Несколько слов о Тебе. Исповедь

Несколько слов о Тебе

Так обретают слышимость, осязаемость, зрячесть.
Сам ты ― корабль, а Бог ― он твой верный кормчий,
ты ― это стройка, значит, Господь ― подрядчик,
ты ― это двигатель, значит, Всевышний ― поршень,
ты ― это перечень слов, о Нём не горящих,
сказанных воздуху временем ― между прочим.

Так в себе узнают сумасшедшего иноземца:
по говорку, по манере нанизывать бусы
и браслет на запястье. Господи, Ты ― близнец мой,
что под кожей биг-битом стучит, песней пульса,
что кольцом костяным запаян в узор мизинца,
нежно держит в горсти этот мир ― не отпустит.

Так обретают истину, недвусмысленность, смертность,
пустоту человека в другом человеке,
когда жаждут объятий во время концерта
группы, играющей этот блюз ― саундтреком
жизни, в которой боги, ангелы, черти
продолжают смеяться ― виниловым треском.

Так идет с тобой Бог ― мимо смертных в его бессмертье;
Он ― идея идей, но ― обычный обмылок
всех немыслимых чувств, что запаяны в сердце
и считаются в принципе не отделимы.
Бог ― дилемма и самое лучшее средство
для борьбы с человеком, но выпущен ― мимо.

Так постигают способ во тьме огоньком светиться.
Северный ветер вырвет перья из крыльев,
если сам ты ― воздух, Господь ― твоя птица,
если ты ― лишь чернила, Всевышний ― твой грифель.
Ты ― это музыка боговых акциденций,
ты просто ― все слова, что о Нём говорили.

14 января 2016

Исповедь

Маме

Твои дети выросли, Мама: битник и музыкант.
Топчут подвалы неба ― платежеспособный ад,
им бы из воздуха памятник твой высекать ―
благородный на вид. Нет дороги назад.
Что до меня, то я ― хаос; листаю чужие сны,
прорастаю в вечность ― прям стою там одной ногой.
Вот такой, видишь, Мама, у тебя непутевый сын ―
оторви и брось. Оставил бы одного.
Мы на вид ― просто детки: гитара, вокзалы и блюз,
плюс Голгофа на сцене ― практически Иордань.
Иногда что-то ем я, иногда бывает и сплю,
запасные стулья приставляют к рядам
на моих концертах, но остальных достижений ― болт:
что ни тур, то ― гамбит, автореверс и фарс.
Моя Муза уходит, я готов бы пожить с любой,
но мой путь ― асфальт в разрезе гастрольных фар.

Мама, в детстве казалось ― счастье там, где свет твоих глаз,
а еще пахло хвоей, апельсинами, имбирем;
и если просили зажечься елочку, то ― зажглась;
И тогда мы знали, что мы никогда не умрем.
Всех занятий моих нынче ― музыка, ну и бухло:
первая лечит сердце, второе ― злой седатив.
Мне с хорошими транквилизаторами повезло,
главное ― чтобы внутренний Свет не затих.
Но ты знаешь, Мама, мне чаще видится пустота
и внутри и снаружи, в особенности, когда
твои дети собирают метки в загранпаспортах,
то есть начинают родину покидать.
Мама, неужели счастье в количестве разных стран,
которые мы посетили? Возможно, не те?
Марракеш встречает: Джемаа-эль-Фна ― пестра:
и рассказчик тасует карты для выбора тем.
Он творит здесь историю о невозможной любви,
заплетает в ленты ― слова и в ракушки ― песок:
Мудреца тихо слушаю ― благо уже пообвык.
Но с утра я проснусь и пойду на Восток.
Все что ведаю ― Истина, Миропорядок и Свет,
будуарные правила всех концертных квартир.
И меня привлекают люди говорящие сверх
всякой меры о Свободе, находясь взаперти.
В моем поле ― ветер, в ж***, как водится, ― дым.
В моем рюкзаке: укулеле, палатка и нож.
Не получается подохнуть пьяным и молодым,
я пытался залечь на дно ― но не нашел, где дно.
Это чувство осознания смертности ― я умру,
особенно явно проявляет себя, пополам
разбавленное атмосферой на холодном ветру,
который подвластен семантическим, белым полям ―
то есть на окраине города, у кромки воды,
когда смотришь в отражение ― совсем одинок,
смерть подкрадывается чаще, когда весь ты ― один;
от макушки до пят, верней от макушки до ног.
На нашу долю не выпало ни Великой Войны,
ни Великой Депрессии. Это бесит. Слегка.
Да, у детей будут дети, значит, продолжимся ― в них:
всех научу по-турецки называть облака,
стрелять из рогатки, жить ― подпоясавшись ремеслом,
любить из женщин ― одну лишь, держаться корней.
Мама, я в коридоре времени, сейчас ― время слов.
Я хотел бы все бросить и однажды уехать к Ней;
может Она ― певица, Нобелевский лауреат
в области физики, или чья-то теперь жена.
И когда увижу Ее, скажи мне ― буду ли рад.
Я знаю, ты не умеешь, но помолись за нас.
Мама, я пишу стихи ― мир прощает мои стихи;
им в наследство досталась доля Твоей красоты.
Я всю жизнь могу из любой воды выходить сухим,
просто потому что в мой Свет до сих пор веришь Ты.

14 января 2016

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 Следующая ⇒