Воспоминания о Н. Н. Синельникове

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 18Следующая ⇒

Воспоминания о Н. Н. Синельникове

М. М. Блюменталь-Тамарина. Мои Воспоминания....................................... 299 Читать

Е. И. Тиме. Маленькая заметка о большом мастере....................................... 301 Читать

Н. М. Радин. Тогда и теперь............................................................................. 305 Читать

Н. П. Россов. Прирожденный художник........................................................ 309 Читать

Н. Н. Урванцов. Классик русской сцены........................................................ 313 Читать

Л. Л. Пальмский. Завоеванное счастье............................................................ 319 Читать

Приложения

Указатель имен................................................................................................... 331 Читать

Трудовой список Николая Николаевича Синельникова.............................. 341 Читать

{7} От редактора

{9} От феодализма к социализму — так мог бы озаглавить свои сценические воспоминания-записки старейший ветеран русского провинциального театра — Николай Николаевич Синельников.

В самом деле, вступивши на театральные подмостки вскоре после «отмены» крепостного права, в эпоху, когда на сцене господствовали не только неизжитые традиции, но и весь дух, все нравы и обычаи феодально-помещичьего театра, когда самому Синельникову, тогда еще юному хористу дюковского театра в Харькове, приходилось играть бок о бок с бывшими крепостными актерами и… пройдя более чем полувековой путь царско-полицейского режима, через 61 год, дожить, увидеть и принимать активное, творчески-созидательное участие в театре раскрепощенного народа, в стране диктатуры пролетариата и строящегося социализма… Увидеть фундамент этой мощной постройки и вполне ощутимые контуры грандиозного, невиданного в истории человечества всего огромного здания — бесклассового социалистического общества!.. Да! Это счастье немногим выпадает на долю. Тем больший интерес, тем большее внимание заслуживают записки такого человека.

Но, разумеется, далеко не одним количеством лет, проведенных на театре, исчерпываются для нас роль и значение художника Н. Н. Синельникова и его воспоминаний.

В нашей мемуарной литературе, вообще, в театральной в частности, есть немало страниц, вызывающих живейший {10} интерес к прошлому русского театра. Воспоминания Каратыгина, Медведева, Савиной, Давыдова, Станиславского, Орленева воспроизводят большие куски истории русского театра, рисуют в очень ярких, порой неизгладимых красках живую жизнь, зарождение, взлет и спады его… Но очень мало театральных деятелей уделяют внимание в своих воспоминаниях театру старой русской провинции.

Не только мемуарная литература, но даже исторические работы театроведов по какой-то очень нехорошей традиции игнорируют «провинцию» — забывая, что наряду с крупными именами столичных — казенных — «императорских» театров подавляющее количество выдающихся сил дала именно как раз всеми забытая, постоянно презираемая царскими столицами, провинция.

Имена Савиной, Стрепетовой, Медведева, Варламова, Давыдова, М. Петипа, А. Ленского, Далматова, Комиссаржевской и многих других появилась и, в значительной мере, окрепли в развились до известных величин именно «на провинции».

Мы уже не говорим о том, что в наше время, после Октябрьской революции, после социального и национального раскрепощения трудящихся масс, после того, как под ударами восставшего рабочего класса и беднейшего крестьянства рухнула «тюрьма народов», исчезло и само понятие провинция, ибо, под руководством коммунистической партии, осуществляющей национальную политику Ленина-Сталина, и бывшая в царско-полицейской России «провинция» превратилась в целый ряд национальных советских республик и областей — части единого Советского Союза — социалистической родины всех трудящихся всего мира…

Украина и Белоруссия, Закавказские республики и народы Советского Таджикистана, Крымская АССР и Дальний Восток — все они имеют свои столицы, везде идет пышный расцвет советской культуры, рождаются свои «национальные по форме, социалистические по своему содержанию» (Сталин) очаги пролетарской культуры и искусства, наряду с лучшими театрами Москвы и Ленинграда рождаются к жизни и уже целые {11} десятилетия существуют такие театральные предприятия, как театр им. Руставели в Грузии, как еврейские государственные театры УССР и БССР, Московский ГОСЕТ, украинские государственные театры (театр им. Франко, «Шевченкивцы», «Березиль», театр им. Заньковецкой), польский гостеатр, цыганский государственный театр, гостеатр тюркский, татарский, греческий, молдавский, болгарский, театр забытой до революции народности — марийской, народа коми и многих других.

До революции из 170‑ миллионной массы народа, имеющего в своем составе до сотни национальностей, большинство этих национальностей не только не имели своего театра, но даже и своей литературы.

Теперь вся эта «провинция» имеет свои советские театры, своих советских мастеров, свои таланты — из рабочих и колхозных масс.

Понятно, что изучение быта, знакомство с прошлым развитием культуры, искусства, театра всей этой «провинции» для нас имеет огромное историко-политическое значение.

«Провинция» старой царской России для нас не просто понятие географическое, не просто отзвук столичных веяний, «столичных мод».

Театральная жизнь Киева, Харькова, Одессы, Тифлиса, Эривани, Минска, Ростова-на-Дону, Баку, Махачкала, Ташкента, Казани и Вологды, как и многих других городов Советского Союза, имеет для нас, работников советского театра, большой социально-политический интерес и идейно-художественное значение. Мемуары старейших деятелей театра, работавших на провинции, как раз и могут нам дать тот богатый материал, который в значительной степени поможет облегчить изучение истории театра, искусства, вообще культуры — не только русской, но и всех народов СССР.

Но как раз этого и не учитывают многие авторы воспоминаний, редакторы наших издательств, театроведы и даже весьма почтенные историки театра.

В. Н. Всеволодский-Гернгросс, например, по совершенно справедливому замечанию автора вступительной статьи к данным {12} воспоминаниям, А. Бартошевича, в своей «Истории русского театра» «уделил провинциальному театру целый раздельчик»…

Но и в этом «раздельчике» почтенный историк совершенно неверно утверждает: «Художественного значения провинциальный театр не имел»[1].

Другой, не менее почтенный театровед и театральный критик — А. Р. Кугель, редактируя «Воспоминания» выдающегося актера прошлого столетия П. М. Медведева, в своем предисловии, после восторженных отзывов о стиле наложения Медведевым своих мемуаров, между прочим, пишет: «… я с любовью вторично перечитал эти “воспоминания” старого актера. Кое‑ что сократил — что было не жалко — преимущественно подробные характеристики малоизвестных провинциальных актеров…»[2]

Т. е., как раз то, что наиболее могло интересовать широкого читателя необъятной периферии, особенно исследователя, А. Р. Кугель сократил. «Малоизвестных провинциальных актеров», о которых считал нужным давать «подробные характеристики» артист Медведев — А. Р. Кугель сделал совершенно неизвестными современному советскому читателю.

Записки Н. Н. Синельникова, который из своего 60‑ летнего стажа 50 лет отдал именно провинции, приобретают поэтому для нас особенный интерес.

* * *

Конечно, как и во всякой литературной работе, так и в воспоминаниях Н. Н. Синельникова наш современный читатель — рабочий и колхозник, который привык критически относиться ко всякого рода явлениям, художественные вкусы и запросы которого за годы революции значительно выросли — этот читатель найдет много недостатков и пробелов. Но не нужно {13} забывать, что мы имеем дело не с ученым трактатом и не с исторической работой театроведа, привыкшего в письменной форме излагать свои мысли.

В данном случае перед нами труд — «дебют» — 80‑ летнего, мастера сцены, с ног и до головы практика — режиссера-педагога.

Это надо учесть.

Но это отнюдь не значит, что мы, делая данную оговорку, оговариваем какую-то скидку.

О, нет! Автор «Записок» так богат, как никто из нас, молодых. У Н. Н. Синельникова такой огромный запас жизненного опыта и практики, в нем так много чисто юношеского горения и любви к беззаветно обожаемому им театру, он так хорошо все помнит и увлекательно излагает, что право же порой искренне завидуешь этому 80‑ летнему дебютанту.

* * *

Воспоминания Н. Н. Синельникова — одна из больших и весьма примечательных страниц, рисующая зарождение, рост и развитие русского театра эпохи начала капитализма в России.

Н. Н. Синельников не историк. Не театровед. Не публицист. Он порой не в состоянии обобщить тот или иной факт, вскрыть общественно-политические пружины, стоявшие за тем или иным явлением художественного бытия, активным участником и организатором которого он и являлся, — например, вопрос об организации первых в России театральных «товариществ».

Многое, происходившее на глазах Николая Николаевича, в общественно-политическом укладе царско-полицейской России — и такие, к слову сказать, крупнейшие исторические события, как 1 марта 1881 г., или русско-японская война, революция 1905 г., война 1914 г. и отражение этих событий на художественной жизни страны, изменение идейно-художественных идеалов и «искания» отдельных мастеров сцены — режиссеров, актеров, требования «публики» — все это как бы осталось вне поля зрения маститого мастера русской провинциальной, сцены.

{14} — Жизнь вне искусства прошла мимо меня, — пишет Н. Н. Синельников. «И я не жалею об этом». Конечно, не надо думать, что Н. Н. Синельников здесь пытается утверждать «теорию» — искусство для искусства. Эти слова надо понимать так, что Н. Н. Синельников, кроме искусства, т. е. кроме театра, непосредственной работы в театре, которому он отдал всю свою жизнь, ничем другим не интересовался. И совершенно верно — самому Николаю Николаевичу нечего жалеть 51 года, отданного русскому провинциальному театру, который он любил всей душой, за который страдал, боролся, переносил всевозможные лишения и невзгоды.

Воспитанный в совершенно иной обстановке, в совершенно иных социально-политических и общественно-бытовых условиях, актер советского театра поймет к между строк прочитает недосказанное Синельниковым обо всей той жизни «вне искусства». Работник советского театра прекрасно разбирается сейчас в том, что искусство, театр — в научном понимании этого вопроса — есть особого рода специфический вид классовой идеологической практики.

И сколько бы ни казалось художнику, что он ушел «от суеты мирской», от треволнений и забот в область исключительно искусства — это неверно.

«… Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания…»[3]

Этого не надо забывать.

Вся конкретная практика Н. Н. Синельникова как раз об этом и говорит, что он был связан с обществом — с той его передовой частью в свое время восходящего класса буржуазии, которая все крепче и крепче становилась на ноги с утверждением капитализма в России. И в этом нет ничего ни удивительного, ни «неприличного» — это вполне естественно. Вполне {15} закономерно. И нам нет никакой надобности скрывать эту историческую необходимость.

Да, Николай Николаевич Синельников был связан со своим обществом, которое его породило. Он жил его жизнью, его интересами. Он очень долго отражал его вкусы, был проводником идейных устремлений этого буржуазного общества, — это исторический факт. И разве можно против этого спорить…

Другое дело, что он не всегда соглашался с этой буржуазной жизнью, с этими вкусами и интересами. Он искал другого идейного содержания и иной аудитории для передачи ей своих художественных устремлений. Он активно способствовал, через театр, переделке этого общества, откалывая от него лучшую его часть и воспитывая ее на лучших образцах классического искусства, а после Октябрьской революции и советской драматургии — он тем самым показал, что среди деятелей искусства, он и его работа, вся его художественная практика, в искусстве и вне искусства, близка и созвучна тому новому классу, который рос и развивался, собирал свои силы и организовывался для борьбы за лучшее будущее всего человечества.

У него была жизнь и «вне искусства». И организация «товариществ», и борьба с рутиной, штампом, и воспитание молодых кадров, и борьба с эксплуатацией и вообще с торгашеством на театре, и общедоступные понедельники, и бесплатные утренники — все это воочию доказывает, что Николай Николаевич не был ни отшельником, «затворником» от театра, ни носителем идей «чистого искусства»…

Таким мы знаем Н. Н. Синельникова — за что особо ценим и уважаем маститого мастера.

Вступительная статья А. Бартошевича, дающая краткий очерк истории русского театра конца XIX – начала XX века, служит в данном случае необходимым дополнением.

Давая социально-политическую характеристику и раскрывая идейно-художественную суть театра этого периода как в столицах, так и на провинции, А. Бартошевич дает весьма полезные {16} обобщения, делает предпосылки и заключения, помогающее даже наиболее требовательному читателю получить более полное представление и обо всем русском, провинциальном в особенности, театре того времени, и о крупнейшим мастере его — Н. Н. Синельникове.

А. Бартошевич подробно и последовательно рассказывает, как рос и развивался русский театр провинции, как исторически возник и сложился тот лучший тип передового, культурного; лишенного торгашеских устремлений антрепренера, наилучшим среди которых был Н. Н. Синельников.

* * *

Главной и отличительной чертой характера Н. Н. Синельникова есть исключительная его любовь к труду.

Из каждой страницы, из каждого факта, сообщаемого им, читатель видит большой энергии, кипучего темперамента и неиссякаемой любви к труду человека, который, не довольствуясь богатыми дарами природы, щедро наделившей его выгодной внешностью, прекрасным голосом, музыкальностью, сценическим талантом, — повторяем, читатель видит, что Синельников не жил праздно «на капитал», а постоянно приумножал его неустанным трудом.

Но, говоря о капитале, не следует забывать, что вообще-то «капиталист» из Синельникова был неважный.

За свою полувековую и очень часто почти каторжную работу (вспомнить условия 10‑ летней службы у Корша) Николай Николаевич не нажил себе ни дач, ни «хуторов», ни богатых особняков.

Единственная «недвижимость» Николая Николаевича — это домик-квартира в Харькове, уцелевшая в годы гражданской войны — когда Н. Н. выезжал из Харькова — благодаря охранной грамоте Совнаркома, и которая закреплена за ним в пожизненное пользование постановлением ЦИК УССР.

Бескорыстность и крайняя скромность в личной жизни — другая отличительная черта этого труженика.

{17} Наконец — доброта характера, свойственная немногим актерам, обаятельность, и в жизни, и на сцене.

Эта доброта, как и иные качества, видны на протяжении всего трудового пути Николая Николаевича. Это отмечают все живые свидетели — соратники и многочисленные ученики его.

Эта же доброта видна и на общем стиле «Записок».

Описывая свой тяжелый жизненный сценический путь, Синельников скрашивает все грустные и печальные стороны.

Мы не найдем у Николая Николаевича надрывных нот «горестей и скитаний», какими проникнуты воспоминания великой русской актрисы М. Г. Савиной. Нет в них и того «бесшабашного» удальства и веселья, которое встречается у П. М. Медведева.

Эпически спокойно, с оттенком легкого лиризма, разворачивает он перед нами волнующие и увлекательные страницы исключительно богатой и разнообразной жизни актера русской провинции.

Да и не только провинции.

Страницы, посвященные кабале Н. Н. в частном «деле» столицы — у Корша, — это незабываемые страницы о театральной каторге, которая была «обычным явлением» при существовании антрепризы в капиталистических условиях дореволюционной России.

* * *

Выше мы сказали, что «Записки» — «дебют» Н. Н. на литературном поприще.

Тут же должны немедленно прибавить, что это такой же удачный «дебют», как и 60 лет назад на подмостках дюковского театра в Харькове, 1 января 1874 г.

«Пробе пера» маститого артиста может позавидовать любой «заправский» писатель.

В богатой галерее портретов, мастерски зарисованных одним-двумя штрихами, перед нами разворачивается сложный мир талантов, гениальнейших личностей, многие из которых росли, развивались и в расцвете своих творческих сил, не смогли {18} перенести мрачной обстановки царского самодержавия и полицейского произвола 70 – 90‑ х гг., гибли…

Строки, посвященные рассказу об актерах, которые расточали свои таланты в бездарных пьесах, перед ничего не смыслящими в искусстве антрепренерами и хозяевами — «отцами города» — лабазниками и торгашами — нельзя читать без волнения.

Сережа Пальм, артист Любский, эти спившиеся и погибшие люди, или вышедший из «подонков» «в люди» артист Горев, ставший потом «прожигателем» жизни и погубивший свой талант — все эти факты, как и «случай», помогший тоже «выйти в люди» знаменитому артисту Иванову-Козельскому и трагический конец этого гениального мастера с исключительно выдающейся биографией, — рассказаны с подлинным литературным мастерством, полным драматизма и неподдельной искренности.

Диапазон охвата Синельниковым актерских имен очень широк. От бывшей крепостной, совершенно неграмотной, но выдающейся талантливой актрисы Петровой, и такого же крепостного актера Выходцева до оригинального чудака, фанатически влюбленного в свое искусство художника-декоратора итальянца Магазари. Для всех находит Н. Н. ласковые слова, теплые краски, мягкие тона.

Говоря об известных в истории и литературе именах, находит Синельников свои собственные, свежие слова, из которых узнаешь так много нового.

Вот перед нами замечательные штрихи о первых сценических шагах В. Ф. Комиссаржевской. Штрихи, из которых так ярко, так красочно, и вместе с тем — с чисто акварельной мягкостью — проглядывает оригинальный облик гениальной актрисы.

А вот совершенно краткие слова о М. Г. Савиной — но в этих словах, как в ярком луче света, показано нам неведомую доселе деталь личных качеств великой актрисы…

* * *

Большой практик, режиссер-педагог, воспитавший громадные кадры высококвалифицированных актеров, Н. Н. Синельников не выступал в качестве теоретика театра.

{19} О его «школе» сценической игры, «жизненной и правдивой» в дореволюционные годы никто не писал теоретических исследований и критических заметок.

Замалчивала столичная пресса и целый ряд методологических приемов «провинциального режиссера», хотя в свое время они были новыми и достаточно смелыми для крайне отсталого русского театра. Только в послеоктябрьский период в советской прессе, по случаю 50‑ летнего юбилея, начали появляться статьи о режиссере Синельникове, который-де один из немногие остался верен реалистическому принципу построения спектакля.

Сам Николай Николаевич пишет по этому поводу следующее: «Мне всегда казалось, что загадки “измов”, трудные подчас и изощренному интеллигенту прежней формации, чужды здоровому, четкому восприятию новой рабочей публики. На опыте я в этом убеждался не раз. Абстрактные театральные эксперименты моих молодых сотрудников-режиссеров вызывали часто удивление, любопытство, но никогда не давали зрителю того всепоглощающего захвата, который он должен испытывать от спектакля. Это происходило, как мне всегда казалось, и оттого, что до последнего времени, в особенности в провинции, актера отодвигали на второй план. Режиссер в своей работе над пьесой акцентировал на оформлении спектакля; игра актера сводилась часто только к исполнению внешних замыслов “постановщика” (недаром появился этот термин). Внешним он стремился “разрешить спектакль”. Внутренняя работа актера над ролью часто забывалась. Текст пьесы делался каким-то придатком, дополнением к внешней ее трактовке».

Это высказывание маститого художника особенно ценным является для работников советского театра, работающих на Украине. Именно в украинском театре националисты-контрреволюционеры, как например Л. Курбас в «Березиле», под прикрытием всевозможных формалистических «измов», проводили не только чуждую для понимания и восприятия здоровым рабочим зрителем работу, но и прямо вели вредительскую деятельность, смыкаясь с контрреволюционным троцкизмом, белогвардейщиной {20} и штабами мировых интервентов, против Советской власти, против диктатуры пролетариата.

Николай Николаевич Синельников всей силой своего незаурядного мастерства, исключительного режиссерско-педагогического таланта, всем своим идейно-художественным мышлением принадлежит к той лучшей части трудовой интеллигенции, которая честно и открыто, самоотверженно и безоговорочно, сразу же после Октябрьской революции перешла на сторону советской власти, на сторону рабочих и крестьян. Перенеся все трудности и лишения гражданской войны и восстановительного периода, ныне работая рука об руку с пролетариатом, под руководством коммунистической партии, во главе с вождем мирового пролетариата т. Сталиным, строящим социалистическое бесклассовое общество, эта интеллигенция получает те творческие радости и бодрую зарядку, которыми живет многомиллионный народ Советского Союза — социалистической родины всех трудящихся.

В этом смысле чрезвычайно примечательны слова Наркома просвещения УССР В. П. Затонского, сказанные им в день 60‑ летнего юбилея Николая Николаевича.

— «Мы, — говорит т. Затонский, — приветствуем не “почтенную седину”, не реликвию минувшего, не человека, который вошел в историю, а деятеля, который творит и сегодня, человека, созвучного нашей эпохе. Нашей молодежи надо учиться у него»…

В этих словах глубокий смысл и значение Н. Н. Синельникова для советского театра.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒