки…

- Вот повезло! - подумал Лёха-фотограф, - эти мелочиться не будут.

Точно; - они приступили к делу не мелочась!

Брезгливо осмотрев его двухкомнатную конуру, где в одной комнате он снимал, а в другой хранил вещи и работал, осмотрев все углы, один из «клиентов», - заявил.

– Слышь, очкарик? - мы- «Саблинские». В общем так: - триста сразу, и по полтиннику в неделю, будем приезжать по средам, в одиннадцать.

Несколько слов о внешнем виде Лёхи - фотографа; - ему тогда было двадцать пять, и я считал его очень взрослым человеком, почти стариком. Только сейчас, с высоты прожитых лет, я понимаю, как он был молод.

Лёха - фотограф, был очень высокий и худой, постоянно сутулился, на носу всегда красовались толстенные очки. Без очков, он был слеп как крот. Волосы постоянно всклокочены, как у настоящего художника. У него был добрый и терпеливый характер. Лёха - фотограф, был из тех людей, для которых главный авторитет- закон. Всё, что не законно, он воспринимал в штыки. Так уж был воспитан, и приход таких гостей, его совсем не обрадовал.

- Мне аренду нечем платить, налоги, ремонт помещения, у меня ни одного клиента ещё не было!

– Это твои проблемы, - ответили рэксы, - ты же не хочешь с Саблиным ссориться?

- А почему я вам обязан платить? – визгливо возмутился Лёха - фотограф, - я собственно говоря, в милицию обращусь! - пригрозил он, поправляя очки.

В следующую минуту, он лежал на полу, хватая ртом воздух.

- Ты блядь, до неё и дойти не успеешь, - всё сожжём!

- У меня правда денег нет! - смирился Лёха-фотограф.

– А мы «счётчика» поставим, он посчитает твоих клиентов за день, выведем среднее…

Два дня мучился от жары в машине возле фотографии «счётчик». У Лёхи-фотографа было два клиента, за два дня, заработок составил менее десяти рублей. Пришли рэксы и плюнули на него. С того дня они его не тревожили.

А потом сама судьба помогла Лёхе-фотографу; - к нему зашёл Андрей.

Андрей, - парень без комплексов, он сам увлекается фотографией, - увидел вывеску, и зашёл поговорить с товарищем по увлечению. Двух художников хлебом не корми, - дай поговорить о живописи, тоже самое и с фотографами. Они быстро нашли общий язык, сдружились, а потом у Антона-боксёра возникла идея переснимать плакаты, и торговать фотографиями. Все точки над «Ё» были расставлены. Был поставщик плакатов, фотограф, и реализаторы. Машина заработала. Это помогло Лёхе-фотографу, кое-как сводить концы с концами. Так, что у него, как и у всякого нормального человека, была работа, приработок и хобби. Работа; - это фотография, приработок; - наши плакаты, а хобби…

Он имел чутьё на разные казусы, всегда носил с собой фотоаппарат. Он смотрел на людей, и словно предвидел, что сейчас что-то, с кем-то произойдёт. Руки сами извлекали аппарат, не глядя, настраивали выдержку, диафрагму и т. д. а ноги сами несли его на нужную точку. И когда тот, кого он наметил, падал, или ещё что, он щёлкал этот момент. Получалось смешно. Сейчас это называется «папарацци», а тогда и слов не было, как обозвать это дурное занятие. Лёха-фотограф снимал только смешные вещи, никогда он бы не снял, как машина сбивает ребёнка. Если бы у него был выбор: - спасти ребёнка или сделать редчайший снимок, как его сбивает машина, - он бы спас ребёнка и плюнул на снимок.

А вот когда вопрос стоит, - предупредить женщину с сумками, что она сейчас поскользнётся на банановой кожуре, или сделать снимок, как она брякнется, раскинув ноги и сумки, перекосив лицо, - он выбирает снимок. Ему много раз грозили пострадавшие, недовольные, что их фотографируют в таких ситуациях. Лёха - фотограф, извинялся, прибавляя шаг, унося подальше ноги, от обиженного пострадавшего. Как его до сих пор не побили?! - не представляю.

Я с ним познакомился прошлым летом, когда мы с Андреем заехали к нему с плакатами. Пока они разговаривали о своём, я осмотрел его студию, понажимал на кнопки фотоаппарата. Лёха – фотограф, прервал мои исследования, опасаясь за аппаратуру, и провёл во вторую комнату, усадил на старый диван, и вручил целый ящик из под телевизора, набитый смешными снимками. Они с Андреем продолжили разговор о тайнах фотографии, а я не в силах удерживаться, звонко хохотал над снятыми казусами. Когда я ржал особенно сильно, Лёха - фотограф поворачивал ко мне улыбающуюся рожу, хлопая добрыми глазами, за толстыми очками. Ему как автору снимков было приятно, что я их оценил по достоинству. Он как будто вместе со мной их просматривал. Я часто потом у него бывал, смотрел смешные фотографии, к тому же, Лёха - фотограф оказался парнем с потрясающим чувством юмора, и мне приятно было с ним общаться…

…Андрей сел в машину, и мы поехали к Лёхе - фотографу. Через десять минут мы были у него.

– Привет! - Весело поздоровались мы.

– Привет, - подошёл он к нам.

– Новые плакаты, - протянул рулон Андрей.

– Лёш, есть что-нибудь смешное? - спросил я.

– Да, - там, на столе, - растерянно отозвался он, разворачивая рулон.

Я прошёл в другую комнату, на столе были разбросаны фотографии. Собрав их в стопку, я забрался на диван и принялся их изучать.

– Старо, это тоже старо, - сортировал я фотки с различными падениями, а вот это… я залился неудержимым хохотом.

Андрей и Лёха – фотограф перестали разговаривать, и направились ко мне. Лёха–фотограф сел рядом, Андрей зашёл сзади, и просунув голову между нашими, обнял нас за плечи.

На фотке был снят мужик, с перекошенной от страха харей, на полусогнутых ногах и с голым членом, из которого брызгала моча.

– Андрей тоже захохотал, - ты где это снял? - спросил он.

- Да в подворотне, мужик какой- то поссать пристроился, а я ему; - «Стоять, милиция! » – вот и получился шедевр! - скромно потупил глаза Лёха–фотограф.

- Да как он тебе голову только не оторвал! - удивился Андрей.

– А что? Я извинился, - захлопал честными глазами Лёха–фотограф, - правда он так ругался…

Вдруг, Лёха–фотограф недоумённо вылупился на меня.

Я не понял в чём дело. Он продолжал странно на меня смотреть, и я ощутил, что Андрей невольно гладит пальцами мне горло и шею. Я отстранился, но Андрей снова невольно притянул меня обратно и провёл пальцем по губам, при этом он не отрывался от фотографии, и не заметил переменившейся обстановки. Мне стало не ловко.

– Андрей, поехали, - попросил я.

– Ага, едем. Тебе всё по плакатам ясно? - обратился он к Лёхе–фотографу.

- Да, дня через три всё сделаю, - отозвался он, по прежнему не сводя с меня странного взгляда.

– Ну, пока, мы поехали, - попрощался Андрей.

– До свидания, - не ловко сказал я.

– До свидания, - отозвался Лёха–фотограф, - заходите.

– Ты с ума сошёл?! - напустился я на Андрея, едва мы сели в машину.

– А в чём дело? - удивился он.

– Да ты меня лапал, прямо при Лёхе–фотографе! Ты даже не заметил, - так увлёкся этим снимком, зато Лёха–фотограф не спал!

Мой непутёвый друг поскрёб голову, - да ну его на фиг! - наконец решил он. – Всё равно никому не скажет, а если скажет, свалим всё на его слепоту.

Больше Андрей не думал об этом, а я всю дорогу кипел от негодования.

Ну как можно быть таким безответственным? Ведь он подвергает опасности мою жизнь, ведь если вдруг всплывёт, что я голубая девушка, то меня убьют в собственном дворе, собственные друзья!

Мы подъехали к парку.

У обочины была уже припаркована «семёрка» Антона–боксёра, Андрей свою поставил рядом, и мы вошли в парк, - искать своих друзей. Они как обычно сидели на нашей любимой скамейке, Антон–боксёр тренькал на гитаре, напевая песню Высоцкого, Мехик слушал, остальные болтали ни о чём. Мы поздоровались.

Саня дёрнул меня за руку, и я полетел на него, стукнувшись об его грудь.

- Лисик, ты что пьяный? На ногах не стоишь?

Я оставил его шутку без внимания.

Серёга подлец, большими и указательными пальцами, сделал мне «клещики», - сзади ущипнул меня за бока, ниже рёбер.

Я взвизгнул и отскочил, осыпая его руганью, - ужасно боюсь щекотки!

Антон-боксёр протянул руку и взлохматил мне волосы.

В общем, каждый сделал какую-нибудь гадость, - это у них шутки такие.

Один Мехик был человеком! Просто поздоровался - и всё…

МЕХИК

На самом деле, его звали Сёма, а Мехик, - это прозвище.

Он был похож на мексиканца; - крепкий, мускулистый, смуглый, черноглазый, черноволосый, очень нравился девчонкам, - настоящий мексиканец из Мехико!

Но он был не мексиканец, а еврей.

По-еврейски, был остроумен, просто умён, умел смешить. Был хорошим другом и товарищем. На кого можно положиться; - так это Мехик. Он мне нравился, это он прикинулся представителем из школы, когда я вымогал из мамы деньги.

С еврейской находчивостью, он отвечал на каверзные вопросы, которые подозрительно задавала мама. В конце концов, он её убедил, что ему поручено обзвонить всех учеников школы, чтобы несознательные родители не могли оправдаться тем, что не заглядывали в дневники к своим детям, и не видели запись о деньгах на ремонт, а сами дети якобы ничего им не сказали. И что ремонты будут во всех классах, и т. д.

Как он умел убедительно врать! Мама купилась, и деньги я получил.

Как и все, в нашей гоп-компании, Мехик занимался боксом. Все, и Антон–боксёр, и Андрей, и Мехик, и Саня, и Серёга, занимались в одной секции. Всех туда привёл в своё время Антон–боксёр, вырвав из лап улицы. Вопреки устоявшемуся мнению, евреи не трусы. Во всяком случае, Мехик никогда им не был. Он с удовольствием слушал анекдоты про евреев, с удовольствием ругался с нами, когда мы в шутку называли его «жидовской мордой», или «жид пархатый», - он не принимал всё это за обиду.

Но не дай Бог, кто-то из чужих так скажет, или просто на улице начнёт хаять евреев. Мехик всегда подойдёт, с улыбкой, вежливо попросит, - «так больше не говорить, потому, что это не правда, а если говорящий так ненавидит евреев, что готов их убивать, - то может начать с него, - Мехика».

Мы стояли в это время и яростно сопели за спиной Мехика, готовые заступиться за него. Крутой нацист, обычно, менялся в лице и извинялся.

Но были и такие, которые не извинялись, и тогда Мехик предлагал решить национальный вопрос один на один. Мы не вмешивались, зорко следя за компанией нациста, а Мехик, тем временем, заколачивал обидчика своего народа в асфальт по уши.

…Один Мехик был человеком! Просто поздоровался - и всё.

- Что, Лисик, обижают тебя эти подонки? - сочувственно спросил он, - ты не обижайся, - ты записывай! - проникновенно посоветовал он.

Я засмеялся: - точно–точно, потом всем счёт предъявлю! – пригрозил я.

Начинало темнеть. Скамейки постепенно оккупировали другие группы молодёжи. Наступало время драк, пьяных разборок и других удовольствий. На ночь парк переходил в руки сил зла.

– Всё, по домам! - решил Антон–боксёр.

Он был самый старший из нас, и за всех нас нёс моральную ответственность.

– По машинам!

Мы расселись в двух белых «семёрках», и Андрей с Антоном–боксёром быстро развезли всех по домам. Это было не сложно, мы все жили рядом. Мы с Андреем остались одни. Он погладил меня между ног, притянул к себе за шею и зашептал в ухо: - Лисик, можно я у тебя переночую? Хочу поспать с тобой в одной постели, потискать тебя голенького, пообнимать, потрогать везде?

– А твои домашние как? - дрожащим голосом спросил я.

– Они привыкли, я от тебя позвоню, скажу дела, они в подробности не лезут.

– Хорошо, - согласился я, и Андрей тронул машину.

Через десять минут мы были у меня. Я тут же зашёл к соседке, показался, что ещё жив. Позвонил тёте, доложил, что всё в порядке. Потом отзвонился Андрей. Теперь мы были свободны.

– Я сейчас пожрать приготовлю, быстренько, - сказал я.

– Ага, давай, а я в душ, - решил Андрей. – У тебя щётки зубные есть?

– Да, там, в шкафчике новые! - крикнул я ему вслед.

Быстро разогрел борщ, сваренный мне мамой, нарезал хлеб.

– Дим! - позвал меня Андрей, - зайди ко мне!

Я зашёл в ванную, Андрей намыленный, с торчащим гордо членом стоял в ванной.

– Это ты так меня ждёшь? - рассмеялся я.

– Залезай ко мне, - попросил он.

– Нет, ванну сломаем, ещё провалится, - отшутился я. У меня была своя причина, чтобы не мыться вместе с Андреем. Его торчащий член смутил меня и возбудил одновременно. Я дотронулся до него, подрочил. Андрей тихонько застонал, его член подрагивал в моих руках. Я тщательно помыл его с мылом, не смотря на то, что Андрей уже его мыл, ополоснул из душа и пригнувшись, взял его в рот. Я уже сосал член на днях, даже два, но те принадлежали мужчинам в возрасте, хоть и не старым, а у Андрея был совсем молодой. Я с удовольствием гонял его во рту, гладкий, упругий, подрагивающий. Андрей гладил и теребил мне волосы, пока я дарил ему такое удовольствие. Я уже возбудился до писка, когда Андрей застонал, будто, поднял тонну, и он выстрелил спермой мне в рот. Я продолжал посасывать его член, давая ему полную разрядку. Когда стихли последние рывки, и Андрей перевёл дух, я вынул его член, сплюнул в раковину и тщательно прополоскал рот.

– Давай заканчивай, и иди есть, - весело сказал я ему и пошёл на кухню. После ужина в ванную пошёл я, а Андрей мыл посуду. Закончив на кухне, он пришёл ко мне.

– Хочу тебя искупать! - заявил он.

– Я не против, - со смехом согласился я.

Он осторожно, будто боялся содрать мне кожу, возил мочалкой по моему телу, Нежно помыл мне писюшку, ласково водил пальцами мне по анусу. Я снова возбудился, но ни дрочить себя, ни трахать, не дал. Выставил Андрея за дверь.

– Всё, иди, иди, - ласково выгонял я его.

- Но почему?! - удивлялся он.

– Андрей! Так надо, иди телик включи, может кино какое-нибудь будет.

– Димка, я с тобой хочу! Просто посижу, даже трогать не буду! - просил он.

– Нет, - ласково, но твёрдо выгонял я его, - я скоро приду, подожди меня в комнате.

– Ну Дим! - уже из-за двери раздался его обиженный рёв.

– Андрей! - неумолимо отозвался я.

Раздались его шаги, обиженный Андрей прошлёпал в комнату.

- Вот ведь упрямый! Все-то ему знать надо, всё увидеть… а может у меня какие-то свои секреты есть?!

Тихонько возмущался я, отвинчивая распылитель у душа…

Мы валялись в постели голые, и смотрели «Бриллиантовую руку». Андрей подложил подушку себе под спину и полусидел, уложив меня на себя, поглаживая и трогая меня, где захочется. Его подбородок щекотал мне макушку, время от времени он целовал меня в пушистую голову. Наконец он принялся меня пытать. Андрей сгрёб в кулак мои яички и сдавил, - я вскрикнул.

– Ага! - обрадовался Андрей, сейчас я с тобой за всё поквитаюсь!

– За что ты со мной ещё квитаться вздумал? - в ужасе вскричал я.

– Да за вредность твою! - отозвался Андрей, - за то, что ломался как девочка, за то, что издевался надо мной! – Какие глупые предлоги! - удивился я, и тут же снова вскрикнул от боли.

– Андрей, перестань, - взмолился я, - хватит меня мучить!

- Я только начал, - плотоядно сверкая глазами, ответил Андрей, - навизжишься сучка до сыта! - пообещал он. Я был в безвыходном положении, говорят; - коготок завяз, - всей птичке пропасть.

Так и со мной. Этот живодёр стиснул своей клешнёй мои яички, и теперь диктует свою волю.

– Ты дашь, мне себя трахнуть? - спрашивал он.

- Нет! - вскричал я.

– А если поду-у-у-умать? - переспрашивал Андрей, сдавливая мне яички, глядя мне в лицо и наслаждаясь моими страданиями, и трепещущим от боли телом.

– Да!! - после недолгих мучений соглашался я.

- Ты мне пососёшь? - снова нежно спрашивал Андрей.

- Иди к чёрту! - сквозь боль выкрикнул я.

Андрей сдавил мне яички и не ослабляя давления продолжал спрашивать; - это твоё последнее слово, может пососёшь?

- Да!! - после короткой паузы снова вскричал я.

– Лисик! - притворно-удивлённо воскликнул Андрей, - да ты настоящая сучка! Просто шлюха, - и в рот и в попку… да?!

– Да!! Чёрт тебя побери! - не в силах сдерживаться кричал я.

– Тогда и получай, всё, что сучке полагается… - приговорил меня Андрей.

– Становись на четвереньки, сучка! Буду драть тебя по-собачьи!

Давление на яички сломали мою гордость. Я подчинился.

- Что за дела? - удивлялся Андрей, - уже хуй посинел, уже кончать нечем, а я всё хочу тебя и хочу!

– Отпусти меня! - взмолился я, - ты себе отчёта уже не отдаёшь! Если ты меня начнёшь унижать, - клянусь, никогда с тобой не буду дружить! Изнасиловать меня ты сумеешь, но добровольно, я тебе больше никогда не отдамся!

Андрей меня сразу отпустил, - Лисик, ведь всё это только игра, я же шучу! Я тебя никогда не унижал, то, что мы вместе, - это только твоя заслуга. Я никогда бы не посмел тебя изнасиловать!

– Ладно, давай спать, - нашёл я в себе силы простить его, - поздно уже.

Андрей выключил телик, погасил свет, улёгся в постель и прижал меня к себе. Мы снова лежали на боку, напоминая эсэсовский символ, тесно прижавшись, друг к другу.

А здорово я его напугал? - возникла у меня самодовольная мысль, - ишь как зашелестел!

Моя голова покоилась на предплечье Андрея. Он обнимал меня обеими руками. Поёрзав, чтобы устроиться поудобней, я подумал, - как всё таки хорошо быть предметом обожания! Андрей поцеловал меня в висок, - спи, лисёнок пушистый! - нежно прошептал он.

Усталость навалилась на нас, и мы уснули. Проснулся я утром от ощущения свободы и пустоты, не удивительно, на мне не было ни одежды, ни одеяла. Часы показывали пол восьмого. Моя пробежка, гимнастика! - пронеслась паникёрская мысль. С кухни доносилось шкворчание сковороды и приглушённое радио. Я вскочил и рванул на кухню, там хозяйничал Андрей.

– Андрей, ты будильник вырубил? - напустился я на него.

- Ага! - радостно согласился Андрей, - он, падла, мне как в ухо затарахтит! Я его чуть не разбил, суку! - пояснил мне он.

- Тогда почему меня не разбудил? У меня же режим, пробежка, зарядка! - спросил я.

– Да ну их на фиг! - отмахнулся Андрей. – Ты так спал здорово, я тебя потискал, погладил, ты и не почувствовал ничего, промяукал чего-то. Я решил, что тебе надо выспаться, к тому же есть проблема…

- Какая, - холодея, спросил я.

- Дядя умирает. Его выписали, что бы помер дома. Я утром созвонился со своими… завтра я должен ехать, а сегодня взять билеты и с учёта в военкомате сняться… Осенью переведу документы из школы, там доучиваться буду.

Новость меня убила.

- Так мы завтра последний день видимся? - спросил неверяще я.

– Да, - грустно ответил Андрей, завтра в двенадцать поезд… я уже звонил на вокзал, и мать вчера звонила. Лисик, покатаешься со мной сегодня? - спросил Андрей, - а то мне одному слишком тоскливо будет. Проводы завтра утром, в десять, посидеть успеем, мать уже хлопочет, а сегодня документы сделать надо.

– Конечно, - едва сдерживая слёзы ответил я, - конечно!

– Ну и хорошо! - наигранно бодро сказал Андрей, - иди жрать.

Приняв душ, позавтракав, мы поехали по делам. Это была наша самая грустная автомобильная прогулка. На душе было тяжело. Ещё до двенадцати мы всё успели, и билеты взяли, и всё остальное. Встретились со своей гоп-компанией, и до ночи пили пиво в парке, ходя за ним по очереди. Меня не посылали, один чёрт не дадут. Все были наигранно веселы, кроме Антона-боксёра, он как всегда ничему не удивлялся и не расстраивался. К ночи, наконец, разошлись все по домам. Андрей решил провести последнюю ночь дома. Когда все разошлись, он удержал меня и стиснул в объятиях.

– Лисик, в моей жизни, ты самое лучшее, что только происходило, - зашептал он мне в ухо, сильнее любить, чем я люблю тебя, я наверное просто уже не смогу. Спасибо, что ты был в моей жизни, я тебя никогда не забуду.

Его голос стал сдавленным.

– Прощай! - отозвался я, и быстро ушёл, чтобы он не видел, как я зареву. Судьба подарила нам сутки. Всего только сутки! - но мы излили друг на друга столько любви и нежности, сколько многие не получат и за всю жизнь.

- Спасибо и тебе Андрей, за, то, что ты был в моей жизни, я тебя тоже, никогда не забуду! - сквозь слёзы прошептал я, когда оказался в одиночестве.

Утром к десяти все собрались у Андрея. Его мама хлопотала, устраивая гостей поудобнее. Снова все весело пили, желали Андрею всего хорошего, не забывать родной Эн-ск, не болеть, и так далее. Я тоже, взяв себя в руки, не выделялся из числа весёлых гостей, и только Бог и Андрей, могли знать, что твориться в моей душе. Пробил час «икс», - пора было ехать на вокзал. Мы всей дружной толпой, решили проводить Андрея до вагона. Его родители остались дома, а наша гоп-компания вся влезла в автобус. На перроне снова все шутили, пока не пришёл поезд.

– Ну, Андрей, давай! - попрощался Антон-боксёр, они обнялись, таким мужским полуобъятьем.

– Давай, Андрюха! - Саня и Сергей, тоже обнялись с ним, потом Мехик. Настала моя очередь.

– Поезд стоит минуту! - предупредила проводница.

Андрей изменился в лице, обнял меня, крепко стиснув тонкую талию, со всхлипом выдавив из меня воздух, задрав меня так, что я встал на цыпочки и сильно поцеловал в губы, запрокидывая мне голову назад, поддерживая за затылок.

– Пока, пацаны! Прощай, Лисик! - крикнул он сдавленно, вступая в вагон.

Поезд тронулся, и набирая ход, вскоре исчез за строениями вокзала. Я боялся оглянуться на стоящих за моей спиной пацанов. Тяжёлая рука легла мне на плечо. Я взглянул вверх и встретился глазами с Антоном-боксёром. Где-то далеко, в его глазах плясали смешинки, а лицо было как всегда бесстрастным, а голос ровным и спокойным: - Лисик, люди приходят и уходят, - это смысл жизни, наш урок, наш удел. Здесь всё не вечно. Даже наши родители когда-то умрут… Просто хороших людей надо помнить с тёплой грустью, а плохих забывать. Андрей не умер, он просто переехал, нам будет скучно, но мы будем, с тёплой грустью вспоминать о нём… Правильно? - Антон–боксёр говорил, как тысячелетний человек, а ведь ему было всего восемнадцать!!! (Я уже говорил: - он до сих пор абсолютно недосягаем для меня, как будто он и не человек вовсе, а сам Бог, или океан, или вселенная, - а ведь мне уже тридцать три! )

– Правильно! - сдерживая слёзы, ответил я.

Друзья ласково мне улыбались.

– А не взять ли нам огромный торт? - спросил всех сразу Антон- боксёр, - а? Точно! - сам же решил он.

- Возьмём ща торт, банку сока, - и ко мне! Как сожрём по большому куску! Да как врежем по полному стакану сока! Да не раз! А-а-а?! - обратился ко всем нам сразу он.

Мы все рассмеялись.

- Поехали Лисик, - мягко обратился Антон–боксёр персонально ко мне, - Алиска будет очень рада.

Мы влезли в автобус, он как всегда, был переполнен.

Антон–боксёр, обнял меня, так как держаться ему было не за что, а я, вытянувшись в струнку, уцепился обеими руками за ручку люка в потолке. Так мы и доехали. Весь оставшийся день, мы пили берёзовый сок, ели торт и весело вспоминали, случаи из своей жизни, в которых принимал участие Андрей. У меня на коленях сидело самое лучшее существо на свете, которое любило меня безо всяких причин, ни за что, просто за то, что я есть на белом свете. - Это младшая сестрёнка Антона-боксёра, озорная девчонка, со смешным именем Алиса.

Дни пролетали друг за другом, со дня отъезда Андрея прошло больше недели. Звонили мои, откуда- то с Урала, весёлые, бодрые. Обещали быть раньше времени. Я почти не выходил из дома. Читал книги, готовил еду, и всё. Тоскливо было без Андрея. Наконец я решил прошвырнуться, точнее, съездить к Лёхе-фотографу, посмотреть новые смешные фотки, просто потрепаться. Собрался и вышел на остановку автобуса. Стояла большая толпа, видимо автобуса давно не было. Наконец он пришёл, - толпа ринулась к дверям. Завязалась обычная ругань, между входящими и выходящими людьми. Поток внёс меня внутрь, смял, сжал, и успокоился. Я осмотрелся, - держаться не за что. Над головой люк. Я привычно уцепился за него двумя руками, что бы не шатало, и принялся размышлять о своём. Остановки две, я проехал спокойно, потом почувствовал чью-то руку на бедре.

- Началось, - тоскливо подумал я.

Я уже умел отличать нечаянные прикосновения в толчее, от специального лапанья. Пока ещё чужая рука осторожно прикасается, потом подумает, что мне нравиться, и начнёт лапать всерьёз. Я глянул в окно: - ещё четыре остановки!

Рука начала наглеть, уже более смело погладила бёдра, прошлась по животу, и нырнула мне между ног, нежно сжала половой член.

- «Господи»! - подумал я, вздевая глаза в потолок. - «Кончится ли это когда-нибудь? Что же мне теперь, пешком всё время ходить»?

- Ты где выходишь? - шепнул мне в ухо мужской голос.

Кто–то постучал меня по плечу: - девочка, передай талон на компостер, - раздался сзади женский голос.

- Какая я вам девочка?! - подвизгивая от возмущения, вякнул я.

– Ну… женщина, мне сзади не видно, какого вы возраста, - оробела женщина.

- Какая женщина?! - заголосил я, уже устав сдерживаться.

– Ты что кричишь?! - возмутилась женщина, - молода ещё на меня кричать! Я, между прочим, ветеран труда! У тебя ещё молоко на губах не обсохло, мокрощелка, а туда же- «взро-о-ослая»!

– Вам что, член показать? - приходя в ярость, зашипел я.

- А у тебя есть? - засмеялся мужик, прижатый к окну, - ни сиськи ни письки, - заглохни, вобла малолетняя! Сильнее меня в жизни ещё никогда не оскорбляли. Я принялся пробираться на выход.

- В наше время девочки куда скромнее были, а эта, - ни стыда, ни совести!

– Да одета-то как, гляньте! – наперебой возмутились бабы.

Кто- то ущипнул меня за задницу. Выбравшись на улицу, я повернулся к этому весёлому автобусу, трясясь от гнева, сжимая кулаки, с намерением, покрыть их всех матом, но еле-еле сдержался. Итак опозорился, до конца дней моих хватит. Остаток пути решил пройти пешком. Шёл и кипел, едва не взрываясь от злости и обиды… - «Да идите вы все к чёрту, сволочи»!!!

Лёхи-фотографа не было. Ни объявления, ни записки. Просто запертая студия. Я подождал, походил, и направился к остановке автобуса, - ехать домой. На остановке обратил внимание, на мужика, - он исподтишка меня разглядывал. Я ещё не остыл, после скандала в автобусе, и любое внимание к себе, воспринимал агрессивно. Мужик меня не трогал, с вопросами не лез, и я вскоре забыл о нём. От скуки начал читать объявления. - «Семья из трёх человек снимет квартиру». Вспомнился анекдот, рассказанный Лёхой-фотографом: - «Семья студентов из семи человек снимет квартиру».

Я рассмеялся. Люди удивлённо посмотрели на меня и отвернулись. Я отошёл на край остановки, и встал там, в гордом одиночестве. Тот мужик, что меня разглядывал, подошёл ко мне.

– Деньги нужны? - тихо спросил он.

– Да! - обрадовался я.

Однажды ко мне уже обратился с таким вопросом один мужик. Ему надо было разгрузить и уложить на даче машину кирпича. Я нашёл двух любителей заработать, и мужик отвёз нас на дачу. Пришла машина, - «ГАЗон», и мы втроём её разгрузили. Заработали по целому червонцу на брата! Это были для нас огромные деньги. Я думал, что у этого что-то похожее.

- А сколько ты хочешь? - спросил он.

Я удивился, - ведь это он должен назначать цену, да и не известно, что делать надо.

- А что за работа? - наивно спросил я.

Он смутился, отвёл глаза, - да так, ничего особенного… трусики снимешь быстро, потом быстро наденешь, и как будто ничего не было…

Я не понял: - зачем ему мои трусы?! Снять, потом надеть… что это, - загадка, что ли?

Внезапно я понял!!

От возмущения распахнул глаза и рот, набрал воздух в лёгкие и собрался заорать на него матом, так, чтобы уши заложило!

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒