Отношение к смерти

Т: У Лермонтова так поразительно сильно чувство рока -- " фатализм". Все, что с человеком случится в будущем, для Лермонтова, будто уже случилось в истории человечества в прошлом, в вечности. В смерти он не видит ничего опасного, потому что она заранее предопределена. Она не случайна, а как бы уже записана в книге судьбы.

Кто близ небес, тот не сражен земным⁸¹.

Отсюда -- бесстрашие Лермонтова, игра его со смертью. В романе «Герой нашего времени» происходит такая ситуация: Печорин с офицерами идет к хате, в которой заперся убийца. Нужно было схватить преступника, но никто не решался сделать это первым. Печорин решает испытать судьбу и взять убийцу живым. Пока запершегося казака отвлекали разговорами, он ворвался в хату. Выстрел раздался у него над самым ухом, но лишь сорвал эполет. Дым помешал противнику найти шашку, и Печорин схватил его за руки; казаки ворвались, и не прошло трех минут, как преступник был уже связан и отведен под конвоем.

«После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?.. Что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится - а смерти не минуешь! » - рассуждает Печорин.

А: В сущности Михаил Юрьевич Лермонтов искал смерти. Не найдя в жизни должного применения, внятных мотивов и достойных целей он пресытился всякими удовольствиями и впечатлениями, а обычное обывательское существование его тяготило. Смерть он рассматривал как окончание жизненных мучений.

Лермонтов писал М. А. Лопухиной: Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные...

Несколько дней я был в тревоге, но теперь прошло; все кончено; я жил, я созрел слишком рано, и будущее не принесет мне новых впечатлений...

Он был рожден для счастья, для надежд

И вдохновений мирных! — но безумный

Из детских рано вырвался одежд

И сердце бросил в море жизни шумной;

И мир не пощадил — и Бог не спас!

Так сочный плод, до времени созрелый,

Между цветов висит осиротелый,

Ни вкуса он не радует, ни глаз;

И час их красоты — его паденья час!

И жадный червь его грызет, грызет,

И между тем как нежные подруги

Колеблются на ветках — ранний плод

Лишь тяготит свою... до первой вьюги! —

Ужасно стариком быть без седин;

Он равных не находит; за толпою

Идет, хоть с ней не делится душою:

Он меж людьми ни раб, ни властелин,

И все, что чувствует — он чувствует один!

Т: За несколько месяцев до дуэли поэт видел себя неподвижно лежащим на песке среди скал в горах Кавказа, с глубокою раной от пули в груди, и близкую его сердцу женщину, которая оплакивала его гибель.

Сон.

В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня — но спал я мертвым сном.

И снился мне сияющий огнями

Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.

Но в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;

И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струёй.

А: Когда он в последний раз покидает Петербург, неясные и тягостные предчувствия гнетут его. Во время всего прощального ужина с друзьями Лермонтов только и говорил об ожидавшей его скорой смерти.

Восьмого июля он встретился со своим юнкерским товарищем Гвоздевым довольно поздно на пятигорском бульваре. Ночь была тихая и теплая. Они пошли ходить. Лермонтов был в странном расположении духа: то грустен, то вдруг становился он желчным и с сарказмом отзывался о жизни и обо всем его окружавшем. Между прочим, он в разговоре сказал: «Чувствую — мне очень мало осталось жить». Через неделю после того он дрался на дуэли, близ пятигорского кладбища, у подошвы горы Машук.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 Следующая ⇒