Часть третья 12 страница

— Ваши комплименты, лорд Синклер, слишком преувеличены, чтобы я могла принять их.

Он взял ее за подбородок двумя пальцами и повернул к себе лицо Джапоники.

— Ты красива. Поверь в это, — прошептал он, глядя в ее глаза.

Еще до того, как она успела подготовить себя к его последующим действиям, она оказалась в его объятиях. Столько всяких восхитительных мелочей успела заметить Джапоника до того, как Синклер склонился к ее губам: аромат сардара, морозный хруст его нарядного камзола, снежную белизну рубашки, мускулистую твердость тела… Поцелуй был мимолетен, легкое касание, ничего больше, но и от него у Джапоники едва не остановилось сердце.

Когда она посмела поднять глаза, Синклер улыбался. Он взял ее руку.

— Вперед, леди Эббот. Нам предстоит взять ЛОНДОН.

Глава 17

Фасад здания на Мэнсфилд‑ стрит горел, словно рождественская елка. Вдоль ведущей к дому аллеи сияли факелы. Зеваки, которых не пускали на другую сторону дороги полицейские, в восторге разевали рты, глядя на хрустальные, сиявшие серебром и золотом канделябры в широких окнах особняка. Столько свечей, сколько все жители Ист‑ Энда не сожгут и за год. Лакеи в красных ливреях в два ряда стояли у входа. Красные ливреи были переданы в распоряжение мирзы британским правительством. Зрители не могли не отметить того, что лакеи были в красном, ибо эта форма была отличительным знаком тех, кто был в услужении у короля и наследного принца. Женщины с великой завистью взирали на два ряда золотых кружев, проглядывавших из ливрей. Жилеткам из зеленой и золотой парчи могли позавидовать даже денди. О таком почтении к иностранному послу раньше и не слыхивали. Неудивительно, что личность загадочного посланника Персии вызывала столько любопытства.

Число зрителей увеличивалось, как и число слуг, спешащих встретить гостей, выходящих из экипажей возле особняка.

— Что это за дом? — спросила Джапоника, озираясь.

— Разве я не сказал? — рассеянно переспросил Девлин. — Сегодня мы ужинаем у его превосходительства Абул Хасана.

— У персидского посла?

Синклер улыбнулся ее растерянному недоумению. Как может особа, столь сообразительная и бойкая, быть в подобных ситуациях столь очаровательно неуклюжей? Ему хотелось погладить ее по щеке, приободрить поцелуем, но он лишь сказал:

— Держись, бахия!

Их провели в комнату, залитую сияющим светом всю увешанную зеркалами, отражавшими свет и делавшими помещение еще ослепительнее. Девлин сопровождал Джапонику, пока ее представляли целой процессии джентльменов, многие из которых были в полной военной форме, со всеми регалиями. Среди них Джапоника узнала лейтенантов Хемпхилла и Винслоу. Они улыбались ей, но держались на расстоянии, как, впрочем, и все остальные.

Только когда они приблизились к последней группе, Джапонике пришло в голову, что, кроме нее, здесь не было дам. Неужели сплетни действительно распространились так быстро, что все добропорядочные жены решили остаться дома, чтобы не запятнать себя знакомством со скандально известной виконтессой Эббот. Или все было еще проще? Может, поскольку она была из простых, жены аристократов не сочли нужным появляться в тех же кругах, что и она?

— Я тут единственная леди? — тихо спросила она у мужчины, который был с ней рядом.

Девлин посмотрел на Джапонику сверху вниз.

— Даже если так, джентльмены будут лишь рады тому обстоятельству, что им не придется делить внимание между вами и своими женами.

Он не ответил на ее вопрос, но она отметила, что лорд постарался ответить ей любезно, тогда как обычно он себя подобными мелочами не затруднял. Чего он добивается? Пытается приободрить, или на него тоже повлияли слухи, и он влез в роль кота, наслаждающегося игрой с полумертвой мышью?

— Я принесу вам оршад, — сказал Девлин и ушел до того, как она успела отказаться.

Джапоника посмотрела ему вслед. Лорд быстро вышел из комнаты. Леди Эббот испытала внезапный страх оттого, что осталась одна среди незнакомых мужчин. Может, он решил оставить ее здесь одну до конца вечера? Ответа долго ждать не пришлось. Дверь в главный зал распахнулась, и привратник объявил торжественным голосом:

— Его превосходительство, персидский министр Абул Хасан Шираз.

Вначале в зал ворвалось облако тяжелого и сладкого восточного аромата, а затем появился человек, источавший запах дорогих арабских духов. Мужчина столь же экзотичный, как и имя, что он носил.

Перс был на голову выше тех, кто шел по обеим сторонам от него. Его черная борода, умащенная благовонными маслами, блестела. Джапоника заметила, что глаза мирзы искрились умом и озорством. Он был молод, хорош собой — мужчина в самом расцвете сил, которому под стать был разве сам Хинд‑ Див.

Он был одет в богато расшитый парчовый халат. На плечах накинута изумрудного шелка мантия, отороченная соболями. Халат подвязан широким кушаком из расшитого красного шелка. За пояс были заткнуты ножны из кожи и золота, из которых торчала рукоять сабли, украшенная драгоценными камнями.

Джапоника мгновенно почувствовала духовное родство с этим благородным чужеземцем. Она понимала, что они не могли встречаться раньше, но видеть его здесь было все равно что получить долгожданное письмо из дома. Когда он, отыскав ее взглядом в дальнем углу комнаты, подошел к ней, Джапоника опустилась на колени, как если бы это был ее король. Может, она и была англичанкой по происхождению, но родилась в Персии и могла по праву назвать ее своей родиной.

— Кто эта леди? — услышала она голос, звучащий по‑ персидски. Мирза адресовал вопрос своим компаньонам, но Джапоника, хотя по восточной традиции и не поднимала глаз от пола, решилась ответить на вопрос сама.

— Служанка из Бушира, мой господин. Тысяча благодарностей за то, что заметили мое ничтожное присутствие, — сказала она на персидском.

Джапоника видела, как мирза удивленно отпрянул.

Не смея оторвать глаз от сапфировых, заостренных и вздернутых мысков его кожаных туфель, она не могла видеть его лица и слышала лишь возмущенный, хоть и приглушенный гул мужских голосов. Она преступила границы дозволенного, осмелившись заговорить с ним.

Перед ее глазами появилась рука. Крупная, но гладкая и ухоженная, как у юной женщины. На среднем пальце горел перстень с камнем настолько крупным, что он закрывал целых три фаланги.

— Поднимитесь, госпожа.

Опершись на предложенную руку, леди Эббот поднялась, но при этом продолжала смотреть в пол. Она молчала, чувствуя, что взгляды всех присутствующих прикованы к ней и мирзе.

— Ты не прикрываешь лицо, мемсагиб. Ты действительно моя соотечественница?

— По месту рождения и велению сердца, мой господин, если и не по национальности. — Она наконец решилась встретиться с ним глазами. — Одно из удовольствий путешествий состоит в наблюдении обычаев, столь отличных от обычаев родины. Разве английские обычаи не более приятны, чем те, что заставляют женщину скрывать лицо под вуалью?

То, что все вокруг затаили дыхание, удивило Джапонику, ибо она совершенно не думала нанести мирзе обиду. Восточный обычай поощряет женщин, которые умны и обворожительны с противоположным полом, и ничего не имеет против флирта, покуда своим поведением женщина не пробуждает ревность в супруге.

Джапоника увидела, как весело блеснули глаза мирзы, и поняла, что не ошиблась, выбрав такую тактику.

— В самом деле, английский обычай лучше. Женщина с опущенными глазами и в парандже что птица, вскормленная в клетке. Когда ее выпускают, она вдруг сознает, что крылья ее слишком слабы даже для того, чтобы разок облететь душистый сад. — Мирза наклонился к ней так, что борода его едва не коснулась ее лица, и процитировал на персидском:

Немало земель за свой век посетил,

Немало красавиц приметил.

Но ту, что любовь бы смогла пробудить,

Я так до тебя и не встретил.

— Ах, как это верно! «Друг узнает голос друга». — Джапоника процитировала в ответ персидскую пословицу.

Красавец посол был в восторге:

— Аллах всемогущий! Какой подарок! Здесь, в Англии, я говорю с прекрасной женщиной так, как если бы был дома! — Мирза откинул голову и громко, от всей души захохотал.

Мужчины, находящиеся в комнате, вежливо засмеялись в ответ. Обстановка разрядилась: пока посла устраивало неортодоксальное поведение дамы, все было в порядке.

— Кто она? — снова спросил мирза, на этот раз на английском с сильным акцентом.

— Могу я представить леди Эббот, ваше превосходительство, — сказал невесть откуда взявшийся лорд Синклер. — Вдова лорда Эббота, пятого виконта Шрусбери и бывшего члена правления Ост‑ Индской компании.

— Ах, все‑ таки английская аристократка, — с улыбкой ответил мирза. — Великолепно!

Джапонике очень хотелось обменяться взглядами с Девлином, чтобы увидеть, одобряет ли он ее поведение или нет, но лорд Синклер держался у нее за спиной.

Мирза окинул гостью взглядом, в котором царственность удивительным образом сочеталась с живым интересом.

— В Персии умная женщина бывает вознаграждена за свое остроумие золотом того же веса, что и она сама, госпожа.

— Тогда сегодня я буду есть от души, ваше превосходительство.

— Восхитительная леди! — воскликнул мирза и захлопал в ладоши. Дав ей знак идти рядом, он направился в столовую.

Столовая была декорирована таким образом, чтобы найти удобный компромисс между восточными и западными традициями. Персидские ковры устилали полы. Вместо стульев гостям предлагалось воспользоваться оттоманками с красными шелковыми подушками, украшенными золотым шитьем в три ряда. Низкие столы ломились от яств в золотых и серебряных блюдах. Некоторые из деликатесов Джапоника видела впервые. На каждой тарелке и чашке золоченой вязью было запечатлено имя шаха. В горшках, расставленных вдоль стен, росли ароматные кипарисы, можжевельник, цитрусовые и айва. Со стропил свисали металлические светильники в форме полумесяца и звезд. В дальнем конце зала английские музыканты наигрывали популярные мелодии.

Мирза улыбнулся. Декор столовой пришелся ему по вкусу.

— Сегодня мы ужинаем по персидскому и английскому обычаю. Мои слуги приготовили плов. Быть может, вы уже пробовали это блюдо раньше, мемсагиб?

— Если и пробовала, то это было лишь жалким подобием того, что предстоит отведать сегодня. Ибо общество мирзы делает любое блюдо стократ вкуснее.

— Вы будете сидеть со мной за ужином, мемсагиб.

— Как пожелаете, мой господин.

Девлин придерживал шаг. Держась за спиной мирзы и его очаровательной спутницы, он наблюдал за ними, в тревоге отмечая, что испытывает нечто такое, чего раньше никогда не испытывал. Да, он надеялся, что Джапоника не ударит в грязь лицом. Он знал, что ее остроумие и знание языка придут ей на помощь. Подозревал, что знание персидских обычаев облегчит ее задачу. Синклер ожидал и то, что миловидность Джапоники отчасти рассеет меланхолию перса, но такого воодушевления со стороны мирзы Девлин никак не ожидал. Как и того, что виконтесса будет смотреть на чужеземного посла с таким искренним восхищением. Как красиво она улыбалась ему!

Синклер подозревал, что Джапоника обладает живым и острым умом, но в общении с ним, Девлином, она редко пускала в ход свое остроумие и уж никогда не баловала его изысканной лестью. Но с персидским послом она была само обаяние. Джапоника так умело ласкала его мужское самолюбие, что бородатый перс едва не мурлыкал от удовольствия. Девлин искренне полагал, что леди Эббот вообще не умеет быть кокетливой.

Девлин испытывал явный дискомфорт, и, хотя подобного рода ощущения владели им впервые, он распознал их природу. Ревность! Синклер ревновал Джапонику!

Сэр Узли сиял улыбкой.

— Молодец, мой мальчик, — сказал он негромко, так, чтобы его мог слышать только Девлин. — Леди Эббот именно то, что нам нужно. Бог услышал наши молитвы. Мой дорогой друг Хасан впервые за две недели выглядит по‑ настоящему довольным жизнью. Она словно бальзам для персидской души. Где ты раздобыл это чудо?

— Она сама меня нашла, — сухо ответил Девлин.

— Да благословен тот случай, что свел вас. — Узли отвел Девлина в сторону, схватив за рукав. — Ну, нам тоже наконец повезло. Мне дали знать, хотя еще и не велели сообщать об этом официально, что король готов принять посла в среду на будущей неделе. А его ожидание, да помогут нам звезды, скрасит мирзе леди Эббот. Может, мы сумеем уговорить ее видеться с ним ежедневно.

Синклеру это предложение совсем не нравилось. На самом деле чем дальше, тем больше он убеждался в том, что просчитался, так легко согласившись познакомить Джапонику Эббот с персидским вельможей. Сидя по левую руку от Джапоники, он прекрасно мог наблюдать за развитием событий.

Наблюдая за тем, как они мило беседовали, как искренне смеялся мирза и как очаровательно улыбалась ему Джапоника, Девлин невольно оценивал свои шансы. Он не мог не заметить, что посол и его дама благоволят друг другу, что между ними, как говорят, проскочила искра. К тому же из‑ за разницы в росте персидскому послу, чтобы говорить с Джапоникой, приходилось постоянно наклоняться к ней, что, впрочем, похоже, не доставляло мирзе неудобств, а скорее наоборот. Девлин не мог не признать того, что Абул Хасан был мужчиной красивым, богатым и знатным, к тому же напоминал Джапонике о доме. Но ни богатством, ни знатностью собеседника нельзя было объяснить ту страстную дымку, что туманила взгляд Джапоники, когда она смотрела на своего знатного компаньона.

Леди Эббот, совершенно не догадываясь о том, какие мрачные мысли снедают ее спутника, от всей души наслаждалась общением со своим, можно сказать, соотечественником. За несколько месяцев, проведенных в Англии, ей так и не представилась возможность ни с кем нормально поговорить. И за всю жизнь ею ни разу так открыто и искренне не восхищались мужчины калибра мирзы. Даже Хинд‑ Див, сбитый с толку подведенными сурьмой глазами, вуалью, прикрывавшей лицо, и ложной смуглостью лица, принимал ее за другую. Впервые в жизни мужчину в ней привлекала она сама, а не сопутствующие обстоятельства. Все это кружило Джапонике голову, и она, сама того не замечая, прикладывалась к бокалу вина чаще, чем следовало.

Синклер сказал себе, что не ревность, не злость, а лишь забота о репутации Джапоники заставила его вмешаться в разговор, не получив на это приглашения, где‑ то между третьей и четвертой переменами блюд.

— Мы еще не слышали, ваше превосходительство, что вы думаете об английской погоде. — Эта тема, безусловно, самая безопасная.

— Я весьма расстроен английской погодой, — протянул мирза, обведя взглядом всех присутствующих, насчитывающих человек двадцать с лишним. — Воинство дня не в силах совладать с призрачным воинством ночи. Воины тьмы застят горизонт, едва солнце задумает уйти на покой. Ночь наступает еще до того, как дневное светило зайдет за горизонт.

— Это верно, ваше превосходительство, — ответил Узли, — но мы уже обсуждали с вами эту тему раньше. Дни начнут увеличиваться — придет время.

— Так‑ так.

— Это извечная битва, мой господин, из которой никто не может выйти победителем, — сказала Джапоника. — Хотя, с моей стороны, поспешно выносить суждения о том, чего я не видела своими глазами. Мне лишь говорили, что летом армия дня наступает на воинство ночи с не меньшей настойчивостью. В конце июня может показаться, что черные всадники ночи загнаны навек в западный угол неба.

— Так это верно?

— Лишь на несколько часов армия ночи берет верх. Но небо летом никогда не бывает совершенно темным, — вторил ей Девлин.

— Удивительный этот английский остров.

Вечер плавно сменился ночью. За разговорами, за шутками и обменом любезностями время текло незаметно. Все шло, как никогда, гладко. Только раз наступил неловкий момент, между первой и второй переменами блюд. Вначале подали традиционное английское кушанье: громадный кусок баранины, который предстояло разделать на глазах у сидевших за столом.

Джапоника краем глаза наблюдала за тем, как поведет себя Девлин, которому подали кусок мяса, требовавший воспользоваться ножом.

Виконтесса подняла руку, отказываясь за Девлина от угощения.

— Лорд Синклер ест только самые нежные кусочки мяса. Будучи хозяйкой в его доме, я об этом знаю. Он не положит в рот ни кусочка мяса, если оно не настолько нежное, чтобы его можно было отломить вилкой. Наша кухарка всегда страшно расстраивается из‑ за того, что хозяину не угодить. Столько еды возвращается на кухню нетронутой! — Джапоника знала, что производит впечатление бездумной болтушки, но иного способа замять ситуацию она не видела. — Я бы вам порекомендовала, лорд Синклер, подождать немного и дождаться плова. Изысканное кушанье из маринованной дичи, тушенной с рисом и специями. Нежное, как сливки!

Девлин лишь кивнул, принимая ее предложение. Но чуть позже, когда мирза отвлекся на минуту, Девлин наклонился к ней и прошептал:

— Не стану вас за это благодарить. Я сам способен решить собственные проблемы.

— Прекрасно об этом осведомлена, — ответила она, улыбаясь, так что со стороны могло показаться, что они обмениваются любезностями. — Но я слышала, что в Лондоне тем выше ценится человек, чем больше проблем он создает своему портному, повару и пажу. А вы способны всех с ума свести.

Он посмотрел на нее с такой злобой, что, будь они наедине, она, пожалуй, сочла бы за лучшее скрыться с его глаз долой.

Когда с едой было покончено, мирза потребовал устроить танцы. Хотя никто не стал возражать против желания мирзы, все понимали, что единственной танцующей парой могли бы стать перс и леди Эббот.

— Нельзя ли найти развлечение, которое разделило бы больше людей, ваше превосходительство? — спросила Джапоника, заметив хмурую мину Девлина. — Я здесь единственная дама. Разве смогу я составить достойную пару любому из этих бравых солдат, не говоря уже о вашей августейшей особе? Если позволите, мой господин, у меня есть предложение. — Джапоника дождалась, пока он кивнул в знак согласия, и продолжила: — Поэтическое соревнование. А приз победителю — танец.

— Какая вы восхитительная! — покачал головой мирза, хитро прищурившись. — Кто готов первым читать стихи наизусть, чтобы леди могла выбрать себе партнера? — спросил он, обращаясь к публике.

Несколько джентльменов читали стихи, заученные еще в школе, об английском патриотизме и любви к родной земле. Некоторые зачитали отрывки из Библии. Когда все закончили, мирза хлопнул в ладоши и, одарив Джапонику улыбкой и весьма недвусмысленным взглядом, сказал, что настала его очередь.

Мирза зачитал стихотворение на персидском, которое большинство из присутствующих не могли понять. Но Девлин, к несчастью, к большинству не принадлежал. Чувство дискомфорта, овладевшее им в самом начале вечера, лишь усилилось. Мирза читал чувственную романтическую оду влюбленного своей возлюбленной. К тому времени, как перс закончил, Джапоника была розовой от смущения.

Довольный собой, посол поднялся сам и помог встать ей.

— Итак, мемсагиб, кто из нас был лучшим и заслужил танец с вами?

Джапоника предвидела исход, но, говоря по правде, мирза действительно оказался лучшим оратором. Единственное «но» — его выбор произведения. Стихи, что он читал, не сводя с нее взгляда, делали ее положение несколько неловким.

— А мне вы не дадите шанс? — спросила она. Увидев, что брови персидского посла удивленно поползли вверх, она поспешила прочитать отрывок из Хафеза, одного из самых известных персидских поэтов. «Всякий раз, когда я смотрел на твои двери, мои глаза вспыхивали от счастья. Я говорил себе, что теперь со мной всегда будет рядом друг. Как я старался, как тянулось к тебе мое сердце! Увы, все мои усилия оказались напрасными».

К ее удивлению, глаза мирзы увлажнились от слез. Он прикусил губу и прижал ладонь к сердцу.

— Аллах свидетель, эта леди самая привлекательная, самая красноречивая и сладкоречивая из всех, кого я знаю. Я глубоко тронут той тоской по дому, что испытывает она в изгнании. Я решил, что она стала победительницей, и в качестве приза предлагаю избавить ее от необходимости танцевать.

Вскоре после этого, а именно в два часа после полуночи, прием был закончен.

Джапоника была удивлена, когда мирза, проводив ее до дверей и проследив за тем, чтобы личный слуга помог ей надеть меховую накидку, по‑ английски пригласил ее навестить его вновь.

— Сожалею, что не могу нанести вам ответный визит. Я поклялся, что не буду выходить из дома до тех пор, пока меня не примет английский король.

— Тогда, если вашему превосходительству будет угодно, я навещу вас сама, хотя уверена, что ваше добровольное заточение долго не продлится.

Мирза улыбнулся:

— Когда вы придете навестить меня вновь? Завтра после полудня? Я часто выезжаю верхом в соседний парк. Лорд Синклер привезет вас туда, — не терпящим возражения тоном заявил мирза.

Джапоника бросила взгляд в сторону Девлина. Лицо его было непроницаемым, но она чувствовала, что он ее не одобряет.

— Ваше превосходительство, но завтрашний день у меня уже расписан. Смиренно прошу вас простить меня.

Мирза не привык, чтобы женщины ему отказывали, и взгляд его красноречиво об этом свидетельствовал.

— Возможно, что‑ нибудь можно устроить, — сухо заявил Девлин.

Джапоника не решилась посмотреть в его сторону еще раз, но намек она поняла и среагировала быстро:

— Если вам будет угодно, я могла бы присоединиться к вашему превосходительству в парке послезавтра. Должна признаться, что я не очень хорошо катаюсь верхом. Возможно, лорд Синклер будет настолько любезен, что прокатит меня в своей новой коляске.

— Она еще в мастерской, — коротко бросил он. — Но я могу нанять двуколку.

Мирза улыбнулся:

— Ну что же, тогда до послезавтра.

Они быстро ушли, и при этом Девлин сжимал локоть Джапоники так, как будто она была преступницей, вот‑ вот готовой сбежать.

Она видела, что он злится. Впрочем, лорд был раздражен всегда. Джапоника блаженно улыбнулась, решив, что ни за что не позволит ему испортить ей вечер.

Кареты подавались к самым дверям, чтобы гости не успели вымокнуть и замерзнуть. Девлин помог Джапонике сесть в экипаж с демонстративной церемонностью. Но как только они оказались внутри, от его галантности не осталось и следа.

— Ну, мадам, — сказал он, опустившись на сиденье напротив Джапоники и сурово скрестив на груди руки, — надеюсь, вы остались вполне довольны собой!

— Да, вечер удался. Не помню, чтобы я когда‑ нибудь так хорошо проводила время.

— Да уж, спектакль вы устроили на славу! — Его тон и ухмылка были настолько ядовито‑ едкими, что могли бы проесть ржавчину. — У вас столько талантов! Кто знал, что вы так хорошо сыграете Клеопатру с мирзой в роли Цезаря? Надо было завернуть вас в ковер и развернуть у его ног, и картина была бы полной!

Ему все же удалось испортить ей настроение, как ни стремилась она не реагировать на его саркастические замечания.

— Вас не устраивает то, что я для вас сделала?

— Для меня? Я у вас ничего не просил!

— Разве не вы привезли меня к мирзе? С какой целью? Не с тем ли, чтобы я развлекла его, заставила улыбнуться и хотя бы на один вечер забыть о проклятом поручении, которое так далеко забросило его от родного дома, так же далеко, как мое забросило меня от моего?

— Я не просил вас флиртовать с ним, а тем более влюблять в себя!

— О, вы искренне считаете, что он в меня влюбился? — Джапоника откинулась на спинку сиденья. — Как это меня удивляет! Я думала, вы и представить не могли, чтобы кто‑ то счел меня желанной, и ясно дали мне это понять при первой же встрече.

— Я никогда не говорил, — начал было Девлин, но осекся. Лгать он не хотел. — Ладно. Но вы должны признать, что, будучи одетой, как обедневшая гувернантка, не могли произвести впечатления, которое заслуживаете. Но сегодня вы одеты, как…

— Как гурия? — сладким тоном подсказала она. — За это можете себе сказать спасибо. Разве вы сами не выбрали этот наряд для того, чтобы мирза мог отдыхать на мне взглядом? Разве я не сыграла роль угощения — побывала всего лишь одним блюдом из многих, предложенных ему для того, чтобы отвлечь от государственных дел?

Девлин смотрел на виконтессу во все глаза. Он не ожидал, что она так точно определит свою роль. Он ничего не говорил ей о полученном задании.

— Но вы явно выполняли свой долг с огоньком.

— Отчего бы не получить удовольствие от работы, когда это возможно? Я никогда не была в таком роскошном доме, в столь блистательном обществе, с таким блистательным мужчиной. — Последние слова она произнесла с особым нажимом. Она наслаждалась, впервые ощутив себя победительницей, женщиной, оцененной по достоинству.

— Так, значит, вы не против продолжать выполнять долг перед отечеством, развлекая мирзу? Вас не коробит возложенная на вас миссия?

— Абсолютно не коробит, — ответила Джапоника, даже не вспомнив о том, что не собиралась задерживаться в Лондоне.

— Значит, вас не покоробит и то, что мирза может потребовать от вас нечто большее, чем улыбки и стихи? С особами королевской крови пустой флирт не проходит. Он знает, что вы вдова и, следовательно, привычны к мужскому вниманию.

— Я в курсе его намерений. Он ясно дал мне понять, каковы его виды на меня. — Джапоника укутала плечи в пелерину. Девлин смотрел на собеседницу так, будто готов был убить взглядом. — Увы, он поклялся своему соверену в том, что будет соблюдать обет целомудрия до тех пор, пока не выполнит возложенное на него поручение.

— Он сам вам это сказал! Бисмалла! А вы что ему ответили?

Джапоника едва заметно усмехнулась:

— Что у меня как раз скоро кончается траур. И еще я сказала ему, что если в Персии женщин принуждают соблюдать целомудрие в трауре, англичанки блюдут себя по собственному выбору. Именно поэтому мы не считаем для себя зазорным выходить в свет и общаться с мужчинами как с друзьями. Мирза в ответ на это сказал, что он никогда еще не встречал англичанку с таким характером и таким добрым нравом. И пообещал, что не сделает ничего, что могло бы меня отпугнуть.

— Вы меня поражаете.

— Если бы я была красавицей, на которую все мужчины заглядываются, вас бы нисколько не удивил тот факт, что я еще и умная, и разговор могу поддержать. Или что другой мужчина считает мое общество вполне достойным.

— Вы так плохо обо мне думаете?

— Да, я именно так о вас думаю, — ответила Джапоника и улыбнулась. Он обиженно насупился, словно ребенок, которого незаслуженно наказали. — Вы не видели во мне ничего красивого до того момента, пока я не предстала перед вами в нарядном платье. Если несколько ярдов материи могут так вскружить вам голову, то я с той же легкостью потеряю вас, когда вам попадется на глаза кукла в одежде поярче и пороскошнее.

Синклер скривился.

— Вот я узнал вас еще с одной стороны. И не могу сказать, чтобы с этой стороны вы мне очень понравились.

— Вот и чудесно. Волноваться не о чем. Вам не придется терпеть мое общество долго.

— Что вы этим хотите сказать? Джапоника отвернулась.

— Да так, ничего особенного. Должно быть, во мне говорит хмель. Вы должны меня простить, если я не отвечаю всем вашим ожиданиям, вы слишком требовательны.

— По‑ вашему, я совершенно безнадежен.

— Я всего лишь пыталась сказать, что вам трудно угодить.

На этот раз он улыбнулся.

— Порой я не знаю, чего хочу больше: поцеловать вас или задушить.

Он сказал это невзначай, так, что если бы кто подслушал их разговор, воспринял бы эти слова как шутку, не более. Легкий флирт. Но отчего‑ то Джапоника не смогла ответить ему столь же беззаботной улыбкой. Слишком далеко зашла эта шутка. И касалась она вещей, в которых виконтесса больше не могла играть роль стороннего наблюдателя.

Девлин увидел, как затуманились ее глаза в тот момент, когда он всего лишь хотел заставить ее улыбнуться. Что это было? Чем вызвана эта внезапная бледность, сменившаяся лихорадочным румянцем? Тем ли, что она подвергла сомнению правдивость его слов, или надеждой на то, что Джапоника говорила всерьез?

— Я хочу отправиться на прогулку верхом завтра, — вдруг сказала она. — Вы не составите мне компанию?

— Я не выезжаю верхом.

Леди Эббот помолчала минуту, а потом сказала:

— Вы заметили, что конники из персидского легиона едва касаются поводьев? Они летят галопом во время битвы, имея свободными обе руки, чтобы можно было поражать врага стрелами. Они умеют править своими конями, сжимая коленями круп. Хитрый прием, не так ли?

Девлин не отвечал. Джапоника опять пыталась направлять лорда Синклера, и это ему не нравилось. Раздражало. Действительно, как Девлин раньше об этом не подумал? Мальчишкой он часто играл в рыцарей, представляя себя на коне со щитом в одной руке и копьем в другой. Конь рыцаря должен чувствовать седока, а всадник должен уметь управлять лошадью с помощью ступней и коленей. Да, он мог бы так ездить. Но ему не понравилось то, что она первой сказала о том, о чем он даже не подумал… скажем, из упрямства.

Джапоника наблюдала за Синклером и думала, отчего в его компании она должна постоянно оправдываться, словно в чем‑ то виновата. Она ни перед кем не стала бы ходить на задних лапках, и лорд не исключение. Как это на него похоже: сначала накричать, а потом забыть о ее существовании. Но сейчас Джапоника не желала оставлять его в покое. Вино и успех вскружили ей голову. Весь вечер она хотела одного: чтобы ею восхищался мужчина, и не просто мужчина, а тот, что, казалось, еще ни разу не подарил ей двух благосклонных взглядов подряд.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 131415 16 Следующая ⇒