Взгляд со стороны 5 страница

— Я не буду, мать твою, смотреть, — огрызнулся я, — но я дам тебе примерно десть секунд на то, чтобы снять этот купальник.

Я тихо посчитал до десяти и затем бросился к ней. Она взвизгнула и попятилась к задней части плота, ее спина прижалась к навесу.

— Я сниму! — завизжала она. Я прекратил свои наступательные движения и сел на корточки, уставившись на нее.

— Почему ты делаешь это? — спросила она, ее голос стал тише. В ее глазах были слезы, но я не собирался позволять управлять мной этим.

— Я сказал тебе, — я свирепо посмотрел на нее. — Это чертовски опасно.

— Какая тебе разница, выживу ли я?

Я чувствовал, как злость бурлит во мне, но также было что-то еще. Я наблюдал, как люди умирали — много людей. Многие из них просили этого. Многие их них заслуживали. Большинство из них просто играли в игру за деньги, так же как я, но были некоторые, которые не должны были умирать.

Некоторые не должны умирать, и я не позволю этому случиться с ней. Решимость, которую я, вероятно, не чувствовал годами, пришла и покрыла меня изнутри, как то розовое дерьмо, что Алехандро использовал от похмелья. Она полностью поглотила меня, мои мысли стали кристально ясными, и я точно знал, что собираюсь сделать.

Я потянулся и схватил ее лицо ладонями. Притянул ближе к себе, так, чтобы я мог смотреть ей прямо в глаза. Я почти касался ее лба своим, и я мог почувствовать, что ее дыхание выходит из едва отрытого рта и касается моей нижней губы и подбородка. Я не хотел любого вида недопонимания насчет этого, поэтому говорил медленно и осторожно.

— Рейн, я не смог спасти твоего отца, но независимо от того как мы столкнулись, независимо от того как долго мы здесь, независимо от того, что Бог или Сатана или кто угодно, мать вашу, еще сбросит на нас, я собираюсь спасти тебя.

В конце концов, полагаю, что я не нуждался во всем этом безразличии.

8 глава

Поцелуй

Прошло полтора дня, с тех пор как закончилась вода.

Система для сбора воды поймала немного росы из воздуха, и я всю ее отдал Рейн. Все же этого было недостаточно. Этого было даже близко недостаточно, чтобы она могла двигаться. Каждый раз, когда я смотрел на нее, я задавался вопросом, как будут выглядеть ее глаза, когда она станет настолько обезвоженной, что не сможет поднять головы. Она потеряла в весе, хотя и так была слишком маленькой. Ей пришлось завернуть края моих боксеров и уложить их в какой-то замысловатый почти узел, чтобы они держались на ее бедрах. Футболка доставала ей почти до колен, так или иначе, прикрывая боксеры.

Она дошла до той стадии, когда уже не могла сохранять последовательность. Она иногда говорила о своем отце, а также о своей подруге Линдсей и других людях, которых знала в школе. Она также начала задавать одни и те же вопросы по нескольку раз, что пугало до чертиков. Я был не намного лучше, но все еще достаточно в своем уме, чтобы понять, как ухудшилось состояние Рейн за несколько часов. Я привык к чрезвычайным обстоятельствам — я жил и убивал в них. Я был также чертовски больше и сильнее, чем она была с самого начала, так что в моем теле было больше воды. Я все еще чувствовал себя дерьмово, и моя голова начинала кружиться, когда я перемещался слишком быстро. К тому же мои ноги и руки адски сильно чесались.

В основном Рейн спала, что было хорошо. Она говорила во сне, но большинство ее слов не имело смысла для меня. Однажды она произнесла мое имя. Я не знал, что думать и старался не обращать внимания на небольшой трепет внутри меня, когда она произнесла его.

Я потянулся и провел рукой по предплечью Рейн. Осторожно, стараясь не разбудить ее, я легонько потянул ее кожу. Как правило, эластичная кожа вернулась бы сразу на место, но ее больше так не могла. Она оставалась в вертикальном положении морщинистой складкой в течение нескольких секунд, прежде чем снова разгладиться. Я также заметил, что ее сердцебиение было немного учащенным.

Твое тело может выжить в удивительных ситуациях, главное, ты должен убедить свой разум делать то, что ты от него хочешь.

— Бастиан?

— Да?

— Время для большого количества воды?

Я вздохнул и попытался удержаться от того, чтобы вцепиться ей в глотку. Она задавала этот вопрос час назад, но и тогда не было никакой воды.

— Я должен сперва найти немного, детка.

— Здесь ее нет? — спросила она через мгновение.

— Нет, Рейн, — ответил я. Я передвинулся немного назад, пока не нашел хорошую позицию, чтобы лечь на спину рядом с ней. — Закончилась.

— Ты не собираешься снова поискать рыбу?

— Только что, — произнес я, — Никаких признаков. А теперь прекрати разговаривать и отдыхай.

— Ты поговоришь со мной?

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил я. Я знал, каким будет ее ответ. Она всегда говорила одно и то же.

— Расскажи мне что-нибудь о себе.

— Ты не устала слушать о моей херовой жизни?

— Нет, — сказала Рейн. Ее голос дрогнул, и я мог сказать, что она прилагает слишком много усилий, чтобы говорить. — Я хочу... понять тебя.

— Ты будешь молчать, а я говорить, хорошо?

— Угу.

Я пытался придумать, чтобы ей такого рассказать, чего еще не говорил. Я надеялся, что если буду молчать достаточно долго, Рейн снова уснет.

— Расскажи мне о Джиллиан, — произнесла Рейн.

— Нет, — рявкнул я. — Я говорил тебе, чтобы ты не произносила этого имени.

— Я рассказала тебе об Эндрю.

— Бл*дь, меня это не волнует, — рявкнул я снова. — Не произноси ее имени.

— Что ж, о чем ты мне расскажешь? — рыкнула она в ответ, ее голос внезапно стал более устойчивым. Я предположил, что это хороший знак. Она была раздосадована, это означало, что ее ум был более ясным, чем некоторое время назад. Я также знал, что это лишь счастливая случайность, и если я не найду для нее воды, это не продлится долго.

— Может, расскажешь, почему ты стал так много пить?

— Это помогало мне уснуть.

— У тебя не получалось уснуть?

Я вздохнул и постарался расслабить мышцы плеч и рук. Я откинулся на локти и покосился на нее.

— Ты не можешь просто спросить у меня что-то полегче? — спросил я. — Например, какое мое любимое блюдо или что-то в этом роде?

— Ладно, какое твое любимое блюдо?

— Пицца.

— Окей, мое — шоколадный торт, — сказала Рейн, немного улыбнувшись и посмотрев на меня. — Теперь, почему тебе нужно пить, чтобы уснуть?

Я зарычал и покачал головой. Она не собиралась сдаваться. Упрямая сука. По крайней мере на этот раз я не назвал ее так вслух.

— У меня кошмары, — признался я.

— Я знаю, — сказала Рейн. Я резко посмотрел на нее, и она немного подняла плечи и снова опустила их. — Я могла бы рассказать.

Это не должно было стать шоком, но я предполагаю, что никогда не задумывался о том, как это может выглядеть для кого-то другого. В течение очень долгого времени рядом со мной не было никого, когда я спал. Я задавался вопросом, что я сделал или, может быть, даже сказал. Я решил, что, возможно, не хочу этого знать.

— О чем они? — спросила она. Ее голос был мягким и каким-то теплым. Когда я посмотрел на нее, ее глаза выражали только беспокойство, может быть, любопытство и глубокую нужду понимания, но не жалость. Если бы я увидел жалость... ну, я не знаю, что бы сделал.

— О многом, — тихо ответил я. — Иногда я вижу драки, иногда то, что я видел в приемных семьях или в детском доме, иногда снится, как я оказываюсь в тюрьме. Из-за того что я находился взаперти все время, у меня развилась клаустрофобия.

— Ты был в тюрьме?

— На самом деле, в колонии для несовершеннолетних правонарушителей, — поправил я. — Но это в принципе тюрьма. Все те же правила, только немного больше свободного времени, и твое дело убирают из системы, когда тебе исполнится двадцать один.

— Что ты сделал?

— Я избил одного из воспитателей в приюте.

— Почему ты это сделал?

— Тот придурок заслужил это, — услышал я собственное рычание. — Если бы они меня не оттащили от него, я бы разбил его голову и проломил череп.

Я не мог говорить об этом. Не мог. Я зажмурился, но картинки снова возникали в голове.

Я повернулся и понял, что Терезы нет уже слишком долго. Я потерял счет времени, слушая рассказ служащего зоопарка о совах, и она не вернулась. Я быстро осмотрелся, но ее точно не было нигде во дворе. Я направился в главное здание — к женским душевым. Тони шел мне навстречу с довольной ухмылкой на лице, и сказал лишь одно слово, когда мы пересеклись.

— Вкуснятина.

Я побежал, но было слишком поздно. Она лежала на полу в лужи собственной крови.

— Один из воспитателей, — голос прорвался сквозь губы, почти против моей воли и против здравого смысла. — Он наблюдал за ней, и она говорила мне, что он ее пугает. Но я не обращал внимания, и он добрался до нее.

— Добрался до нее?

— Он трахнул ее в женской душевой, пока я был во дворе, — выпалил я. — Меня не было рядом, чтобы защитить ее, и она покончила с собой. Она должна была полагаться на меня, но, очевидно, что это идиотизм. Я не спас ее, поэтому решил убить его. И здесь я тоже облажался. Если я бы знал все быстрые способы убийства, то он бы умер прежде, чем меня остановили.

— Один из воспитателей изнасиловал Терезу?

— Да.

— Бастиан, мне очень жаль... — Рейн коснулась моей ноги. Я оттолкнул ее.

— Я должен был убить его, — проворчал я. — Его даже не обвинили. Он сказал им, что я избил его после того, как он застал нас в туалете. Я получил пятнадцать месяцев за избиение и изнасилование Терезы, посмертно.

— О, боже, — охнула Рейн и прикрыла рот рукой. — Ты рассказал им что случилось?

— Конечно! — сейчас я был зол. Может, на нее, может, на весь мир, но здесь была только она, поэтому на нее придется основной удар. — Кому, ты думаешь, они поверили — воспитателю или правонарушителю? Здорово у нас система работает?

— Тебе об этом снятся сны? О том, как ты ее находишь?

Это не совсем был вопрос, но он заставил меня задуматься над тем, что же я, возможно, сказал или сделал во сне. Я пытался обуздать свой гнев и кивнул в ответ, но не посмотрел на нее. Я зарылся руками в свои волосы и потянул их, закрывая глаза из-за легкой боли.

— Она нашла собственный выход, — сказала Рейн. — Это был ее выбор, и ты не виноват.

— Она бы не сделал этого, если бы я был рядом.

— Может быть, нет, — ответила Рейн. — Может, это случилось бы в другой день.

— Но я облажался, — настоял я. — Ее единственной ошибкой было то, что она думала, что может положиться на меня.

— Ты не настолько плохой, Бастиан.

— Да, я гребаный филантроп.

Рейн оперлась на локти, будто собиралась встать и придвинуться ближе ко мне, но рукой потянулась к голове и начала заваливаться на сторону. Я пододвинулся к ней, превозмогая головокружение, поймал ее, прежде чем она упала на дно плота. И медленно опустил ее на спину.

— Прекращай это дерьмо, — сказал я ей. — Просто оставайся на месте.

— Видишь? — сказала с улыбкой на лице. — Ты не такой уж и плохой.

— Забей.

— Мой герой, — захохотала она, смех превратился в кашель. На минуту я подумал, что ее рот наполнился желчью, но я повернул ее на бок и кашель стих.

— Поспи, Рейн, — сказал я. — Тебе надо отдохнуть.

— Я не хочу...

Она не закончила предложение и отключилась. Я решил снова попробовать порыбачить.

*****

Голова кружилась, когда я вынырнул из воды и начал возиться со страховочным тросом вокруг талии. Я снова ничего не поймал, но, по крайней мере, Рейн не будет беспокоиться моим заплывом и возвращением на плот, потому что она даже не заметит. Она все еще спала, как и несколько часов назад.

Утром на куполе плота даже не было росы.

Бледные впалые щеки Рейн надулись от вдоха, и она перевернулась на другой бок. Ее темные впалые глаза на мгновение открылись, осмотрели плот и закрылись снова без каких-либо признаков сознания. Я вылез из воды, натянул шорты и подполз к ней. Последние два раза, когда просыпалась, она была очень слабой. Мне нужно было знать, она в таком же состоянии или ей хуже.

— Рейн?

— Ммм...

— Ты проснулась?

— Не уверена, — спустя мгновение ответила она. — Но думаю да, все такое красное.

— Красное?

— Да, красное, — повторила она. — Как парик клоуна. Он такой мягкий. Твои волосы мягкие. Я хочу прикоснуться к ним.

— Ты глупишь, — сказал я.

— Может быть, — ответила она. — Он все равно мягкий. Можно мне теперь немного воды?

— Пока нет, детка.

— У нас до сих пор ее нет?

— Сейчас нет.

— Ее не было слишком давно, не так ли?

— Тише, Рейн, — зарычал я в конце концов. — Твои вопросы сводят меня с ума.

— Я не хотела, — тихо сказала она.

— Дело не в тебе, — сказал я. — Я просто капризный мудак, помнишь?

Уголки ее сухих губ немного поднялись, а затем упали обратно. Я смотрел, как она высунула язычок, но не было влаги, чтобы остался след.

— Голова кружится, — сказала Рейн.

— Я знаю, — ответил я. — Оставайся на месте. И не двигайся много.

Я лег на спину, уставившись на темный навес плота. Как бы я не хотел думать об этом, мой гиперактивный ум решил, что у нее есть еще шесть часов, не более того. Я опять стал трястись и чесаться, и всерьез засомневался, что у меня хватит сил или контроля над мышцами, чтобы затащить себя обратно на плот в следующий раз, так что больше никакой рыбалки. Я не был далеко позади нее — полдня, возможно. Полдня лежать здесь с ее телом. Я не думаю, что был бы в состоянии просто выбросить ее за борт — нет, мы связаны с ней.

— Бастиан? — я услышал ее напрягающийся мягкий голос, пытающийся быть сильнее, чтобы достичь моих ушей. Я наклонился ближе и увидел, что ее впалые глаза глубоко смотрят в мои. — Бастиан, мне страшно.

Я перевернулся и обнял ее вокруг торса одной рукой, проскользнув под ее плечами другой, я придвинул ее ближе к себе. Я положил ее голову на свою грудь и обнял ее крошечное, изможденное тело.

— Не бойся, Рейн, — я закрыл глаза и притянул ее к себе. Мои глаза были плотно закрыты, а губы прижались к ее волосам. — Я с тобой.

Я чувствовал ее тело, лежавшее на мне, и старался прислушиваться к ее дыханию, чтобы убедиться, что оно было стабильным, так как она задремала. Я попытался сделать глубокий вдох, чувствуя, как темная бессознательность одолевает мои разум и тело.

— Я с тобой, — повторил я, гадая, верила ли она еще, что я смогу ее спасти.

*****

Головокружение, темнота, прохлада, пыль — я почувствовал боль, когда попытался пошевелиться, так что я остался лежать там, где и был. Даже для того, чтобы приоткрыть глаза, требовалось слишком много усилий. Моя спина и руки замерзли, но грудь и ноги слились с теплом другого тела. Я позволил какой-нибудь цыпочке остаться со мной, после того как ее трахнул? Это вне моего характера, мягко говоря. Я никогда не держал кто-то в моей постели. Мне это не нравилось.

Это чувство было другим. Мне оно нравилось. Как бы это ни было, она была теплой и мягкой, но очень маленькой, хрупкой в моих руках. Мне сразу же захотелось прижать ее к себе, чтобы окружить безопасностью — защитить ее от всего, что могло скрываться в темноте.

Должно быть, я уснул, потому что ничто из этого не имело смысла. Но я и не мог спать, потому что у меня никогда не было снов о тепле, удовольствии и женском теле, прижатом ко мне. Я видел сны о крови, смерти и боли.

Странный звук был в этом сне, если это был сон. Я не мог выдержать его. Это был постукивающий, шлепающий звук. Я открыл глаза, чтобы посмотреть, что это было, но они сразу же закрылись обратно, так и не успев сфокусироваться на окружающем. Было легче оставаться на месте и держаться за... это тело... эту женщина... за... Рейн. Это была Рейн. Вот кого я обнимал. Если бы я только смог выяснить, что это за чертов капающий шум, я смог бы вернуть немного здравомыслия. Воспоминания об одном из моих приемных родителей, взявшем меня в поход вместе с двумя другими мальчиками, крутились у меня в голове.

До лагеря мы добрались пешком, установили навес и затем провели следующие три дня, играя в карты, сидя на влажных спальных мешках. Мы даже выкопали траншею вокруг палатки, но это не помогло, и все затопило. Звук был раздражающим, и все закончилось тем, что я ударил одного из детей за то, что его грязные ноги побывали на моей подушке. Когда мы вернулись обратно в цивилизацию, я был отправлен обратно в приют.

Я повертел головой из стороны в сторону, наслаждаясь тем, как ее волосы щекочут меня под подбородком. Некоторые пряди застряли в моей бороде. Было хорошо, слишком. Я почувствовал свет и... ну... что-то вроде счастья, с которым я действительно не знал, как обращаться. Она чувствовалась прекрасно рядом со мной, и я хотел, чтобы она там и оставалась. Возможно, это была попытка выразить счастье, которая заставила меня осознать, что что-то тут было не так. Это мог быть тот постукивающий, шлепающий, капающий звук. Он, казалось, стал громче. Дыхание Рейн звучало не равномерно, и ее сердце билось ужасно быстро для спящего человека. Рейн нуждалась в чем-то — в чем-то важном. Мне необходимо было понять, что это за странный, напоминающий о лагере звук, и вспомнить в чем нуждается Рейн. Ее имя натолкнуло меня на простой ответ для этих двух вопросов.

— Дождь.

Я ударил руками по дну плота, а мой разум стремительно сфокусировался. Если система сбора работала нормально, то дождь должен собираться с верхней части плота. По идее мы уже должны иметь питьевую воду. Рейн была необходима вода. Она умрет, если не получит ее, но мышцы на моих руках стонали и сопротивлялись мне, отказываясь меня держать.

Я упал обратно вниз, пытаясь держать тело Рейн рядом с собой, так чтобы не раздавить ее. Мой организм слишком устал, и я лежал на полу, обнимая ее и чувствуя, как волны медленно поднимаются и падают под нами. Я уткнулся лбом в ее волосы и пытался нормально дышать. Находясь здесь, я чувствовал себя хорошо — гораздо лучше, чем пытаясь двигаться. Если я просто отдохну здесь некоторое время, я мог пойти и сделать... как бы там ни было, я должен был сделать... или сделаю... все, что угодно. Я сделаю это позже. Сейчас мне нужен покой.

— Вставай, черт возьми.

— Да пошел ты, Лэндон, — проворчал я. Мы здесь больше пяти часов. Я требую чертов перерыв.

Я услышал тихий щелчок его пистолета и медленно открыл глаза, чтобы увидеть, что он направлен мне между глаз.

— Отдыхай и ты умрешь, — сказал он. Его голос был холоден и равнодушен. Ты думаешь, они будут ждать, пока ты отдохнешь для честной борьбы? Если ты не в курсе этого, только скажи мне слово, и я с тобой закончу прямо сейчас. Я не собираюсь тратить свое время на чертового придурка, которому необходим долбаный сон.

Я вновь оттолкнулся от дна плота, немного поежившись, когда голова Рейн свалилась с моей руки на пол. Мой желудок накренился, и в голове зашумело. Мне пришлось силой открыть глаза и посмотреть вниз на ноги, чтобы заставить мышцы двигаться. Я был не так уж далеко от контейнеров для сбора воды, первый был уже почти полон. Сквозь пелену боли в голове и дрожащие мышцы на руках и ногах, я поменял клапан, чтобы вода бежала во второй контейнер, и вытащил почти полный пакет.

«В случае потери давления в кабине, пожалуйста, наденьте на себя кислородную маску, прежде чем прийти на помощь детям или другим пассажирам».

Другими словами, сначала помоги себе, даже если ты действительно этого не хочешь. Ты никому не сможешь помочь, если ты мертв. У меня должно было быть достаточно сил, чтобы помочь Рейн попить, или ни один из нас не сможет этого сделать.

Самое сложное в экстремальной жажде — убедить себя, что небольшое количество воды лучше, чем обилие. Твое тело не верит тебе, невзирая на логические умозаключения твоего мозга. Я медленно сел, подобрал ноги и зажал в трясущихся руках кружку. Медленно налил воды и сделал глоток.

В моем горле было достаточно сухо, так что я не думаю, что вода достигла желудка. Глотать было больно. Я снова отхлебнул, прополоскал рот и проглотил, потом облизал губы. Выпив полкружки, я некоторое время сидел неподвижно. Не знаю точно, как долго это было — мои «водонепроницаемые» часы перестали работать после второй рыбной экспедиции, — но я попытался выждать, по крайней мере, пятнадцать минут, прежде чем выпить оставшуюся воду и налить вторую кружку Рейн.

Она не просыпалась, так что мне пришлось придерживать ее за плечи, чтобы голова была в правильном положении для питья, и приподнимать ее подбородок, заставляя сделать глоток. Честно говоря, это было гораздо проще, чем бороться с ней, чтобы она не выпила слишком много сразу. Я дал ей выпить полкружки, прежде чем уложил обратно.

Я расположился рядом с ней, после того как выпил еще полкружки воды. Дождь все еще лил и таким темпом до утра наберется недельный запас воды. На этот раз я не стал ложиться на спину, потому что боялся уснуть, а Рейн необходимо было дать еще воды. Я начал считать ее вдохи, после сто восемнадцатого усадил ее и напоил. Глаза Рейн на мгновение открылись, и она протянула руку, как будто пытаясь дотянуться до кружки, но вместо этого ее рука упала на колени. По крайней мере мне на этот раз не пришлось поднимать ее подбородок, чтобы заставить пить.

И так продолжалось несколько часов. Рейн выпила четыре, а я пять кружек воды. Этого было достаточно на данный момент, и я наконец позволил себе лечь на спину рядом с ней и сразу же притянул ее к своей груди, прижав голову к своему плечу. Она вздохнула, ее теплое дыхание щекотало мою кожу.

— Я знала, ты сможешь, — пробормотала она мне в плечо.

— Смогу что? — спросил я, но она уже отключилась. Я сделал немного глубоких вдохов, пытаясь держать свой разум подальше от любых мыслей, обнял ее, закрыл глаза и позволил себе забыться.

... Вокруг темнота, одежда касается моих плеч, щекоча кожу, как паучья паутина, разбросанная по лесной тропинке. Я вздрагиваю и пытаюсь закрыть глаза, но тогда я не смогу видеть темноту, а я должен вглядываться в нее. Если я не буду вглядываться, то никогда не узнаю, когда ко мне кто-нибудь подойдет. Я слышу шаги и задерживаю дыхание, как будто это может помочь. Яркий свет заполняет крошечную комнату, и сильная рука перетаскивает меня в другую комнату. Я кричу... ору... меня бьют кулаками по спине... я пытаюсь свернуться в клубок, но он держит меня, приподнимая, так что может достать куда хочет...

... Везде кровь — на мне, на ноже в моей руке. Я уверен, что у меня прострелено плечо — не опасно, но сука, как жжет. К тому же я получил хороший удар по голове. Сколько осталось — два или три? Какое-то движение справа, я вскакиваю, готовый встретиться лицом к лицу со следующим…

... Кольцо сверкает на свету, когда я помещаю открытую маленькую атласную коробочку на приборной панели и покидаю стоянку. Призма играет во всех направлениях, слегка ударяя меня по глазам сквозь солнцезащитные очки. Я не могу удержаться от улыбки. Я подожду до выходных и отдам его ей. Я не могу дождаться, когда увижу его на ее пальце…»

Мои глаза распахнулись, и я должен был остановить крик, пытающийся сорваться с губ. На лбу был пот, который, как я был уверен, являлся хорошим знаком. До дождя на моей коже вообще не было никакой влаги. Я некоторое время смотрел на потолок, затем выпил еще воды, дал Рей немного воды и опять уставился в потолок.

*****

Дождь прекратился, и выглянуло солнце. Некоторое время было душно и жарко, а затем небо вновь покрылось облаками, и заморосил дождь. Даже притом, что мы выпили по полтора литра воды, у нас еще был недельный запас.

Несчастная чайка покачивалась на волнах неподалеку от плота. Я пустил в ход купальник Рейн в качестве сети, пока она спала, чего она ни капли не оценила бы, и успел поймать птицу. Рейн, казалось, оценила возможность хоть что-нибудь съесть. Я сказал ей, что все, что нужно знать для ловли птиц — это направление, в котором они собираются лететь, и скорость. Морские птицы не так уж и быстро выбираются из воды. Мне понравилось наблюдать за ее глазами, загоревшимися в удивлении и восхищении, — если это то, что было, — когда я делал то, что ее впечатляло.

— Я никогда не думала, что что-то подобное может быть таким вкусным, — сказала Рейн, отправляя тонкий кусок содранного мяса в рот.

— Это из-за голода, — сказал я, пожав плечами.

— Тем не менее я думала, что это в лучшем случае будет приемлемо, но, в принципе, это очень даже ничего.

— Это совершенно не «очень даже ничего», — заверил я ее. — Просто твое подсознание воспринимает это как шоколадный торт.

— Ты запомнил, — проговорила Рейн с довольной улыбкой.

— Естественно запомнил, — передразнил я ее. — Я же не идиот.

— Я как раз хотела тебя спросить об этом, — осторожно сказала она. Я бросил на нее острый, как бритва, взгляд. — Я имею в виду, твоя речь отлично поставлена для человека бросившего школу.

— У меня есть аттестат. На самом деле, Лэндон настоял на его получении.

— И все?

— Нет.

— Ты учился в колледже, верно?

— Я учился заочно, — сказал я. — У меня степень магистра.

— Правда? — ошеломленное выражение лица Рейн позабавило меня. Я решился сделать еще шаг вперед.

— По английской литературе.

— Ты шутишь, да?

— Нет, даже и в мыслях не было, — ответил я. — Хочешь, я процитирую что-нибудь?

— Да.

Я сузил глаза. Я не хотел, чтобы она подумала, что я вру ей, но оставлю это решать Рейн, возможно, ей хотелось услышать что-нибудь из творчества Шекспира или какие-нибудь стихи. Пару сонетов всплыло в мое памяти, но решил озвучить что-то более подходящее под нашу ситуацию.

— Ковчег несется меж зыбей,

Но воды убывают; облака

Развеяны, — их резкий разогнал

Полночный ветер.

И жидкая, недвижная стихия

Мелела постепенно, сократись,

Как при отливе.

Вдруг ворон вылетел из корабля;

Посол вернейший — голубь — вслед за ним,

Отправлен дважды, чтоб разведать вновь,

Отыщется ли древо или пядь

Сухой земли, где мог бы он присесть.

— «Потерянный Рай»[14]? — произнесла не очень уверенно Рейн.

— Очень хорошо.

— Еще одно, пожалуйста? — она взглянула на меня и прикусила нижнюю губу. Я медленно глубоко вдохнул и дал своему члену команду «отбой».

— Я рад кипенью, грохоту и вою.

Пускай дрожат натянутой струною

И гнутся мачты в космах парусов!

Покорный волнам, ветру и прибою,

Как смытый куст по прихоти валов,

Куда угодно плыть отныне я готов.

— «Паломничество Чайльд-Гарольда», — кивнула Рейн. — Но я не думаю, что когда-либо слышала его хоть раз.

— Байрон, — сказал я. — Не очень люблю этого поэта. Слишком много нытья.

Рейн рассмеялась.

— А ты не знаешь что-нибудь более романтичное? — поинтересовалась она. — Или у тебя все связанно с водой?

— Нет, почему, знаю парочку, — я искоса посмотрел на нее. Она легко улыбнулась и смутилась, что завело мой член с пол-оборота.

— Любовь воспламеняет Страсть, как искра разжигает пламя;

Как отражение Любви — ее дает нам жизнь земная,

Но благородных побуждений Страсть совсем не лишена,

Перевести язык сердец влюбленных может лишь она.

— Красиво, — сказала Рейн, — и звучит очень знакомо.

— Кольридж, — ответил я. — Этого достаточно?

— На данный момент, — сказала Рейн, кивнув в знак согласия. — Я не могу поверить, что у тебя степень магистра.

— Почему нет?

— Это немного не подходит тебе, — Рейн склонила голову набок и посмотрела на меня внимательно. — Или, может, подходит. Вообще, услышав, как ты декламируешь сонеты, я думаю, что подходит.

— Тебе следует отдохнуть, — сказал я мягко, качая головой. — Тебе, очевидно, нужно поспать, чтобы прийти в себя, а также необходимо беречь силы.

— У меня такое чувство, что все, что я делаю на протяжении этих дней, — это сплю.

— Это ты и делала, — подтвердил я. — Но это не значит, что больше тебе это не нужно.

Рейн вздохнула и сдалась, быстро перемесившись в заднюю часть плота.

— А ты не должен отдохнуть? — спросила она.

— Мне это тоже не повредит, — сказал я. — Я попытаюсь порыбачить попозже. Но прямо сейчас нам не стоит ничего есть, поскольку нашим желудкам нужно какое-то время на восстановление. У нас на данный момент достаточно воды, так что чуть погодя можно будет поесть.

Рейн расправила простыню-полотенце и расположилась поверх нее. Я прикончил чашку с водой, проверил систему сбора и закрыл переднюю часть плота, прежде чем лечь рядом с ней.

Как только я лег, сразу же положил руку Рейн на плечо и притянул ее к себе, даже не осознавая, что делаю. Я моментально замер, неуверенный, как она воспримет данный жест. Я обнимал ее большую часть последних двух дней, но она была обезвожена, на грани смерти и напугана. Сейчас же ее цвет лица стал прежним, а глаза такими же яркими, как раньше. Она, вероятно, не хотела бы, чтобы я трогал ее.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒