Двадцать второй

Господь ― Пастырь твой; ты ни в чем не будешь нуждаться:
Он покоит на пажитях злачных, ведёт к тихим водам,
во имя Его, ради правды, посевы для жатвы
дарует ― подкрепляя твой дух, всегда как сегодня.
Если ты пойдешь и долиною смертной тени,
не убоись зла ― Он выдал тебе жезл Свой и посох,
но в пустынях востока мало живых растений.
Он проводит тебя в Свой дом, шествуй, не беспокойся.

Трапезу в виду врагов твоих Он приготовил,
голову твою умастил благородным елеем,
чаша твоя преисполнена светом и волей.
А Имя Его ― закон, и нет закона милее.

30 мая 2016

***

Чуешь старое доброе ультранасилие? ―
просто расслабься, смотри в меня, девочка;
помнишь, разбитое утро вносили на
крыльях, с плеч стекавших доверчиво?
Обменявшись гитарами, арфами лютнями,
пели богам колыбельную Гершвина.
Ты лежала в ладонях моих, уютная ―
так лежит на картах волшебная Греция.
В небе звезды стучали перкуссией,
осень звуки баюкала ― дымная,
Ты сломала все ложа прокрустовы ―
самая первая между Ундинами.
Только папоротник мне ни к чему сейчас
и о Героях фальшивые присказки,
если ты уедешь, я буду мучиться
и хвостик твой ждать на пристани питерской,
обходить стороной воскресающих ящериц,
пересчитывать гальку и странные ракушки,
да искать Тебя верную, настоящую,
в космоса впадинах, во всех океанских ракурсах.
Оставайся в моей обитаемой темени;
знай, когда рядом Ты, в преисподней солнечно
и смеются по-детски ненормальные демоны,
я чуть меньше себя ощущаю сволочью.
Ты другая, страшно сказать ― Божественна,
силуэт огня, отобранный мной у времени,
и безжалостным холодом не обжечься нам ―
стали бомбы в сердцах безвредными.
Ты другая, Ты ― амальгама зеркала,
если не истина, то отражение истины,
за которой мне путешествовать реками,
от русалочьих песен всю душу выстонав.
Я стучусь башкой и смеюсь на мир,
ну, а он, естественно, жжет меня.
Я прошу Тебя, чешую сними
и останься со мной ― обнаженная.
Мы пойдем по леске натянутой
между вселенными хаос вобравшими,
поделиться известными тайнами,
Свет мой, рядом с Тобой не страшно мне
вообще ничего, хоть сейчас Апокалипсис
от одной большой человеческой глупости;
все мои демоны раньше закапались,
предварительно в вены шальную иглу впустив.
Я готов пережить даже это побоище,
где страна без Тебя по зиме черно-белая.
Я прошу Тебя, девочка, бешено пой ещё,
ну а если не можешь, то сразу убей меня.
Я молюсь за живых, за своих ― Anno Domini, ―
завалив этот город чужой стеклотарами.
Да, мы можем остаться почти что бездомными,
но всегда пребудем в веках легендарными.
Сиротливость таланта. Кому репетировать
эти песни с энергией термоядерной,
зная вес любви в настоящем, тротиловом
эквиваленте, когда нужно рядом нам
проходить над каждой прожорливой пропастью,
налегке, в тишине, по морям путешествуя.
Ты уже в дорогу стучишься, торопишься
рассказать людям правду звериными жестами,
неподдельными; мягкими или колкими,
что теплом своим с целым миром делятся.
Я всю жизнь хочу слышать голос Твой ― колокол,
и безумно любить Тебя, милая девочка.

22 сентября 2016

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 Следующая ⇒