Table of Contents 20 страница

– Как, черт возьми? – Повторяю.

– Ответов нет, но медики все еще в больнице. Полиция тоже там, и, кажется, есть запись девять–один–один. Скоро мы узнаем больше, – Матис переходит в режим доктора, а я скриплю зубами.

– Кто это говорил по телефону? – спрашиваю я.

– Мне звонила Эви. Она только что говорила по телефону с Рори и Томом. Они уже в пути.

Я киваю и молчу до самой больницы.

Как только мы подъезжаем, машина даже не останавливается, Ник распахивает дверь и выскакивает, я следую за ним.

– Я собираюсь отметиться и переодеться. Я найду тебя, как только смогу, – кричит Матис, бросаясь в другую сторону.

Клэр ждет нас у входа в приемный покой и в истерике падает в мои объятия. Я легко беру ее на руки и иду по больнице в поисках кого-нибудь, кто мог бы мне ответить.

Должно быть, я похож на сумасшедшего, потому что, как только я добираюсь до регистрационной стойки, женщина вздрагивает от меня.

– Мне нужно поговорить с кем-то о статусе Лизбет Гастингс и Саши Крейн.

Клэр вырывается из моих объятий и кладет руку мне на плечо, внезапно успокаиваясь и приходя в себя. Ее лицо все еще в пятнах, но теперь она полностью контролирует себя и говорит с женщиной авторитетным голосом.

– Нам нужна отдельная комната ожидания и новости об обеих женщинах немедленно.

Глаза бедной женщины скользят по моему плечу и расширяются от узнавания. Я забыл о Нике. Она кивает и говорит Клэр, куда идти.

Мы следуем за Клэр в маленькую комнату ожидания, а затем она исчезает. Мы с Ником не разговариваем, оба потерялись в своих собственных мирах. Я беру телефон, чтобы позвонить родителям Саши, когда входят Клэр, Матис, полицейский и еще один врач.

– Шоу, мы должны сделать это быстро. Саша была начеку, в сознании и почти невредима, когда приехала. Попытки успокоить малыша сработали, и он больше не испытывает страданий. Тем не менее, они готовят Сашу к кесареву сечению, потому что у нее отошли воды. В отделении интенсивной терапии все готово, – говорит мне Матис. – Этот доктор отвезет тебя к Саше. – Он жестом указывает на другого доктора из группы.

– А как же Биззи?

– Слушай меня, – Матис встает передо мной, Ник понимает намек и встает у меня за плечом. – Будь там, когда родится твой сын. Это момент, ты не можешь пропустить. Мы будем здесь для Биззи и сообщим новости, как только ты вернешься. Она сейчас под самым лучшим уходом. Она стабильна. Ей не грозит смерть. Я думаю, что первоначальный прогноз был немного преувеличил.

– Мне нужно ее увидеть.

– Нет, ты должен быть рядом со своим сыном. Она убьет тебя, если ты пропустишь его рождение, – раздается сзади напряженный голос Рори.

– Кто-нибудь может сказать мне, почему они вообще были вместе? Как это случилось? – каждое слово обжигает мое пересохшее горло.

– Мы подготовим для тебя все детали. Мама с папой уже едут. А теперь иди, – подгоняет меня Матис.

Я слегка киваю и следую за доктором из комнаты с неприятным ощущением в животе. Даже ободряющие слова о том, что моему сыну и невесте ничего не угрожает, не успокаивают нервы.

Вся поездка на лифте и прогулка до родильного отделения – сплошное пятно. Клод и Энн ждут за дверью и выпрямляются, увидев меня.

– Креншоу, – коротко говорит Клод.

– Как они?

– С ребенком все в порядке. Саша в шоке.

– Ты знаешь, что случилось?

– Едва, – говорит Энн.

Что-то в ее тоне подозрительно.

– Сэр, вам нужно переодеться, – медсестра протягивает мне медицинскую одежду и указывает на пустую комнату.

Я больше не смотрю на них и иду переодеваться. Когда заканчиваю, она ведет меня в операционную к Саше.

Саша выглядит потрясающе для женщины, недавно попавшей в аварию. На щеке небольшой порез, на шее синяк, наверное, от ремня безопасности, но в остальном она выглядит нормально.

– Рен, – она касается моей руки, и я стряхиваю ее.

– Дай мне это, пожалуйста. Дай мне это, и я больше никогда ничего не попрошу. Я была так напугана до смерти.

На этот раз, когда она переплетает свои пальцы с моими, я не двигаюсь, но стою с комом в горле, слушая, как доктор объясняет процедуру. У него разговор с Сашей о ее готовности, который я едва замечаю. Моя тревога вот-вот взорвется, ожидая услышать и увидеть моего ребенка.

Проходит около четырех минут, прежде чем комнату наполняет тихий вопль. Облегчение захлестывает меня, когда я смотрю на его руки и ноги. Он такой маленький, но он дышит и борется. В спешке он помещается в машину, как они делают все, что им нужно, черт возьми. Саша сжимает мою руку, отвлекая мое внимание на нее.

– Что ты видишь?

Объясняю, что происходит, и, оглянувшись на нее, вижу, как из ее глаз текут слезы. Чувствую облегчение, но остальное для меня ново. Есть сожаление, стыд и печаль. В этот момент я знаю, что она ответственна за то, что произошло.

– Что ты сделала? – я едва слышу шепот, в моем тоне отчетливо слышится яд.

– Этого не должно было случиться. Я не хотела, чтобы это произошло.

Я вырываю свою руку из ее и отшатываюсь назад как раз, когда медсестра подходит с крошечным свертком в руках.

– Хотите подержать его немного, прежде чем мы отвезем его в отделение интенсивной терапии?

Я игнорирую мольбу Саши и тянусь к нему. Он такой маленький, слишком маленький. Мое сердце начинает разбиваться.

– Он весил четыре и восемь десятых фунта и почти восемнадцать дюймов. Это очень хорошо для такого ребенка. Мы поместим его в инкубатор и очень скоро получим для вас полную информацию. Но его глаза более сфокусированы, чем я видела раньше. Все это позитивные вещи. Его легкие, кажется, чистые и работают нормально, – говорит она нам, когда я с благоговением смотрю на него.

Она может сказать четыре и восемь десятых фунта, но для меня он как перышко. Я хочу, чтобы он был в инкубаторе сейчас и с лучшим педиатром в этой больнице. Заднице Матиса лучше стоять за дверью комнаты ожидания.

Я наклоняюсь, прикасаюсь губами к его маленькому лбу и шепчу:

– Добро пожаловать в мир, малыш. Папа любит тебя.

Я осторожно возвращаю его медсестре.

– Я буду в больнице. Доктор Матис Беннет – мой брат. Нам нужны новости каждые полчаса, и по возможности раньше. Дайте мне знать, как только я смогу навестить его в отделении интенсивной терапии. Само собой разумеется, я хочу лучшего ухода и ресурсов. Кроме того, мы хотим уединения.

Она согласно кивает. Я не смотрю на Сашу, когда ухожу. Что бы она ни говорила, какими бы ни были ее доводы или оправдания, она сделала это.

Мой ребенок жив и дышит самостоятельно, и, если с ним что-то случится или возникнут осложнения, виновата она.

Теперь мое внимание переключается на Биззи.

– Доктора говорят, что с ней все будет в порядке, Шоу, – говорит Рори в пятый раз, и я хихикаю себе под нос.

– Я сделаю все что угодно, если она откроет глаза, – я целую каждый ее сустав и ласкаю пустое место, где раньше было ее обручальное кольцо. Его пришлось удалить, когда она пошла на операцию. Медсестра принесла его Рори, когда она пришла, и Рори дала его мне, когда я вернулся.

Я вернулся из родильного отделения как раз в тот момент, когда доктор вышел поговорить с семьей. Травмы Биззи в основном на левом боку из-за нескольких ударов. У нее сломана ключица, вывихнуто плечо, сломано запястье и три ребра. Вся ее грудь и бедра сильно пострадали от ремня безопасности. Подушка безопасности оставила ожоги и синяки на ее лице и груди, но в конечном итоге спасла ей жизнь. Первоначально, когда ее привезли, кровь из раны на голове больше всего встревожила врачей, и тот факт, что она не реагировала, и могло быть проколото легкое.

Они смогли разбудить ее после операции, но с тех пор она спала. Я оставил ее только для того, чтобы отвести родителей в отделение интенсивной терапии и посмотреть, как там их «малышка Би». Насколько я понимаю, Саша отдыхает, но я не вернулся, чтобы поговорить с ней. И мне насрать.

Ник подходит ко мне и легонько подталкивает локтем.

– Тебе нужно двигаться.

– Черт возьми, нет, – раздраженно отвечаю я.

– Я надеру тебе задницу через всю комнату, если ты не позволишь мне добраться до нее.

– Я выброшу твою задницу в окно, если ты попытаешься спасти меня от моей невесты.

– Мальчики! – Рори ругает нас, не скрывая усмешки.

– Извини, Рори, но думаю, если эта задница шевельнется, я смогу уговорить ее проснуться, – объясняет Ник, включая свое дурацкое обаяние.

Том стоит за спиной Рори и кладет голову ей на плечо, пряча улыбку.

– Не испытывай меня, Ник.

– Не проверяю тебя, но ей пора просыпаться. Твои поцелуи и взгляды не делают этого. Дай мне попробовать.

Я готов сказать больше, когда раздается стук в дверь и Матис заглядывает внутрь.

– Ты должен пойти со мной, – он смотрит прямо на меня.

Несколько игривое настроение исчезает, когда воздух в комнате затихает. Моя грудь сжимается, и я вспоминаю о ребенке.

– С ним все в порядке? – я вскакиваю, Ник рядом.

– Да, он великолепен. Речь идет о чем-то другом.

Это написано у него на лице. Он пытается сдержаться, но в его словах есть резкость, и он изо всех сил пытается оставаться спокойным.

Я смотрю на Рори и Тома, и они оба молча разрешают мне выйти, зная, что я не хочу оставлять Биззи. Ник идет рядом со мной всю дорогу, пока мы следуем за Матисом в большую отдельную комнату. За столом сидят двое полицейских, одного я узнал раньше.

– Мистер Беннет, мистер Беннет, – они одновременно приветствуют Ника и меня.

– Шоу и Ник, – поправляю я их и быстро пожимаю руки. – В чем дело?

– Мистер Бен... я имею в виду, Шоу, мы первыми прибыли на место происшествия с вашей невестой. Машина была очень близко позади. У нас есть звонок в девять–один–один и несколько свидетелей. Похоже, Лизбет пыталась отвезти мисс Крейн в больницу из-за боязни, что у нее отойдут воды. Свидетели из других транспортных средств сообщили, что автомобиль начал сворачивать, а затем вышел из-под контроля. К счастью, только одна машина была подрезана, с минимальными повреждениями и без травм.

– Ну, это хорошо, – ворчу я, даже не думая, что другие могли пострадать. – Но я не понимаю, как это случилось. Нет причин, по которым Биззи и Саша должны были быть рядом.

Один из офицеров кладет на стол портативное записывающее устройство и бросает на меня обеспокоенный взгляд.

– У нас есть показания мисс Крейн.

– Эта шлюха не заслуживает доверия. Я был бы осторожен, чтобы поверить в то, что выходит из ее гребаного рта, – кипит Ник, его гнев растет с каждым словом.

– Думаю, картина ясна. Кажется, у нее были какие-то проблемы с Лизбет, и она открыто призналась, что подходила к ней сегодня утром в вашем гараже. По ее словам, их спор стал жарким, и у нее начали проявляться признаки ранних родов. Лизбет пыталась помочь ей, отвезти в больницу, – объясняет офицер. – Мисс Крейн объяснила, что она помнит, и попросила нас поделиться с вами. Вы хотели бы услышать?

Я тупо киваю, зная, что это будет ошибкой.

Он проигрывает запись, и Матис подходит ближе, оба моих брата занимают ту же позицию, что и я: пустые лица, скрещенные руки и гнев, исходящий от нас.

Я прислушиваюсь к каждому слову Саши, к ее объяснению того, что произошло сегодня утром, чтобы отправить в больницу двух людей, которых я люблю больше всего. Удивительно, но голос у нее мягкий и полный раскаяния. Она рассказывает об их ссоре, о своей ревности и негодовании по поводу моих отношений. Когда она вспоминает о судорогах и о том, как Биззи пыталась помочь ей, только чтобы не упасть на землю, я рычу и чувствую, что теряю контроль. Остальная часть записи заставляет меня все больше и больше нервничать. Она ничего не скрывает, берет на себя всю ответственность за то, что вышла из себя и набросилась на Биззи, пока та вела машину.

Я теряю фокус, когда красная ярость затуманивает мое зрение, особенно когда Саша признается, что у нее были боли в последние несколько дней, и она игнорировала ложные схватки. Саша была так настроена разрушить мои отношения, что не принимала во внимание здоровье ребенка. В последние несколько минут ее голос срывается, и она открыто плачет, рассказывая офицерам, как ей жаль и как она испугалась.

В комнате нет ни капли сочувствия, когда один из мужчин отключает запись.

– Господи, да это же актриса. Это может быть в одном из тех дневных телешоу, – кипит Ника, его отвращение растет.

– Я хочу выдвинуть обвинения. Каковы следующие шаги? – мой адвокатский мозг включается, и я выпрямляюсь, думая о том, как Саша заплатит за это.

Месть – это то, чего я хочу... сладкая, сладкая месть.

Мужчины смотрят друг на друга, один из них шаркает ногами, прежде чем заговорить.

– Нам нужно поговорить с Лизбет, когда она очнется и будет в сознании. Услышать ее воспоминания о деталях. Именно ей пришлось сделать этот звонок.

– Саша сошла с ума и пыталась убить мою невесту и, возможно, моего ребенка. Разве это не покушение на убийство? – я кричу на них.

Ник тихо присвистывает, и Матис встает передо мной.

– Офицеры, Лизбет Гастингс несколько дней будет находиться под сильным наркозом. Хотя ее травмы не представляли угрозы для жизни, она все же перенесла серьезную операцию. Я лично свяжусь с вами, когда ее врач сочтет, что она достаточно здорова, чтобы дать вам показания. До тех пор, вы можете понять, как на грани все мы. Это был адский день. Мой брат столкнулся с возможностью потерять сына и невесту. Даже зная, что они оба в порядке, напряженность высока.

– Мы понимаем. Мы также поговорим с ее врачом, – один из них пытается вручить мне карточку, но Матис хватает ее, все еще прикрывая меня.

Они уходят, и мои колени, наконец, слабеют. Я опускаюсь на стул и опускаю голову на руки. Подробности дня проносятся у меня в голове с огромной скоростью.

– Шоу, что мы можем сделать? – Матис кладет руку мне на плечо и крепко сжимает.

– Мне нужна минутка, – прерывисто выдыхаю я.

Мы молчим, пока я заставляю свое сердце перестать биться и давить на эмоции, зная, что мне нужно вернуться к Биззи.

Телефон Матиса пищит, и он с силой хлопает меня по спине.

– Давайте, ребята. Сообщение от Клэр. У нее отличные новости о ребенке, и она говорит, что мы должны прийти в отделение интенсивной терапии.

Это, наверное, единственное, что сейчас может поднять мне настроение. Я вскакиваю на ноги и направляюсь к двери, зная, что они близко.

Всю дорогу до отделения интенсивной терапии я обдумываю план, как поступить с Сашей.

Глава 34

Биззи

– Проснись, детка. Покажи мне свои прекрасные голубые глаза. Даже если это всего на минуту, открой их для меня, – голос Шоу звучит за много миль отсюда, пока я борюсь с туманом.

Я моргаю несколько раз, зная, что ему это нужно, открываю глаза и вижу, что он склонился надо мной с довольной улыбкой. Его глаза сияют, когда он подносит мою руку к губам и целует ее.

Это продолжается уже два дня. Если я сплю, когда Шоу уходит, чтобы увидеть ребенка, он нежно будит меня, чтобы поцеловать и сказать, что любит меня. Его объяснение простое.

– Мне нужно увидеть твои глаза, Биззи! Это помогает мне успокоиться.

С той минуты, как я проснулась, он рядом со мной, если только он не с ребенком. Даже когда кто-то рядом. Наши мамы, папы, Ник, Клэр, Мэтис, сестра Эви... все они сидят в моей комнате. Поскольку вся моя левая сторона сейчас практически бесполезна, они все нянчились со мной. Я готова вернуться домой, попытаться привыкнуть к своим травмам, и чтобы люди перестали следить за каждым моим шагом.

Я поднимаю здоровую руку и провожу ею, по его подбородку, сонно улыбаясь.

– Не пора ли повидаться с ним?

– Да, а потом тебя ждет сюрприз. Ему было разрешено перейти в другое отделение. Его легкие и сердцебиение сильное. За последние два дня он прибавил почти четыре унции.

– О, Шоу, – я пытаюсь сесть, но шиплю от боли, когда поворачиваюсь не в ту сторону.

Его лицо бледнеет, а руки сжимаются все крепче.

– Черт возьми, прекрати! Ты напугала меня, – он наклоняется и легко поднимает меня, помогая сесть.

Затем перемещает кровать в сидячее положение.

– Прости, – смеюсь я, потому что он ужасно властный.

– Не извиняйся. Остановись и попроси о помощи.

– Расскажи мне о ребенке, – я игнорирую его неодобрительный тон.

Его настроение мгновенно меняется.

– Это часть сюрприза. Ты с ним встретишься.

Мое сердце начинает колотиться, и не в хорошем смысле. Я знала, что этот день настанет, но не уверена, что готова. Даже после всего, что случилось, встреча с его сыном кажется последней деталью в кошмаре, который мы пережили. Мой мозг кричит мне, чтобы я собралась и вела себя как взрослая, но мое сердце кровоточит от неуверенности.

– Биззи, что случилось? Ты побледнела.

– Ничего.

Его рука движется к моей голове, осторожно касаясь раны на голове после падения. Он проводит пальцами по моим волосам и прижимается губами к моим, нежно целуя.

– Ты лжешь, но это нормально, потому что я не собираюсь оставлять тебя. У нас сегодня очень важная работа, – шепчет он мне в губы и целует еще раз, потом откидывает мою голову назад и делает шаг назад.

– Твоя мама и моя мама помогут тебе принять душ. Я скоро вернусь.

Он выходит, и через секунду мама с Марией врываются, что-то бормоча. Для меня это бессмыслица, потому что мой мозг запускает всевозможные возможности того, как это может пойти не так. Что будет, если Саша придет в себя?

– Лизбет, перестань волноваться. Это будет замечательно, – мама приходит ко мне и помогает встать с постели.

За последние двадцать четыре часа мы проделывали это несколько раз, так что они с Марией – профессионалы в том, чтобы затащить меня в ванную. Душ немного сложнее, но они помогают мне раздеться и усадить на табурет. Мама поджимает губы при виде моих синяков, но помогает намыливать меня, пока Мария моет мне волосы, заботясь о моей ране. Это похоже на рай, и я сдерживаю слезы благодарности.

Когда мы заканчиваем, Клэр ждет нас в комнате со свежей одеждой. Я не узнаю пижаму, и она хитро улыбается мне.

– Мы с Ником взяли кредитку Шоу. Теперь у тебя есть тонна одежды, которая легко скользит по твоей скобе, и не будет раздражать твои травмы…

– Ты просто находка, – я посылаю ей воздушный поцелуй и вздыхаю от счастья, когда мягкая ткань скользит вниз по моему телу.

Это самый мягкий хлопок, который я когда-либо чувствовала, и я знаю, что Шоу требовал лучшего.

Она расчесывает мне волосы и помогает надеть новый халат как раз, когда Шоу возвращается с инвалидной коляской.

– В самом деле, Шоу, тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? С моими ногами все в порядке. Я могу идти.

– Я также могу нести тебя, что я не против сделать. Сделай выбор. У меня нет проблем тащиться по больнице с тобой на руках, – он скрещивает руки на груди и сурово смотрит на меня.

Мария хихикает, а мама фыркает, явно забавляясь его властностью.

– Кресло, – бормочу я, садясь в раздражении.

Он тащит меня через больницу, насвистывая и напевая всю дорогу, ни о чем не заботясь. В это время меня тошнит. Когда мы прибываем в отделение интенсивной терапии, становится очевидно, что Шоу применил свою магию. У нас есть целая комната, которая больше похожа на удобную гостиную, чем на больничную палату. Нас ждет знакомая женщина. Она имеет несколько специальностей, в том числе на неполной ставке работала на онкологическом этаже год назад. Она искренне улыбается, когда он катит меня к большому креслу.

– Что ты наделал? – спрашиваю я, когда он помогает мне подняться и садится, располагая меня на моем обычном месте между его ног.

– То, что я хотел, – только и отвечает он, указывая на медсестру.

Я с благоговейным трепетом наблюдаю, как она вытаскивает малыша из купола и идет к нам.

Шоу берет меня под локоть, и она кладет ребенка мне на руки. Мое сердце подскакивает к горлу, и меня переполняют эмоции. Слезы наворачиваются на глаза с первого взгляда. Он такой красивый.

– Вау! – это все, что я могу выдавить.

– Сегодня ему исполнилось тридцать четыре недели, и теперь он весит чуть больше пяти фунтов, – объясняет Шоу через мое плечо. – Будучи недоношенным, он удивил нас всех. Кроме небольшой желтухи, он отлично прогрессирует.

– Я так рада этому.

Я провожу кончиками пальцев по лбу ребенка и вдыхаю, наслаждаясь запахом новорожденного. Его глаза трепещут и открываются, открывая туманную темно-синюю пелену. Его крепко запеленали, и я хочу разорвать пеленку и осмотреть каждый дюйм его тела, чтобы убедиться, что он так же совершенен, как выглядит после такого драматического рождения.

Все прежние тревоги исчезают, когда я смотрю на этого идеального ребенка.

– Он действительно красив.

– Мне нужно, чтобы ты помогла мне назвать его.

Услышав эти слова, я в шоке сгибаю локоть и прижимаюсь носом к ребенку.

– Я не могу. Это для вас с Сашей.

– Ну, поскольку я все еще недостаточно в своем уме, чтобы поговорить с ней, я хотел бы обсудить это с тобой, а затем рассказать ей.

– Ей это не понравится.

– Учитывая, что я пытался найти способ обвинить ее в покушении на убийство, она согласится почти на все.

– Ладно, что тебе нравится? Начнем с этого.

– Что-то сильное, похожее него.

– Ты уверен, что не хочешь использовать имя своего отца?

– Да, конечно.

Я смотрю на спящего ребенка и перебираю варианты.

– А как тебе Брейден? Брейден Беннетт звучит очень мило.

Как по сценарию, ребенок немного ерзает, испуская приглушенное воркование, а затем успокаивается.

– Мне нравится, – он целует меня в шею.

Некоторое время мы сидим рядом, наблюдая за спящим Брейденом, и тихо обсуждая его успехи. Медсестра приносит нам маленькую бутылочку, и он просыпается, чтобы поесть, всасывая, как профессионал. Шоу должен помочь мне, когда придет время отрыгнуть, но это так естественно и так правильно. Вместе мы любим его, мы втроем прижались друг к другу.

Я почти отказываюсь, когда медсестра возвращается и говорит нам, что они должны забрать его на некоторое время, чтобы проверить его состояние и вернуть его под свет. У меня вертится на языке, что человеческое тепло лучше, но я держу рот на замке.

Шоу чувствует мое беспокойство и просит еще несколько минут. Это не просьба, а скорее требование.

– Когда мы сможем вернуться?

– Сегодня вечером. Мы с Сашей договорились об отдельных визитах.

– Но сегодня вечером я еду домой!

– Нет, это не так. Ты даже не будешь думать об увольнении еще один день.

Я начинаю протестовать, но он заставляет меня замолчать, приложив палец к моим губам.

– Никаких аргументов.

Он начинает извиваться подо мной и поднимает другую руку, берет мою левую руку и надевает кольцо обратно на палец.

– Пора тебе это вернуть.

На этот раз, когда входит медсестра, Шоу помогает мне передать Брейдена, а затем поднимает меня обратно к инвалидному креслу. Поездка обратно в мой номер полностью противоположна первой поездке. Я поднимаю голову и улыбаюсь людям, мимо которых мы проходим. Нет никакого пучка нервов или беспокойства. Я разрываюсь от любви.

Я знаю, что должна сделать, потому что за последний час моя семья выросла. И я должна очистить воздух, чтобы любой из нас мог двигаться дальше.

Наношу немного блеска для губ и взбиваю волосы, одетая в одну из экстравагантных пижам Шоу. Смотрю в маленькое зеркало в ванной и подбадриваю себя.

– Он убьет тебя, а потом убьет меня, – хнычет Клэр, когда я сажусь в инвалидное кресло.

– Он это переживет, – пытаюсь уверить я ее.

– Зачем мы опять это делаем?

– Я уже объяснила! Мы должны спешить. Он вернется через час, и я хочу покончить с этим дерьмом.

Я долго умоляла, но в конце концов, убедила Шоу пойти домой, принять душ, переодеться и, возможно, отдохнуть в настоящей постели. Он оставил Клэр за главного и пообещал вернуться к девяти. Так что у меня мало времени, чтобы выполнить свою миссию.

Клэр везет меня в родильное отделение и всю дорогу ворчит себе под нос. Когда мы добираемся до комнаты Саши, я встаю, не позволяя ей увидеть меня в инвалидном кресле. Пришло мое время появиться без предупреждения и застать ее врасплох, и я не хочу, чтобы кто-то заметил мою слабость.

Я стучу и слышу, как она зовет меня войти. Клэр остается рядом, когда мы входим вместе.

Удивление и шок отражаются на лице Саши, затем она обводит взглядом мое тело. Там все еще много видимых синяков, не говоря уже о скобе и перевязи. С другой стороны, у нее нет никаких признаков того, что она попала в аварию или родила ребенка.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она меня скептически.

– Нам нужно поговорить.

– Рен знает, что ты здесь?

– Абсолютно, бл*ть, нет. Уверена, он привязал бы ее к кровати, если бы знал, о чем она думает, – отвечает за меня Клэр.

– Понятно, – ворчит она.

– Саша, я единственная, кто может это исправить.

– Не уверена, что это можно исправить. Ты знала, что твой жених подал жалобу в Коллегию адвокатов, утверждая, что я психопатка?

– Да, я знаю.

– Ты знаешь, что он заставил Колдуэлла подать в суд на фирму моего отца, угрожая уничтожить ее?

– Да.

– Тебе также известно, что он пытается выдвинуть обвинения в покушении на убийство по двум причинам, утверждая, что я намеренно пыталась убить вас с Брейденом?

– Это я тоже прекрасно понимаю.

Клэр хихикает, заставляя Сашу свирепо смотреть на нее.

– Ты также знаешь, что он хочет получить полную опеку над моим мальчиком? – ее голос дрожит.

– Я собираюсь поговорить с ним. Я единственный человек, которого он сейчас послушает. Он настолько ослеплен отвращением к тебе, что не может видеть. Единственный раз, когда он не бредит, это когда он с Брейденом. Каждый раз, когда он смотрит на меня, он вспоминает о том, что ты сделала.

– Я прекрасно понимаю его враждебность и ярость. Он ясно дал понять моей семье, что руководит шоу. Я даже не могу держать или кормить своего сына без медицинского специалиста в комнате. Моих родителей все избегают. Никто даже не даст нам реальную информацию, пока они не поговорят с Реном. Я мать!

– Думаю, тебе пора открыть глаза и посмотреть, что могло случиться.

– Но ты в порядке! Посмотри на себя!

– Ты серьезно, Саша? Мы могли погибнуть. Один дюйм вправо, и барьер, в который мы врезались, мог перевернуть мою машину. Еще один градус против этой машины мог ранить кого-то еще. Твои мотивы и намерения могли убить нас всех. Пришло время взять на себя ответственность и понять, что тебе повезло прямо сейчас.

– Повезло? Ты называешь это везением? Так не должно было быть. Я никогда не хотела быть такой! – она начинает терять хладнокровие, размахивая руками, и я, наконец, замечаю стерильную, пустую и безвкусную комнату.

Нет ни воздушных шаров, ни цветочных композиций, ни поздравительных открыток. Нет никаких признаков того, что кто-то желает ей счастья при рождении ребенка. В то время как моя комната заполнена, почти от пола до потолка, всем этим и многим другим. Клиенты Шоу, мои коллеги и даже вся футбольная команда Ника прислали нам десятки подарков и пожеланий.

У меня нет ни капли жалости к ней.

– Мы знаем, что ты сделала! Наняла частного детектива и играла на эмоциях Шоу все эти недели. Подкупила администратора больницы в Шарлотт, чтобы они дали мне работу на полный рабочий день. И, наконец, использовала внимание Шоу к своему сыну, чтобы попытаться найти способ заставить его остаться с тобой.

Ее глаза расширяются, когда она делает глубокий вдох. Клэр издает сочетание шипения и громкого фырканья.

– Если ты все это знаешь то, что ты здесь делаешь?

– Я собираюсь сказать ему, что мы отказываемся от его нелепой идеи посадить тебя в тюрьму.

– А как же мой отец, моя карьера, Брейден? – в ее словах есть надежда.

– Я не могу ничего обещать, он твердо намерен тебя погубить. Единственное, что имеет значение в этом сценарии для меня – это Брейден. Ты можешь обещать мне, что прекратишь свои взрывные выходки и угрозы Шоу? Можешь ли ты забыть о своих чувствах к нему и ненависти ко мне? Потому что это единственный способ.

Она пристально смотрит на меня, и я вижу, как она осознает свое поражение. Ее избили, ее жизнь в руинах, и я ее единственный шанс.

У нее может быть его ребенок, но у нее никогда не будет его. Наконец, она понимает.

Она еще раз окидывает меня взглядом с головы до ног, останавливается на обручальном кольце, потом поднимает глаза, разглядывая мой дорогой шелковый халат и изможденный вид. В комнате становится тихо, когда она смотрит мне в глаза.

– Надежды больше нет.

– Только не для тебя и Шоу. Не для Марии и Сета, которые даже не могут произнести твое имя. И особенно не для Матиса и Ники, которые не выносят воздуха, которым ты дышишь. Сейчас самое время сосредоточиться на своем сыне, выздоровлении и поиске способа вырастить его в любящем доме. Мы с Шоу не согласимся ни на что меньшее. Ты потеряла преимущество. Шоу покончил с тобой, я единственная надежда, что у тебя есть прямо сейчас, чтобы успокоить его.

Она кивает, и ее грудь начинает дрожать, я с благоговением наблюдаю, как слезы текут по ее щекам. Удивительно, что она способна проявлять эмоции.

– Мне очень жаль, Лизбет, и я не могу понять, какого черта ты здесь, чтобы помочь мне. Спасибо!

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 17 18 192021 22 Следующая ⇒