«Наши планы на утро все еще в силе?» 3 страница

— Может, поиграем здесь? — спрашивает она с надеждой. — Я не принесла Элизабет, Лео или льва-девочку, но мы можем притвориться, что они здесь. Они все равно не настоящие.

— Помнишь, как ты сказала, что твой папа ворчун? — спрашиваю я.

Она кивает.

— Ну, я не хочу, чтобы он на меня злился, поэтому я отвезу тебя домой.

— Ладно, — говорит она, разочарованно опустив голову.

Я помогаю ей сесть на пассажирское сиденье и завожу внедорожник.

Пока мы ехали, она произнесла фразу: «моя мама умерла».

— Соболезную, — говорю я, толком не зная, что еще можно сказать.

Я ловлю себя на мысли, что задаюсь вопросом, не потому ли Тео такой брюзга.

— Все нормально, — говорит Эмили. — У меня есть папа. Мама умерла, когда я была совсем маленькой. Я даже не помню ее.

Это почему-то кажется мне еще более печальным, но Эмили не кажется расстроенной. Хотя я не совсем понимаю, зачем она мне это рассказывает.

— Я надеялась, что вы с папой поладите... — говорит она, но тут же замолкает. Она сжимает руки вместе и прижимает подбородок к груди.

Мне не нужно, чтобы она заканчивала фразу. Я знаю, что она собиралась сказать.

Я подумываю о том, чтобы сказать что-нибудь в защиту Тео, но я действительно не хочу ввязываться во что-то подобное. Только не с Тео.

— Мне просто нравится играть с тобой, — говорит Эмили. — Может ты спросишь папу, можем ли мы играть вместе. Вы с ним не должны играть вместе, только мы — ты и я.

Я чувствую, как горят мои щеки. Знает ли Эмили, что это значит для взрослых — играть вместе — или она просто говорит это совершенно невинно.

— Может быть, — говорю я.

К этому времени я уже подъезжаю к дому Тео. Его грузовик стоит на подъездной дорожке.

— Я сама могу туда пойти, — говорит она, — не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

— Думаю, мне следует проводить тебя до двери, — говорю я.

— Наоми, — говорит она. — Тогда у меня могут быть неприятности.

— Знаю, милая. Я постараюсь помочь тебе не попасть в беду, когда скажу ему. Хорошо?

Она кивает.

Дверь открывается прежде, чем я успеваю постучать. Он смотрит на нас с Эмили.

— Она перелезла через забор? — спрашивает он меня.

Я киваю.

— Эмили, ну же, — говорит он, качая головой. — Что я тебе говорил?

— Ты говорил мне не делать этого, — говорит она.

— Иди в свою комнату, — говорит он, — я позову тебя, когда ужин будет готов.

— Но...

— Иди, — говорит он, указывая на лестницу.

Она проходит мимо него, низко опустив голову. Он смотрит, а затем переводит взгляд на меня.

— Полегче с ней, — говорю я.

— Я знаю, как воспитывать свою дочь, — говорит он. — Прости, что она тебя побеспокоила.

— Она не беспокоила меня. Она такая милая девочка.

— Да, — говорит он. — Я хорошо ее воспитал.

Я фыркаю через нос. Он пытается полностью взять на себя ответственность за то, что является — насколько я могу судить по темпераменту Тео и Эмили — полностью генетикой ее матери.

— Забор выглядит неплохо, — говорю я.

— Да? — спрашивает он. — Клиенты комментируют мастерство специалиста?

— Не думаю, что кто-то из них его заметил.

— Хороший забор должен быть незаметным, — говорит он, — как и хороший актер.

— Я почти уверена, что люди замечают хороших актеров. Ты когда-нибудь замечал, что их имена выделяют на плакатах и в трейлерах, и люди всегда говорят о них?

Тео пренебрежительно отмахивается.

— Это громкие голливудские имена, они не очень хорошие актеры. Хорошие актеры —это те, кто делает свою работу, не привлекая внимания. Как и мой забор.

— Как скажешь, — и я понимаю, что улыбаюсь.

И он тоже.

— Могу я попросить прощения? — спрашиваю я.

— За что?

— Кто знает? — говорю я. — Я чувствую, что мы не с того начали, и если это что-то, что сделала я, то мне жаль.

— Ты извиняешься за то, что разрушила мое уединение и строишь SPA-салон прямо на краю моего участка? — спрашивает он меня, положив руку на дверной косяк и наклоняясь ко мне.

— Неужели ты серьезно? — спрашиваю я.

— Ну а как иначе? — говорит он.

Я вздыхаю, не смея говорить о маме Эмили. Я пытаюсь придумать что-нибудь, что могу сказать, чтобы деликатно решить эту проблему. Даже если этот человек никогда не посмотрит на меня так, я хочу, чтобы он, по крайней мере, не всегда был со мной в контрах.

— Мы можем быть друзьями? — спрашиваю я. — Строительство SPA закончат, и я практически целыми днями буду торчать за забором. Думаю, будет лучше, если мы будем в хороших отношениях друг с другом.

Он пожимает плечами.

— Думаю, ты права.

— Поэтому, что бы я ни делала, что беспокоит тебя... я просто не буду этого делать.

Он смотрит мне прямо в глаза.

Мне кажется, я знаю, что это такое. Я не осмеливаюсь сказать ему об этом. Думаю, он беспокоится, что я стану для Эмили кем-то вроде матери. Он беспокоится, что если я буду слишком хорошо ладить с Эмили, то это может испортить то, чего он достиг, будучи отцом-одиночкой. И даже если он заинтересован во мне больше, чем в друге, он беспокоится, что преследование чего-то подобного смутит Эмили.

— Просто друзья, — повторяю я. — Я могу одолжить твою бензопилу, а ты можешь воспользоваться моей сауной.

— С чего бы мне вообще хотеть пользоваться сауной? — спрашивает он. — Я же мужчина.

— Не знаю... если ты когда-нибудь станешь встречаться с кем-то, ты можешь отправить ее в мою сауну. Или если вас навещает твоя мать, она может прийти на бесплатный массаж. Дружелюбный сосед... понятен смысл?

Он кивает.

— Ладно.

Я протягиваю руку, и он пожимает ее.

Глава 9

ТЕО

Через несколько недель, когда мы с Эмили подъезжаем к дому, мне звонят. У нее закончились занятия в школе, а это значит, что мой рабочий день закончился.

— Ты же знаешь, что я заканчиваю в три, — говорю я, даже не начав с подобающего приветствия.

— Тео, — говорит он. Я знаю этот голос. Это Дейв Хайерс, один из моих главных клиентов в Нью-Йорке. — Это выходит за рамки твоего маленького графика, но…

— Маленького графика? — рявкаю я, хватая рюкзак Эмили и направляясь к двери. — Я переехал сюда, чтобы мне больше не нужно было быть на связи 24/7.

— Тео, — говорит он. — Нас сейчас проверят. Ты нам нужен здесь.

Я тяжело вздыхаю.

— Вы хотите оплатить мой гонорар сверхурочными? Давай я выйду в скайп — после того, как я приготовлю ужин для Эмили.

— Тео, Тео, — говорит он. — Ты нужен нам здесь. Как и раньше. Сотвори свое чудо, вытащи нас из этой дыры. Мы заплатим столько, сколько ты захочешь, доставим тебя на частном самолете и...

— У меня есть дочь, Дэйв, — говорю я.

— Возьми ее с собой! — говорит он. — Бесплатная поездка в Нью-Йорк. Я найду ей постоянную няню, и...

— У нее завтра занятия в школе.

— Папа, — говорит она, дергая меня за руку. — Что случилось?

— Ничего, — шепчу я.

— Позволь мне выразиться по-другому, Тео, — говорит он, и его приятный мужской голос полностью затихает. — Или ты тащишь свою задницу сюда, или ты уволен.

Он вешает трубку.

— Черт, — шепчу я.

Я мог бы просто проигнорировать его, но...

— Что вы сейчас изучаете в школе? — спрашиваю я Эмили.

— Завтра у нас контрольная по правописанию, — говорит она.

— Ладно, — говорю я. — А что еще?

— Эмм, — говорит она, — мы изучаем дроби.

— Окей, — говорю я. — Это я знаю. Что еще?

Она поджимает губы.

— Сочинение историй. В пятницу я буду читать свою историю в классе. Это будет так весело.

Проклятие. Я не могу этого оправдать. Эмили гораздо важнее моей работы. То, что она пропустила бы несколько дней в школе, само по себе не так уж плохо, но это скользкий путь. Как только Дэйв узнает, что может шантажировать меня Нью-Йорком, это будет происходить все чаще и чаще.

— Чего же он хотел? — спрашивает Эмили. — Я могу пропустить школу.

— Он хотел, чтобы я поехал в Нью-Йорк, — говорю я.

— Можно я сначала прочитаю свою историю? — спрашивает она.

— Мы никуда не поедем, — мотаю головой я.

— Можешь ехать, — говорит она. — Я почти уверена, что смогу сама о себе позаботиться.

Я смеюсь над ней.

— Эмили, ты учишься во втором классе.

— Наоми может присмотреть за мной.

Дерьмо. Наоми может присмотреть за ней. А она может? Она, наверное, единственный человек, которому я доверил бы это. С тех пор как мы решили быть «друзьями», я несколько раз приветственно махал ей через забор. И она подходила немного поболтать со мной, и несколько раз Эмили приносила ей какие-то травы, а потом какое-то время находилась в ее трейлере.

Я решил, что лучше разрешу Эмили, чем позволю ей делать это тайком от меня.

— Папа! — зовет она.

— Думаю, что это очень серьезный вопрос, — говорю я.

— Нет, — говорит Эмили, — это не так. Представьте себе, как она будет счастлива жить в нашем большом доме, а не в этом трейлере.

Хм. Эмили хорошо умеет приводить доводы. В ее словах есть смысл.

— Если я попрошу ее, — говорю я, — ты обещаешь, что будешь хорошо себя вести?

— Обещаю! — говорит она, восторженно кивая.

Глава 10

НАОМИ

Я открываю дверь и очень удивляюсь, увидев Тео и Эмили.

— О, привет, — говорю я.

— Привет... — смущенно говорит Тео. Такое чувство, что он действительно собирается спросить меня о чем-то. Я не думаю, что он когда-либо действительно делал это. Может быть, приглашение на ужин? Ха! Скорее всего.

— Я не буду ходить вокруг да около, — говорит он. — Крупный клиент собирается уволить меня, если я через два часа не сяду в самолет до Нью-Йорка, а Эмили нельзя пропускать школу.

Я чувствую легкое разочарование, когда понимаю, что он не приглашает меня на ужин, но потом до мня доходит, о чем именно он хочет меня попросить.

— С удовольствием, — выпаливаю я.

— Я даже не знаю...

— Присмотреть за Эмили, — говорю я. — Это все, да?

— Ну да, — говорит он.

— У меня где-то здесь есть спальный мешок, или я могла бы спать на массажном столе, а она могла бы...

— Наоми, — говорит он. — Ты можешь остаться в нашем доме, это же очевидно.

— О, да, это было бы более разумно, не так ли?

— Это просто за забором, — говорит он. — Я сменил белье на своей кровати, так что ты можешь наслаждаться видом из моего большого окна.

— Это очень великодушно, — бормочу я, стараясь не улыбаться слишком широко.

— Не совсем, — говорит он. — Это ты делаешь мне одолжение. Я тебе, разумеется, это оплачу.

— Нет, нет, Тео, для чего еще нужны друзья?

— Ну же, Наоми, — давит он. — Ты потеряешь клиентов, пока будешь присматривать за Эмили. Ты будешь в накладе, позволь мне хотя бы...

— Можно я попрошу клиентов приходить к вам домой, пока Эмили в школе?

— Да, конечно, — бормочет он. — Ты должна отвозить ее в школу и забирать оттуда. Автобус сюда не ходит.

— Как бы то ни было, ничего страшного. В любом случае, мне почти каждый день приходится ездить в город. И если я могу принимать клиентов в вашем милом доме, то тебе не нужно платить мне, понимаешь? Я не теряю никаких денег.

— Наверное, — говорит он, поморщившись.

— Тео, я очень, очень рада помочь. Дай мне минут пятнадцать, чтобы собрать кое-какие вещи, и я сразу же приеду.

— Большое спасибо, Наоми, — говорит он. — Ты действительно спасаешь мою задницу.

* * *

Как только он уходит, Эмили приглашает меня в свою комнату.

— Мы опять пьем чай с принцессой Елизаветой? — спрашиваю я.

— Лев-девочка теперь принцесса, — говорит Эмили.

Мы входим в ее комнату, и я замечаю, что мягкие игрушки теперь все в стороне, а не в центре комнаты.

Эмили хватает три из них, по-видимому, наугад, и бросает их на свою кровать.

— Может, ты мне поможешь? — уточняет она.

— Конечно, — говорю я. — В чем проблема?

— Мистер Хоппер влюблен в льва-девочку, — говорит она, — но лев-девочке на него наплевать.

Элизабет — игрушечная корги — одна из игрушек, лежащих на кровати. Помимо нее там еще лев и кролик.

— А как же она? — спрашиваю я, указывая на Элизабет.

— Она любит мистера Хоппера, но он ее совсем не замечает, — говорит Эмили.

— Понятно, — говорю я, поглаживая подбородок. Любовный треугольник из мягких игрушек.

— Кроме того, — говорит Эмили, — лев-девочка и Элизабет были лучшими подругами, но Элизабет сейчас так ревнива, потому что мистер Хоппер любит ее... а не меня, т. е. я имею в виду Элизабет.

Я стараюсь не смеяться. Использовать мягкие игрушки намного мудрёней, чем просто сказать «у моего друга проблема».

— Значит, Элизабет и лев-девочка больше не подруги? — спрашиваю я.

— Не знаю, — говорит она. — По крайней мере, они больше не лучшие подруги.

— Что такого замечательного в мистере Хоппере? — спрашиваю я.

— Он, хм, — говорит Эмили. — Не знаю, он просто нравится Элизабет! Она глупая, поэтому ничего не может с собой поделать.

— Это не глупо — любить кого-то. Просто так получилось.

«Как и я с твоим отцом», — думаю я про себя. Хотя, может быть, в этом конкретном случае глупо любить его. Я не могу списать это на то, что я мягкая игрушка или неопытная второклассница.

— По-моему, это глупо, — говорит Эмили.

— Ну, разве глупый мистер Хоппер важнее лучшей подруги? — спрашиваю я.

— Как можно перестать любить кого-то? — спрашивает Эмили.

Я пожимаю плечами.

— Просто игнорировать его? Если ты не будешь обращать на него внимания, как долго он будет тебе нравиться?

— Но он же в моем классе!

Мы переглядываемся, а потом она скрещивает руки на груди и надувает губы.

— Я имею в виду, что он в классе Элизабет.

— Ты не должна смущаться, Эмили, — говорю я, кладя руку ей на плечо. — Это нормально — любить мальчиков. Даже когда они глупы, подлы или не замечают тебя.

«Как и твой отец».

— Если бы он не любил Оливию, то я могла бы просто игнорировать его, — говорит она.

— Оливия? — спрашиваю я. — Разве она не была влюблена в него?

— Логан не мистер Хоппер, — говорит Эмили. — Оливия все равно уже забыла про Логана.

Судя по всему, во втором классе все происходит очень быстро.

— Тебе придется привыкнуть к этому, — говорю я. — Возможно, это не тот совет, который ты хочешь услышать, но парень, который тебе нравится, не всегда будет любить тебя в ответ. И если Оливия забыла о Логане через несколько недель, то мистер Хоппер, вероятно, забудет об Оливии так же быстро, верно?

— Он дурак, — говорит она.

— Знаю, — говорю я. — Но все мальчишки глупцы.

Эмили смеется.

— Тебе когда-нибудь нравился парень, который не любит тебя в ответ? — спрашивает она.

— Конечно.

— Кто?

— Эмм, — запинаюсь я, пытаясь придумать другой пример, кроме Тео. — В колледже я встречала этого парня на вечеринках...

— Как же его звали? — спрашивает Эмили.

— Кристиан, — говорю я. — Он был из тех парней, которые ведут себя так, будто им все безразлично, и девушкам это в нем нравилось. Это означало, что у него был выбор. Излишне говорить, что он не выбирал меня. И даже не замечал.

— Значит, взрослые мальчики тоже тупят? — спрашивает Эмили.

— Конечно. Взрослые в особенности.

— А как же папа? — спрашивает Эмили. — Иногда он злой, но не тупоголовый.

Я стараюсь не смеяться.

— А ты не обидишься, если я скажу, что он иногда бывает тупоголовым?

Она смотрит на меня с пустым выражением, просто ожидая, что я скажу.

— Не обращай внимания, — говорю я, махнув рукой. — Я бы так не сказала, он очень милый и хороший сосед.

— Он не очень хорошо к тебе относится, — говорит Эмили. — Может быть, поэтому ты иногда думаешь, что он тупоголовый.

— Да, — говорю я, кивая головой. — Может быть и так.

Это не потому, что он мне нравится, а я ему нет. Конечно же, не это. Я должна быть осторожна, чтобы не проболтаться Эмили, что мне нравится ее отец. Я чувствую, что краснею, только представив, как Эмили напрямую заявит Тео: «ты нравишься Наоми». Может быть, Тео просто отмахнется от этого, но я все равно предпочла бы, чтобы семя не было посеяно в его разум. Мне стоило большого труда добиться «давай будем друзьями», и мне бы не хотелось, чтобы он думал, что я пытаюсь отступить от этого.

Я решила, что мы будем просто друзьями. Я все еще чувствую себя глупо, когда вижу этого великолепного мужчину, но я могу держать свои эмоции в узде. Я даже не пыталась флиртовать с ним, и я делала все, что могла, чтобы просто относиться к нему, как если бы он был соседкой-старухой, а не соседом-суперсексуальным-мужчиной-приблизительно-моего-возраста.

Глава 11

ТЕО

Я возвращаюсь из Нью-Йорка только поздно вечером следующего дня. Очень поздно.

Я въезжаю на гору в полной темноте. Начался снегопад, и снег пушистыми хлопьями ложится на землю. Я останавливаюсь на своей подъездной дорожке около трех часов ночи.

Я стараюсь идти как можно тише, хотя Эмили и Наоми наверху.

Я снимаю туфли и чищу зубы в ванной на первом этаже. Я осторожно поднимаюсь на цыпочках по лестнице, чтобы проверить Эмили, и когда я добираюсь до ее комнаты и заглядываю, ее кровать оказывается пуста.

Мое сердце колотится, а голова начинает кружиться. Эмили. Боже, насколько хорошо я действительно знаю Наоми, что если...

Я бегу в свою спальню, распахиваю дверь и включаю свет.

Наоми садится на кровати, верхняя часть ее тела не прикрыта одеялами. На ней футболка, и сквозь нее хорошо просматриваются очертания ее груди.

Затем мои глаза опускаются вниз, и я вижу, что Эмили трет глаза и смотрит в замешательстве. Она в своей пижаме.

— Оу, — говорю я, запыхавшись. — Она спала здесь с тобой...

— Боже, — говорит Наоми. — Прости, Тео, ты заходил к ней в комнату и...

— Забудь, — говорю я, качая головой. — Я слишком остро отреагировал. Ничего страшного.

— Ты вернулся, папочка? — спрашивает Эмили сонным голосом.

— Ты же знаешь, что должна спать в своей собственной постели, — говорю я ей, не решаясь вложить в свой голос ни капли настоящей злобы.

— Я знаю, — говорит она. — Но мне было страшно, потому что тебя не было дома.

Наоми улыбается, натягивая одеяло, чтобы прикрыть грудь.

— Она умница, Тео. Она предупредила, что ей нельзя этого делать, но сказала, что действительно боится. Я решила, что все будет хорошо. Прости, если я переступила черту...

— Все хорошо, — говорю я, качая головой. — Ты правильно сделала. Я просто немного испугался, когда ее не оказалось в постели. Вот и все.

Наоми начинает выбираться из постели, все еще придерживая одеяло.

— Теперь, когда ты дома, я могу вернуться в трейлер.

— Нет-нет. Все нормально. Я буду спать на диване. Я не заставлю тебя ехать домой посреди ночи. Ложись спать.

— Можно мне остаться в постели с Наоми? — спрашивает Эмили, мило улыбаясь.

— Конечно, милая.

* * *

Я просыпаюсь рано. Я плохо спал, так как диван слишком мал для меня. Мои лодыжки свисали с этой штуки, а затекшая спина просто убивает.

Я встаю с дивана и широко потягиваюсь. Солнце еще не взошло, но мне хватает света, чтобы добраться до кухни.

Сегодня суббота, так что нет нужды рано будить Эмили. Я решаю просто дать ей и Наоми поспать подольше.

Я открываю холодильник и достаю яйца. В холодильнике лежат свежесобранные дикие ягоды, а на полке лежит буханка хлеба, которая уже начинает казаться черствой. На ум мне приходить идея приготовить французские тосты.

Я роюсь на дне холодильника и нахожу несколько оставшихся полосок бекона. Слава Богу.

Я беру немного масла, бросаю его на сковороду и включаю огонь.

Я подхожу к окну и смотрю на улицу. Все покрыто толстым слоем снега. Мой грузовик и внедорожник Наоми почти не видны. Похоже, мне придется немного поработать лопатой. Хотя, должен признать, выглядит неплохо. Это действительно начинает напоминать курортный сезон.

День благодарения на следующей неделе, так что мне придется погасить все огни и, конечно же, срубить дерево.

Я разбиваю яйца и взбиваю их, добавляя немного молока и корицы. Я обмакиваю в смесь кусочек хлеба и бросаю его на сковороду. Он шипит, и я опускаю еще один.

К тому времени, как у меня в руках оказывается приличная стопка французских тостов и почти пустой пакет с хлебом, я слышу шаги на лестнице.

Наоми замирает на пороге кухни, уже полностью одетая.

— Я собиралась что-нибудь готовить, — говорит она. — Думала, ты устал.

Я улыбаюсь и изо всех сил стараюсь не выглядеть таким усталым, каким себя чувствую.

— Не беспокойся об этом. Ты, наверное, устала больше, присматривая за Эмили.

Она улыбается.

— Было не так уж сложно.

— Да, — говорю я. — Потому что я хорошо ее воспитал.

Наоми смеется.

— Знаешь, я всегда списывала это на гены ее матери, но, может быть, это и вправду твоя заслуга.

Это почему-то задело меня, и я нахмурился. Ей действительно нужно было упоминать мать Наоми?

Меня вдруг очень заинтересовали последние кусочки тоста на сковороде.

— Тео? — спрашивает она. — Извини, я...

— Забудь, — говорю я. — Ничего страшного.

— Это не так, — говорит она, сейчас ее голос слышится прямо за моей спиной. — Мне не следовало ничего говорить.

— Наверное, нет, — говорю я. — Просто... не говори о ней, ладно?

— Договорились, — говорит она.

— Французские тосты и бекон, — говорю я, указывая на сковородку. — Классическая комбинация.

Я слышу еще шаги на лестнице, а затем я слышу, как Эмили взволнованно вскрикивает:

— Снег! Папочка, папочка! Снег! Зима пришла! Мы можем пойти поиграть?

Она подбегает ко мне и начинает дергать за руку.

— Пожалуйста, пожалуйста, мы можем пойти поиграть? И Наоми тоже!

— Сначала нам надо поесть, милая, — говорю я. — Если мы сейчас пойдем играть, то еда за это время остынет.

— Мне плевать, если остынет, — хнычет она.

— Да, — говорит Наоми, улыбаясь. — Давай сначала поедим, Эмили, снег никуда не денется.

Я приношу всем по тарелке, и мы садимся вместе. Странно, что за столом сидит третий человек. Не то чтобы нам это доставляло удовольствие; я никогда не видел, чтобы Эмили ела так быстро. Она заканчивает раньше, чем мы с Наоми успеваем доесть по одному тосту и полоске бекона.

— Теперь мы можем идти? — спрашивает она, запыхавшись.

— Может быть, ты хочешь сначала проглотить свою еду? — говорю я.

— Папа!

— Давайте сначала закончим, — говорю я. — Мы тоже проголодались. Помни, всегда думай о других.

Она ходит кругами и громко топает, но по крайней мере перестает громко канючить.

— Ей очень нравится снег, — шепчет Наоми, смеясь.

— Она раньше смотрела снеговика Фрости днями напролет, — говорю я. — У нас есть традиция вместе лепить снеговика, когда выпадает первый снег.

— Оу, — говорит Наоми. — Я уйду после того, как мы поедим, мне бы не хотелось вам мешать.

— Нет! — взвизгивает Эмили. — Ты должна нам помочь, Наоми. Может быть, ты даже поможешь нам слепить снеговика-девочку.

— Кто такая снеговик-девочка? — спрашиваю я.

— Как лев-девочка, — говорит Эмили. — Только снеговик. Так что снеговик не будет одиноким.

— Почему бы тогда просто не назвать ее снежной девушкой? — говорю я, продолжая жевать бекон.

— Потому что тогда она не будет похожа на льва-девочку, глупышка!

Мы с Наоми прикладываем серьезное усилие, чтобы быстрее поесть, так как Эмили, ходя из угла в угол, скоро протрет дыру в полу. Я помогаю ей одеться для снежной погоды, и мы все вместе выходим на улицу.

Наоми улыбается.

— Люблю запах свежего снега.

— И тишину, — добавляю я. — Когда только звуки леса...

Внезапно звук металла, с грохотом сталкивающегося друг с другом, эхом разносится по округе. Раздается громкое шипение и жужжание, а затем еще один металлический грохот. Он доносится из-за забора. SPA-салон Наоми.

— Прости... — говорит Наоми, хмуро глядя на меня.

— Все нормально, — говорю я. — Строительство почти закончено, верно?

Она кивает.

— Торжественное открытие 15 декабря.

— Слава Богу, — говорю я.

Я понимаю, что в моем голосе больше облегчения, чем волнения, поэтому я заставляю себя улыбнуться.

— Я имею в виду, слава Богу, что ты наконец-то откроешь свой милый SPA-салон...

— Все в порядке, — говорит она, усмехаясь, — тебе не нужно оправдываться, Тео.

— Давайте! Ну же! — кричит Эмили. — Мы должны катать снежки. Нам нужны два больших для Фрости и два для снеговика-девочки.

— А снеговик-девочка такого же размера, как и Фрости? — спрашивает Наоми.

— Нет, — говорит Эмили. — Она немного меньше ростом.

— Используй дроби, — говорю я.

— Сегодня суббота, папочка!

— Я знаю, но вы изучаете дроби, чтобы использовать их, а не просто сдавать контрольные. Ты ведь можешь пораскинуть мозгами в субботу, правда?

— Наверное, — бормочет она.

Я закатываю глаза.

— Идеальное время, чтобы блеснуть знаниями, ты можешь сказать нам точно, насколько меньшими должны быть снежные шары для снеговика-девочки?

— Не знаю, — говорит она. — Семь восьмых?

— Семь восьмых? Что это значит? — спрашиваю я. — На семь восьмых меньше?

— Да.

Я скатываю снежок чуть больше моего кулака и поднимаю его.

— Вот, держи. На семь восьмых меньше, чем размер Фрости. Мини-снеговик-девочка.

— Боже, Папа! Ты такой надоедливый. Я имела в виду прямо противоположное!

— Ох, — говорю я. — Ты хочешь, чтобы она была семь восьмых от роста Фрости. Почему же ты сразу не сказала?

Наоми наклоняется ко мне, и я чувствую, как ее плечо касается меня. Я вдыхаю аромат ее волос и духов. Она хорошо пахнет.

— Ты меня немного раздражаешь, папа.

Я смотрю на нее с вызовом.

— Эй, вот как ты учишь ребенка дробям?

Мы начинаем катать шары из снега. У нас есть большой для Фрости, и один чуть поменьше для снеговика-девочки.

На средний и верхний шары уходит намного меньше времени, и вскоре у нас есть два набора из трех снежных шаров, сложенных друг на друга.

— Не совсем снеговики — не хватает финишных штрихов, — говорю я.

— Самое интересное! — говорит Эмили, смеясь.

Мы ищем ветки возле деревьев, и вскоре находим четыре подходящие.

— У снеговика-девочки должно быть семь восьмых размера Фрости! — говорит Эмили.

— Видишь, — говорю я, наклоняясь к Наоми. — Она научилась.

Наоми улыбается, но в то же время закатывает глаза.

Я начинаю разматывать свой шарф, когда Наоми и Эмили вставляют ветки-руки в каждого из снеговиков. Или снежных людей, так как одна из них — снеговик-девочка.

Я обматываю Фрости шарфом и снимаю свою шапку.

— Ты отдашь ему свою одежду? — спрашивает меня Наоми.

— Мы всегда так делаем! — говорит Эмили.

— Ага, — говорю я. — Это часть традиции. Он получает что-то из моей одежды, пока я строю его. Это увеличивает шансы на то, что он оживет и подружится с Эмили.

— Я знаю, что он не оживет, папа, — говорит Эмили.

— Знаешь?

Она кивает.

— Я уже не маленькая.

— Так что... — говорю я, держа свою шапку. — Может мне все-таки отдать ему свою шапку?

— Конечно, — говорит она. — Мы всегда так делаем.

Я надел на него шапку.

— Давай сходим в травяной сад и раздобудем кое-что для его лица.

Большинство трав мертвы или умирают от холода, но мы находим немного розмарина для его бакенбард, и есть несколько морковок, которые я еще не выкопал, оставив как раз для этой цели. Я вытаскиваю их, и мы возвращаемся назад.

Эмили достает несколько шариков из карманов и протягивает руку, чтобы вставить глаза.

Я вставляю нос-морковку и несколько веточек розмарина под его шапку, и туда, где должны быть бакенбарды, чтобы казалось, что под шапкой у него пышная шевелюра.

— Мило, — говорю я.

— Снеговик-девочка голая, — говорит Эмили, надувшись. — Моя одежда слишком мала для нее.

— Давай тогда поищем что-то, — говорю я.

— Нет, — говорит Наоми, снимая шарф и шапку. — У нее должна быть моя.

Я беру ее за руку и шепчу:

— Ты замерзнешь.

— Все нормально, — шепчет она в ответ. — Я верну их после того, как растает снег.

Я думаю остановить ее, но Эмили выглядит такой чертовски счастливой, когда Наоми надевает свою шапку на снеговика, что я не смею вмешаться.

— Они выглядят такими счастливыми вместе! — говорит Эмили, потом переводит взгляд со снежной пары прямо на нас с Наоми.

До меня доходит, что снеговики, которые находятся вместе, одеты в одежду от Наоми и меня. Как будто снеговики представляют нас, как будто... черт возьми. Неужели Эмили сделала это специально? Неужели она уже настолько хитра? Она будет кошмаром, когда станет подростком, это точно.

Мы с Наоми нервно смеемся, а Эмили достает мой телефон из кармана и начинает фотографировать.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒