Новые истины (глава 12) 2 страница

- Вся власть у женщин, даже крутые мужики в душе подкаблучники. Именно маленький котёнок указывает льву, что делать и куда бежать. А то, что там о себе думает лев, котёнку по боку. Женщины дарят наслаждение, и мужику приходится уступать, всегда и везде.

- Наташ! – позвал меня русый, - иди ко мне. Я подошёл. Русый лёг на спину и притянул меня на себя.

- Садись в позу " наездницы" - сказал он.

Я забрался на него и устроился на его животе. Русый продолжал командовать:

- Упрись руками мне в плечи, выгни спинку, прижмись животом. И его руки прижали мою поясницу. Спина выгнулась дугой. Вытянутыми руками я упирался в его плечи. Русый погладил меня по талии и ласково-укоризненно сказал:

- Худышка маленькая, миленькая, хорошенькая, а как базлается-то! Он кивнул рыжему, и тот внезапно угрожающе сказал:

- Помнишь, я обещал, что визжать будешь... попалась? Я в растерянности и испуге заметался, но руки русого крепко прижимали меня, а рыжий несмотря на угрозу, очень нежно погладил мне попку, и начал осторожно разминать мне анус, снова превращая его во влагалище.

- Совсем новая девка, - пожаловался он, - попка уже закрылась. Он очень осторожно направил в меня член Русого. Член вошёл причинив мне небольшую боль.

- Двигайся, - сказал русый, и прижимая меня к себе, сам стал помогать в движении.

Постепенно попка расслабилась, и я стал трахаться сам. Русый следил за ощущениями на моём лице, и начал пощипывать соски. А я не мог уложить в голове того, что сейчас делаю. В позе наездницы, да ещё в женской роли, такого я не мог себе представить даже в самой буйной фантазии. А фантазия у меня буйная, я часто пользовался ею, мастурбируя в ванной и по ночам в постели. Но я никогда не мечтал о сексе с мужчиной... и в роли девушки... до сегодняшнего дня.

- Слезай, - скомандовал русый.

Я соскользнул с его члена. Русый уложил меня спиной на лавку, раздвинул ноги и всунул свой член. Он опять задевал приятную точку внутри меня. Я сильно задышал, меня снова кинуло в жар. Снова повторялись те ощущения. Преддверие чего-то глобального и невероятного. Мне было всё приятней, я и стонал, и визжал, и подвывал, абсолютно бесконтрольно. Мотал головой в стороны, а руки шарили по лавке, ища во чтобы вцепиться. Русый внимательно следил за моим лицом. Наслаждение стало пугать меня, я почти кричал, а оно всё нарастало. Я попытался отпихнуть его. Я не мог больше этого выносить. Я думал, что умру.

- Денис! – зарычал русый, и рыжий тут же захватив мои руки завёл их за голову. Я заплакал. Наслаждение убивало меня. Оно изнутри отдавалось в письку. Потом ударил оргазм. Ударил как обухом. Наслаждение ослепило меня, членик не в состоянии был выбросить столько спермы, и она вылетала с болью. Приятная точка внутри тоже взорвалась болью. Я кончал и кончал без перерыва. Я стонал и выл.

- Боже, что это?! Нет!! - а рыжий шептал мне успокоительные слова, целовал в глаза, щёки, шею, а я извивался, не в состоянии пережить такой оргазм. Минут десять-пятнадцать я пролежал безучастный ко всему. Я залил всё своей спермой, и мои мужчины, наполнив шайки тёплой водой, обмывали лавку и меня. Наконец я пришёл в себя.

- Поздравляю, - сказал рыжий.

- Это твой первый женский оргазм. Отныне ты женщина до мозга костей.

- Это правда, - сказал русый грустно.

Такое можно испытать только с мужчиной, и те, кто испытал – уже не мужчины. Им не нужны женщины, - они сами женщины. Прости дружок. Ты скоро всё сам поймёшь.

- Хочу писать, - простонал я устало, - помогите встать. Они приподняли меня, и я пошёл к сливному отверстию. Внутри меня произошли какие-то перемены, внутренности чувствовались по-другому. Болел мочевой пузырь. Я по девичьи сел на корточки, и писая почувствовал боль. Мужики смотрели на меня немного грустно.

- Наташа, а как тебя зовут по-настоящему? - спросил рыжий.

- Не важно, - ответил я.

- Давай мы тебя домой подвезём? - предложил русый.

- Сам дойду, - я не хочу, чтобы вы знали где я живу, - ответил я.

- Хочешь всё забыть? - догадался рыжий, - жаль, жаль тебя терять. Нам ты понравился, да и тебе приятно было.

- У... у... меня парень есть, - краснея и заикаясь сказал я.

- Ты же говорил, что ты девственница? – удивился рыжий.

- Да, но парень есть, и я буду с ним.

- Ладно, удачи девочка, - сказал русый помолчав, и вместе с рыжим они пошли в раздевалку. Я присел на лавку. Мне многое было нужно обдумать.

Я отдамся Андрею - решил я. Я буду его девушкой. Я стану виртуозной любовницей, я научусь дарить неслыханное удовольствие, и... и... и вообще пора домой. Я пошёл в раздевалку, и первое, что увидел, - хитрющая рожа банщика. Он и не уходил никуда, паскуда. И никакого перерыва не было. Видимо рыжий его подкупил, или заставил выставить всех, а меня оставить. Если бы я решил уйти с остальными, он бы мне шкафчик не открыл, притворяясь, что замочек сломался или ключи в подвале забыл. Лишение меня девственности было предопределено ими.

- Натрахалась, зайка? - спросил он меня, – сделали девкой?

Я не ответил. Банщик открыл мой шкафчик, провёл рукой по попке, сжал её и хитро ухмыляясь ушёл. Я вытерся полотенцем и надел футболку, затем рубашку, потом трусики, а потом ко мне подошли рыжий и русый. Они были уже полностью одеты и улыбались. Русый оттянув мне трусики, вложил туда несколько десятирублёвок. Потом взял моё лицо в ладони, и теребя пальцами волосы на висках, погладил брови, большими пальцами рук, и нежно покрыл лицо поцелуями. Целовал мне глаза, щёки, виски, потом поцеловал в губы, куснув нижнюю напоследок. Я вздрогнул и тихо пискнул, как всегда, и они как всегда засмеялись. - Настоящее имя скажешь? – ласково спросил русый, я отрицательно покачал головой.

- Ну ладно... прощай. - сказал русый. - Прощай Олег, - сказал я.

Рыжий погладил меня по голове, по спинке и подмигнул:

- Гляди веселей! Береги себя, девочка.

- Пока, Денис, – ответил я и они ушли. Я надел джинсы, обулся и пошёл домой. Для себя я уже всё решил. Завтра я позвоню Андрею и скажу, что я согласен стать его голубой подругой,... нет, я согласна... и пусть, когда чужих нет, называет меня Наташей!...

Новые истины (Глава 2)

Придя из бани домой, я застал родителей за сборами в дорогу. К слову: - они у меня геологи и часто в разъездах. Всё, что-то ищут в земле, для нашей Родины. Поэтому мне не привыкать жить одному, я был вполне самостоятельным. Мог и поесть приготовить и постирать, и деньги, оставленные мне родителями распланировать до их возвращения. Я дитя молодого студенческого брака, и мои родители очень молоды. У нас скорее дружеские отношения, чем семейные, по крайней мере, очень лёгкие.

- Ребёнок! - взревела мама, увидев меня, - ты отца своего не видел? – упылил в магазин и где- то застрял!

– Или у кого-то, - ехидно выдвинул я предположение.

- Не умничай, - отозвалась мама, - иди, помогать мне будешь.

– Да вот делать мне нечего! - возмутился я. - Вам куда угодно, лишь бы не домой, а мне опять в одиночку жить, и ещё хочешь, что бы я вам чемоданы собирал?! - проорал я из своей комнаты.

- Я сказала, не умничай! - снова завелась мама, - тётя Аня за тобой приглядит, и соседей я предупредила, - всё как всегда. Господи! Кто его только таким ехидным родил! - воздела мама глаза в потолок.

- Не знаю, отозвался я, - сейчас посмотрю в свидетельстве о рождении, кстати: - можешь звать меня просто «Дима», а то - «Господи», как- то официально! - продолжал огрызаться я.

Открылась входная дверь, и влетел отец: - купил! - довольно сообщил он с порога, показывая две сумки с чем- то.

- Молодец! - криво усмехаясь, похвалил я. - Тебя тут мама, зачем- то спрашивала, и скалкой играла.

Отец и мать спешно паковали вещи, за ними скоро должна была заехать машина.

– Дим, мы на этот раз не надолго, - обрадовала мама, - только пробы возьмём и домой.

– Спасибо, мать родная! - откликнулся я, - знаю, я это ваше «не долго», к новому году успеете?

– Успеем даже раньше, - продолжила мама, - недели три, от силы месяц. В общем, в следующей пятилетке. Ну всё: - подытожила она. - Деньги я тебе оставила, газ выключила, свет погасила… иди целовать буду.

– Не хочу, - огрызнулся я, уж очень мне надоел их образ жизни. Лишь бы куда-нибудь ехать, лететь, мчаться. Петь песни под гитару, кормить комаров и мокнуть в лесах, горах, полях, пустынях. Наверное, и меня заделали где-нибудь на привале у костра, где-то в далёкой Сибири, или ещё дальше. Теперь я подрос, и они снова взялись за путешествия, а я совсем один оставался на произвол судьбы, тётя Аня – сестра мамы и соседский контроль не в счёт.

– А кто тебя здесь спрашивает? - удивилась мама, и по- мужски, обхватив меня за шею, запрокинула голову и поцеловала.

– Ты пока ещё что мой ребенок, и я буду целовать тебя столько, сколько мне влезет, и тогда, когда захочется, а если такой взрослый, что с мамой поцеловаться стесняешься, то бери рюкзак и тащи вниз. Пришлось повиноваться. Папа взял второй рюкзак, и мы вышли на улицу, - ждать машину. Долго ждать не пришлось, подъехало такси, из него вышли друзья родителей, тоже геологи и тоже семейная пара. Они поздоровались с моими, и со мной.

– Привет Дим.

- Здрасьте, тётя Лена, - скорчил я гримаску, - а Сергей ваш тоже один, как я остаётся?

– Нет, - смутились они, - он с бабушкой…

- Не умничай, - снова приказала мама, - не впервой, взрослый уже, хватит родителей упрекать. Да тебе все пацаны мира завидуют!

Мы с отцом погрузили вещи в багажник.

– Ну, ребёнок, иди ко мне! - потребовала мама, и мы обнялись и расцеловались на последок, потом обнялись с папой.

– До свидания, Дим, - сказала тётя Лена.

– Ага, счастливо. - Добавил её муж, дядя Саша.

– До свидания! - саркастически улыбнулся я.

Мои сели в такси, и оно поехало вдоль дома, медленно набирая скорость.

-Если вдруг найдёте алмаз, или золотой самородок, не вздумайте сдать государству! - пронзительно закричал я им вслед, - лучше мне привезите, я из него цепь на шею…- но они уже не слышали.

Я вернулся в квартиру, вошёл к себе в комнату, улёгся на диван, закинул руки за голову, вперился в потолок и принялся думать. А мне было о чём подумать.

Я только что вернулся из бани, где трахался с двумя здоровыми мужиками сразу. А попёрся я туда потому, что мой лучший друг захотел, чтобы я отдался ему. И я решил пройти проверку, понравиться, мне трахаться с мужиками, или нет? Ничего себе задачка? Знала бы мама… я лежал и вспоминал, анализировал свои ощущения, мысли. Как всё было внезапно, я ведь шёл с твёрдым намерением отдаться мужчине, но не верил, что это произойдёт. Я думал – «помоюсь, на людей посмотрю, себя покажу, а потом домой». И вот результат- попка болит, хоть стреляйся, затискали, зажмакали всего. Даже соски болят – их дурак рыжий кусал сильно. Яички чуть не раздавили… а ведь мне понравилось.

Несмотря на боль, всё это было приятно. А какой оргазм мне потом подарил русый! Как он это сделал? А за что потом извинялся? Я думал обо всём этом, и не находил ответов, только пришёл к мысли, что отдаваться как девушка мужчине, - приятно, и я стану для Андрея девушкой. Нужно ему позвонить и сказать, что я согласен, … нет, согласна, согласно…тьфу! Попка болит зверски! Сегодня звонить не буду, завтра позвоню. Я пошёл в ванную, самое лучшее средство от всех хворей, - контрастный душ. Этому меня научил отец. Огненная вода - ледяная, огненная - ледяная, и так минут пять- десять, - и как новенький. Так я и сделал, а потом, порывшись в маминой косметичке, нашёл крем, и намазал свою бедную дырочку. Уже вечерело и я, удобно устроившись в кровати, смотрел фильм по телевизору, а думал совсем о другом: - как их огромные члены влезли в мою попку? Да они мне в рот еле влезали! Как они не разорвали мне анус на части? На Британский флаг, например, или на фашистскую свастику? Я засыпал. Наконец нашёл в себе силы, и встал выключить телик, - дистанционных пультов тогда не было, ведь шёл 1984 год. Завалился в кровать и вырубился, богатые впечатления сегодняшнего дня дали себя знать.

Будильник зазвонил ровно в шесть, я по утрам бегал два километра, больше считал не нужным, а меньше бесполезным. Бегал в любую погоду, затем делал гимнастику и упражнения на турнике. Не смотря на внешнюю хрупкость и стройность, я был хорошо развит физически. Подтягивался десять раз, отжимался от пола тридцать раз, приседал сто раз и пробовал заниматься десятикилограммовыми отцовскими гантелями. Я хотел стать накачанным, здоровым парнем, покрытым рельефными мышцами. Но, несмотря на все мои усилия, я оставался таким же худым и стройным, а груды мышц, о которых я мечтал, не появлялись. Мой отец всунул меня в секцию рукопашного боя, где тренером был его друг. Этот друг пришёл в ужас, когда увидел, какого «бойца» привёл мой отец. Он долго щупал меня, ощупал шею, грудь, спину, потом взял в кольцо талию и сдавил, - его пальцы сомкнулись.

– И что мне с ним делать? - спросил он у отца.

– Ну, научи, чему-нибудь, - ответствовал батя.

– Отдай его лучше на акробатику, или на худой конец, в лёгкую атлетику! У меня его разок приложат, и всё…- спорил папин друг.

- Он драться хочет уметь, - отвечал папа, - а приложить; - так его и в подворотне приложат, и тоже всё…

- Иди сюда, - снова позвал тренер. – Локтями до пола достанешь?

– Конечно, - ответил я, - легко.

Я раздвинул ноги в стороны, почти сев на шпагат, и легко достал до пола локтями.

– Нормально, - похвалил тренер, - а «рыбку»?

Я лёг на живот, и прогнувшись, достал ступнями затылок.

- Нормально! - воодушевлялся тренер, - а отжаться на одной руке?

Я на каждой руке мог отжаться пять раз.

-Молодец! - похвалил тренер, - занимался чем-нибудь?

Я рассказал ему о своих тренировках и о том, что хочу поскорее сильно накачаться. Хочу быть здоровым и страшным, разметать взглядом всех встречных прохожих, чтобы меня боялись, уважали, девчонкам начать нравиться, чтобы не относились пренебрежительно, с хохотом, как, например, сейчас.

Он запретил мне брать в руки гантели и гири: - мол, конституция тела не позволяет, и заставил качаться другим способом. Он ставил меня в «упор лёжа»- и заставлял стоять так по десять минут. Потом так же, только наоборот, спиной вниз. После этого всё болит! Но мышц как не было, так и нет, просто я стал какой-то слишком стройный, элегантный, грациозный, гибкий, налитый энергией как сжатая пружина. Тело стало упругим и твёрдым, как-то резче очерченным, но Геркулесом я так и не стал. А ещё я был сильно похож на девчонку. Я не нравился сам себе, зато сильно нравился своим друзьям. Дня не было, чтобы они не тискали меня, хохоча во всё горло, - это они считали шутками. А особенно, как, оказалось, нравился Андрею. …

Вот он и предложил мне стать для него девушкой. После утренней физкультуры я направился в ванную, вымылся и принял контрастный душ, затем, развинтив распылитель душа, сделал промывание начисто. Я решил делать эту процедуру дважды в день: - утром и вечером, не зависимо от того, буду, заниматься сексом или нет, говорят очень полезно для здоровья. Ополоснувшись, я вылез из ванны и осмотрел себя в зеркало, - вроде всё нормально, и почему меня только девки не любят? Наверное, потому, что сильно на них похож, и каждая посчитает себя лесбиянкой, если начнёт со мной дружить! Но я ведь в этом не виноват? Я таким родился! Пробую знакомиться, и всегда они в ответ морщат нос, презрительно оглядывают меня и грубят: - «иди вырасти, молокосос»! Или: - «я с детьми не гуляю»!

– Паразитки! Сама как будто ужасно взрослая, такая же, как и я, а может и моложе, ведь мне уже два месяца как четырнадцать! Причесавшись, как учила мама, я снова оглядел себя, - наверное, из-за причёски, девки смущаются. Причёску мне придумала мама, она хорошо стричь умеет.

– «Затылочек сводим вот здесь, тут вот шапочкой, а сверху попышнее, зачёсывать будешь вот так, и вверх, а потом, рукой взбиваешь, вот так». – Объясняла она мне, когда закончила стричь.

– Ты чего с ним делаешь? - подошёл тогда папа.

– Ребёнок растёт, скоро с девочками гулять будет, я хочу, что бы наш сын им нравился! - заявила мама, - ему очень идёт.

Тут прядка волос зашевелилась на моей голове, как живая, встала дыбом, и упала на глаза.

– П-ф-ф-ф, - дунул вверх я, укладывая её на место. Она снова зашевелилась, и снова упала на глаза.

- П-ф-ф-ф, - снова дунул я. Отец рассмеялся.

– Ещё раз фыркнешь, отстригу нафиг! - уязвлённо пригрозила мама.

- Сынок! - обратился ко мне отец. - Самая лучшая причёска для мужчины, - это лысина! Вот я брею голову, уже двадцать лет, и доволен!

- На тебя бабам нечего пялиться, а ребёнок должен нравиться девочкам! - Непримиримо воскликнула мама.

– Сомневаюсь я, - скривился отец, - скорее наоборот…

- Правда, очень тебе идёт, - уверила меня мама.

Я сморщил нос, покорчил рожи в зеркало, покривил губы.

– Вот- вот! Как раз под твою хитрую рожу! - добавила она.

Если прибавить ещё неимоверно длинные, мохнатые ресницы, которые я не раз опаливал спичками, чтобы они стали короче, но они опять вырастали, то реакция девчонок была правильной…

Напялив пушистый, белый банный халат, - мамин подарок, - я направился на кухню. На хлебнице лежала сторублёвая купюра, оставленная мне мамой.

– И это всё?! - в отчаянии воскликнул я, - ну что за бессовестная?! – Я расстроился.

Мне почти месяц жить на эти деньги! Я даже сэкономить для себя ничего не смогу! Потихоньку бормоча ругательства, я принялся готовить завтрак. Поставив на огонь чайник, я открыл холодильник и начал осматривать его содержимое: - так-так; - колбаска, сыр, что ещё тут? Нарезав колбасы и сыра, я открыл хлебницу.

Там красовалась записка: - «Хватит причитать! Это тебе на всякий случай, а не на кассеты, видеосалоны и прочую ерунду. Я всё купила, за квартиру заплачено. В холодильнике мясо, колбаса, пельмени, зелень, окорок, яйца, яблоки и редиска. В шкафах консервы, крупы и супы в пакетах, картошка в ящике. А если неохота готовить - иди к тёте Ане. Твоя любимая мама».

– Как я тебя люблю мамочка! - заочно ответил я мамочке, - особенно за твою проницательность! Уж ты-то точно знаешь, как не дать денег родному сыну, - кипятился я. Ну ничего, ты хитра, а я не хуже, яблоня от яблока недалеко растёт, не зря ты сама дала мне прозвище Лисик!...

Когда-то я вытянул из мамули хитростью десять рублей, как бы, на ремонт класса собирали. Всё было сделано грамотно. И запись о деньгах в дневнике, которую сделал Андрей, взрослым почерком, и звонок от представителя школы, (родители знали голос классного руководителя, поэтому был придуман «представитель», им был мой друг - Мехик), а когда мама на родительском собрании не увидела следов ремонта в классе, она возмутилась, «почему тогда так помногу собирали»? - афёра вскрылась, и мало мне не показалось. Мало того, что меня выдрали дома, так ещё и на всю школу опозорили, зачитав моё преступление на школьной линейке, и выставив меня на всеобщее обозрение. Остыв немного после этой истории, мама прониклась ко мне уважением и восхищением.

- Ну и хитрец! - повторяла она, - ну и хитрющая лисица! Нет: - лис! Нет: - лисёнок, … всё равно не то… о! – Лисик!

Так я и стал Лисиком. Вообще мама редко звала меня по имени, то «Лисик», то «ребёнок». Однажды она назвала меня так при людях, и они подхватили это прозвище, вскоре меня звали Лисиком и во дворе и в школе. Так, что мамочка я найду способ сохранить эту сотню, я сэкономлю эти деньги, ни копейки не потрачу на продукты! Они мне пригодятся именно для «ерунды».

Позавтракав, я переоделся. Распечатал пачку белых импортных трусиков, - неимоверный дефицит, привезённую мне родителями из прошлой командировки, надел новую футболку, новые носки, натянул джинсы, причесался и собираясь с духом, подошёл к телефону. «Сейчас я позвоню Андрею, и соглашусь, …приглашу его…всё, звоню…».

Внезапно телефон зазвонил сам, от неожиданности я отдёрнул руку.

- Это Андрей, - каким- то чутьём понял я, - сам звонит, не утерпел парнишка, небось, по потолку второй день бегает. Во мне как будто заработала какая-то программа, о существовании которой я даже не подозревал. Программа женской хитрости, вредности и язвительности. Злорадно дождавшись восьмого звонка, я снял трубку, и самым скучным голосом в мире произнёс: - Алло?...

- Дим, это я, Андрей, привет…

- А-а-а…привет, - протянул я ещё скучнее, хотя сам чуть не прыгал и не визжал от радости.

– Ну, …ты подумал? - голос Андрея был напряженным.

– О чём? - вроде бы не понял я.

– Ну… ты сам знаешь, вчера разговаривали, помнишь? - В голосе Андрея звучало явное отчаяние и мука. Я наслаждался этим! Невыразимое удовольствие поиздеваться над мужчиной. Я ведь знаю уже конечный результат, а он нет. Вот я и мучаю его неизвестностью, хотя знаю, что отдамся ему. Наверное, все женщины именно так и мурыжат мужиков, хотя сами готовы сдаться, уже сдались, просто ещё не сказали об этом.

– Андрей, ты подъезжай, и мы обо всём поговорим, - предложил я.

На том конце провода возникло молчание.

– Хорошо, я сейчас буду, - вконец поникшим голосом сказал Андрей и повесил трубку.

Я тоже положил трубку и, завопив от радости, помчался к себе в комнату. Минут пять я прыгал на кровати, колотил кулаками подушку, радостно визжа. – Хорошо, что сам не позвонил, - думал я, - выглядел бы сейчас как дурак, или как дура. Наконец набесившись и устав, я упал, щёки раскраснелись, дыхание сбилось. Закинув руки за голову и уставившись в потолок, принялся размышлять. Когда-то отец оторвал жуткий дефицит, - фотообои, со снятым звёздным небом и мы, всей семьёй, мучаясь, приклеили их на потолок в моей комнате. Поэтому я любил смотреть на потолок, - полная иллюзия звёздного неба. Разглядывая звёзды хорошо думать. Мне стало стыдно за своё поведение. В конце концов, Андрей мне вчера душу открыл, признавшись в любви, а я тут комедию ломаю. Я ничего от него плохого не видел, всегда и во всём он мне помогал, а я издеваюсь.

– «Плохой, плохой Лисик»! - в шутку поругал я себя. Ладно, сейчас приедет Андрей, и я всё исправлю. Интересно, когда у него появилось ко мне влечение? Трудно понять, ведь мы дружим уже три года…

АНДРЕЙ

Мне было одиннадцать лет, тоже было лето, мои родители со своими легкомысленными друзьями умотали на «семь озёр», - на природу. Рыбки половить, в палатке поспать и т. д. Это они называют отдыхом. Я с ними не езжу. Был один раз, первые пол ночи от комаров отмахивался, вторые пол ночи чесал комариные укусы. Помню, уху сварили, в ней кроме чешуи, костей и песка, ещё и кусочки рыбы попадались. Потом с расстройством желудка за кустами сидел, тогда комары ещё и задницу обгрызли. В общем, отдохнул на славу! Всё, такой отдых без меня! Вот они и уехали на озёра, а я остался на попечении тёти Ани. Засиделся у них долго и уже решил остаться на ночь, но нелёгкая понесла домой. Все-таки люблю свою кровать, свой звёздный потолок и свой дом. В те времена не было разных маньяков, преступность имела культуру, и даже свою философию, и отпустить ребёнка на ночь глядя одного, не считалось опасным.

– Ты только, как придёшь - позвони, не забудь, чтобы я не волновалась, - попросила мамина сестра.

– Клянусь матерью! - пообещал я и отправился домой. Я шёл обычным маршрутом, через дворы и подворотни, срезая и укорачивая путь. Было примерно одиннадцать вечера. Проходя очередной двор пятиэтажного дома, я увидел компанию уже взрослых парней. Один из них, самый взрослый и здоровый поднялся с лавки и направился ко мне.

– Ты чё тут шлындаешь, клоп? - как-то не очень дружелюбно обратился он ко мне.

- Шлындаю, где хочу, - ответил я, - ни у кого не спрашиваю, где мне шлындать. - « Ну всё», - обречённо думал я, - «сейчас надают подзатыльников», но у меня не было выбора, приходилось огрызаться, иначе прослывёшь трусом, потом пол города дразнить будет, а то и бить начнут. Трусов не уважают. Лучше уж сразу по башке получить.

Эта каланча откинула голову назад и вытаращилась на меня. Секунд десять он молчал, потом возмутился:

- Ты как разговариваешь?!

- Ты первый начал! - как из пулемёта полетели мои обвинения, - я тебя не трогал и не обзывал, иду домой, чего ко мне пристаёшь?! Какой я тебе клоп? Сам ты клоп!

Пока он находился на расстоянии вытянутой руки, я его не боялся, я быстро бегаю, и догнать меня он не смог бы. На скамейке сидело ещё четыре парня, один наигрывал на гитаре, они посмеивались, с интересом слушая нашу перепалку, а когда я произнёс «я тебя не трогал и не обзывал», - расхохотались. Каланча снова недоумённо вытаращилась на меня:

- Ты чё... грубишь мне что-ли, клоп? - сказал он после десятисекундного молчания. Видимо это было его стандартным временем для обдумывания элементарных ответов. Мне показалось, что он уже сам не знает, чего ему от меня надо, зачем ко мне привязался? Каланча протянула ко мне руку, с растопыренными пальцами, с явным намерением схватить меня за шкирку, - я отшатнулся. Он сделал шаг ко мне, - я от него. Я потихоньку, с опаской обошёл его по дуге, готовый в любую секунду дать стрекача, но не принял во внимание остальных. Этот, с гитарой, молниеносно рванул вперёд и, обхватив рукой за талию, заорал: - попался, маленький паразит?!

Я рванулся, но не тут- то было. Каланча подошла, чтобы отомстить мне за дерзость, гитарист держал крепко, удрать я не мог.

– Скажи ему, пусть он меня не трогает! - взмолился я, обращаясь к гитаристу.

- А он разве тебя трогает? - спросил весело гитарист.

Действительно, каланча, стояла в двух шагах, засунув руки в карманы, внимательно разглядывая меня, и корча мне страшные рожи, от которых меня кидало в дрожь. Наконец ему надоело меня пугать, и он, подхватив меня под мышки, поднял в воздух. Легко, как пушинку поднял до уровня глаз, и, развернувшись к свету фонаря, заглянул мне в лицо. Я был унижен таким положением, висел как сосиска в воздухе, униженно-обречённо глядя в глаза этой каланче.

– Мать моя!.. - ошарашено произнёс каланча.

– Неправда, тебя обманули... - не задумываясь, растерянно съязвил я.

– Да это ж девка! - ещё более ошарашено произнёс он.

- Я не девка! - возмущённо вякнул я, - я пацан!

– Если ты пацан, то я папа римский! - не доверчиво сказал длинный, не выпуская меня из рук.

Не смотря на нелепость своего положения, я прыснул смехом: - уж больно не был похож этот заторможенный парень на папу римского. Ну, совсем никак не похож! Вот кто точно не похож, - так это он! Вылитый не папа, не римский!!!

Каланча осторожно опустил меня на землю, и гитарист снова обхватил меня за талию, хотя я и не пытался вырываться.

– Тебя как зовут? - спросил гитарист с симпатией.

– Дима, - ответил я.

- Ты, почему так поздно гуляешь? - спросила каланча.

– Иду домой, от тёти, - убито признался я.

– Ты, из какого района? - продолжал он допытываться.

– Из этого, - признался я.

– А где живёшь?

Я назвал номер нашей пятиэтажки и номер квартиры.

– Я знаю его, - лениво подал голос ещё один парень, - это сын геологов. Они часто по работе ездят, а пацан, то у тёти, то сам на сам.

– А-а-а, протянула каланча, - знаю таких… Скворцовы? полувопросительно, полуутвердительно спросила каланча.

– Да, - сознался я.

- Ша! - это свой. – Вынес вердикт каланча.

Гитарист, который всё это время крепко держал меня, разжал клешни.

– А почему не дома, - «спокойной ночи малыши» уже давно кончилась? - спросил он. - Тебя родители ругать будут, они же волнуются, сейчас придёшь и по жопе получишь! - продолжал читать нотации гитарист.

– Не получу, - ответил я, - их всё равно дома сейчас нет.

– А где же они? – изумилась каланча.

– На озёрах, вернуться в понедельник, - ответил я.

– А тебе одному не страшно? - продолжал допытываться каланча, - или ещё кто-то в доме есть?

Не подозревая подвоха, я рассказал, что живу один, что мне не страшно и что тётя ждёт моего звонка.

– Никогда не говори такие вещи незнакомым людям, - предупредила каланча. – Говори, что отец тебя уже ищет, если попадёшь в такую же ситуацию.

- Хорошо, - пообещал я.

- Не говори, что живёшь один, а то заволокут в квартиру, выгнут палец, и заставят позвонить тёте. А потом квартиру ограбят. Чужих в дом не води, и вообще, если вдруг возникнет трудность с кем-то, говори, что «Антон-боксёр»- твой друг, и он тебя защищает, - неожиданно спокойным и ровным голосом произнесла каланча.

– А кто это, «Антон-боксёр»? - переспросил я.

– Это вот как раз он: - гитарист тыкнул пальцем в каланчу.

– А ты кто? - наивно спросил я гитариста.

- Меня зовут Андрей, я тоже боксёр…

Три года прошло…

Незаметно я сдружился с этой гоп-компанией. Вначале они меня просто терпели, потом просто не гнали, потом привыкли, а потом полюбили и приняли в свой взрослый уже коллектив полноправным членом. За три года я подрос, и стыдно признаться - похорошел. Всё чаще и чаще, под всякими надуманными предлогами, они боролись со мной, просто тискали, да издевались, доводя до бешенства. Это шутки у них такие… а оказывается и не шутки вовсе, по крайней мере, у Андрея.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒