Валерий Лейбин 20 страница

ЗЕРКАЛЬНЫЙ ПЕРЕНОС – один из видов нарциссического переноса, связанный с активацией грандиозной Самости при аналитической терапии нарциссических расстройств.
Понятие «зеркальный перенос» было введено в психоаналитическую литературу Х. Кохутом (1913–1981). В статье «Психоаналитическое лечение нарциссических расстройств личности: принцип систематического подхода» (1966) он писал: «Зеркальный перенос осуществляет терапевтическое восстановление той стадии развития, в которой ребенок пытается сохранить часть первоначального, всеобъемлющего нарциссизма при помощи концентрации совершенства и силы в грандиозной Самости и вывода всех несовершенных аспектов наружу».
Рассматривая зеркальный перенос, Х. Кохут выделил три его формы, соответствующие специфическим стадиям развития грандиозной Самости: архаическая форма, или «перенос-слияние», представляющий собой слияние на основе расширения грандиозной Самости; менее архаическая форма, или «близнецовый перенос» по типу «второе Я»; еще менее архаическая форма, или «зеркальный перенос» в более узком смысле. Последний, то есть «зеркальный перенос» в более узком смысле представляет собой, по словам Х. Кохута, «восстановление фазы, в которой огонек в глазах матери, являющийся отражением эксгибиционистского поведения ребенка, и другие формы материнского участия в нарцисси-ческих радостях ребенка укрепляют его самооценку и, постепенно увеличивая избирательность подобных реакций, придают ему реалистическую направленность».
В первой форме переноса (перенос-слияние) переживание Самости пациента распространяется на аналитика. Во второй (близнецовый перенос) – пациент предполагает, что аналитик похож на него или что их психологии схожи. В третьей (зеркальный перенос в узком смысле) – аналитик переживается в качестве отдельного человека, имеющего важное значение для пациента в рамках потребностей, усиленных в процессе терапии реактивацией его грандиозной Самости.
Х. Кохут считал, что основная задача аналитической терапии во время зеркального переноса состоит в переводе в сознание пациента его детских фантазий о своем эксгибиционистском величии. Однако зеркальный перенос может вызвать у аналитика такие реакции, которые создают помехи терапевтической активации грандиозной Самости пациента. Под влиянием собственных нарциссических потребностей аналитическая ситуация, в которой аналитику отводится роль зеркала детского нарциссизма пациента, может стать для него обременительной и нетерпимой. При переносе-слиянии и близнецовом переносе аналитик лишается нарциссического удовлетворения – признания пациентом его независимого существования. Если аналитик окажется не в состоянии понять нарциссические потребности пациента и вовремя среагировать на них, то это чревато опасностью его недостаточного эмоционального участия по отношению к пациенту.
Вместе с тем если аналитику удается показать пациенту, что нарциссические потребности последнего соответствуют возрождаемой при переносе ранней стадии развития, то пациент постепенно откроет для себя фантазии грандиозной Самости, в результате чего начнется медленный процесс, способный привести к интеграции грандиозной Самости в структуру реального Я. Процесс проработки при зеркальном переносе завершается трансформацией грандиозной Самости пациента, возрастанием его реалистичной самооценки, усилением способности Я к действию на основе приближения личных стремлений к реальности.

ИГРА – деятельность, дающая возможность человеку реализовывать свои желания, выражать свои фантазии и доставляющая ему удовольствие. В психоанализе игра используется в процессе терапевтической работы с детьми. Она служит объектом исследования, позволяющим выявлять бессознательные желания ребенка и раскрывать те глубинные процессы и переживания, которые оказываются скрытыми, часто ускользающими от понимания их со стороны родителей, воспитателей.
Изучая работу психики, З. Фрейд обращался к игровой деятельности детей. В работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) он изложил свое понимание самостоятельной игры полуторагодовалого ребенка, наблюдение над которым позволило ему раскрыть смысл детской игры. У ребенка обнаружилась беспокойная привычка забрасывать под кровать или в угол комнаты те маленькие предметы, которые попадали ему в руки. Забрасывая различные предметы он выражал свое явное удовольствие, сопровождающееся произнесением громкого «о-о-о-о! », что, по мнению матери и наблюдателя, означало «прочь». З. Фрейд заметил, что маленький ребенок использовал все свои игрушки для того, чтобы отбрасывать их прочь и таким образом играл с ними. У ребенка была деревянная катушка, обвитая ниткой. Он никогда не тащил ее по полу, используя в качестве тележки, а неизменно бросал ее за сетку своей кроватки. При исчезновении катушки он произносил протяжное «о-о-о-о! », затем вытаскивал катушку за нитку из кроватки и ее появление сопровождал радостным возгласом «тут! ».
Наблюдения за повторяющейся игрой ребенка привели З. Фрейда к заключению, что данная игра была тесно связана с культурной работой ребенка над собой, с ограничением его влечений, относящихся к тому, что он больше не сопротивлялся уходу матери из дома. Ребенок возмещал отказ от удовлетворения своих влечений посредством находящихся в его распоряжении предметов, исчезновение и появление которых он мог осуществлять по своему собственному желанию. В интерпретации З. Фрейда «отбрасывание предмета, так что он исчезает, может быть удовлетворением подавленного в жизни импульса мщения матери за то, что она ушла от ребенка и может иметь значение упрямого непослушания: «Да, иди прочь, мне тебя не надо, я сам тебя отсылаю». Данные наблюдения за игрой полуторагодовалого ребенка привели основателя психоанализа к пониманию того, как согласовывалось с выдвинутым им принципом удовольствия мучительное переживание ребенка, вызванное его расставанием с матерью и повторенное в виде игры. На основе своих наблюдений З. Фрейд пришел к утверждению, что «и при господстве принципа удовольствия есть средства и пути к тому, чтобы само по себе неприятное сделать предметом воспоминания и психической обработки».
Рассматривая проблему фантазирования и художественной деятельности взрослых людей, З. Фрейд проводил сравнение между этими видами деятельности и детской игрой. Он исходил из того, что каждый играющий ребенок ведет себя подобно поэту: ребенок создает для себя собственный мир, приводит предметы этого мира в приемлемый для него порядок, всерьез воспринимает и этот мир, и свою игру, охотно подкрепляет свои воображаемые объекты и ситуации видимыми предметами реального мира. В работе «Художник и фантазирование» (1906) основатель психоанализа провел параллели между поэтом и играющим ребенком. Подобно играющему ребенку, поэт создает фантастический мир, всерьез воспринимает его и в то же время четко отделяет его от действительности. Родство между детской игрой и литературной деятельностью закреплено, по мнению З. Фрейда, в языке. Не случайно произведения писателей называют драмами, трагедиями, а лиц, зрелищно изображающих соответствующие сюжеты, – актерами. Сравнительный анализ литературного творчества и детской игры позволил З. Фрейду выдвинуть такие идеи, которые были соотнесены им с наблюдениями над детьми, что как раз и нашло свое отражение в вышеупомянутом рассмотрении игры полуторагодовалого ребенка. Так, в контексте работы «Художник и фантазирование» основатель психоанализа подчеркнул: «Из кажимости поэтического мира проистекают, однако, очень важные последствия для художественной техники, ибо многое, что, будучи реальным, не смогло бы доставить наслаждение, все же достигает этого в игре фантазии, многие, собственно, мучительные сами по себе переживания способны стать источником удовольствия для человека, слушающего или наблюдающего художника».
С психоаналитической точки зрения, игра и фантазия являются такими видами деятельности, которые продолжают друг друга. Вместе с тем имеется различие в поведении играющего и фантазирующего человека. Ребенок играет, обычно не скрывая своих игр от взрослых людей. Взрослый человек часто стыдится своих фантазий, скрывает их от других людей и оберегает их как некую тайну. Игрой детей управляют желания, помогающие воспитывать ребенка. Среди желаний ребенка наиболее значимым является желание быть большим, взрослым. Ребенок имитирует в игре то, что ему известно из жизни взрослых. Психоаналитик наблюдает за игрой ребенка или участвует в ней вместе с ним, тем самым имея возможность выявить те или иные желания играющего ребенка и подметить отношения, имеющие место между ним и его родителями. В процессе игры у ребенка нет оснований скрывать свои желания, чувства, переживания. Другое дело взрослый человек, который, как замечал З. Фрейд, с одной стороны, «знает, что от него ждут уже не игр или фантазий, а действий в реальном мире», а с другой стороны, среди вызывающих его фантазиями желаний находятся такие, которые он вынужден скрывать и поэтому «он стыдится своего фантазирования как ребяческого и запретного».
Психоанализ взрослых людей основывается на методе свободных ассоциаций. Детский психоанализ, в рамках которого свободное ассоциирование ребенка оказывается проблематичным, опирается на игру маленьких пациентов. В процессе детской игры психоаналитик изучает различные реакции ребенка, степень его агрессивности или страдания, его установки в отношении к различным предметам и людям. Игровая техника при анализе детей использовалась такими психоаналитиками, как М. Кляйн, А. Фрейд. Она используется и современными психоаналитиками, работающими в сфере детского психоанализа.

ИД – термин, используемый в психоаналитической литературе для описания бессознательного и характеристики одной из частей психического аппарата, наряду с такими его другими частями, как Эго и Супер-Эго.
Этот термин берет свое происхождение от переведенного на английкий язык (The Id) немецкого термина (das Es), введенного З. Фрейдом в свои теоретические конструкции в работе «Я и Оно» (1923). В отечественной литературе термин «Ид» чаще всего используется при переводе на русский язык англоязычных текстов, в то время как термин «Оно» – немецкоязычных изданий. Оба термина являются взаимозаменяемыми, равнозначными, не вызывающими у аналитиков недоразумение, но способными ввести в заблуждение тех, кто не знаком с психоаналитической терминологией.
Понятие Ид было заимствовано З. Фрейдом из переписки с немецким врачом-терапевтом Г. Гроддеком (1866–1934), опубликовавшим в начале 20-х годов такие работы, как «Искатель души» (1921) и «Книга об «Оно» (1923). Так, в апреле 1921 года в ответ на очередное послание Г. Гроддека он написал ему, что для находящегося в глубине психики бессознательного наиболее верным обозначением будет введенный немецким коллегой термин «das Es». Ранее, в конце ХIХ века это понятие использовалось немецким философом Ф. Ницше для обозначения безличного в человеке.
Использование термина «Ид» потребовалось З. Фрейду для того, чтобы противопоставлять не бессознательное и сознательное, а взаимосвязанное Эго (Я) и отщепленное от него вытесненное. Подобное обозначение глубинного бессознательного как Ид было вызвано необходимостью, поскольку З. Фрейд обнаружил, что в самом сознании многое является бессознательным, но отличным и от предсознательно-го и от вытесненного бессознательного. Такое бессознательное в сознании было названо им «третьим бессознательным», или Супер-Эго (Сверх-Я). Подобное структурное понимание психики человека, представленное З. Фрейдом в его работе «Я и Оно», предопределило уточнение понятийного аппарата психоанализа, что и вызвало необходимость использования введенного Г. Гроддеком термина «Ид».

ИДЕАЛИЗАЦИЯ – психический процесс, благодаря которому человек приписывает другим людям несвойственные им совершенные качества, свойства, достоинства, черты характера. В классическом психоанализе идеализация связана прежде всего с завышенной эмоциональной оценкой другого лица.
В работе «О нарциссизме» (1914) З. Фрейд дал следующее определение идеализации: «Идеализация – процесс, происходящий с объектом, благодаря которому этот объект, не изменяясь в своей сущности, становится психически более значительным и получает более высокую оценку». Он полагал, что в предельном своем обобщении идеализацию можно рассматривать как своего рода сублимирование.
З. Фрейд исходил из того, что в области чувств часто наблюдается переоценка одного человека другим. Родители имеют, как правило, навязчивую потребность приписывать своему ребенку всевозможные достоинства, которыми в действительности он не обладает. Для большинства матерей их собственный ребенок является самым умным, красивым и добрым. Они не замечают его недостатков, наделяют ребенка одними достоинствами, видят только то, что хотят видеть. Если посторонний человек воспринимает ребенка капризным и упрямым, а таковым он может быть на самом деле, то для родителей их родное дитя – верх совершенства. Каприз, с их точки зрения, – это не менее как проявление нестандартного поведения, упрямство – признак самостоятельности.
Часто родительская любовь не только слепа, она заставляет родителей видеть в ребенке тот идеал, о котором они мечтали с момента рождения малыша и которого сами не смогли достичь в жизни.
Дети также склонны идеализировать своих родителей: папа и мама самые красивые и самые умные. Ребенок берет с них пример, наделяя их всевозможными добродетелями. Только со временем, по мере своего развития он может обнаружить изъяны в том идеале, который он себе нарисовал. Но бывает и так, что родительский идеал сохраняется у человека на всю жизнь.
З. Фрейд обратил внимание на то обстоятельство, что эмоциональное отношение одного человека к другому может сопровождаться сексуальной переоценкой им этого другого. В своих работах он неоднократно подчеркивал, что влюбленность чаще всего приводит к завышенной сексуальной оценке. Для влюбленного нет совершеннее того человека, которого он любит. Более того, влюбленный склонен боготворить объект своей любви. Для него любимый человек – идеал, и он не может критически относиться к нему. Все недостатки любимого человека, которые явно бросаются в глаза другим людям, он воспринимает как достоинства. Идеализация имеет место до тех пор, пока сохраняется влюбленность. С точки зрения З. Фрейда, «половая переоценка объекта является его идеализацией».
Идеализация тесно связана с процессом образования идеала-Я, то есть она одинаково возможна, по словам З. Фрейда, в области как «объект-либидо», так и «Я-либидо». В последнем случае человек идеализирует самого себя (самоидеализация). Такая самоидеализация может приводить к мании величия и другим психическим заболеваниям.
Осмысление проблемы идеализации нашло отражение в работах ряда психоаналитиков. Так, М. Кляйн (1882–1960) соотнесла процесс идеализации с защитой от влечения к разрушению, деструкции и высказала идею, согласно которой маленький ребенок склонен превращать «хорошую» грудь матери в «идеальную» грудь, способную предоставить ему неограниченное, вечно длящееся удовлетворение. В этом отношении идеализация хорошей груди как бы противостоит плохой, «пожирающей», «преследующей» груди, и идеализированная грудь является «средством защиты от тревоги». В представлении К. Хорни (1885–1952) идеализация может иметь разную направленность, связанную с возвеличиванием пациентом других людей или самого себя. При идеализации других людей невротик уступает им то, что принадлежит ему по праву, придает их оценке себя несоразмерно большое значение, в то время как его собственная самооценка теряет всякую ценность. В том случае, когда он идеализирует себя, наблюдается самовозвеличивание невротика.

ИДЕАЛИЗИРОВАННЫЙ ОБРАЗ – представление человека о самом себе, наделенное несвойственными ему чертами характера и добродетелями. В психоаналитической литературе идеи об идеализированном образе встречаются в работах первых психоаналитиков: у З. Фрейда они выступают в качестве идеала Я и Сверх-Я; у А. Адлера – в форме присущего человеку стремления к превосходству.
Более полные представления об идеализированном образе содержатся в исследованиях К. Хорни (1885–1952), в частности, в ее работе «Наши внутренние конфликты» (1945). Она исходила из того, что создание человеком собственного образа является одной из попыток разрешения внутренних конфликтов. Идеализированный образ основывается на представлении человека о том, каким он может или должен быть. Характеристики этого образа зависят от самой личности, считающей себя незаурядной, умной, одаренной, честной, святой. Личность приписывает себе качества, которыми не обладает. Идеализированный образ оторван от реальности. Личность не осознает его. Не замечает и не понимает того, что идеализирует себя.

С точки зрения К. Хорни, в наиболее ярко выраженной форме идеализированный образ наблюдается у психопатов и невротиков. У них можно обнаружить манию величия, чрезмерную переоценку самих себя. Если невротик убеждает себя в том, что соответствует идеализированному образу, он начинает смотреть на самого себя как на гения, святого, совершенного человека. Если он обращает внимание на свое реальное Я, которое несовершенно по сравнению с идеализированным образом, то в этом случае он может испытывать презрение к самому себе.
Идеализированный образ отвечает жизненно важным потребностям человека. По мнению К. Хорни, этот образ выполняет несколько функций. Прежде всего идеализированный образ заменяет собой реальную уверенность человека в свои силы. Становящийся невротиком человек теряет уверенность в себе. Он оказывается в положении управляемого, вместо того чтобы самому управлять собой. Лишившись прочного основания, невротик искусственно раздувает ощущение собственного могущества. Вера в могущество становится необходимым компонентом идеализированного образа.
Другая функция идеализированного образа связана с тем, что невротик живет в мире людей, которые ему представляются врагами. Полагая, что другие люди хотят унизить его, оскорбить или победить, невротик испытывает потребность в неком превосходстве над ними. В противовес чувству унижения он может реализовывать свою потребность в мстительности, ощущать себя лучше или достойнее других.
Еще одной функцией идеализированного образа является подмена им подлинных идеалов. Невротик имеет смутное представление о том, чего он хочет. Его идеалы не отличаются определенностью. Они противоречивы. Для того чтобы не ощущать свою жизнь бесцельной, невротик стремится стать для самого себя как бы идолом. Он создает внутри себя такой образ, который придает жизни некоторый смысл.
Кроме того, идеализированный образ выполняет защитную функцию: он отрицает существование внутрипсихических конфликтов. Невротик не признает наличие недостатков в себе, отвергает все, что не входит в созданный им самим образ поведения, не может согласиться с тем, что в чем-то уступает другим людям. Словом, невротик не хочет сталкиваться лицом к лицу со своими собственными конфликтами.
Наконец, важная функция идеализированного образа заключается в примирении противоположностей. Благодаря этому образу неприемлемые конфликты представляются сглаженными. Силой своего воображения невротик рисует картины бесконфликтной жизни. В этом смысле идеализированный образ является своего рода продуктом творчества, с помощью которого происходит снятие конфликтов. Хотя этот образ существует лишь в голове человека, тем не менее он оказывает, по словам К. Хорни, «решающее влияние на его отношения с другими людьми».
Идеализированный образ создается для устранения внутренних конфликтов. В какой-то степени это облегчает жизнь человека. Однако, как показала К. Хорни, одновременно идеализированный образ «порождает в личности новую линию раскола». Создается новый конфликт, порождаемый разладом человека с самим собой: невротик испытывает колебания между своим идеализированным образом и презрением к самому себе; он не имеет твердой почвы под ногами и может переходить от безграничного восхищения собой к болезненному стремлению к совершенствованию любой ценой. В таких случаях идеализированный образ становится своеобразным барьером на пути подлинного развития человека. Вместо развития наблюдается отчуждение человека от самого себя. Все свои силы он отдает на поддержание им же самим созданного идеализированного образа. Человек интересуется не столько своей собственной жизнью, сколько тем образом самого себя, который он бережет и лелеет.
Одна из задач психоанализа состоит в оказании помощи по осознанию пациентом своего идеализированного образа. Необходимо помочь ему в раскрытии функций этого образа, чтобы он понял субъективный характер своего образа и увидел, к каким издержкам этот образ приводит и какую цену приходится платить за видимость разрешения внутренних конфликтов.

ИДЕАЛИЗИРУЮЩИЙ ПЕРЕНОС – один из видов нарциссического переноса, связанный с активацией идеализированного образа родителей при терапии нарциссических расстройств.
Понятие «идеализирующий перенос» было введено в психоаналитическую литературу Х. Кохутом (1913–1981). В статье «Психоаналитическое лечение нарциссических расстройств личности: принцип систематического подхода» (1966) он писал: «Идеализирующий перенос представляет собой терапевтическое восстановление раннего состояния, в котором психика сохраняет часть потерянного опыта глобального нарциссического совершенства, объединяя его с архаическим (переходным) объектом – идеализированным родительским имаго».
С точки зрения Х. Кохута, в процессе анализа нарциссических пациентов у них может возникнуть идеализирующий перенос, свидетельствующий о регрессии к ранним стадиям развития, на которых имели место архаические идеализации. На ранних стадиях развития ребенка связанная с нарциссизмом идеализация была направлена сперва на смутно воспринимаемую архаическую мать-грудь, а затем на ясно осознаваемого родителя в контексте эдипальной ситуации. По мере прохождения стадии эдипова комплекса идеализированный образ родителей создал основу для возникновения Сверх-Я. Однако под воздействием нарциссизма ребенка его идеализированный образ родителей остается уязвимым в процессе развития от слияния архаического идеализированного объекта (мать-грудь) с Самостью до отделения от нее идеализированных частей образа родителей на стадии эдипова комплекса. При оптимальных условиях развития постепенное разочарование в идеализированном объекте сопровождается более реалистичной его оценкой со стороны ребенка, что способствует формированию его устойчивой психической структуры. При нарушенных взаимоотношениях ребенка с идеализированным объектом (особенно при болезненном переживании травматического разочарования в нем) его внутренняя структура становится неустойчивой, а психические процессы фиксируются на архаическом родительском образе.
При повторной активации идеализированного образа родителей в процессе аналитической терапии пациент начинает рассматривать аналитика как воплощение идеализированного совершенства. В этом случае, как предупреждал Х. Кохут, аналитик может столкнуться со значительной опасностью. «Если аналитик не нашел общего языка со своей грандиозной Самостью, он может отреагировать на идеализацию стимуляцией своих бессознательных грандиозных фантазий и усилением защит, которые станут причиной неприятия им идеализирующего переноса пациента. Если защитная позиция аналитика приобретает хронический характер, то эффективный идеализирующий перенос становится невозможным, а аналитический процесс заходит в тупик».
При возникновении идеализирующего переноса аналитик должен сосредоточить усилия на процессе проработки, направленной на осознание пациентом вытесненных нарциссических стремлений, ожививших архаический объект. В результате тщательной проработки пациент окажется в состоянии понять, как и почему он пытался заменить идеализированный образ родителей созданием эротизированных замещений и возвеличиванием своей грандиозной Самости. Осознание того, что идеализирующее либидо необязательно выводится из идеализированного образа, а болезненные регрессивные смещения нарциссических влечений – не лучший путь решения внутрипсихических конфликтов, может способствовать, по мнению Х. Кохута, обретению пациентом способности «к выполнению некоторых функций, которые до этого выполнял идеализированный образ».

ИДЕАЛ-Я – понятие, введенное З. Фрейдом и используемое в психоаналитической литературе для описания психики человека и структуры личности. Оно обозначает такое образование, которое возникает внутри личности, представляет собой инстанцию, оказывающую воздействие на поведение индивида. Идеал-Я олицетворяет требования, исходящие как бы из высшего существа в человеке.
Первые представления З. Фрейда об идеале-Я или «Я-идеале» содержались в его работе «О нарциссизме» (1914), где он высказал мысль о том, что образование идеала является условием вытеснения со стороны Я, возмещением «утерянного нарциссизма детства», когда ребенок был собственным идеалом. Подобно инфантильному идеальное Я обладает всеми ценными совершенствами. В этой же работе З. Фрейд подчеркнул то обстоятельство, что от идеала-Я простирается путь к пониманию психологии масс: «Этот идеал, помимо индивидуального, имеет еще социальную долю, он является также общим идеалом семьи, сословия, нации». Несколько лет спустя данное понимание идеала-Я нашло свое отражение в работе З. Фрейда «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921), где в контексте рассмотрения отношений между индивидуальной и социальной психологиями он высказал следующие соображения: в том случае, когда человек не может быть доволен своим Я, он все же может найти удовлетворение в идеале-Я; масса людей, имеющих вождя, представляет собой какое-то число индивидов, сделавших своим идеалом-Я один и тот же объект и «вследствие этого в своем Я между собой идентифицировавшихся»; между Я и идеалом-Я могут возникать конфликтные отношения, однако в случаях мании они сливаются между собой.
В классическом психоанализе идеал-Я имеет несколько значений и выполняет различные функции.
Идеал-Я – это любовь человека к самому себе; та любовь, которая возникает в детстве и сохраняется на всю жизнь; любовь, связанная с нарциссизмом, то есть с самолюбованием; любовь, сопровождающаяся возникновением идеального образа собственного Я.
Идеал-Я – это точка отсчета, дающая возможность сравнивать реальное положение человека с тем, каким бы он хотел быть в жизни. Нередко образование этого идеала связано с идеализацией, то есть процессом, сопровождающимся завышенной самооценкой.
Идеал-Я – это некий наблюдатель за человеком, за его мышлением и поведением. Как таковой он характеризуется двойственностью. С одной стороны, идеал-Я может выступать в качестве особой инстанции, называемой совестью. Благодаря совести человек стремится к свершению добрых поступков. С другой стороны, идеал-Я может играть такую жесткую роль наблюдателя, которая способствует возникновению у человека психического заболевания, связанного с бредом наблюдения. Человеку кажется, что кто-то постоянно следит за ним. Его преследуют внутренние голоса. Он не может освободиться из-под власти всевидящего ока, находящегося в глубинах психики. Больной человек постоянно жалуется на то, что все его мысли известны. В связи с этим З. Фрейд отмечал, что некая сила, воплощенная во внутреннем наблюдателе, следящем за нашими намерениями, узнает и критикует их, действительно существует не только у больных людей, страдающих психическими расстройствами, но и в нормальной жизни каждого человека. Другое дело, что в отличие от нормального проявления этой силы бред наблюдения изображает ее «в первоначальной регрессивной форме, при этом раскрывает ее генезис и основание, – почему больной и восстает против него».
Идеал-Я – это организующее начало, способствующее объединению людей в группы, сообщества, массы. Вождь, политический лидер, духовный наставник обретают в глазах других людей идеальный образ, которому слепо поклоняются и подчиняются. Этот идеал завораживает многих людей. Он становится идеалом-Я для каждого, кто объединяется в соответствующую группу или массовое движение. Человек как бы отрывается от своего собственного идеала-Я ради обретения нового массового идеала-Я. Социальные чувства как раз и основываются «на идентификации себя с другими на почве одинакового идеала-Я».
Эти значения и функции идеала-Я тесно взаимосвязаны между собой. Но они могут приобретать самостоятельный характер, придавать личности ту или иную направленность развития.
Во многих работах З. Фрейда ставился знак равенства между идеалом-Я и Сверх-Я. Часто эти понятия рассматривались им как равноценные, что нашло свое отражение, в частности, в его работе «Я и Оно» (1923), где он писал: в человеке есть высшее существо – «это Идеал-Я или Сверх-Я – репрезентация нашего отношения к родителям».
В современной психоаналитической литературе некоторые авторы пытаются провести различия между идеалом-Я и Сверх-Я. Идеал-Я соотносится, как правило, с чувствами любви и привязанности, Сверх-Я – с чувствами страха и наказания.
Отдельные черты и характеристики идеала-Я стали объектом пристального внимания со стороны различных психоаналитиков. Некоторые из них сосредоточили внимание на разработке того или иного аспекта идеала-Я.
В частности, К. Хорни (1885–1952) подробно рассмотрела значение так называемого идеализированного образа. Человек создает собственный образ, который оказывается оторванным от реальности. Но, будучи таковым, этот образ оказывает воздействие на человека, приводит к реальным изменениям в его жизни.
Под влиянием идеализированного образа человек приписывает себе различные качества, хотя и не обладает ими. Он может считать себя незаурядной личностью. Воспринимать себя в качестве важной персоны, наделенной красотой, умом, всевозможными добродетелями. На деле же отрыв от реальности способен привести к высокомерию, мании величия и в конечном счете к невротическому заболеванию. В представлении К. Хорни, идеализированный образ может быть рассмотрен в качестве «психоза, вплетенного в ткань невроза».
Идеализированный образ отличается от подлинных идеалов, служащих ориентиром для развития личности. Он не является целью, к достижению которой стремится человек. Идеализированный образ – это разделяемая человеком идея о самом себе. Идея, которую он абсолютизирует и боготворит. В этом качестве идеализированный образ ведет к отчуждению человека от самого себя, служит питательной почвой для безграничного восхищения собой или болезненного стремления порвать со своим реальным Я ради торжества идеала-Я. Такой идеализированный образ, по убеждению К. Хорни, не способствует внутреннему развитию человека.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒