Кошмары Онегина

Онегин спит. Что ж дальше снится?
Он видит массу перемен:
Пред ним литовская столица
Переживает польский плен.

Как будто года два, не больше,
Тому назад, — вдруг слышит он, —
Литва присоединилась к Польше,
Приняв название: кантон.

Был этот план воспринят всеми,
Как неминуемый исход,
И по одобренной системе
Литва послушная живет.

Хоть спит, но помнит мой Евгений,
Что надо кое-что спросить:
— А что, литовско-польских трений
Теперь не может больше быть?

В ответ унылый шепот слышит:
— Теперь конфликты не нужны;
Нам в Вильно Сейм законы пишет,
А мы их выполнить должны.

Такими странными речами
Онегин сильно удивлен.
Слегка пожал во сне плечами
И — дальше развернулся сон.

Вся Ковно — польская казарма,
На каждой улице свой фронт;
За желтым кантиком жандарма
Не виден дальний горизонт.

В саду пустынно. По аллеям
И не сидят и не идут:
Здесь, в час назначенный, евреям
Солдаты бороды стригут.

Литовцев мало к власти близких
И, затая суровый гнев,
Всех остальных в казенных списках
Заносят в рубрику: «Пся крев».

А чтоб какой-нибудь из наций
Не обойти вниманьем зря,
Всем русским велено собраться,
Не рассуждая, в лагеря.

И только ахнула Европа,
Как в результате этих дел
Преобразился жмогус в хлопа,
А «прошу пана» тамсту съел.

Литва усиленно кряхтела,
Пока ее учили петь
О том, что «Польска не сгинела»
И может миром овладеть.

С Литвой считаться Польше? Тоже…
Ея желание — закон:
Она — «от можа и до можа»,
Литва же — маленький кантон.

Не исполнять распоряжений
Не смеет сдавленный народ…
Но тут проснулся мой Евгений
И стер с лица холодный пот.

Скорей к окошку. Перемена?
Нет, жизнь по-прежнему идет.
В восторге шумном «Лаба дена! »
Евгений радостно орет.

Проклятый сон!.. Я знал отлично —
Не надо кушать перед сном!
И тут же поклялся публично
Забыть об ужине мясном.

Читатель, вы меня простите:
Хотя «Онегин» мой велик,
В нем ни романа, ни событий,
А просто-напросто — дневник.

Любил и я — но очень рано
И все подробности забыл:
Для описания романа
Навряд ли хватит слов и сил.

«Онегин» Пушкина — полнее,
В нем много жизни и огня:
Ведь Пушкин был — скрывать не смею —
Слегка талантливей меня.

И если вывел я болвана,
И кстати — вреднаго порой —
Зачем ему нужна Татьяна,
Раз мой Евгений — не герой?

(У романистов — недостаток:
Влюбить, женить — а что потом?
Судьбою девушек нельзя так
Играть, как кот с своим хвостом).

Но — нами случай руководит…
В кафэ Онегин как-то был
И видит вдруг: Татьяна входит…
В нем сразу вспыхнул прежний пыл.

- Татьяна! Этот редкий случай
Мне дал возможность видеть вас…
Какою страстию кипучей
Во мне бурлит любви экстаз…

Мы оба юны… Жизнь — красива…
Комар — и тот готов любить!
Эй, человек, не надо пива —
Хочу напиток счастья пить.

Татьяна, вы в своем ответе
Сказали мне: любви капут…
Но справедливость есть на свете
И есть на свете правый суд!

Не к мировому вас тягаться
За оскорбленье звать спешу:
Нет! Меморандум Лиге Наций
О вашем сердце напишу!

Пусть все корейцы и японцы
Осудят деву, что смогла
Любовь, сиявшую как солнце,
Сменить на золото осла.

Да! Есть поддержка для страдальца!
И я клянусь устроить так,
Что, по докладу португальца,
Осудят будущий твой брак».

Бледнеет Таня. Неужели
В Женеве будет строгий суд,
А через месяц, в самом деле,
Насильно в Брюссель повезут…

- Евгений… Женя… Он не слышит,
Бежит домой к себе назад.
Пришел… И вот Онегин пишет
Подробный Гимансу доклад.

Женева. Фабрике решений конфликтов, тяжеб и проблем.
От Е. Онегина