Часть третья 6 страница

Работая над клиенткой, мадам Соти раздумывала над тем, какими словами станет описывать виконтессу тем привилегированным покупательницам, которые вскоре заскочат к ней за покупками. Она прекрасно понимала, как много от нее зависит. Ведь это ее суждение, суждение модистки, будут потом на все лады повторять роскошные лондонские дамы в светских салонах, естественно, не называя автора.

«Виконтесса словно создана для нарядов, которые только я одна и могу для нее создавать. Хрупкая, даже слишком худенькая — это верно. Но какие плечи и какая грудь! Многие юные девушки могут позавидовать. В моих руках она расцветет! Такая молодая, а уже вдова. Но чувствуется, во вдовах ей ходить долго не придется. Ибо кто может устоять перед рыжими кудрями самой лисе на зависть! »

Наконец мадам Соти отступила с довольным видом:

— Voila! Вот теперь, виконтесса, вы готовы к выходу! Когда Джапоника вышла в общий зал, все головы повернулись в ее сторону.

— Надо же! — Некий джентльмен, сидевший в углу, даже привстал.

Дамы забыли про свои покупки и, раскрыв рты, смотрели на Джапонику.

— Но вы красивая! — воскликнула Бегония так, будто до сих пор никогда не видела мачеху.

— Мадам, вы — само совершенство, — сказала модистка у нее за спиной. Джапоника никогда в жизни не получала столько комплиментов, и, что было всего приятнее, — эти комплименты, судя по всему, делались совершенно искренне.

Раскрасневшись от смущения, она огляделась и поймала взглядом свое отражение в зеркале. Увидела и обомлела. Она сама себя не узнавала. Да, это было ее лицо, несколько преображенное прической и косметикой. Впервые в жизни ей открылось то, что она никак не считала возможным. Она могла быть красивой!

Пиона подошла к мачехе, глядя на нее с изумленным восторгом, словно видела перед собой фею из волшебной сказки.

— О, мисс, вы самая красивая женщина в Лондоне!

— Я бы так не сказала. — Лорел надеялась, что наряд поможет выставить мачеху на посмешище, но каким‑ то чудом произошло прямо противоположное. Платье преобразило ненавистную родственницу, сделав поразительно, шокирующе привлекательной.

В чем было дело: в хитром крое декольте, таком, что грудь мачехи неожиданно стала казаться пышной, или в прическе, благодаря которой волосы вдруг стали блестящими и яркими? Лорел не могла понять и от этого страшно злилась.

— Она выглядит совсем неплохо для простолюдинки.

— Она выглядит как сказочная принцесса! — воскликнула Пиона.

Цинния и Бегония согласно кивнули. Только Гиацинта фыркнула и отвернулась, такая же недовольная и раздосадованная, как и ее ближайшая по возрасту сестра.

— Я заверну его для виконтессы, — сказала модистка.

— Да, я его беру, — словно издалека услышала свой голос Джапоника, а ведь минуту назад она решила, что не станет покупать платье.

— Вы же сказали, что у вас не будет случая его надеть, — напомнила ей Лорел.

— Возможно, это и так, но я буду чувствовать себя лучше, зная, что у меня есть такой наряд. Итак, вы уже сделали свой выбор?

— Вы хотите сказать, что у вас еще осталось несколько пенни на нас? — Гиацинта повысила голос до визга. — А я уже было подумала, что вы все наше содержание решили потратить себе на наряды!

Мадам Соти задохнулась от возмущения. Она повидала всякое, но с такой дерзостью встречалась впервые.

— Отродье лавочника! — прошипела Лорел так, чтобы ее могла слышать лишь одна Джапоника.

Но мачеха не осталась в долгу. Она крепко взяла Лорел под локоток и сказала тихо, но внятно:

— Ты можешь думать обо мне все, что угодно, но если ты хоть раз позволишь себе что‑ то сказать о моих родителях, я прилюдно дам тебе пощечину. А теперь, — Джапоника подошла к Гиацинте, — ты передо мной извинишься.

— Никогда, — раздувая ноздри, сказала девушка.

— Хорошо, тогда по возвращении ты отправишься прямо к себе в комнату и будешь сидеть там до тех пор, пока тебе не станет за себя стыдно.

Гиацинта вспыхнула, но у нее хватило ума попридержать язык.

Больше никто не сказал ни слова. Вернувшись в примерочную, Джапоника вся дрожала от гнева.

Модистка, помогая снимать ей платье, шепнула:

— Виконтесса, может, и похожа внешне на ягненка, но у нее сердце льва. Браво, мадам!

Несколько минут спустя «букет Шрусбери» правда, весьма поникший, уже мок под дождем в ожидании, пока многочисленные пакеты и свертки укладывали на багажник кареты.

По настоянию мадам Соти Джапоника приобрела накидку из легкой шелковой тафты глубокого зеленого цвета. Модистка сказала, что не допустит, чтобы ее клиентка выходила из ее салона, одетая в невзрачное повседневное платье. Зеленый цвет, слишком смелый оттенок для той, у которой волосы рыжие, как поспешила заметить Лорел, напоминая о веселой зелени лета и, о чудо, в разгар зимней непогоды подарил ей весеннее настроение.

Подойдя к карете, Джапоника услышача отдаленный гул толпы и с любопытством огляделась.

— Что происходит? — спросила она у первого встречного.

Молодой человек был явно удивлен тем, что дама, вышедшая из дорогого французского салона, вот так запросто обратилась к нему, но не растерялся и сказал:

— Вы не знаете? Персидский посол в городе. Говорят, он из каждого своего появления на улице делает настоящее представление.

Последние слова паренька потонули в нараставшем шуме толпы. Все повернули головы в ту сторону, откуда доносились приветственные крики. Джапоника отчего‑ то разволновалась. Персия! Какое сладкое слово! Она впервые по‑ настоящему затосковала по дому, по солнцу, по теплу.

— Толпа движется в нашу сторону, миледи. Нам лучше поторопиться, — напомнил лакей.

— Я хочу увидеть перса, — заныла Пиона. — Пожалуйста, давайте подождем и посмотрим на процессию.

— Да, пожалуйста, — подхватили ее просьбу еще три сестры. Только Гиацинта молчала, разобиженная и надутая, как мокрая кошка.

— Пожалуй, — согласилась Джапоника, хотя ее не слишком радовала перспектива торчать под дождем. — Я буду ждать вас в карете в конце улицы. — Подождав, пока девушки выйдут, она махнула вознице, и карета тронулась.

Возница свернул с Оксфорд‑ стрит на маленькую улочку под названием Мэнсфилд‑ стрит и остановил лошадей. Когда шум толпы приблизился, Джапоника не совладала с любопытством и высунулась из окна.

Мимо нее на большой скорости проехала карета, колеса которой, казалось, собрали всю дорожную грязь. Черная жижа летела во все стороны. Карета притормозила возле элегантного особняка в неоклассическом стиле, получившего название по имени одного из братьев Адам — шотландских архитекторов. Слуги, которые, вне всякого сомнения, уже ждали прибытия важной персоны, сбежали вниз с украшенного колоннами портика с зонтиками наготове.

Джапоника увидела, как моложавый мужчина приятной наружности сошел со ступеней кареты.

Он был высок. Из‑ под парчового тюрбана на плечи ниспадали длинные блестящие черные волосы. Черная густая борода перса была весьма живописна, но еще более живописным казался наряд — богато расшитый яркий халат, переливами цвета спорящий с оперением павлина. Прожив немало лет в Бушире, Джапоника ничего подобного не видела. Впрочем, женщины во дворец персидского шаха не допускались. Джапоника могла лишь довольствоваться рассказами отца. Но мирза, как ей показалось, сошел со страниц сказок «Тысяча и одна ночь».

И вдруг, словно по волшебству, на улочку хлынула толпа — люди бежали следом за каретой. Посла приветствовали так, будто он был членом королевской семьи или по крайней мере прославленным героем войны. Словно из ниоткуда в руках людей появились стяги и платки восточной расцветки. Привязанные к древкам, они развевались над морем голов.

Джапоника вглядывалась в лица других людей, выходивших из экипажа мирзы, в надежде увидеть кого‑ то из знакомых. Но кажется, никого из буширских знакомых в сопровождении посла не было. Впрочем, она не была в этом абсолютно уверена. Двое мужчин носили форму лейб‑ гвардейского конного полка, а с военными британского гарнизона судьба сводила ее не раз. Людей, одетых в гражданское платье, Джапоника не знала. Все, кроме самого мирзы, казались весьма довольными оказанным приемом. Перс довольным не выглядел — с каменным лицом он постоял немного перед толпой, после чего позволил увести себя в дом.

Теперь Джапоника имела возможность получше рассмотреть тех, кто сопровождал индийского посла. Внимание ее привлек высокий, очень худой мужчина с черными волосами и ястребиным взором. Взгляд его беспокойно скользил по толпе зрителей. Словно почувствовав на себе взгляд девушки, он обернулся, и Джапоника, ошеломленная, поспешила спрятаться в глубине кареты.

Лорд Синклер оправился от болезни и разъезжал по Лондону в компании мирзы Абул Хасана. Нет, она не ошиблась: лорд Синклер, он же Хинд‑ Див, сопровождал персидского вельможу.

Голова закружилась, стало трудно дышать. Джапоника сделала над собой усилие и глубоко вдохнула. Она понимала, что долго не сможет выдержать этой нервотрепки. Она должна сделать первый шаг, каким бы трудным он ни казался. Если лорд Синклер затеял с ней игру, смысл которой оставался ей непонятен, пусть играет в свои игры в одиночестве. Она, Джапоника Фортнам, не желала принимать участия в чужих играх. Да будет так, сказала она себе. Раз ей выпало на долю брать льва в его пристанище, так тому и быть. Если ей суждено быть съеденной хищником, то по крайней мере она может утешиться тем, что сама вызвала льва на поединок.

— Но когда? — пробормотала она вслух.

И в этот момент дверца кареты открылась. Пятеро девиц забрались внутрь.

Ровно в четверть четвертого следующего дня лорд Синклер принимал дома гостей. Вообще‑ то Девлин Синклер последнее время предпочитал одиночество любой компании, но, раз уж гости явились без приглашения, он счел себя обязанным принять их. Вот уже четверть часа, как они пили вино, закусывая печеньем, и вели светские разговоры ни о чем. Гости чувствовали себя в его доме вполне уютно, чего не скажешь о хозяине. Быть может, они решили, что он забыл об обстоятельствах их последней встречи? Нет, так легко его не обманешь. Синклер понимал, что друзья явились не просто так, а с определенной целью.

Благодаря Винслоу, приславшему ему записку, Синклер смог встретить конвой мирзы на окраине города и въехать в Лондон вместе с остальным эскортом. И к себе домой он вернулся лишь после того, как мирза отошел ко сну.

— Ты выглядишь отдохнувшим, — сказал Винслоу, бросив украдкой взгляд на правую руку хозяина. Крюка не было, рукав был аккуратно заколот.

— Я выгляжу отвратительно, даже когда мне бывает получше, — не слишком любезно ответил Девлин. — Но ведь вы пришли сюда не для того, чтобы справиться о моем самочувствии, так что выкладывайте все начистоту.

— Мы пришли напомнить тебе о твоих обязанностях, — без обиняков ответил Хау.

— И в чем они состоят?

— В том, чтобы сохранить перышки посла необщипанными. Надеюсь, ты с этим справишься. Этот перс чувствителен, словно тепличное растение.

— Ты видел, как он вчера себя вел? — спросил Фрамптон, подливая себе вина. — Велел задвинуть шторы в карете, когда толпа вышла его поприветствовать. Неслыханная наглость!

— Как ни прискорбно признать, Хау прав, — сказал Хемпхилл. — Мирза чуть что — сразу обижается.

— Да уж, каждую мелочь воспринимает как личное оскорбление, — вторил другу Винслоу. — Говорит, что такой прием под стать мешку с контрабандным товаром. Столько же почтения и чести. Все возмущается по поводу того, что король не удостоил его торжественной аудиенции. Толпы наших соотечественников, следующие за ним по пятам, его не впечатляют. Подавай ему самого короля.

Девлин кивнул:

— Восток — дело тонкое.

— Он, черт его подери, верно, ждал, что сам король расстелит перед ним ковер и упадет на колени! — раздраженно воскликнул Фрамптоп.

— С его точки зрения это было бы вполне уместно. В конце концов, род мирзы куда древнее нашего королевского рода, — спокойно заметил Девлин. — Так почему же ему отказали в официальном приеме?

— Кто знает, что у нашего короля на уме? — пробурчал Хау. — И все же не подобает иностранцу думать, что он может диктовать англичанам, как поступать. В чужой монастырь да со своим уставом!

— Но он в Лондоне! Столице империи! Неужели вы не можете придумать, чем его развлечь? — Девлин зевнул, подчеркнув тем самым свое полное безразличие к обсуждаемому вопросу. — Можно сводить его в театр или в игорный дом, или найти ему любовницу по вкусу.

— Вот об этом и речь, — сказал Хемпхилл. — Мирза поклялся своему господину, что ни шагу не ступит из своего дома, пока не доставит верительные грамоты его величеству.

— Ты ведь знаешь, какой у этих азиатов характер. — Хау закатил глаза. — Они дьявольски изобретательны и поднаторели в интригах. Наложив на себя домашний арест, он пытается заставить двор действовать быстрее.

— Как я понял, задержка с приемом вызвана здоровьем короля?

— Не знаю и знать не хочу. — Хау подался вперед и ткнул в Девлина пальцем: — Это твоя забота. Мы свое дело сделали. Теперь пусть голова болит у тебя. У лейб‑ гвардейцев короля есть заботы поважнее, чем сдувать пылинки с восточного павлина.

— Ах да! Выгуливать королевскую суку куда почетнее. — Впервые за все время Девлин улыбнулся. — В листке новостей сообщалось, что сука принцессы Амелии наконец ощенилась. Теперь у вас работы хоть отбавляй.

— Ну, хватит об этом! — поспешил сказать Винслоу, с опаской поглядывая на Хау. Последний уже бормотал ругательства себе под нос. — Кто‑ то должен развлечь мирзу. Отвлечь его, не дать сплести интригу. И ты… ты…

Винслоу громко чихнул.

— Будь здоров, — усмехнувшись, сказал Девлин. Придя в себя, Винслоу огляделся и впервые заметил отсутствие штор на окнах, ковра на полу. В комнате угадывался запах камфары и политуры.

— Какого дьявола, Девлин? Кто делает ремонт в декабре?

— Генеральная уборка, — со вздохом пояснил Синклер. — Идея виконтессы.

При упоминании о виконтессе Хау оживился:

— Не в ней ли причина твоего затворничества?

— Точно не в ней, поскольку я ни разу ее не видел.

— Что? — хором воскликнули все четверо.

— Ты даже не здороваешься с ней? — уточнил Винслоу, не скрывая недоумения.

— Она предпочитает меня не беспокоить. Я отвечаю тем же. — Девлин уже пожалел о том, что затронул эту тему. — У нее пятеро дочерей, так что ей есть чем заняться.

— Пятеро дочерей? Бог мой! Она, должно быть, расползлась, как квашня, или высохла, как хворостина. Ни то, ни другое меня не прельщает.

— Хотя что‑ то, может, в ней еще осталось, — задумчиво проговорил Фрамптон. — Искра, темперамент…

— Или отчаяние, — предположил Хемпхилл. — Вдовы, говорят, наводят тоску одним своим присутствием. К тому же молва гласит, что встреча с вдовой приносит несчастье.

— Не скажи, — хохотнул Хау. — Вдовы бывают разные. Иная вдовушка так изголодается по мужскому вниманию, что готова сама на тебя наброситься! А если ее приласкать, то из благодарности сделает все, что угодно. Я говорю буквально, господа, все, что только ни попросишь!

Гости рассмеялись над сальной шуткой. Все, кроме Девлина. Тот, услышав, что дверь гостиной приоткрылась, повернул голову. На пороге стояла молодая женщина в чепце и простом саржевом платье.

— Я занят! Уйдите отсюда!

Но женщина и не думала уходить, чем привела Девлина в ужас.

— Простите, лорд Синклер, мое вторжение, но, поскольку вы, как я вижу, оправились от болезни настолько, что принимаете гостей, я нахожу этот момент вполне удобным для того, чтобы вы меня представили своим гостям.

Девлин чувствовал себя окончательно сбитым с толку.

— Какого черта я должен представлять вас моим гостям?

Женщина прикрыла за собой дверь.

— Поскольку я в Лондоне впервые, и ваш долг ввести меня в общество.

— Впусти ее, Синклер! — Хау поднялся навстречу даме в чепце с широкой улыбкой на красивом лице. — Я, признаться, соскучился по женскому обществу и буду только рад, если вы разбавите нашу мужскую компанию!

Девлин зло прищурился. Кто эта нахалка, посмевшая покуситься на его авторитет хозяина?

— Я не развлекаю гувернанток.

Женщина воззрилась на него в недоумении, но тут ее лицо прояснилось, и она приветливо улыбнулась.

— Ну конечно, вы же не знаете, кто я. Официального представления не было. — Она сделала шаг навстречу Девлину и протянула ему руку: — Джапоника Эббот.

— Виконтесса Эббот? — Девлин не мог скрыть удивления. Он был потрясен настолько, что оставил протянутую руку висеть в воздухе, ибо этой вдове с пятью дочерьми было от силы лет двадцать.

— Именно, лорд Синклер. — Дама в чепце весело улыбалась. Изумление присутствующих ее явно забавляло. — Так можно мне присоединиться к вашей компании?

— Разумеется! — хором воскликнули Фрамптон и Хау, предлагая ей сесть.

Девлин тоже отреагировал достаточно быстро. Он решительно подошел к двери, закрыл ее на задвижку и, обернувшись к гостям, сказал:

— Господа, поскольку вы уже собрались уходить, я буду краток. Леди Эббот, позвольте представить полковника Хемпхилла, капитана Винслоу, капитана Хау и капитана Фрамптона. Господа, виконтесса Шрусбери.

Джапоника сделал реверанс, офицеры склонились в почтительном поклоне. Девлин не знал, кто был больше смущен, его друзья офицеры или она. У всех лица горели.

Девлин предпочел сделать вид, что ничего не заметил.

— Хорошего вам дня, джентльмены. Встретимся во время ужина на Мэнсфилд‑ стрит. Бершем вас проводит.

Поскольку Девлин не оставил никому из них выбора, гости пролепетали положенные слова сожаления и прощания и вышли за дверь. Все, кроме Хау, который подошел к виконтессе и с нарочитой медлительностью поцеловал ей руку.

— Теперь, когда нас представили, госпожа Эббот, я буду с нетерпением ждать следующей встречи, — сказал он с вкрадчивыми интонациями врожденного соблазнителя.

Девлин с удовольствием отметил, что Джапоника Эббот отреагировала именно так, как рассчитывал Хау, — порозовела и смутилась. Итак, она не была синим чулком, как можно было бы подумать на первый взгляд.

Девлин не спеша закрыл дверь. Перед ним была та, о которой рассказывал Бершем. Та самая женщина, которая выходила его, пришла на помощь в ночь кризиса. Но она так молода, совсем девочка! Девлин был в смятении. Чего было больше в его чувстве: досады, раздражения, ужаса, он не мог бы сказать. Слишком странными были его воспоминания о той ночи. О юной деве, забравшейся к нему в постель… Господи, должно быть, это в бреду ему привиделось! Виной всему жар!

Он не мог догадаться о том, какие мысли бродили у нее в голове. И все же он достаточно хорошо знал женщин, чтобы предположить, что она избрала такую тактику не случайно, точно рассчитав момент, чтобы вмешаться в его жизнь. Не может быть, чтобы ее появление как раз в тот момент, когда он принимал гостей, было случайным совпадением. Вот уже несколько дней они жили в одном доме, и у нее хватало возможностей познакомиться с ним раньше. Она чего‑ то от него хотела. Но чего? Существовал только один способ выяснить это.

— Итак, мадам, какого дьявола вы лезете в мои личные дела? — спросил лорд Синклер, злобно глядя на свою родственницу.

Глава 11

Джапоника спрашивала себя, не совершила ли ошибку. Все эти дни она считала, что встречи с Синклером избегает она. Но в тот день, когда она случайно увидела его в эскорте мирзы, лорд Синклер явился домой только ночью и ушел на рассвете, она поняла, что он делает все возможное, чтобы с ней не встречаться.

Осознание этого факта плюс добрый стаканчик хереса, хранящегося в буфете столовой, придали ей храбрости. И Джапоника решила, что должна застать лорда врасплох. Не дать ему ускользнуть. Оттого и выбрала время, когда он был не один. Глядя на Синклера сейчас, она не могла придумать ни одной разумной причины, чтобы оправдать свое вторжение. Он же смотрел на нее так, словно она была змеей, коварно выскользнувшей из‑ под колоды.

— Еще раз спрашиваю: какого черта вы это сделали?

— Я хотела с вами познакомиться, лорд Синклер, и на это у меня есть две причины.

— Ни одна женщина, с которой я желал бы познакомиться, не представлялась мне в такой возмутительной и грубой манере. — Он говорил пренебрежительно‑ снисходительным тоном, словно очень хотел подчеркнуть аристократизм своего происхождения. Общаясь с выскочкой из простолюдинок, он изо всех сил, должно быть, стремился не ударить в грязь лицом перед портретами, висящими по стенам Крез‑ Холла.

Джапоника отвела взгляд, но не от смущения, а от инстинктивной неприязни к тем, кто кичится своим аристократизмом. Она могла бы простить ему первую неадекватную реакцию на ее приход, когда из‑ за наряда он и принял ее за гувернантку, то теперь, когда он понимал, кто перед ним, какое право он имел разговаривать с ней так, будто она приходилась ему служанкой?

— Быть может, вам и не хочется признавать мое родство, но спешу заверить: мой статус вдовствующей виконтессы позволяет мне входить в любую комнату этого дома. — И дабы закрепить произведенное впечатление, а больше для храбрости, она подошла к кушетке и села. — Если нам суждено конфликтовать, то лучше делать это, соблюдая рамки приличия. Если вы, конечно, не хотите сделать содержание нашей беседы достоянием слуг.

Он метнул на нее быстрый взгляд. Он напомнил ей дикую кошку из джунглей, которая высматривает добычу. Синклер повернул ключ в замке. Раздался щелчок, отчего‑ то показавшийся Джапонике очень громким. Облава началась.

— А теперь, мадам, — сказал он, подойдя к ней вплотную и едва не нависнув над ней всем корпусом, — я хочу знать, кто вы такая?

Джапоника позволила себе окинуть его весьма дерзким взглядом. Зачем он делает вид, что они незнакомы? Она была готова увидеть в его глазах удивление, гнев, готова была к любой отповеди, но он, врожденный хищник, занял позицию нападающего, а ее заставил защищаться. Таков был Хинд‑ Див.

Джапоника отвела взгляд. Сердце ее часто забилось. Нет, она не даст себя сломать. Решимость ее крепла. Несомненно, он лишь оттягивает момент истины. Что же, она готова играть по его правилам.

— Пока мы не перешли к другим темам, могу я спросить, как вы себя чувствуете?

Он резко отвернулся к камину.

— Вас это не касается.

Удивленная его внезапным отступлением, Джапоника решила дожать:

— Возможно, хотя по моим представлениям, некоторое участие в вашем выздоровлении я все же приняла. Вы могли бы по крайней мере поблагодарить меня за то, что я купировала приступ.

Девлин бросил на нее сердитый взгляд.

— О чем вы там лопочете?

Джапоника вспыхнула от обиды.

— Вы, может, ничего и не знаете о том, что я давно и успешно занимаюсь траволечением, лорд Синклер. Именно моему искусству вы обязаны тем, что вам стало легче. Но вы и сами знаете толк в зельях. Правда, ваша специализация — алкогольные напитки. Не так ли?

Девлин угрюмо скривился.

— Понятие не имею, о чем вы.

Джапоника удивленно заморгала. Что это? Очередная игра умов? Он пытается заманить ее в ловушку? Или ждет, что она сама заговорит о том, как он ее соблазнил? Какой позор! Нет, этот человек настоящее чудовище.

Джапоника переплела пальцы, чтобы не дрожали. Чем дальше, тем вернее она скатывалась на позицию пешки в той игре, где правила диктовал Синклер.

— Хорошо, давайте обсудим недавние события. Вы ведь помните, как я оказалась в вашей комнате в ту ночь? Как ваши крики подняли на ноги весь дом? Вы помните, как мы говорили и как я… — С каждым ее словом глаза его все больше расширялись от удивления. Джапоника перестала понимать, что происходит. — Вы… не помните?

Он отвел взгляд, пошарил глазами по столу, достал из коробки сигару и лишь потом посмотрел на собеседницу, пригвоздив ее к кушетке своим странным блестящим взглядом.

— Мадам, если только я не растерял последние остатки ума, могу поклясться, что вижу вас в первый раз.

Джапоника пристально вглядывалась в его лицо, чтобы уловить хотя бы намек на насмешку, озорной блеск, изобличающий ложь, но ничего подобного не увидела.

— Не хотите ли вы, чтобы я поверила в то, что вы ничего не помните? Совсем ничего?

Он опустил глаза.

— Я страдаю провалами в памяти. Из‑ за ранения… — Он поднял взгляд, и в этих золотистых глазах она прочла правду. Он действительно ничего не помнил.

Джапоника смотрела на него, слегка приоткрыв рот и все никак не могла смириться с тем, что ей открылось. Он выбил почву у нее из‑ под ног! Но только в том случае, если говорил правду. Хинд‑ Див всегда был мастером удивлять и обескураживать. Если он действительно ничего не помнил — ничего из того, что было связано с ней, — то и ей бояться было нечего.

Или она заблуждалась, и лорд не Хинд‑ Див.

Джапоника закрыла глаза, стараясь вызвать в памяти его черты как можно отчетливее. Если представить его худые щеки выбритыми… Если мысленно прикрепить к его волевому подбородку бородку клинышком… Так он или не он?

— Где мы с вами встречались?

— Что? — Джапоника открыла глаза и заморгала. Он подошел ближе. Эти желтые глаза… Она могла бы поклясться, что узнает их.

— Вы говорите, что мы знакомы. — Под его скулами заходили желваки. — Где мы встречались? — повторил он с иной интонацией, без угрозы.

Джапонику охватила паника. «Успокойся, девочка», — сказала она себе. Так любил говорить ее отец, когда видел, что его дочь вот‑ вот допустит промах. Не так поздно отступить. Пока ни один из ее секретов не был ему известен. Слабость этого человека работала на нее. Джапоника выпрямилась.

— Перед тем как ответить, я хочу задать вам вопрос. — Он молча ждал продолжения. — Как давно вы страдаете потерей памяти?

Девлин весь сжался, словно сгруппировался, чтобы принять удар. Никто до сих пор не смел говорить с ним о его увечьях.

— Я вас оскорбила, — сказала она спокойно. — Прошу прощения. Не думала, что вы такой чувствительный.

— Чувствительный?

Девлин смотрел на нее во все глаза. Надо было лучше прислушаться к рассказу нотариуса о тех. пикантных обстоятельствах, при которых эта простолюдинка стала виконтессой. Но ему было не до того. С первого дня, как он поселился в этом доме, Девлин непрерывно страдал, страдал от боли, вызванной желанием вспомнить прошлое. Итак, это она пришла к нему в ту первую ночь. Неужели она побывала в его постели? На вид эта женщина была не слишком бойкой. Он заметил, что виконтесса краснеет и прячет глаза даже тогда, когда для этого нет видимых причин. Если она решилась на этот разговор, то между ними действительно что‑ то было. То, чего он не помнил. Девлину вдруг отчаянно захотелось узнать подробности. Узнать и понять.

Синклер больше не делал попыток заставить ее уйти. Он сел в кресло напротив с сигарой в руке, которую забыл зажечь.

— Сколько вам лет?

— Двадцать один.

Он медленно окинул Джапонику взглядом. Фигура ее, насколько он мог судить, учитывая безобразный покрой платья, была юношески стройной. Лицо, весьма своеобразное и запоминающееся, могло бы показаться приятным, если бы не было так напряжено. Она казалась весьма ранимой и хрупкой, но эта подрагивающая нижняя губа, спелая и сочная, как зрелая клубника, так и просилась, чтобы в нее впились поцелуем. Что заставило эту симпатичную малышку выйти замуж за человека в два с половиной раза старше себя?

Ответ пришел быстро. Деньги, что же еще? Мистер Симмонс что‑ то об этом говорил. Она вышла замуж за умирающего аристократа ради денег. Как правило, такого рода женщины бывают авантюристками со скандальной репутацией, умеющими сыграть на тщеславии сластолюбивых старцев. Эта женщина была исключением из правил. Веснушки, рассыпанные по переносице, придавали ее лицу особую прелесть, да и ум в глазах говорил в ее пользу. Но в целом она не принадлежала к тому типу женщин, который будит в мужчинах животные инстинкты. Так чем тогда она смогла завлечь виконта?

Девлин глубже опустился в кресло, полуприкрыл глаза.

— Расскажите мне подробнее о том вечере.

Не зная, в чем он ее подозревает, Джапоника описала события первой ночи кратко, избегая останавливаться на подробностях, способных вызвать его любопытство. Она не стала говорить о том, что полагает, будто он — Хинд‑ Див, и о том, что говорили они с ним на персидском.

— Это… все?

— Что еще могло быть?

Синклер заметил, как виконтесса покраснела. Но она ни словом не обмолвилась о том, что залезла к нему в постель. А он не настолько полагался на свою память, чтобы решиться заговорить об этом. Такая барышня может и в обморок упасть. Но отчего‑ то Девлин подозревал, что эта женщина не так наивна, как кажется.

После затянувшейся паузы, когда тишину нарушало только злобное шипение огня в камине, Девлин заговорил:

— Я страдаю от головных болей. Бывают моменты, когда я не вполне… управляю собой. — Он говорил неуверенно, будто признание давалось ему с большим трудом.

— Потеря памяти и приступы ярости — таковы симптомы вашего заболевания?

Девлин усмехнулся про себя. Она цепко хваталась за услышанное, понуждая его открыть еще больше, при этом сама ничего не открывала. Он был прав, когда решил не доверять ей вопреки первому побуждению. Возможно, в этом и крылся ее секрет: в особой хитрости, в умении прикинуться сочувствующей и готовой помочь, тогда как в действительности она была коварна и вероломна, как библейская Иезавель.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒