Джеффри К. Зейг 5 страница

Существует и другое понимание эмоций. В начале своего научного пути Дарвин обнаружил, что новорожденный младенец способен выражать все эмоции, которые можно увидеть на лице взрослого человека. Основываясь на этих наблюдениях, Томкинс предположил, что врожденные аффекты являются частью нашего генетического наследия, набором программ, содержащихся в подкорке. Первоначально аффекты бывают реакциями на форму и интенсивность стимуляции нервной системы, а затем они “запускаются” условными раздражителями. Объединив теорию аффектов Томкинса с психоанализом, Бэш предложил использовать термин “аффект” для физиологических явлений, термин “чувство” — для нашего осознания аффекта, а термин “эмоция” — для обозначения сочетания аффекта с нашими ассоциациями с предыдущими переживаниями данного аффекта. Эмоциональное переживание имеет пять уровней действия: структурные эффекторы и химические медиаторы, будучи первоначально “запущены” находящимися в подкорке “организаторами врожденного аффекта” и соединяясь в зрелые эмоции посредством сложных корковых функций, воздействуют на различные поля действий (наиболее заметно это отражается на лице, но также на голосе, запахах, осанке и поведении). А их сочетания, определяющие эмоции взрослого человека, формируются под воздействием комплекса неокортикальных функций (Натансон, 1988). Переживание может “запустить” эмоцию, и каждое проявление эмоции само по себе является переживанием, включающим все пять названных уровней. Таким образом, мы склонны интерпретировать как “истиные” эмоции чувства, возникающие в результате биологических нарушений. “Тревога”, возникающая в результате приема кофеина или как следствие избытка гормона щитовидной железы, а также наша “депрессивная” реакция на лекарства, принимаемые для снижения кровяного давления, не что иное, как предпринимаемые корой полушарий головного мозга попытки объяснить чувства, вызываемые химическим путем, на основе предшествующего эмоционального опыта.

Эмоции, выражаемые в ходе любой психотерапевтической сессии, могут быть подвергнуты анализу в соответствии с приведенными выше положениями. В тех случаях, когда эмоция усиливается или возникает в результате повреждения структур нервной системы, внимание следует уделить восстановлению этих структур или уменьшению последствий такого повреждения. Эмоции, вызванные непорядками в биологии, требуют биологического подхода. Однако у нормального человека врожденные аффекты должны претерпеть изменения в результате научения. Если у младенца в отношении аффектов действует принцип “все или ничего”, то у взрослого задействовуются значительно более сложные механизмы. Каждый из нас рос в двух культурах: “макроскопической” и “микроскопической”. И каждая из этих культур требовала весьма специфических схем выражения эмоций. Путь развития, который мы проходим, накладывает на нас свой отпечаток. И хотя все мы вышли из общего для всего человечества биологического прошлого и, следовательно, всем нам присущи одинаковые механизмы аффекта, мы не можем знать, что чувствует другой человек, пока нам не известен опыт, на основании которого этот индивид создал свой личный лексикон эмоций.

Когда клиент и психотерапевт, разговаривая об эмоциях, пользуются одним языком, становится возможным их эмпатическое взаимодействие, а это позволяет осуществить важные изменения необходимой глубины. Наше направление (emotion-based psychotherapy) возникло в ходе эволюции психотерапии, позволившей осуществить интеграцию всех существовавших направлений психотерапии на базе доступного ныне спектра знаний.

Критические замечания

Неэффективность психотерапии в большинстве случаев можно объяснить неудачей в исследовании эмоций как таковых. Я обратил внимание на удивительное несоответствие между широким распространением в нашей культуре стыда и тем незначительным вниманием, которое уделяется этому чувству в психотерапии. Тогда я собрал многих из тех, кто серьезно занимается этой “скрытой” эмоцией, и мы совместными усилиями написали книгу “Многоликий стыд” (“The Many Faces of Chame”, 1987 г. ). До тех пор, пока психотерапевты психодинамического направления вслед за Фрейдом полагали, что младенец не будет испытывать стыд, пока не избавится от своего “нормального нарциссизма” в ходе эдиповой фазы развития (что происходит существенно позже окончательного формирования большинства других психических структур), стыд считали значительно менее важным, чем чувство вины. В нашей культуре стыд определяется как внутреннее наказание, которому подвергает себя индивид за нарциссизм, как дефект в структуре “Я”, в то время как чувство вины трактуется как родственное внутреннее наказание, накладываемое на себя индивидом за действия, причинившие вред другому или нарушающие определенные правила поведения. У взрослого стыд связан с самим индивидом, а чувство вины — с его действиями.

Однако изучение врожденного аффекта выявило наличие стыда как механизма аффекта уже в самый ранний постнатальный период. Томкинс предположил, что функцией врожденного аффекта стыда является ограничение аффектов интереса — возбуждения и удовлетворения (наслаждения-радости) — в тех случаях, когда организм оказывается неспособным сделать это произвольно. Развивая эту теорию врожденного стыда, я постулировал, что в таких ситуациях механизм обратной связи, предназначенный для исправления ошибок, приводит в действие подкорковый центр аффекта. Это приводит к выделению нейро-гуморального сосудорасширяющего вещества, эволюционировавшего (и структурно, и филогенетически) так, чтобы вызывать специфический кортикальный шок, ассоциированный с переживанием стыда. Аффект стыда вызывает резкое снижение тонуса в голове и шее, индивид отводит взгляд от ситуации, которая теперь предстает проблематичной, и краснеет. По мере того как младенец взрослеет, каждое переживание аффекта врожденного стыда находит свое место в его большом лексиконе эмоциональных переживаний, и таким образом создается сложная группа когнитивных единиц, связанных с различными переживаниями взрослого человека, называемыми смущением, унижением или стыдом, и являющихся следствием таких пагубных межличностных взаимодействий, как измена, презрение и пренебрежение. На каждой стадии развития организм аккумулирует новые “спусковые устройства”, приводящие в действие механизм стыда.

Вермсер указывает, что эмоция стыда взрослого бывает ответом на “разоблачение”, на раскрытие каких-то в высшей степени интимных сведений об индивиде, на обнаружение чего-то такого, что данный человек хотел бы держать в секрете. Психодинамическую психотерапию обычно называют “раскрывающей психотерапией”; уже в силу своего характера такое лечение должно вызывать стыд. Если психотерапевт не отдает отчета о внешних проявлениях врожденного аффекта, то признаки испытываемого клиентом стыда — отведение взгляда, застенчивость, молчание, уходит в себя — могут ложно интерпретироваться как сопротивление, что порождает дополнительные трудности. Часто или даже в большинстве случаев то, что люди в ходе психотерапии называют гневом, представляет собой защиту от стыда.

Когда клиент и психотерапевт могут свободно обсуждать эмоции как таковые и помещать эмоциональные переживания в контекст, включающий все известные данные о человеческом бытии, тогда и психотерапия находит свое место в континууме где-то между искусством и наукой.

Биография

Доналд Л. Натансон является старшим ординатором-психиатром Института при Пенсильванской больнице и профессором психиатрии университета Ханеманна в Филадельфии. Степень доктора медицины он получил в 1960 г. в Университете штата Нью-Йорк. Натансон — член Американской ассоциации психиатров. В своей клинической практике он уделяет основное внимание психотерапии психотерапевтов. Натансон написал более двадцати пяти статей, глав в различных книгах и обзоров. Он является также редактором-составителем двух книг. С лекциями, посвященными работе со стыдом в психотерапии, он выступал во многих странах. В своей последней работе Натансон выступает за изменения в психотерапии, заключающиеся в том, что данные, полученные в нейрофизиологии, психофармакологии, эндокринологии и в результате наблюдения за младенцами, следует включить в язык и практику психодинамической психотерапии и психоанализа.

Литература

Basch, M. F. (1976). The concept of affect: A re-examination. Journal of the American Psychoanalytic Association, 24, 759—778.

Basch, M. F. (1988). Understanding psychotherapy: The science behind the art. New York: Basic Books.

Nathanson, D. L. (Ed. ). (1987). The many faces of shame. New York: Guilford.

Nathanson, D. L. (1988). Affect, affective resonance, and a new theory for hypnosis. Psychopathology, 21, 126—137.

Tomkins, S. S. (1962—1963). Affect/imagery/consciousness (Vols. 1 and 2). New York: Springer.

Wurmser, L. (1981). The mask of shame. Baltimore: Johns Hopkins University Press.

Коммуникативный подход

к психоанализу и психотерапии

Роберт Дж. Лэнгс

Определение

Понятие “психотерапия” охватывает любого рода усилия, предпринимаемые специалистом и клиентом и направленные на то, чтобы уменьшить или устранить дисфункцию (физическую, психологическо-эмоциональную или межличностную), в основе которой лежат эмоции.

Краткая характеристика

Любая психотерапия, вне зависимости от теоретической ориентации, представляет собой усилие, направленное на исцеление. Ее цель заключается в том, чтобы устранить нарушения, в основе которых лежат эмоции. О том, как протекает этот процесс и как происходит исцеление, сегодня почти ничего не известно. Мой собственный подход основывается на декодировании или расшифровке подвергшихся трансформации смыслов, которые пациент бессознательно излагает в представляемом им материале. Эти расшифрованные послания выражают самую важную основу безумия. (Я имею в виду все симптомы, в основе которых лежат эмоции. ) Они отражают действие системы глубокого бессознательного, которую следует отличать от системы сознания с ее прямым переживанием и прямым вспоминанием (извлечением из подсистемы поверхностного бессознательного). Восприятие, обусловленное системой глубокого бессознательного, а также дисфункции этой системы являются источником психопатологии.

Адаптивное исцеление, происходящее в ходе психотерапии, становится возможным благодаря здоровой, поддерживающей, терапевтической среде (какой именно она должна быть — зависит от содержания закодированных посланий, поступающих из системы глубокого бессознательного клиента), а также благодаря значимым интерпретациям, осуществляемым в ходе взаимодействия психотерапевта с клиентом, раскрывающим подлинное, неосознаваемое значение этих закодированных сообщений. Процессу исцеления способствует также неизбежная, укрепляющая Эго клиента позитивная неосознаваемая идентификация с терапевтом, способным обеспечить идеальные рамки психотерапии и давать в диалоге с клиентом интерпретации, которые тот готов принять.

Следует, однако, отметить, что избавление от симптомов может быть также результатом таких отношений клиент-психотерапевт, в которых нет места здоровому инсайту и прочной, неосознаваемой клиентом конструктивной идентификации. Избавление от симптомов может быть результатом того, что психотерапевт “санкционирует” безумие клиента, а также следствием того, что клиент неосознанно сравнивает себя с психотерапевтом и в результате приходит к выводу, что он более здоров, чем психотерапевт (так называемое излечение благодаря “жульническому” сравнению). Могут действовать и другие подобные факторы исцеления. Описанная коммуникативная техника позволяет добиться успеха с наименьшими вредными последствиями как для клиента, так и для психотерапевта.

Биография

Роберт Дж. Лэнгс является профессором психиатрии в школе медицины “Маунт Сайнай” в Нью-Йорке. Степень доктора медицины Лэнгс получил в 1953 г. в Медицинской школе в Чикаго. Он автор 55 статей и 26 книг.

Ограниченная во времени

динамическая психотерапия

Ганс Г. Страпп

Определение

Психотерапия представляет собой межличностный процесс, направленный на осуществление изменений в чувствах, мыслях, отношениях и поведении, причиняющих неприятности человеку, обратившемуся за помощью. Психотерапевтом обычно бывает прошедший специальную подготовку специалист. Люди, ищущие такую помощь, желают изменений, и психотерапевт соглашается работать с ними, чтобы добиться поставленной цели. Психотерапия представляет собой процесс научения и совместное усилие, для осуществления которого необходимы как установление отношений между участниками процесса, так и использование определенных техник изменения личности и поведения.

Краткая характеристика

Психотерапия в широком смысле слова представляет собой психологическое лечение, направленное на то, чтобы добиться благоприятных изменений в личности и поведении. Клиенты, обращающиеся за помощью по поводу испытываемых ими психологических проблем, желают таких изменений — они хотят чувствовать или действовать иначе, и психотерапевт соглашается помогать пациенту в достижении этой цели. Выделим два главных вопроса, возникающих при изучении психотерапии: 1. Что следует изменить? 2. Как следует осуществить эти изменения? Для ответа на первый вопрос необходимо определить проблему, заставляющую пациента обратиться за помощью (депрессия, трудности в семейной жизни, стеснительность, привычка кусать ногти, сексуальные нарушения). Второй вопрос касается процесса и методов, с помощью которых достигается изменение (поддержка, обсуждение чувств, инсайт, достигаемый благодаря интерпретациям, систематическая десенситизация, тренинг уверенности и т. д. ). Психотерапия может проводиться по-разному. Это связано с существованием многочисленных школ и теоретических ориентаций, с индивидуальными особенностями психотерапевтов, а также с характером психотерапии (индивидуальная, групповая, семейная или супружеская).

В психотерапии более применима образовательная модель, чем медицинская. Еще в 1905 г. Фрейд утверждал, что психоаналитическая психотерапия представляет собой определенную форму обучения или “послеобучения”. Этих взглядов он придерживался до конца своей жизни. Ему, как и большинству психотерапевтов после него, было ясно, что психотерапия в первую очередь представляет собой психологическое воздействие, совместное усилие, и клиенту с самого начала отводилась активная роль. В свете сказанного неврозы и личностные расстройства, т. е. те нарушения, с которыми мы чаще всего имеем дело в психотерапии, можно рассматривать как следствие дезадаптивного научения, относящегося к раннему детству и проявляющегося в низкой самооценке, чрезмерной зависимости, заторможенности в социальных отношениях и в других нарушениях. Для того чтобы избавиться от этих недостатков, пациентам обычно помогают стать более независимыми, более свободными от внешних влияний, отвечающими за свои действия. Для того чтобы повысить самооценку, улучшить отношения с другими и свое поведение в целом, пациенты должны научиться осуществлять изменения в себе и своем окружении. Цель процесса психотерапии заключается не в том, чтобы вызвать изменения в пациенте, а в том, чтобы создать условия, которые позволят произойти внутренним изменениям.

Таким образом, психотерапия представляет собой главным образом процесс научения, и роль психотерапевта во многом сходна с ролью преподавателя или наставника. Если в свое время индивид научился причиняющим неприятности чувствам, идеям, установкам и схемам поведения, то он вполне может, в определенных границах, “отучиться” или переучиться. В тех случаях, когда научение неосуществимо (например, в силу определенных генетических или биохимических факторов), возможности психотерапии бывают существенно ограничены. Психотерапевты сталкиваются с серьезными трудностями также тогда, когда нарушения в первую очередь вызваны факторами в социальном окружении индивида (бедность, угнетение, тюремное заключение) или когда сами пациенты не желают изменений, а им предъявляют требования измениться (например, судом или школьной системой). Итак, результаты психотерапии бывают позитивными тогда, когда пациенты желают решить свои проблемы, готовы работать для осуществления желательных изменений, живут в окружении, допускающем такие изменения, и не имеют непреодолимых внутренних преград, мешающих научению (ригидность характера, механизмы внутренней защиты). Поскольку все люди склонны сопротивляться изменениям собственной личности или поведения, психотерапевтическое научение обычно бывает сопряжено с трудностями.

В основе принятого в Университете имени Вандербилта подхода к ограниченной во времени динамической психотерапии лежат принципы современного психоанализа и концепция межличностных отношений. Проблемы, с которыми клиент сталкивается в своей жизни, трактуются как следствие неполадок в его отношениях с другими как в прошлом, так и в настоящем. Эти неполадки клиент, сам того не замечая, воспроизводит в отношениях со значимыми для него людьми, в том числе и в отношениях с психотерапевтом. Создавая плодотворный психотерапевтический союз и сосредоточивая внимание на отношениях между клиентом и психотерапевтом “здесь и теперь”, психотерапевт стремится к тому, чтобы клиент приобрел соответствующий коррективный эмоциональный опыт. Инсайты, испытываемые в результате такого опыта клиентом, ведут к улучшению функционирования клиента в его отношениях с другими и его интрапсихического функционирования.

Ограниченная во времени динамическая психотерапия показана взрослым клиентам, располагающим значительными личностными ресурсами, психологически настроенными и хорошо мотивированными, чьи трудности не слишком серьезны и не всеобъемлющи. Целью является не полное исцеление (которое может быть недостижимо в силу самых разных обстоятельств), а устранение проблем, испытываемых пациентом в отношениях с другими, в том числе устранение симптомов и неудовлетворительного поведения в межличностных отношениях.

Психотерапевтам и клиентам следует проявлять больше реализма в своих ожиданиях, связанных с возможными результатами психотерапии. Это относится как к ограниченной во времени, так и к долгосрочной психотерапии. Значение мастерства психотерапевта нельзя переценить, но результаты психотерапии в значительной, а иногда и в решающей степени зависят от структуры личности клиента, его прошлого опыта (особенно в раннем детстве) и множества факторов, связанных с социальной средой, в которой тот находится. Современные методы психотерапии могут способствовать благоприятным изменениям, но маловероятно, что с их помощью можно полностью устранить факторы, связанные с клиентом, психотерапевтом и отношениями между ними, — факторы, ограничивающие возможности психотерапии. Эта точка зрения не означает отрицания возможностей психотерапии, а скорее является призывом к признанию реальности и сложности многих интрапсихических проблем и проблем в межличностных отношениях, которые и приводят большинство клиентов к психотерапевтам.

Биография

Ганс Г. Страпп является профессором психологии в Университете имени Вандербилта в Нэшвилле, штат Теннесси. Степень доктора психологии он получил в 1954 г. в Университете имени Джорджа Вашингтона. Звание почетного доктора медицины было присвоено ему Университетом г. Ульм (Германия). Страпп является автором 250 статей, глав в книгах и обзоров, а также автором, соавтором или редактором-составителем 8 книг.

Литература

Strupp, H. H. (1987). The science and art of psychotherapy. 1988 Yearbook of science and the future (pp. 221—248). Chicago: Encyclopaedia Britannica.

Strupp, H. H., & Binder, J. L. (1984). Psychotherapy in a new key: A guide to time-limited dynamic psychotherapy. New York: Basic Books.

Strupp, H. H., & Hadley, S. W. (1977). A tripartite model of mental health and therapeutic outcomes: With special reference to negative effects in psychotherapy. American Psychologist, 32, 187—196.

Strupp, H. H., Hadley, S. W., & Gomes-Schwartz, B. (1977). Psychotherapy for better or worse: An analysis of the problem of negative effects. New York: Jason Aronson.

Психотерапия “голосов”

Роберт У. Файрстоун

Определение

Психотерапевтический альянс представляет собой совершенно особый вид человеческих отношений, в ходе которых специалист, посвятивший себя психотерапии и получивший соответствующую подготовку, пытается помочь другому человеку, одновременно отстраняясь от себя и напрягая все свои силы.

Ни при каких других отношениях человек не слушает, не чувствует и не переживает с таким концентрированным вниманием к каждой детали то, что ему рассказывают. Как и при любых других отношениях между людьми, это взаимодействие может быть удовлетворяющим или травмирующим для каждого из его участников. Поскольку развиваются новые фантазийные узы, иллюзорная связь (например, врач-пациент, психотерапевт-клиент, родитель-ребенок), эти отношения пагубны. Если же устанавливается равенство участников отношений, проявляются их открытость и подлинное сострадание, то можно сказать, что оба участника таких отношений находятся на пути к индивидуации. Наша психотерапия помогает индивиду выявить и конфронтировать узы его зависимостей и деструктивные “голоса”, остатки негативного опыта детства, наносящие серьезный ущерб его “Я”, личностной энергии и индивидуальности.

Краткая характеристика

Мой теоретический подход к психотерапии основывается на связной системе концепций и гипотез, интегрирующей психоанализ и идеи экзистенциализма. Тем не менее, мой подход не может быть назван эклектическим. Эта теория объясняет, как ранняя травма ведет к формированию защитных структур и как эти исходные защиты усиливаются по мере того, как развивающийся ребенок постепенно осознает, что ему предстоит умереть. В центре моего внимания — поиск самого себя и своего личностного смысла перед лицом интернализованных* враждебных процессов и онтологической тревоги.

Наши концепции близки определенным конструкциям теории объектных отношений (например, концепции “антилибидинального Эго”). Они дают убедительные объяснения психодинамических механизмов, действующих в дисфункциональных семьях и получивших феноменологическое описание в работах Элис Миллер, Рональда Д. Лэйнга и др. Внимание, уделяемое в наших теориях выявлению негативных мыслительных процессов, сближает их с когнитивными теориями и когнитивной психотерапией, но наш подход весьма отличается от них, поскольку мы занимаемся больше чувствами, чем анализом логичности или нелогичности.

Мой собственный подход к психотерапии получил известность как психотерапия “голосов”. Он называется так потому, что представляет собой процесс “озвучивания” негативных мыслей, лежащих в основе неадекватного или саморазрушительного поведения индивида. Главная его цель заключается в том, чтобы выделить и выявить те элементы личности, которые являются своего рода антиподами “Я” индивида и ведут свое происхождение от интернализованного негативного отношения родителей и вызвавшего психические травмы опыта детства. “Диапазон”, в котором звучат эти голоса, широк: начиная от самокритичных и самоуничижительных мыслей или установок до нападок на себя и вынашивания идеи о самоубийстве.

Специализированные методы психотерапии “голосов” состоят из трех компонентов: (1) процесса выявления и идентификации схем негативного мышления, в результате чего они становятся более доступными и в большей степени поддаются контролю; (2) высвобождения чувств — выявления вытесненных эмоций и высвобождения аффекта, ассоциированного с деструктивным мышлением; (3) контрнаступления на неадекватное поведение, контролируемое “голосом”, для чего совместно с клиентом составляется план действий и используется соответствующий коррективный опыт.

Процесс идентификации “голоса” может осуществляться либо путем обращения к интеллекту и использования аналитических или когнитивных техник, либо в духе драмы, с использованием катартических методов. Клиенты учатся вербализовывать свои самокритичные мысли во втором лице, так, как будто к ним обращается какой-то другой человек: обращаясь к себе, а не высказываясь о себе. Такая процедура облегчает процесс отделения собственной точки зрения клиента от чуждых, заимствованных извне схем мышления. Клиенты немедленно распознают связь, существующую между этими “голосами” и установками своих родителей, выраженных открытым или косвенным образом. Выводы, к которым мы приходим в терапии, — это не результат априорных гипотез, выдвигавшихся психотерапевтом. Клиенты спонтанно испытывают инсайт и устанавливают необходимые связи. Выявление негативных мыслей и того, что им предшествовало, выводит из строя базовую защиту, развенчивает идеализацию семьи и улучшает представления о самом себе.

Необходимо подчеркнуть, что мы считаем основную теорию, на которой строится психотерапия “голосов”, более важной, чем методология, и наш психотерапевтический подход не ограничивается и не исчерпывается специализированными техниками.

Моя теоретическая позиция сформировалась в результате 30 лет исследований сопротивления, оказываемого клиентами изменениям или прогрессу в психотерапии. Она базируется также на концепции невротического процесса, разработанной мною в результате этих исследований. Я дал невротическому процессу следующее определение: “Это защитный стиль внутренней жизни человека. Принявший его индивид ищет удовлетворения скорее в фантазиях, чем в реальном мире. В ходе данного процесса человек скорее переживает, чем живет, предпочитает оковы свободе, старое — новому, прошлое — настоящему. Это попытка воссоздать родителей или одного из них в других индивидах или в учреждениях, или даже в самом себе, если все эти попытки терпят неудачу”.

Главной в моем теоретическом подходе является концепция фантазийных уз. Речь идет об иллюзии связи с другим человеком, возникающей первоначально в отношениях с матерью, как компенсация за то, чего младенцу недоставало в раннем окружении. Позже, когда индивид становится взрослым, этот процесс “самородительства”, или слияния, распространяется на других значимых лиц. Термин, который мы рассматриваем, не описывает реальные узы или позитивную привязанность. Это процесс создания иллюзии, смысл которого заключается в том, чтобы получить компенсацию за отсутствие подлинной любви. Это базовая защита, которой люди пользуются в той или иной степени, отдавая предпочтение иллюзиям перед удовлетворением, возможным в реальном мире.

Индивид может также ожидать, что будет отвергнут значимыми для него людьми, думать о себе критически, предвидеть недоброе и проявлять цинизм в подходе к другим. Все это вторичные механизмы защиты, их функция — сохранение фантазийных уз. “Голоса”, о которых мы говорили, поддерживают функционирование этих защитных механизмов, регулируют поведение индивида и побуждают его отвергать позитивный опыт.

Аномальные защитные механизмы складываются как следствие эмоциональной депривации в начальный период жизни индивида и испытывавшихся им в детстве сепарационных переживаний. Позже эти механизмы защиты оказываются связанными и со страхом смерти — окончательной сепарации. В универсальном неврозе человека мы видим реакцию на реальный страх, основанный на отрицании смерти и ужасе перед ней, и рассматриваем эволюцию данного механизма защиты в социокультурном контексте. Мы понимаем общество как социальный процесс, в ходе которого происходит объединение индивидуальных защит его членов. Исследуя связь, существующую между ядерными психологическими защитами и уходом человека от чувств, мы подчеркиваем значимость каждой личности, сохраняющей способность переживать свое уникальное существование.

Цель психотерапии заключается в том, чтобы помочь людям получить возможность свободно, независимо существовать, оставаться открытым опыту и чувствам, а также сохранять способность адекватно реагировать как на положительные, так и на отрицательные события в жизни. Процесс идентификации “голосов” и связанных с ними чувств ненависти и гнева по отношению к себе в сочетании с корригирующими стратегиями поведенческих изменений существенно увеличивает возможности человека и способствует формированию у него более положительного отношения к себе.

Критические замечания

Поскольку моя теоретическая позиция, по существу, бросает вызов традиционным представлениям о семье, я подвергаюсь критике в первую очередь со стороны тех, кто строго придерживается идеалистической концепции семьи. Тем не менее, постоянно возрастающее число фактов, свидетельствующих о широком распространении эмоциональных нарушений и плохом обращении с детьми в “нормальных” семьях, побуждает меня подвергнуть сомнению базовую структуру нуклеарной семьи. Хотя в своей личной жизни я не выступаю против семьи и стараюсь заботиться о родителях, но не могу игнорировать полученные в клинике материалы, позволяющие установить зависимость между психопатологией и ограничением возможностей личности, с одной стороны, и деструктивными семейными связями, — с другой. Я не отрицаю важности биохимических или конституциональных факторов в происхождении неврозов, но в большинстве случаев вижу, что неадекватные установки пациента и его поведение прямо связаны с факторами, находящимися в его окружении, и обусловливаются в первую очередь ими.

Преимущества. Главное достоинство психотерапии “голосов” заключается в том, что клиент быстро начинает понимать себя как личность и обретает инсайт независимо от интерпретаций психотерапевта. Таким образом, при меньшем числе параметров терапевтического вмешательства наш подход является ценным для изучения негативных схем мышления клиента, связанных с его саморазрушительным поведением.

Психотерапия “голосов” раскрывает ядерные защиты, непосредственно вызывающие повторяющееся поведение и навязчивое воспроизведение прошлого с новыми объектами. Наши выводы основываются на данных, полученных при исследованиях как нормальных индивидов, так и индивидов с отклонениями, и мы избегаем абстрактного теоретизирования. Полученные нами в психотерапии результаты можно оценить как положительные, поскольку большинство индивидов стали более открытыми, получили доступ к более глубоким чувствам, улучшили свои отношения с другими, сильнее почувствовали свою идентичность и добились больших, чем прежде, успехов в личной и профессиональной жизни.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒