Самир Хотко 1 страница

Стр 1 из 11Следующая ⇒

Самир Хотко

Черкесские мамлюки

Майкоп - 1993

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ
Глава первая. ВОЕННОЕ РАБСТВО И ЧЕРКЕСЫ
Глава вторая. ГОСУДАРСТВО МАМЛЮКОВ
Глава третья. ОБРАЗОВАНИЕ МАМЛЮКСКОГО СУЛТАНАТА. БИБАРС I
Глава четвертая. БАШЕННЫЕ МАМЛЮКИ
Глава пятая. ЧЕРКЕССКИЕ СУЛТАНЫ 1382—1517
Глава шестая. ОТ ХАЙР-БЕЯ ДО МАХМУДА САМИ (1517—1882 гг. )
Глава седьмая. ЧЕРКЕСЫ НА СЛУЖБЕ У ПОРТЫ (XVI в. — первая половина XIX в. )
«СТРОИТЕЛИ КУПОЛОВ» (Вместо заключения)
Иллюстрации
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Источники
Литература

Примечания

ВВЕДЕНИЕ

Черкесы (адыги) относятся к числу тех народов, чья история изучена до сего дня очень слабо. Трудно назвать хотя бы один период, который нашел более или менее полное отражение на страницах исторических трудов. Так, например, в годы первой мировой войны адыги-добровольцы сформировали два полка так называемой «дикой дивизии». Что мы знаем об их боевом пути? Ничего, или почти ничего. Только случайно попадается в руки книга Н. Н. Брешко-Брешковского «Дикая дивизия» или строчки из биографии югославского коммунистического вождя Броз Тито: «На том участке фронта, где находился мой батальон, русские были остановлены ружейным огнем, но соседний батальон, на правом фланге, не устоял. Здесь был осуществлен прорыв черкесской конницей из «дикой дивизии». Черкесы окружили нас, спешились и с пиками в руках атаковали с тыла наши окопы. Мы даже и не заметили, как они появились и ринулись прямо в наши окопы. Один из них с двухметровой пикой кинулся на меня, однако я, как искусный фехтовальщик, отразил нападение штыком. Вдруг я почувствовал страшный удар в спину. Обернувшись, увидел искаженное лицо другого черкеса и огромные черные глаза под густыми бровями».

В период после изгнания черкесов с Кавказа до 90 % их проживало в Турции, т. е. фактически черкесы, как народ, проживали в Турции, но их история там покрыта мраком неизвестности для отечественного читателя, для кавказского адыга. Между тем, черкесский народ в период с 1865 г. по 1922 г. был вовлечен во многие события: последняя русско-турецкая война 1877—78 гг., младотурецкая революция 1908 г., балканские войны, война за независимость 1920—1922 гг.

Фридрих Энгельс, внимательно следивший за ходом русско-турецкой войны, писал своему приятелю Вильгельму Бракке в Брауншвейг 24 апреля 1877 г.: «Я надеюсь также, что Абдул-Керим пошлет, как обещал, 20 ООО черкесов в Румынию, чтобы разрушить железные дороги и произвести основательную фуражировку».

Французские авторы «Истории XIX века» отмечали, что решающую роль в движении младотурок играли не собственно турки, а черкесы и курды.

Во время греко-турецкой войны, — пишет Магомет Ечерух, — выдвинулся полковник генерального Штаба Ахмет-бей (черкес), благодаря таланту которого кампания была выиграна. Будучи военным агентом в Греции, он подготовил все необходимое, и по его плану Эдхем-паша вступил в Лорису».

Русский политический деятель П. Н. Милюков в начале века путешествовал по Балканам: «В Дьякове местный паша принял нас очень торжественно и предложил гостеприимство в своем конаке…. В конаке паша обратился ко мне по-русски, говором простого казака: оказалось, что он — черкес, переселенец с Кавказа. Прием был крайне любезный; нас хорошо угостили и отвели прекрасные спальни».

Приведенные выше примеры хорошо иллюстрируют фрагментарный характер наших представлений по истории черкесов 1865—1922 гг.

Столь пространное вступление понадобилось для того, чтобы показать бедственное состояние адыговедения, как науки. Оно развивалось долгие годы под давлением искусственных, навязанных сверху, локальных рамок исследования. И на сегодняшний день имеются «Очерки истории Адыгеи», аналогичные издания по истории Кабарды и Карачаево-Черкесии, но отсутствует единая история адыгской (черкесской) нации.

Между тем, первая история нашего народа, написанная Шорой Ногмовым, была создана как история всего народа, а не какой-то отдельной области. Это естественное направление получило дальнейшее развитие за рубежом. Здесь следует назвать таких авторов, как Трахо, Намиток, Рушди, Иззет-паша, Шаукат Муфти.

Локальные установки сужают проблематику исследований, которые могут и должны стать предметом научного осмысления адыгских историков. За пределом их внимания осталась и такая актуальная для адыговедения проблема как зарождение казачества, первые века его истории. А. А. Гордеев в своей «Истории казаков» отмечает: «Ген. Ригельман, собиравший материалы по истории казаков, писал, что в конце 18 и начале 19 веков донские казаки считали, что они не русские люди, а происходящие от черкесов и других горских людей, но обрусевшие, живучи в России».

Современник Ригельмана Семен Броневский, характеризуя XIII век в истории черкесов, пишет: «Они удержали за собою восточный берег Азовского моря до Дона, овладели Керчею в Крыму, делали частые набеги, как в сем полуострове, так и в других странах Европы. От них произошли сии шайки Козаков, в то время появившихся; они же основали в Египте славную династию Султанов, под именем Боргитов или Черкассов, коих родоначальником был Султан Баркок».

В адыговедении есть несколько тем, которые привлекают внимание ученых всего мира. Это древнейший период, связанный с хаттами и майкопской культурой; это адыгский фольклор и прежде всего нарты; это русско-кавказская война и последовавшее в результате ее массовое выселение горцев в Османскую империю. К ряду таких проблем, имеющих мировое звучание в науке и литературе, необходимо отнести и историю черкесских мамлюков, которые долгое время находились в центре мировой политики и возглавляли мощнейшее государство средневековья.

Тем не менее, существует лишь одно специальное монографическое исследование о черкесах в Египте. Это статья крупнейшего мамлюковеда Давида Айалона «Черкесы в мамлюкском королевстве». Но хронологические рамки этой работы ограничены периодом мамлюкского султаната (1250—1517 гг. ), тогда как история адыгских мамлюков началась в X в. и завершилась в XIX в. Кроме того, автор не знаком с историей феодальной Черкесии и ее культурой. Поэтому труд его получил односторонний характер — сугубо мамлюковедческий. Причем он идет целиком в русле писаний арабских авторов-хронистов, которые необъективно и зачастую совершенно негативно освещали деятельность черкесов в Египте. Несмотря на ряд недостатков нельзя не отметить огромный вклад израильского ученого в разработку данной проблемы.

Большой фактический материал содержится в книге Уильяма Мьюра «Мамлюкская династия Египта», где впервые было дано описание правления всех черкесских султанов периода Бурджи.

Справочный характер носит работа Уильяма Поппера «Египет и Сирия при черкесских султанах».

В книге Ахмада Даррака «Египет в правление Барсбая», изданной французским востоковедческим институтом в Дамаске, всесторонне исследован период правления этого видного черкесского султана (1422—1438 гг. ) Наибольший интерес представляют две первых главы этой книги. Первая представляет собой очерк политической истории мамлюкского султаната начала XV в., во второй главе («Султанские мамлюки») дается характеристика положения правящего слоя Египта, черкесской аристократии, из среды которой вышел Барсбай.

Современный египетский историк Хаким Амин Абд ас-Саид, автор книги «Киям даулят ал-мамалик ас-сания» («Становление второй мамлюкской династии»), наибольшее внимание уделяет личности Баркука и его правлению. Его работа переведена на адыгейский язык историком-мамлюковедом из Алжира Салахдином Дагуфом. Абдсаид использовал все известные опубликованные и рукописные источники, а также монографии и статьи европейских авторов. Особенно интересен раздел его книги, в котором говорится о борьбе черкесских мамлюков во главе с Баркуком против Тамерлана.

Из османоведческой литературы наибольшая информация по черкесским мамлюкам содержится в монографии Н. А. Иванова «Османское завоевание арабских стран», в которой детально описан ход второй османо-мамлюкской войны 1516—1517 гг. Следует выделить также и статью В. В. Бартольда «Халиф и султан», где впервые в отечественной историографии использованы данные хроники Ибн Зунбуля — активного сторонника последних черкесских султанов. Большой интерес представляет «История Отоманской империи» Йозефа Хаммера. Здесь имеется ценный материал о жизнедеятельности знаменитого османского полководца черкесского происхождения Оздемир-паши, родственника предпоследнего мамлюкского султана Кансав Гура.

В адыговедении тема черкесских мамлюков разработана чрезвычайно слабо. В виде вступления, например, это сделано в книге Расима Рушди «Трагедия нации» и в виде отдельной, но небольшой по объему, главы в книге Шауката Муфти «Герои и императоры в черкесской истории». При написании данного очерка были использованы также газетные публикации С. Дагуфа и И. Цея.

Использованные в работе опубликованные источники делятся на две основные группы: записки европейских путешественников и хроники египетских историков.

Наибольшую ценность, безусловно, представляют хроники. Последние крупные историки арабского средневековья жили и творили в мамлюкском Египте.

Таки ад-Дин Ахмед ал-Макризи (1364—1442) за свою жизнь создал много трудов по истории Египта и мусульманских стран. Свой главный труд «Книга поучений и назиданий, (содержащихся) в описании кварталов и памятников (Каира)» Макризи писал около 20 лет. У него содержится немало интересных подробностей по внутриполитической истории мамлюкского султаната и роли черкесов в бахритскую эпоху.

Учеником Макризи был Абуль-Махасин Ибн Тагриберди (1409—1470). Он был сыном мамлюкского эмира Тагри Верди, грека по происхождению. Отец хрониста занимал высокие придворные должности при султанах Баркуке и Фарадже, поэтому Ибн Тагриберди был с детства интегрирован в черкесскую среду. Это наложило отпечаток на его последующую деятельность как историка. Он с симпатией отзывается о черкесах, а его труд «Блестящие звезды о правителях Египта и Каира» — основной источник по истории Египта первой половины XV века.

Наибольшее значение для настоящей проблемы имеет хроника Мухаммеда ибн Ахмеда ибн Ийаса ал-Ханафи (1448—1524) «Бадаи аз-зухур фи вакаи ад-духур» («Диковинки цветов в событиях веков»), Ибн Ийас, как пишет академик Ю. Крачковский, «единственный арабский историк эпохи османского завоевания и последний историк мамлюкского периода, завершающий богатую серию исторических произведений, которые за это время говорят о несомненном расцвете такой литературы». Особый интерес представляет то обстоятельство, что этот хронист происходил из знатного черкесского мамлюкского рода. Его прадед Оздемир в правление бахритского султана Шабана II занимал пост наместника Триполи, а затем наместника Халеба. Ибн Ийас не пишет ничего о деде и отце. Они, по мнению Марголиуса Д., не занимали военных постов в государстве и вели мирный образ жизни.

Из всех источников именно хроника Ибн Ийаса дает наиболее точный и подробный материал по черкесским мамлюкам. Без этого труда не может обойтись ни один автор, пишущий о событиях конца XV — начала XVI века. В хронике содержится обширный антропонимический материал, совпадающий с кавказской черкесской антропонимией. Из всех мамлюкских хронистов лишь одному Ибн Ийасу удалось создать труд, выходящий за рамки обычной хроники. Читая его, словно окунаешься в ту эпоху, проникаешься мамлюкским духом. Кроме Ибн Ийаса история глазами черкеса-мамлюка представлена, пожалуй, еще у Ибн Зунбуля. Но, к сожалению, мы не располагаем его работой в достаточном объеме, а имеем лишь отдельные, хотя довольно обширные, выдержки, содержащиеся в монографии Давида Айа-лона «Пороховое дело и огнестрельное оружие в мамлюкском королевстве» и книге К. М. Базили «Сирия и Египет под турецким правительством в историческом и политическом отношениях».

Среди египетских историков менее всего черкесы представлены в хронике Абд ар-Рахмана ал-Джабарти (1754—1824) «Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий». В данной работе использованы два тома этой хроники, переведенные на русский язык X. И. Кильберг и И. М. Филынтинским. Джабарти очень редко указывает на этническую принадлежность мамлюкских беев и это значительно затрудняет изучение истории черкесской общины Египта периода бейликата.

Записки европейских путешественников прекрасно дополняют сочинения египетских авторов. Все европейцы уделяют в своих работах большое внимание этническому составу мамлюков, что выгодно отличает их труды от большинства арабских хроник.

В ряду этих источников в первую очередь следует назвать биографию Баркука, написанную итальянцем Бертрандо де Мижнанелли на латинском языке в 1416 году. Она переведена на английский и опубликована Вальтером Фишелом в журнале «Арабика». Труд итальянского купца и дипломата, лично знавшего черкесского султана, отличается большой степенью достоверности и содержит ряд фактов, которых нет в работах других авторов. Так, например, только у Мижнанелли встречается второе имя одного из сподвижников Баркука, Бараки, в форме Барче, что говорит о его черкесской принадлежности. Впрочем, и более известное имя Барака вполне согласуется с черкесским Бэрыкъуэ или Бэрыкъо. О том, что султан самого авторитетного в мусульманском мире государства в детстве пас свиней также можно прочесть только у Мижнанелли.

По периоду бейликата (1711—1798) необходимо отметить сочинения Вольнея и Лузиньяна. В работе последнего, например, дается этнический состав «дома» ал-Каздоглийя в период правления Али-бея.

Черкесские мамлюки оставили глубокий след в истории и культуре стран Ближнего Востока и Египта. На протяжении сотенлет они составляли мощную партию правящей вэрхушки и занимали господствующие позиции в мамлюкской системе. В разное время им приходилось соперничать с представителями тех этносов, которые на определенный период становились в ряд важнейших поставщиков военной силы: турки и суданцы (фатимидский период), курды (аййубидский период), кипчаки (вторая треть XIII в. ), монголы (бахритский период), греки (правление Фараджа и Хушкадама), боснийцы (XVII в. ), грузины (вторая половина (XVIII в. ), арнауты (правление Мохаммеда Али) и, наконец, сами египтяне (восстание Араби-паши). Конкуренты приходили и уходили, а черкесы оставались феодальными сеньорами в этой стране. Таким образом, мы можем заключить, что история черкесских мамлюков — это история мамлюкского института от зарождения его до самого конца.

Глава первая
ВОЕННОЕ РАБСТВО И ЧЕРКЕСЫ

«Система военного рабства является институтом, который развился исключительно в кадре ислама и который не сопоставим ни с чем иным вне сферы ислама».
Давид Айалон.
Мамелюкское рабство.

«Черкесы султанской стражи жили своими обычаями, блюли свои уборы, держали тайные сговоры, помогавшие со взгляда узнать своего, со взгляда о вменяться мыслями, одним движением плеча или ресницы предостеречь друга или позвать за собой. Сызмалу они привыкали чуять и знать друг друга, и это помогало им в чужой стране стоять против всех, кто бы ни вздумал им противиться».
Бородин С. П.
Молниеносный Баязет.

«Эти зихи по большей части красивы и хорошо сложены, а в Каире можно встретить людей (отличающихся) величественной наружностью между мамелюками и эмирами, большинство которых, как было сказано, из их племени».
Джорджио Интериано.
Быт и страна зихов, именуемых черкесами.

«Черкесские рабы ценятся гораздо дороже других за красоту и способности в делах, для которых их употребляют, так как от природы они очень умны».
Джиовани Лукка.
Описание черкесов.

Традиция использования иноземной военной силы уходит корнями в глубь тысячелетий. К услугам наемников прибегали еще древнеперсидские цари, римские и византийские императоры. Особенно ценились в военной сфере во все времена жители гор. Сама среда обитания и суровые нравы воспитывали в них с раннего детства необходимые для воина качества. Несколько кровопролитнейших войн пришлось вести римлянам прежде чем они сумели занять земли сабинян. Среди всех арабов особой воинственностью отличались горцы Йемена. Жители Афганистана не покорились в прошлом столетии британским колонизаторам, а в наши дни с честью для себя выстояли в ужасной войне с советской империей. Среди всех европейцев опять-таки следует выделить горцев Шотландии, Пиренеев и Швейцарских Альп. Широкую известность получили благодаря роману Вальтера Скотта «Квентин Дорвард» шотландские стрелки французского короля Людовика XI. Огромная роль швейцарских наемников во всех средневековых войнах в Европе также нашла свое отражение на страницах исторических романов и в первую очередь Александра Дюма — отца. Неукротимые баски воевали с полчищами карфагенян, римлян, варваров, арабов и французами Наполеона.

Много общего находишь в облике гасконца и грузина, албанца и черкеса, шотландца и друза Ливана. Горцы всегда выделялись сильно развитым чувством этнического единства и никогда и ни при каких обстоятельствах не поддавались насильственной христианизации, исламизации и т. п. Этническое в них всегда превалировало над религиозным или государственным чувством. И как похоже то, что писала Мэри Монтегю в начале восемнадцатого века об албанцах на то, что писали о черкесах европейские путешественники XV—XIX вв.: «Они (албанцы) были лучшей милицией Турецкой империи, и только они могли сдерживать янычар. Они заявляет, что вообще не могут решить, какая религия лучше.

И чтобы не отойти полностью от прежней веры, они очень благоразумно соблюдали обе религии, ходили в мечеть в пятницу, а в воскресенье — в церковь».

Но наибольшая слава в истории выпала на долю кавказских наемников. Их мечу и отваге были обязаны своими тронами многие монархи как мусульманского, так и христианского мира. Великий Цимисхий был грузином, а два могущественных византийских феодальных рода Торник и Куркуас, которые на протяжении нескольких столетий поставляли большое число полководцев и наместников, были зихского (черкесского) происхождения. В одной из крупнейших битв раннего средневековья, под Лиственом, столкнулись варяжская дружина Ярослава Мудрого и косожская (черкесская) конница Мстислава Владимировича. Сражение это завершилось печально для варягов: они были смяты и почти целиком перебиты.

Гораздо реже встречаются в истории примеры, когда в дворцовой гвардии и тем более в армии использовались бы наемники рабского происхождения или еще неосвобожденные рабы. Пожалуй единственным примером такого рода для христианских государей является отряд личной гвардии грузинского царя Давида Строителя (1089—1125 гг. ), который насчитывал пять тысяч воинов и назывался «мона-спа» (букв.: войско из рабов). Эти христианские «мамлюки» служили верной опорой Давиду в его действиях, направленных на объединение грузинских княжеств, а также в войнах с турками-сельджуками.

Покупка рабов с целью их последующей военной мобилизации была особенностью ислама. За время существования арабского халифата (до 1517 г. ) было две категории рабов-воинов: это гулямы и мамлюки. В период османского халифата появились еще багдадские кюлемены, созданные по образцу египетских мамлюков. Сюда же следует отнести и османских янычар, которые появились в годы правления Мурада I (XIV в. ). Один из наиболее опытных военачальников этого султана Джандарлы Кара Халил создал эту пехоту по образцу гвардии арабских халифов. Янычары («ени чери» — новое войско) набирались из молодых христиан, попавших в плен к туркам. Янычары по праву заслужили славу лучшей пехоты в мире, пронеся знамя османских султанов по многим странам Азии, Африки и Европы. Со временем они деградировали и стали постоянным источником беспокойства и нестабильности. В 1826 году в Стамбуле и во всех провинциях Османской империи по приказу Махмуда 111 они были перебиты.

Система военного рабства занимала в исламских государствах средневековья и нового времени место огромной важности. Она служила основой военной мощи мусульман, которые руками мамлюков и янычар одержали много славных побед над последователями креста. И если мы назвали янычар лучшей пехотой в мире, то лучшей кавалерией надо признать кавалерию мамлюков. Но не только это обстоятельство интересно в мамлюках. Дело в том, что эти бывшие невольники превратили себя, начиная, по крайней мере, с середины XIII века в самостоятельный фактор мировой политики, возглавив сирийско-египетскую империю Айюбидов, занимавшую стратегическое положение между Западом, с его крестоносцами, и Востоком, с его дикими ордами монголов.

Определяющую роль в мамлюкской системе играли черкесы, поскольку большую часть солдат на всем протяжении существования мамлюкского института ему поставляла Черкесия.

Теперь самое время выяснить, наконец, что следует понимать под термином «мамлюк». Вот как трактует его издание «Ислам. Энциклопедический словарь»: «Мамлук (мамлюк, «тот, кем владеют») — раб, синоним абд, в отличие от которого никогда не употребляется в переносном смысле (как, например, «раб божий»). Первоначально М. — это исключительно приобретенный раб, отличаемый от раба по рождению…. Мамлуками называли рабов-воинов, служивших в армии и часто достигавших высоких военных должностей, а с ними порой и свободы. С IX в. употребляется как синоним слова гулам (юноша, раб-воин), но обычно применительно к белым гуламам; в XII—XIII вв. в Сирии и Египте вытесняет этот термин…» Французский путешественник герцог Гаркур писал: «Арабское слово мамелюк есть страдательное причастие от глагола мелк — владеть. Примененное к личности слово это означает, что она чья-нибудь собственность, другими словами, что она — раб». Итак, «мамлюк» по-арабски означает «раб». Но это лишь приблизительное толкование. Под мамлюками понимали тех невольников, которых использовали в качестве солдат и телохранителей. Словом, чтобы назвать то или иное лицо мамлюком, необходимо установить хотя бы единичный факт купли-продажи. Термин «мамлюк» распространялся на всех белых военных рабов, а также и на тех из них, кто уже получил освобождение и, по существу, являлся наемником мамлюкского происхождения.

Прообразом мамлюков были гулямы — воины-рабы, составлявшие гвардию аббасидских и фатимидских халифов. В сочинении Хилала ас-Саби «Установления и обычаи двора халифов» содержится большой объем информации о гулямах. Они распадались на две основные корпорации: гулямов худжри — личных телохранителей халифа, охранявших внутренние покои, и гулямов дари, которые несли караулы вокруг дворца и на подступах к нему. Во время правления халифа ал-Муктафи начальником полиции Багдада был адыг Назук, погибший в стычке с тюркскими наемниками в 929 г. (317 г. х. ).

Гулямы очень скоро осознали свою силу и выгодность положения, которое они занимали, после чего принялись диктовать свою волю халифам… Беспрестанные мятежи гулямов, костяк которых составляли кавказцы, их непрерывные столкновения с тюркскими и суданскими наемниками были одной из основных причин развала халифата Аббасидов, а затем и шиитской державы Фатимидов. Адыгские мамлюки и наемники занимали видное положение в Сирии и Египте уже в доаййубидскую эпоху (XI — перв. пол. XII в. ). Как пишет известный ориенталист В. Минорский: «Черкесы в Сирии и Египте уважались местным населением за их древние обычаи». При дворе фатимидских халифов черкесы всегда составляли особую партию, несмотря на формальную разобщенность по разным корпорациям. Их сравнительная малочисленность заставляла действовать и добиваться влияния тайными способами. Склонность черкесских мамлюков ко всякого рода заговорам уходит корнями именно в эту самую раннюю эпоху в истории мамлюков. Позднее, в XIII—XVI вв., окрепшие численно черкесы одержали много славных побед в открытом бою над врагами мамлюкского султаната, но репутация первейших заговорщиков оставалась за ними до трагического дня 1 марта 1811 года, который еще раз ясно показал всему миру открытость и благородство черкесского сердца.

В Египте мамлюки появились при халифе ал-Азизе (975—996), которого ничему не научил опыт его аббасидских коллег. На невольничьих рынках покупались физически крепкие, здоровые и смышленые мальчики, которых размещали затем в казармы при закрытых военных школах. Школы эти принадлежали самому халифу, а во времена мамлюкского султаната такие школы имели высшие эмиры, хотя по-прежнему наилучшее образование давалось в султанской школе, расположенной в каирской цитадели. В школы эти никто кроме наставников-евнухов и хозяина не имел права доступа. Юных невольников воспитывали в духе личной преданности особе монарха. Учили арабскому языку, чтению и письму, основам мусульманской религии и шариата. В число необходимых воинских дисциплин входили: верховая езда и все что связано с конской сбруей и уходом за лошадьми, фехтование, стрельба из лука, владение копьем, борьба, плавание и т. д. Во время обучения начальником школы на каждого воспитанника велся специальный дневник, своего рода послужной список, где отмечались все сильные и слабые стороны юного мамлюка, его успехи и неудачи. Система была довольно жесткой — тот, кто отставал от своих товарищей, к концу обучения в школе не получал освобождения. Такие мамлюки назывались куттабийа. Они не имели права на все те вещи и блага, что как из рога изобилия сыпались на головы освобожденных мамлюков. Это было ежемесячное жалованье, специальное пособие на экипировку, мясные и фуражные пайки, оружие, лошади и, наконец, феодальный лен, доходы с которого шли его владельцу и только ему. Тем не менее, в экстренных случаях куттабийа добивались свободы и всего, что с ней связано. Такие освобождения были результатом эпидемий чумы, уносившей жизни десятков и сотен тысяч египтян, а вместе с ними и мамлюков, нашествий врагов и т. п.

В период Бахри в мамлюкской среде существовала жесткая иерархия, в том числе и по этническому признаку. Наибольшие шансы на успешную карьеру имели кипчаки и черкесы, в более широком плане: тюрки и кавказцы, а в период с 1382 г. — только кавказцы.

Мамлюки эмиров занимали менее выгодное положение, нежели султанские мамлюки. И могущество господина часто оказывало решающее воздействие на дальнейшую участь невольника. Мамлюк обязан был проявлять солидарность со своими товарищами по казарме, по периоду рабства. Такую же преданность он должен был проявлять и к своему хозяину. Эта преданность не ослабевала и после освобождения мамлюка, и после гибели или отставки его господина. В последнем случае она переходила на всю его семью и особенно сыновей.

Одним из важнейших принципов мамлюкского института было то положение, что ранг и должность мамлюка не могли передаваться по наследству сыну. Сыновья эмиров не входили в правящий класс. Они составляли костяк конного ополчения халка, которое комплектовалось на добровольной основе из наемников арабского, туркменского и курдского происхождения, и занимали в нем лидирующее положение. Однако впоследствии в период мамлюкского эмирата (1711—1799) большое число сыновей эмиров возводилось в ранг беев и санджак-беев.

Мамлюки одного господина именовались хушдашами («братьями»). Они противопоставляли себя мамлюкам другого эмира. Общность целей и интересов спаивала это братство. Оторванность от родных и близких питала этот священный обычай побратимства. Простому мамлюку было не на кого надеяться кроме самого себя, своих хушдашей и своего господина. В пределах самой хушдашийи отношения между мамлюками были наполнены духом острого соперничества, но в критические моменты по призыву патрона хушдаши объединялись для борьбы с конкурирующими кликами. Мамлюки разных эмиров были неспособны объединиться в одну партию и даже на поле битвы сражались под штандартом только своего эмира. Каждая мамлюкская группировка имела свой знак на одеждах, оружии и доспехах, чаще это был герб их эмира.

Мамлюки уже правившего султана уходили из цитадели, уступая место мамлюкам правящего султана. Они продолжали существовать как особое соединение до смерти последнего из их рядов. Так, мамлюки султана Инала составляли партию Иналийя; мамлюки султана ал-Ашраф Барсбая составляли партию Ашрафийя; мамлюки аз-Захира Баркука — партию Захирийя; мамлюки ал-Муаййад Шайха — партию Муййадийа и т. д. Каждая мамлюкская группировка старалась посадить на трон своего лидера, что приводило к частым уличным стычкам, нередко перераставшим в настоящие побоища. Поэтому многие страницы мамлюкских хроник пестрят описаниями этих конфликтов. Удивительно, что несмотря на эти междоусобицы мамлюки не теряли своей обороноспособности, нанося сокрушающие поражения многочисленным врагам империи.

По восшествии на престол каждый мамлюкский султан приобретал большое количество невольников. Среднюю цену одного мамлюка для XV в. Д. Айалон определи;, в 50—70 динаров. Мамлюки, купленные султаном уже после восшествия на престол, назывались «привезенными», «джильбани», в отличие от мамлюков-каранис, т. е. мамлюков-ветеранов, особенно опытных в военном деле и обладавших большими доходами. После воспитания в казармах цитадели «привезенный» мамлюк мог быть избран для особождения султаном и такие освобождения проводились, как минимум, один раз в год. Бывший раб мог быть назначен в круг обслуживающих султана лиц. Высшим званием здесь было звание виночерпия. Формально он оставался еще в числе султанских мамлюков до тех пор, пока не повышался в ранг эмира третьей степени («эмир десятка»). Далее он мог быть повышен последовательно ко второму рангу («эмир сорока») и затем к первому рангу («эмир сотни»). Последний ранг накладывал на мамлюка уже обязанности военачальника: в военное время он командовал тысячей всадников. Самым низким эмирским рангом было командование пятью мамлюками. Эту своего рода капральскую должность получали опытные мамлюки за выслугу лет либо в ожидании настоящего эмирства. В бурджитский период приезжавшие с Кавказа черкесы сразу получали эмирское звание, что крайне возмущало тех, кто годами добивался повышения.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒