Джеффри К. Зейг 20 страница

Литература

de Shazer, S. (1980). Brief family therapy: A metaphorical task. Journal of Marital and Family Therapy, 6(4), 471—476.

de Shazer, S. (1982). Patterns of brief family therapy. New York: Guilford.

de Shazer, S. (1985). Keys to solution in brief therapy. New York: Norton.

de Shazer, S. (1988). Clues: Investigating solutions in brief therapy. New York: Norton.

Wittgenstein, L. (1958). The blue and brown books. New York: Harper.

Wittgenstein, L. (1968). Philosophical investigations (rev. 3rd ed. ). New York: Macmillan.

Краткосрочная психотерапия,

центрированная на решениях

Ева Липчик

Определение

Психотерапия представляет собой процесс взаимодействия человека, получившего необходимую подготовку, и человека (одного или нескольких), испытывающего эмоциональную боль или поведенческие трудности или же воспринимаемого другими в качестве такового. В ходе взаимодействия, ведущую роль в котором играет психотерапевт, внимание уделяется настоящему, будущему и имеющимся ресурсам. Это взаимодействие ведет к изменению реальности клиента, имеющей отношение к проблемной ситуации, что, в свою очередь, порождает у клиента необходимую уверенность и мотивирует его на поиск других возможностей решения.

Краткая характеристика

В сформулированном мною определении подчеркивается интеракционный аспект психотерапии, поскольку краткосрочная психотерапия, центрированная на решениях, является системной по своей сущности. Теоретически решение бывает результатом различий, порождаемых процессом интеракции в психотерапевтической “надсистеме” (психотерапевт или группа психотерапевтов, с одной стороны, и клиент или несколько клиентов — с другой), созданной на период психотерапевтической работы. Проводимые психотерапевтом интервью и интервенции, в основе которых лежит постулат о том, что в каждой проблеме заложены ресурсы и существуют исключения, бросают вызов убежденности клиента в отсутствии решений его проблемы, что открывает путь альтернативным мыслям, поведению и чувствам, а тем самым ведет к необходимым изменениям.

Теоретической основой данной модели служит эриксоновская гипнотерапия с ее косвенным внушением и отсутствием концепции сопротивления. Психотерапевт с уважением принимает реальность клиентов и терпеливо помогает им сформулировать цели, а это создает особую атмосферу отношений, где нет места защитным реакциям и облегчен доступ к внутренним ресурсам. Ближе к концу каждой сессии устраивается перерыв, после которого психотерапевт зачитывает свое послание, содержащее похвалу клиентам за то, что они уже делают хорошо. Такой прием порождает “да”-установку, побуждает клиента к выполнению домашних заданий. Выполнение заданий вне сессии предотвращает зависимость клиента от психотерапии.

Хотя в последние два десятилетия фокус психотерапевтической работы сместился с интрапсихических проблем в сторону интерперсональных, в центре внимания по-прежнему остается предъявляемая проблема, трактуемая или как повторение паттернов, передающихся от поколения к поколению, или как дефект структуры; как нечто, выполняющее определенную функцию для данной системы, или как неудачная попытка решения.

Разрабатывавшаяся в Милуоки в течение последних десяти лет модель краткосрочной психотерапии, центрированной на решениях, уделяет основное внимание настоящему и будущему, поскольку в данной модели не рассматривается причинная связь между прошлым и настоящим или между проблемой и решением. Считается, что изменения неизбежны, но они могут быть различными, в зависимости от конкретного контекста.

Исследования, проведенные в Центре краткосрочной семейной терапии в Милуоки, показали, что решения могут быть лишь в малой степени связаны с проблемами, описанными клиентами или психотерапевтами. Это служит еще одним подтверждением того, что время, потраченное на попытки понять проблему, оказывается потраченным впустую, и психотерапевты, несмотря на все их знания и опыт, не всегда знают наверняка, какое из решений окажется правильным для данного клиента. (Но они могут, разумеется, указать допустимые с социальной и этической точек зрения границы такого решения. ) Таким образом, роль психотерапевта в основном заключается в том, чтобы облегчить клиенту работу по поиску уникального решения, подходящего именно к данной ситуации.

Клиенты, обратившиеся к психотерапии, обычно совершенно не видят своих позитивных возможностей, поскольку “ослеплены” отрицательными эмоциями из-за своих проблем. Но выявление отрицательной информации и деталей, связанных с жалобами клиента, полезно лишь в той мере, в какой позволяет узнать ожидания клиента, касающиеся будущего, и дать ему возможность почувствовать, что его слушают и понимают. “Строительными блоками” для решения являются также концентрация внимания на четко сформулированных целях, ясно обозначенные шаги к их достижению и небольшое количество положительной информации, собранной во время интервью. Психотерапевт выбирает прямые и непрямые техники, необходимые для поддержания духа сотрудничества: похвала за прилагаемые усилия, комплименты по поводу сильных сторон клиента, определенные задания, рефрейминг, предписания, касающиеся симптомов, и некоторые ограничения. Краткосрочность психотерапии является не целью, а естественным побочным следствием принятых нами основных принципов: сотрудничество вместо сопротивления, эффект снежного кома, когда одно изменение влечет за собой множество других, и индуктивная методология.

Критические замечания

Чаще всего модель краткосрочной психотерапии, центрированной на решениях, критикуют за ее резкое отклонение от традиционных методов психотерапии. В наше время, когда все большее значение придается точным данным, модель, отказывающаяся от использования диагностических категорий в качестве ориентиров для планирования и оценки психотерапевтической работы, а вместо этого оценивающая каждый случай и в каждом случае работающая в соответствии со специфическими целями, установленными клиентом, воспринимается как слишком резкий отказ от принятых норм. Но изучение краткосрочных немедицинских моделей свидетельствует об устойчивой удовлетворенности получаемыми результатами.

Краткосрочную психотерапию, центрированную на решениях, часто критикуют за то, что она является психотерапией “первой помощи”, и результатом бывает замещение симптомов, поскольку она концентрируется на симптомах, сформулированных клиентами, а не на достижении инсайтов, касающихся причин этих симптомов, сформулированных психотерапевтом. Однако не существует статистически достоверных доказательств того, что подобная критика более обоснована, чем убеждение в том, что инсайт ведет к устойчивым изменениям. Любой опытный психотерапевт, концентрирующийся в своей работе на решениях проблем, подтвердит, что инсайт обычно формируется как побочный продукт поиска решения, хотя цель его достижения не ставится.

Одним из самых больших достоинств этой психотерапии является польза, которую получают клиенты. Когда подход к клиенту не ограничен рамками ложных диагностических категорий, а внимание направлено не на патологию, а на сильные стороны клиента и его позитивное поведение, то возможностей решения оказывается намного больше. Проводя диагностическое интервью, психотерапевт будет руководствоваться своими знаниями симптоматологии, и в данном случае он скорее найдет “подходящий” симптом, чем если будет опрашивать клиента, стараясь понять природу его жалоб и представлений о самой возможности и путях решения проблем. В большинстве случаев клиент выигрывает, когда используется второй подход, поскольку в этом случае он испытывает меньше боли, затрачивает меньше времени и избегает опасности, сопряженной с недостаточно точным диагнозом, что может направить психотерапевтическую работу в неподходящее русло.

Возникает вопрос: “Не склонен ли психотерапевт игнорировать важные моменты психотерапевтической работы из-за того, что не ищет специфическую информацию, касающуюся данной проблемы? Ответ на него таков: хорошая оценка, в том числе и в рамках краткосрочной модели, должна включать в себя понимание специфики жалобы. Однако клиенты культурально запрограммированы на то, чтобы обеспечивать психотерапевтов негативной информацией, и в любом случае склонны прямо или косвенно ее сообщать. Обычно они не осознают позитивные аспекты и маловероятно, что станут рассказывать о них, если только психотерапевт не проявит настойчивый интерес к этой теме. Сбор информации с упором только на негативное нередко приводит к тому, что существующая реальность покажется еще хуже, чем есть на самом деле. Поэтому психотерапия, центрированная на решениях, пытается отвлечь клиента от подобного подхода. И наконец, поскольку цель психотерапии, независимо от теоретической ориентации, заключается в том, чтобы клиент хорошо функционировал за пределами психотерапевтического кабинета, желателен такой метод психотерапевтической работы, который был бы позитивным и с самого начала помогал клиенту поверить в себя.

В чем заключаются преимущества психотерапии, центрированной на решениях, для психотерапевта? Во-первых, психотерапевт испытывает значительно меньший стресс, работая в атмосфере сотрудничества с клиентом, чем тогда, когда он вступает в конфронтацию с ним, пытаясь преодолеть сопротивление. Во-вторых, ответственность за изменения в конце концов несет клиент. Слишком многие психотерапевты годами ведут борьбу с клиентами, которые не желают изменяться в соответствии с целями, установленными этими психотерапевтами. В работе, центрированной на решениях, психотерапевт должен использовать любую стратегию, для того чтобы помочь клиенту поверить самому себе. Если клиенты, несмотря на это, отказываются изменяться (или не хотят этого, или ожидают, что за них это сделает кто-то другой), тогда психотерапевт признает свое поражение и предлагает расстаться. В этом случае клиенты, скорее всего, или возьмут на себя какую-то часть ответственности за решение или же уйдут, но позже, когда будут готовы взять на себя ответственность, вернутся.

Неортодоксальный характер нашей модели иногда вызывает трудности ее применения там, где люди с ней не знакомы или отвергают ее. Однако если иметь достаточно терпения, то этот позитивный подход может быть использован психотерапевтами и для решения проблем, связанных с коллегами.

Биография

Ева Липчик ведет частную практику в Милуоки, а также работает как независимый тренер и консультант. Магистерскую степень она защитила в 1978 г. в университете Висконсина, штат Милуоки. Девять лет Липчик была штатным сотрудником Центра краткосрочной семейной терапии в Висконсине и участвовала в разработке модели краткосрочной психотерапии, центрированной на решении. Наибольший вклад она внесла в разработку проблематики, связанной с интервьюированием клиентов. На эту тему Липчик много писала, выступала с лекциями, подготовила специальный материал для “Journal of Strategic and Systemic Therapies” и написала книгу.

Литература

Bowen, M. (1978). Family therapy in clinical practice. New York: Jason Aronson.

de Shazer, S. (1982). Patterns of brief family therapy. New York: Guilford.

de Shazer, S. (1985). Keys to solution in brief therapy. New York: Norton.

de Shazer, S. (1988). Clues: Investigating solutions in brief therapy. New York: Norton.

de Shazer, S., Berg, I. K., Lipchik, E., Nunnally, E., Mol-nar, E., Gingerich, W., & Weiner-Davis, M. (1986). Brief therapy: Focused solution development. Family Process, 25, 207—222.

Erickson, M. H., & Rossi, E. (1979). Hypnotherapy: An exploratory casebook. New York: Irvington.

Erickson, M. H., Rossi, E., & Rossi, S. (1976). Hypnotic realities. New York: Irvington.

Gingerich, W., de Shazer, S., & Weiner-Davis, M. (1988). Constructing change: A research view of interviewing. In E. Lipchik (Ed. ), Interviewing. Rockville, MD: Aspen.

Matsui, W. T. (1988). The process of structural family therapy: Level of experience makes a difference. In E. Lipchik (Ed. ), Interviewing. Rockville, MD: Aspen.

Minuchin, S. (1974). Families and family therapy. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Selvini-Palazzoli, M., Boscolo, L., Cecchin, G. F., & Prata, G. (1978). Paradox and counterparadox. New York: Jason Aronson.

Weakland. J., Fisch, R., Watzlawick, P., & Bodin, A. (1974). Brief therapy: focused problem resolution. Family Process 13, 141—168.

Стратегическая и системная семейная терапия

Мичелин Рими-Стифенсон

Определение

Психотерапия фокусируется на оценке личностных ресурсов, а не на определении патологии. Это директивный, ориентированный на цель процесс, в ходе которого клиенты приобретают новый опыт, который изменяет устаревшие внутренние карты и жесткие паттерны взаимодействия, поддерживающие симптоматическое поведение. Безоценочный подход, принимая индивидуальные восприятия, чувства и попытки решений как нормальные, позволяет избежать сопротивления. В атмосфере доверия, устанавливающейся в отношениях между психотерапевтом и клиентом, с помощью языка изменений закладывается новое начало. Будучи психотерапевтом, я отрицаю обвинения, но вывожу на первый план реальность выбора, принятия ответственности за поведение и принятие естественных последствий. Будучи психотерапевтом, я занимаюсь всем: оказываю влияние на окружающую среду, шаманствую, решаю проблемы и занимаюсь целительством.

Краткая характеристика

Теоретические положения, которыми я руководствуюсь в своей работе, заимствованы из стратегической психотерапии (я имею в виду ее основные, радикальные положения) и из биологических наук, более всего из этологии. Я исхожу из того, что люди — это прежде всего одна из форм жизни, составная часть более широкой экологической системы. Важное пояснение: говоря о теоретических положениях, я не говорю об “истине”. Я согласна с Хейли, что ценность теории для клинической практики определяется тем, “работает” ли данная теория. Я не верю, что людям нравится быть несчастными. Я вижу свою первую задачу в том, чтобы вселять в них надежду. То, во что верит мой клиент и во что верю я, определяет границы достижимого, и я полагаю, что человек может измениться только в том случае, если приобретает какой-то новый опыт, испытывает что-то новое. Инсайт сам по себе не ведет к изменениям.

Я руководствуюсь в своей работе прежде всего положением о необъективном характере реальности. Согласно этому положению о реальности (как и о красоте), у каждого свое представление; вы находите то, что ищете. Это положение, сформулированное в терминах концепции внутренних карт, позволяет воздерживаться от обвинения и избегать критических суждений. Человеческие существа с их высокоразвитым мозгом больше полагаются на научение и в меньшей степени, чем другие формы жизни, — на создаваемые подсознанием карты. Бейтсон указывал, что люди научаются паттернам, сюжетам. Корзыбский считал, что люди в своих действиях руководствуются скорее внутренними картами, чем сенсорным опытом. Для меня оказалось полезным представление о том, что клиенты в своем поведении руководствуются внутренними картами, отражающими условия выживания, ранний жизненный опыт индивида, семейный и культурный контекст. Карты вносят в жизнь порядок, делают ее предсказуемой. К этим определяющим пути выживания картам, часто устаревшим, люди склонны обращаться особенно в те моменты, когда изменения в окружающей среде повышают уровень стресса, например, при переходе от одной стадии жизни к другой. Соответственно, решения, принимаемые на основании этих карт, предсказуемы, как и жесткие паттерны взаимодействия (сложившиеся в результате попыток каждого индивида найти решение), которые составляют часть симптомов. Не бывает грома среди ясного неба.

Мои представления о решении проблемы находятся в полном соответствии с представлениями о возникновении проблемы, что согласуется с подходом Института психических исследований. Моя задача, следовательно, заключается в том, чтобы увидеть и принять представление каждого индивида о проблеме. Затем следует оценить и признать как нормальные внутренние карты, а также связанные с ними попытки найти решения и провозгласить “новое начало”. В ходе этого процесса неоценимы генограммы и наблюдения за культурной средой. Бросается вызов системам убеждений. Новые решения, больше способствующие адаптации, предлагаются и структурируются путем домашних заданий, которые дают новый опыт, открывающий доступ к ресурсам индивида, что и ведет к изменениям. Установление измеримых целей, определение рамок для описания изменений позволяют избежать “дрейфа”. Для того чтобы подчеркнуть это “новое начало”, используются ритуалы. Проясняются исходные посылки, путем переговоров устанавливаются задачи, стоящие перед индивидом в жизни, определяются внутренние обязательства.

Несколько слов об отношениях между психотерапевтом и клиентом. Психотерапевт, по существу, составляет часть экологии клиента. Мои исходные посылки, ценности, способ бытия в мире косвенным образом оказывают и испытывают влияние, подобно тому, как изменения в реке отражают изменения, происходящие в лесу. Я воспринимаю своих клиентов не как больных, не как пациентов, а как людей, оказавшихся в тупике, который можно было предвидеть. Мои отношения с другими за пределами психотерапевтического кабинета можно охарактеризовать как комфортные на достаточно интимном уровне. Так же я взаимодействую и со своими клиентами. Самораскрытие помогает нормализовать человеческую дилемму. Поскольку я поощряю своих клиентов делать реальный выбор и брать на себя ответственность за свое поведение, то и сама я должна принимать собственные решения и нести ответственность за свое поведение. Поскольку я учу своих клиентов прощать самих себя, я и сама должна прощать себя снова и снова.

Критические замечания

Психотерапия — относительно подходящие рамки для того занятия, которым я зарабатываю себе на жизнь. Нет такой школы психотерапии, положения которой я бы разделяла полностью. Обычно я работаю с парами и семьями. Более важным, чем психотерапевтическая школа, является образ моего мышления. Я считаю себя экосистемным психотерапевтом и семью рассматриваю как критическую часть экологии. Я выступаю против высокомерия, которое отделяет человеческий род от экологии в широком смысле этого слова. Психотерапия, в которой преимущество отдается “приспособлению”, “соответствию” перед линейной причинностью, хороша тем, что позволяет мне избежать когнитивного диссонанса. Гомеостаз может быть легко нормализован в понятиях защиты и выживания вида. Страх перед неизвестным присущ, вероятно, не только людям.

В центре внимания оказывается паттерн, а не причинившее вред событие. Карту мы не путаем с территорией. То, что произошло, нельзя стереть, но получающиеся карты можно изменить. Это психотерапия, исполненная надежды. В результате использования ресурсов членов семьи (а мы имеем дело с подлинными участниками событий) поведенческие роли исполняются более адекватно, вследствие чего происходит более эффективное изменение дисфункциональных паттернов. Как вид, мы оказались брошены в поток ведущих к катаклизму изменений, порожденных нашим собственным коллективным разумом. Нет ничего удивительного, что по мере того как карты быстро становились все более однородными, а ценные ритуалы, облегчающие переходы, оказались потеряны, все легче образуются тупики. Ритуалы образуют структуру, уменьшают тревогу. Ритуал прощения, исполненный духовности, содержит в себе скрытое послание: “Ты находишься именно там, где должен быть, для того чтобы попасть туда, куда идешь”. Возможно, существует универсальный архетип нового начала, воплощенный в форме весеннего обновления.

Когда возмущение и обида ясно услышаны, но обвинение не допускается, — тогда инсайт может быть использован без какого-либо сопротивления. Когда карты поднимаются на уровень сознания и принятые решения получают объяснение, ответственность за поведение акцентируется. Роль жертвы уже немыслима. Прощая себя, мы прощаем и других: супруга или супругу, родителей — тех, кто располагает собственным набором устаревших карт. Этот вид психотерапии исключает эмоциональную изолированность, идет на пользу новым поколениям. Раскрывая себя, я показываю, что тоже уязвима, и это позволяет клиенту избежать ощущения чрезмерного раскрытия и барьера близости, сопутствующих подобным дисбалансам. По мере того как устанавливаются отношения доверия и взаимного уважения, клиенты начинают охотнее выполнять указания.

Каждое явление содержит в себе как положительные, так и отрицательные аспекты. Любой вид психотерапии предполагает вмешательство в жизнь людей. Если изменяется один человек — изменяется экология. Затрагиваются и те люди, которые не подписывали психотерапевтический контракт. Нет сомнений, что директивный подход предполагает значительное вмешательство. Я нахожу оправдание себе, поскольку убеждена в том, что люди имеют право обращаться за помощью и защитой для улучшения качества своей жизни. Я нахожу способы, позволяющие ограничить подобное вмешательство. Я признаю, что у меня есть предубеждения. Я бываю осторожна, предлагая помощь. Избегаю применения техник — они могут навредить клиенту. Мой способ действий естественным образом вытекает из моей системы убеждений. Рефрейминг и парадокс не воспринимаются мной как техники. Рефрейминг — просто реорганизация данных, осуществляемая для того, чтобы они соответствовали другому паттерну, другой реальности. Что касается парадокса, то здесь мы имеем дело с хорошо известной напряженностью между изменением и избеганием изменения.

Я научилась усиливать мои естественные склонности, чтобы придать им больший заряд. Где-то я прочитала утверждение Сократа: лечение душ осуществляется с помощью определенных заклинаний, и эти заклинания представляют собой волшебные слова. Я слежу за языком, использую естественный транс, рассказываю массу историй. Поскольку я избегаю использования техник, моя работа по обучению других становится все сложнее. Похоже, что существует спрос на техники. В последние годы я уделяю основное внимание тому, чтобы помочь тем, кого обучаю, испытать другие реальности, получить доступ к своим ресурсам и увеличить их — найти подходящую для себя нишу. Ничего особенного в моей работе нет. Главное в ней, вероятно, — чувство ответственности. Я воспринимаю сопротивление как нечто, что происходит между людьми, а не коренится в клиенте. Раскрытие себя порождает уязвимость. Я должна отвечать за свои слова, заботливо ухаживать за своим сердцем. Следует тщательно отслеживать рамки, границы. И наконец, существует опасность, что я слишком доверяю своим клиентам. Однако когда психотерапия работает, создаются новые истории, новые рассказы, и мои клиенты вместе со мной получают более совершенные средства, с помощью которых в будущем можно будет выбраться из тупиковых ситуаций.

Биография

Мичелин Рими-Стифенсон и ее муж Рик Стифенсон — частнопрактикующие психотерапевты, специализирующиеся в супружеской и семейной терапии, получившей название “Перспектива”. Степень магистра она получила в 1979 г. в университете штата Джорджия; была директором социальной службы Броунерского Института психиатрии, где занималась проблемами объединения индивидуальной, групповой и семейной терапии с целью предотвращения случаев повторной госпитализации больных. Затем руководила последипломной подготовкой психотерапевтов, разрабатывала тренинговые программы обучения психотерапевтов системному мышлению. Мичелин Рими-Стифенсон занималась подготовкой учебных фильмов и учебной литературы по стратегической и системной терапии. Она является членом редакционного совета “Журнала стратегической и системной терапии”.

Литература

Alcock, J. (1975). Animal behavior: An evolutionary approach. Sunderland, MA: Simaur Associates.

Cousteau, J. Y. (1953). The silent world. New York: Harper.

Bateson, G. (1979). Mind and nature: A necessary unity. New York: Dalton.

Carter, P. (1982). Rapport and integrity for Ericksonian practitioners. In J. Zeig (Ed. ), Ericksonian approaches to hypnosis and psychotherapy. New York: Brunner/Mazel.

Dell, P. (1982). Beyond homeostasis: Toward a concept of coherence. Family Process, 21, 21—41.

Haley, J. (1979, April). Workshop on strategic therapy. Washington, DC.

Haley, J. (1976). Problem-solving therapy. San Francisco: Jossey-Bass.

Hoffman, L. (1981, April). Workshop: Dialogues in family therapy; a little humor, a little madness. Atlanta Institute for Family Studies.

Lankton, S. (1980). Workshop: Psychological level communication. International Congress on Ericksonian Approaches to Hypnosis and Psychotherapy, Phoenix, AZ.

Rabkin, R. (1977). Strategic psychotherapy. New York: Basic Books.

Reamy-Stephenson, M. (1983). The assumption of non-objective reality: A missing link in the training of strategic therapists. Journal of Strategic and Systemic Therapies, 2(2), 51—68.

Reamy-Stephenson, M. (1984). Psychiatric inpatient units. In M. Berger, G. L. Jurkovic, and Associates (Eds. ). Practicing family therapy in diverse settings. San Francisco: Jossey-Bass.

Reamy-Stephenson, M. (1986). No bolts from the blue. In D. Efton (Ed. ), Journeys: Expansions of the strategic-systemic therapies. New York: Brunner/Mazel.

Ward, В., & Dubos, R. (1972). Only one earth. New York: Norton.

Watzlawick, P., Weakland, J., & Fisch, R. (1974). Change: Principles of problem formation and problem resolution. New York: Norton.

Weakland, J., Fisch, R., Watzlawick, P., & Bodin, A. (1974). Brief therapy: Focused problem resolution. Family Process, 13(2), 141—169.

Zeig, J. (1980). A teaching seminar with Milton Erickson, M. D. New York: Brunner/Mazel.

Краткосрочная системная терапия

Джоэл С. Бергман

Определение

Краткосрочная системная терапия представляет собой попытку быстрой концентрации на существующей проблеме и решение ее за минимально возможное количество сессий. Я стараюсь понять две вещи: во-первых, как данная проблема связана с теми или иными изменениями в цикле жизни семьи, во-вторых, как она подпитывается той семейной системой, в которой проявляется данный симптом. Получая соответствующую информацию и выдвигая гипотезу о функции симпта в семейной системе, я делаю соответствующее предписание, устанавливаю задачу или ритуал, следствием чего оказываются кардинальные изменения в поведении клиента в сфере межличностных отношений. Эти изменения затем приведут к изменению стабилизирующей функции, выполняемой в семейной системе любым симптомом.

Краткая характеристика

Психологические симптомы возникают в результате кризисов, связанных с переходными периодами в жизни семьи. Эмоциональные проблемы возникают в тех случаях, когда люди испытывают затруднения, особенно если пытаются расстаться с кем-то и эмоционально вырасти. Симптомы появляются в определенное время, например, когда единственный или последний ребенок в семье собирается покинуть дом; когда муж или жена хотят развестись; когда кто-то хочет вступить в брак и должен эмоционально отделиться от своих родителей.

Клинические гипотезы “работают” в тех случаях, когда они не только объясняют, почему возникает тот или иной симптом, но и отвечают на вопрос, как поддерживается или усиливается симптом в той социальной системе, где он существует. Любой симптом имеет свой межличностный (социальный) контекст, который его поддерживает, и чтобы изменить симптом, необходимо понять, какое действие оказывают такие контексты.

После того как сформирована клиническая гипотеза, разрабатывается ритуал или предписание, которые могут изменить поведение носителя симптома в его социальном окружении. Если клиническая гипотеза верна, то в результате подобных изменений симптоматическое поведение утратит свою остроту, а в семейной системе наступит переходный кризис. Такой переходный кризис необходим, чтобы семья могла перейти на следующую стадию своего жизненного цикла. Если наступает переходный кризис, то семейная система может быть реорганизована, и тогда возможно несимптоматическое решение. Это может произойти благодаря помощи психотерапевта, но и без нее тоже.

Техники, которыми я часто пользуюсь для того, чтобы собрать информацию и разработать предписание для клиентов, основаны на работах Боуэна, представителей Миланской школы (Сельвини-Палаззоли, Босколо и др. ), а также трудах Милтона Эриксона. Они включают реверсирование, позитивные коннотации, и рефрейминг, предписания симптома, системы или сопротивления; предписания ритуалов и задач, цель которых — вызвать новые формы поведения и расшатать мощные коалиции. Сюда же относится использование метафор и рассказывание историй, несущих определенное послание.

Поскольку в краткосрочной системной психотерапии все симптомы трактуются как проблемы сепарации между двумя поколениями, мы часто приглашаем на сессию представителей двух или трех поколений. Такие трудные симптомы, как психозы, нарушения, связанные с едой, или хроническая депрессия, рассматриваются как защита ребенком родителя (родителей) от нерешенных проблем сепарации в отношениях между одним или обоими родителями и бабушкой/дедушкой или бабушками/дедушками. В таких случаях участие в сессии представителей трех поколений дает возможность работать с двумя “наборами” вопросов сепарации в отношениях представителей трех поколений. Если к психотерапии могут быть привлечены все члены семьи, то психотерапия становится более эффективной и требует меньше времени.

Критические замечания

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒