Марк Олден 6 страница

ДиПалма ослабил галстук и подумал, что по-прежнему не верит ван Рутену. Ван Рутен сказал:

– Первое. Ты можешь заняться тем, о чем я тебе только что рассказал, а можешь и забыть, как только покинешь этот дом. Но если с Джан что случится, не говори потом, что я тебя не предупреждал. Если же ты все-таки возьмешься за моего старика и будешь действовать напористо, вполне сможешь сделать репортаж, за который тебе вручат премию. Кто знает, может, ты станешь тем благородным рыцарем, который помешает ему прибрать к рукам телекомпанию. Если тебе это удастся, то ублюдки в белых воротничках, с которыми ты работаешь, будут всю жизнь тебя на руках носить.

И наконец, когда мой отец узнает, что ты разнюхиваешь о его делах, он попытается тем или иным способом от тебя избавиться. Если это ему не удастся, он привлечет к делу Линь Пао, и когда это случится, ты сможешь поселиться в комнате рядом по коридору, где будешь чувствовать себя значительно спокойнее. Я буду рад компании.

Ван Рутен поднял крышку унитаза, бросил в него наполовину выкуренную сигарету и опустил крышку. Затем он закурил новую.

– Слушай внимательно, босс. Ровно через две недели несколько очень влиятельных главарей Триад соберутся на встречу в Гонконге. Встречу эту организовал Линь Пао. Они хотят договориться и разделить между собой красавицу-Америку, не убивая друг друга. Поспрашивай своих знакомых об этой встрече. Посмотрим, что ты выяснишь. Заодно можешь разведать, собирается ли мой старик находиться в это же время в Гонконге. Я еще не рассказывал об этой встрече федералам. Посмотрим, как тебе удастся использовать эту информацию.

Вытащив сигарету изо рта, ван Рутен внимательно поглядел на зажженный конец.

– Кстати, когда осмотришь комнату в гостинице и офис Джан и найдешь там «уши», поинтересуйся Дейвом Стэммом. Он возглавляет службу безопасности у моего старика.

– Я его знаю, – сказал ДиПалма. – Мы работали с ним раза два, когда он был заместителем местного директора ФБР. Он по-прежнему носит дешевые парики?

Ван Рутен рассмеялся:

– Самые худшие. Разберись с ним сам, безо всякого суда, относительно подслушивания телефонов твоей жены. И вот еще что...

Ван Рутен замолк и поднял руку, призывая ДиПалму к молчанию. Он прислушался.

ДиПалма тоже услышал. В соседней комнате кто-то был. Слышны были мужские голоса. Их было двое, возможно, трое. Он взглянул на ван Рутена, который казался испуганным как никогда. Жуликоватый коп прошептал:

– Проклятие, это мой отец. – Через мгновение он сказал: – С ним Минтзер, мой адвокат. И этот ублюдок Чакон, – он посмотрел на ДиПалму и добавил: – Значит, старик знает, что мы с тобой встретились. Черт!

Ван Рутен приблизился к ДиПалме, почти приложив губы к его левому уху.

– Манила. Талтекс, – прошептал он. – Талтекс. Китай. Сестра моего отца. Он сделал это. Со своей родной сестрой.

Ван Рутен, вдавив ДиПалму в стену, протиснулся к двери, открыл ее и вышел в комнату с криком:

– Какого черта вы здесь делаете?

ДиПалма слышал, как Нельсон Берлин закричал ему в ответ удивительно зычным для такого коротышки голосом:

– Ты разговаривал с ДиПалмой, я знаю. Я говорил, чтобы ты держался в стороне от этого ублюдка. Я хочу знать, о чем вы с ним говорили. Хочу знать сейчас же, понятно тебе?

ДиПалма вышел в комнату.

Китайский квартал Манхэттена

Было уже почти девять часов вечера, когда шестнадцатилетний Питер Чэнь и четырнадцатилетний Бин Фон, оба члены банды Зеленые Орлы, вошли в публичный дом на Элизабет-стрит. На обоих были потертые куртки, джинсы, кроссовки и пуленепробиваемые жилеты. За спиной у каждого висел черный брезентовый рюкзак с двумя килограммами белого героина.

Стройный, с худым лицом, Чэнь и коренастый косоглазый Фон были двоюродными братьями. Они родились в одной коулунской трущобе, вместе нелегально приехали в Америку и были ближе, чем братья. За время, что они являлись членами банды Зеленые Орлы, они убили одиннадцать человек.

Женщина, ведущая прием посетителей, и охранник не обратили на них никакого внимания. Женщине было за пятьдесят, днем она работала ассистентом зубного врача. Охранник, лысеющий культурист-китаец подрабатывал, снимаюсь в порнографических фильмах гонконгского производства о гомосексуалистах. Женщина и охранник сидели за металлическим столом, их глаза были прикованы к черно-белому экрану телевизора: передавалось выступление артистов китайской эстрады.

Питер Чэнь, перепрыгивая через ступеньки, стал подниматься по скрипящей узкой лестнице; рука его лежала на рукоятке сунутого за пояс девятимиллиметрового «браунинга». Приятно было вновь оказаться в китайском квартале среди своих людей, вдали от гвейлос, этих чертовых иностранцев. Этот публичный дом и все обветшалое здание принадлежали Триаде «Стошаговые Змеи», которая контролировала Зеленых Орлов. Это, однако, не означало, что Чэнь и его двоюродный брат Фон могли чувствовать себя здесь в полной безопасности.

На прошлой неделе двое членов банды, Сэм Л у и Элвис Чань, покинули китайский квартал с тремя килограммами чистого героина для Ловких Ребят, ведущей негритянской преступной группировки, действующей в Вашингтоне, округ Колумбия. Через несколько часов после отбытия из Нью-Йорка Сэм, Элвис и героин исчезли с лица земли. Триаде пришлось заменить три килограмма и добавить Ловким Ребятам еще восемь унций героина как жест доброй воли за позднюю доставку.

Сэм и Элвис тем временем так и не появились. Они не прибыли в Вашингтон и не объявились нигде в Америке или за границей. Понятно, что Питер Чэнь предположил очевидное: Сэм и Элвис решили увести героин у Стошаговых Змей, что было верхом глупости, поскольку тайное общество не успокоится, пока не разыщет их. Безмозглые, безмозглые, безмозглые, сказал главарь банды Бенджи Лок Нэйнь Питеру Чэню, своему помощнику.

Однако вскоре произошло событие, заставившее Питера Чэня и Бенджи изменить свои предположения относительно исчезновения Сэма и Элвиса, Два дня назад газеты сообщили, что патрульный катер береговой охраны обнаружил в заливе Лонг-Айленд голый обезглавленный труп молодого китайца. Руки у него тоже были отрезаны, что делало невозможным идентификацию по отпечаткам пальцев. Но, как сообщила полиция, на животе у трупа были следы ножевых ранений, а на груди и руках имелись татуировки, изображающие орлов.

В отличие от полицейских Питер Чэнь и другие Зеленые Орлы прекрасно знали, кого нашла береговая охрана. Обезглавленный труп принадлежал Джою Лу, члену их банды, который незадолго до этого отметил свой пятнадцатый день рождения. Он отправился на Лонг-Айленд к своей подружке, и с тех пор его никто не видел. Все китайцы с большим недоверием относятся к властям. О преступлениях, совершенных в китайском квартале, какими серьезными бы они ни были, очень редко сообщали в полицию. Поэтому власти так никогда и не узнали от Зеленых Орлов о личности Джоя Лу.

Предположение о возможной связи между убийством Джоя Лу и исчезновением Элвиса и Сэма первым сделал Бенджи Нэйнь. Возможно, они все же не были законченными идиотами, сказал Бенджи Питеру Чэню. Возможно, кто-то умышленно уничтожает Зеленых Орлов. Питер Чэнь спросил Бенджи, не думает ли тот, что это дело рук враждебной молодежной группировки. Обеспокоенный Бенджи долго думал и наконец ответил, что не уверен в этом.

Вчера, когда Питер Чэнь и Бин Фон ездили за героином в Торонто, они вели себя как никогда осторожно, то и дело оглядывались и никому не доверяли. Сейчас, как никогда, было важно быть бдительными, внимательными и не расслабляться. Как говорил дай лау, старший брат, им следовало мысленно все замечать и на все реагировать.

Но их задание не выполнено, пока они не передадут белый порошок старшему брату, который сейчас ждал Чэня и Бин Фона в кабинете на втором этаже публичного дома. А тех, кто опаздывает, всегда ждут с нетерпением.

Как и все Зеленые Орлы, Питер Чэнь боялся старшего брата. Каждая молодежная группировка имела своего дай лау, и к каждому относилась со страхом и почтением, как к любой верховной власти. Большинство из них были инструкторами по восточным единоборствам, способными завоевать уважение своим умением драться, личным магнетизмом или жестоким насилием, о чем прекрасно было известно таким членам банды, как Питер Чэнь.

Старшим братом Зеленых Орлов был тридцатилетний тайванец с кукольным личиком по имени Айван Ху, стройный мускулистый мужчина с короткими черными волосами и выпуклыми близорукими глазами. Раньше он работал сержантом в гонконгской полиции. Айван Ху предпочитал носить черную одежду, очки в проволочной оправе и был опытным полноконтактным бойцом и специалистом в трех южных системах кунг-фу. Он также обладал удивительной жестокостью и был патологическим лжецом, истинные чувства которого было невозможно разгадать.

От имени Стошаговых Змей Айван Ху набрал ребят для Зеленых Орлов, обучал их искусству боя и руководил действиями банды. Члены банды подчинялись его приказам и не имели контакта с Триадой. Все сношения с Триадой, касающиеся ее дел, от инструкций до денег, ограничивались встречами Айвана Ху с одним членом Триады. Таким образом, непосредственное отношение к связи Зеленых Орлов с тайным обществом имели только двое, те, кто поклялись хранить эту тайну, и для американской полиции было практически невозможно эту связь установить.

Айван Ху не колебался, когда кого-то нужно было проучить или покарать. Питер Чэнь только стал Зеленым Орлом, когда его и всех остальных членов банды заставили смотреть, как Айван Ху будет карать Эдди Лоуе, который приходился Ху племянником. Мой племянник разговаривал с нехорошими людьми, сказал старший брат. Смотрите представление, сказал он им, и они смотрели. Смотрели, как вначале он отрезал у Эдди Лоуе язык, потом надел перчатки и задушил Эдди колючей проволокой. Пусть это послужит для вас уроком, сказал Айван Ху. Уроком, который ускорит ваше моральное и психологическое совершенствование.

В члены банды Айван Ху выбирал только самых энергичных и бесстрашных юнцов в возрасте от десяти до семнадцати лет. Он предпочитал иммигрантов, считая их более крепкими, чем китайцев, родившихся в Америке. Его сосунки, как Ху называл новичков, приезжали в Америку из трущоб Гонконга, Коулуна, Тайбэя и Сингапура. Любимцами его были китайцы вьетнамского происхождения, научившиеся насилию в этой опустошенной войной стране, готовые без страха и колебаний совершить все, что потребуется, у которых не было в Гонконге семьи, клана или других привязанностей. Им нечего было терять, и это делало их очень и очень опасными.

Ху обеспечивал членов банды квартирами, машинами, деньгами и оружием. Если тебя арестуют, ты можешь рассчитывать на адвокатов и деньги, чтобы тебя выпустили под залог. Но если предашь Ху или Зеленых Орлов – ты покойник.

Для Триады члены банды вымогали деньги у коммерсантов, охраняли игорные дома, провозили через границу наркотики. Они также регулярно взимали откупные деньги с магазинов, ресторанов, дискотек, кинотеатров и публичных домов. Они охраняли входящих в Триаду ростовщиков, усмиряли зарвавшихся журналистов и общественных активистов и воевали с противостоящими им группировками. Чем больше иммигрантов, тем больше в банде новых членов. И чем больше новых членов в банде, тем больше насилия в китайском квартале.

Вытащив «браунинг» из-за пояса и заведя руку с ним за бедро, Питер Чэнь шагнул с лестничной клетки в темный коридор. Впереди него маленький седой китаец протирал пол смесью дезинфицирующего средства с водой из побитого ведра. Однако его старания ничего не могли поделать со стойким неприятным запахом мочи, сигарет и спиртного. Заметив Чэня и Фона, старый китаец вжался в покрытую фанерой стену и отвел глаза.

Не замедляя шага, Чэнь посмотрел на юную симпатичную проститутку, стоящую в дверях своей комнаты и слушающую китайца средних лет, которого она только что обслужила. Чэнь узнал в мужчине владельца двух крупнейших в китайском квартале ресторанов. Он был женат и отказывался платить деньги своим официантам, полагая, что тем достаточно чаевых, которыми они к тому же были вынуждены с ним делиться.

Девушке было не больше шестнадцати. У нее были черные достающие до пояса волосы, на ней был фиолетовый халат и белые туфли на высоком каблуке. Она казалась застенчивой. Чэню она сразу приглянулась. Он знал большинство здешних девиц, но эту видел впервые. Вероятно, она была одной из дюжины тайваньских подростков, которых на этой неделе тайно перевезла в Штаты через границу в Техасе шайка мексиканцев; эти ребята наживали капиталы, ввозя в страну за хорошую плату кого угодно, даже террористов.

Сегодняшнюю ночь после завершения дела он собирался провести с этой девочкой. Он всегда предпочитал иметь дело с новенькими: они старались угодить, исполняли все его прихоти. Ему не нужно было платить за их услуги, поскольку он являлся Зеленым Орлом. С новенькими можешь делать все, что пожелаешь. С этими девицами лучше забавляться сначала, пока наркотики, вино или СПИД еще не растлили их окончательно. Но сначала Чэнь и его двоюродный брат Фон должны встретиться со старшим братом.

В конце коридора Чэнь и Фон остановились перед последней дверью слева. Чэнь глубоко вздохнул и три раза стукнул по двери рукояткой «браунинга». Подождал и постучал снова. Затем шепотом посчитал до десяти и стукнул по двери еще два раза.

Внутри мужской голос спросил на кантонском диалекте, интересная ли была у них поездка туда и обратно. Чэнь и его брат заулыбались друг другу. Старший брат ждет их. Спроси он их просто, была ли ваша поездка интересной, и Чэнь с Фоном моментально сбежали бы из публичного дома. Белый порошок нужно было оберегать любой ценой. Старший брат неустанно твердил им, что по сравнению с белым порошком жизни их абсолютно ничего не стоят.

Чэнь открыл дверь и вошел в небольшую комнату, в которой находился побитый стол, деревянные складные стулья, металлический шкаф для хранения документов и небольшая, обитая коричневой кожей кушетка. Комната эта считалась офисом публичного дома. Единственное грязное окно выходило на закопченную вентиляционную шахту. Но Чэню и его двоюродному брату комната казалась дворцом. Она находилась в китайском квартале, где они чувствовали себя в безопасности.

Айван Ху, старший брат, сидел за столом, положив руку на большой кассетный магнитофон, и улыбался. Как обычно, он был во всем черном. Костюм, рубашка, галстук, шелковый носовой платок в кармане, туфли из кожи ящерицы. Казалось, он рад их видеть.

– Все нормально, дай лау, – сказал Питер Чэнь. – Ребята в Торонто пришли вовремя и не доставили нам никаких беспокойств. Четыре килограмма, как они и обещали.

Айван Ху поднялся.

– Хорошо сработали, сосунки. Теперь, думаю, вы можете немного поразвлечься. Вы заслужили такое право. Положите рюкзаки на стол. Вы заметили что-нибудь подозрительное? Кто-нибудь следил за вами или пытался ограбить?

Чэнь подошел к столу, положил «браунинг» возле телефона и снял свой рюкзак.

– Нет, дай лау. После того, что случилось с Джоем, Сэмом и Элвисом, мы ведем себя очень осторожно.

Айван Ху кивнул.

– Мы готовы были убить любого, кто на нас косо взглянет. Мы были осторожны. Очень осторожны. – Тут он впервые посмотрел на пол. – Эй, что это? – Они все стояли на бледно-зеленой клеенке, покрывающей пол от стены до стены.

– В комнате производится ремонт, – сказал Айван Ху. – Вы же видите, какая она грязная. Ее покрасят, заменят мебель, принесут даже новый холодильник. Сегодня приходили электрики и занимались проводкой. Клеенку постелили для маляров, которые придут завтра утром. А сейчас, ребята, успокойтесь и расслабьтесь. Вы в китайском квартале. Вы дома.

Айван Ху поднял трубку, нажал на клавишу и на кантонском диалекте заговорил с женщиной, ведущей прием посетителей. Чэнь прервал его.

– Новенькая девушка, – сказал он. – Она живет в комнате № 4.

Айван Ху улыбнулся и сказал:

– Она твоя. Осчастливь ее, мой маленький сосунок. – Продолжая разговор с женщиной в приемной, он щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Чэня и Фона, и указал на лежащие у дальней стены свернутые матрасы. Зеленые Орлы посмотрели друг на друга и осклабились.

Через несколько минут дверь открылась, и в комнату вошли две юные проститутки. Одна из них оказалась симпатичной девушкой-подростком, о которой спрашивал Чэнь. Она держала в руках поднос на котором стояла бутылка Реми Мартен и два бокала. Другая девушка, круглолицый подросток в розовых комнатных туфлях и в черном прозрачном и коротеньком пеньюаре принесла небольшой серебряный поднос. Остановившись перед Питером Чэнем, круглолицая девушка наклонила голову и подала ему поднос. На нем было несколько крошечных стеклянных бутылочек с кокаином и крэком, а также пакетики с героином и амфетаминами. Наступило время развлечений.

Айван Ху нажал красную кнопку на магнитофоне, тот ожил и запел, что ему нужна любовь.

Айван Ху сказал:

– Ну, сосунки, дальше, я думаю, вы сами справитесь. – Он подмигнул им. Через мгновение он стоял у двери и махал на прощание Чэню и его двоюродному брату Фену. Затем он вышел и тихо закрыл за собой дверь.

* * *

Питер Чэнь, лежа голышом на матрасе в центре комнаты, медленно открыл глаза, посмотрел влево и увидел, что его двоюродный брат Фон блюет в коричневую металлическую корзину для мусора. Голый, с остекленевшими глазами и отвисшей челюстью, его двоюродный брат сидит на краю стола и мерно покачивается взад и вперед; у ног его лежит матрас, покрытый недоеденными кусками пиццы, пустыми упаковками из-под Биг Мака, кусочками шоколада «Херши», пустыми пакетиками, бутылочками из-под кокаина, свежими пивными пятнами. Голый Фон, который сказал, что ни за что на свете не вернется в Гонконг, потому что ему чертовски нравится жизнь на Золотой Горе, теперь сидит на столе и блюет в мусорную корзину.

Обессиленный Питер Чэнь закрыл глаза, зевнул и обхватил ладонью мошонку. Он от души потрахал Джоун, новенькую девушку, которая боялась Чэня, потому что знала, что он является важным лицом у Зеленых Орлов. Но она подчинялась его приказам, и это все, что Питеру Чэню было нужно от нее. Ему пришлось ударить ее только два раза.

Внутри себя он чувствовал опустошенность. Легкость и опустошенность. Спиртное, наркотики, еда. И траханье, не говоря уже о тринадцатичасовой поездке в Торонто и обратно без сна. Все это, в конце концов, его переутомило. Пора протрезвиться, поспать несколько часов, затем проснуться и вновь позабавиться с Джоун.

Он с усилием открыл глаза. Кстати, куда, черт возьми, подевалась Джоун? И куда делась Мэйбл, девушка его кузена Фона? Веки Чэня вдруг сделались ужасно тяжелыми. Ему захотелось, чтобы Джоун была с ним рядом. Сейчас.

Он услышал, как кузен Фон уронил на пол корзину для мусора, затем сам свалился со стола, стукнулся и смачно выругался. Все это развеселило Чэня, и он, не удержавшись, рассмеялся. Фон тоже засмеялся, и ни один из них не услышал, как открылась дверь и в комнату скользнули две обнаженные фигуры. Дверь за ними бесшумно закрылась.

Питер Чэнь посмотрел в сторону двери, увидел приближающиеся к нему голые ноги и улыбнулся. Он приподнялся на локтях и потребовал, чтобы Джоун немедленно шла к нему, помня о наслаждении, которое она ему доставила, и предвкушая новые блаженства. Он застучал ладонью по матрасу, выкрикивая ее имя, и в этот момент обнаженные мужчины с накачанными мускулами подбежали по покрытому клеенкой полу к братьям, бросились на них и задушили голыми руками.

Один из них увеличил громкость магнитофона. Другой подошел к шкафу, достал электропилу, вернулся и остановился над телом Питера Чэня. Оба давно работали в тайваньской разведке, в группе Восемь Северных Кинжалов. Они знали, что смывать кровь мальчиков с голого тела гораздо проще и дешевле, чем очищать одежду. Не нужно также будет тратить время на переодевание, и, самое главное, исключается возможность, что они оставят после себя волокна ткани или пуговицы, которые могут помочь уличить их.

Грустно умирать в столь юном возрасте, подумал человек с пилой. Через несколько секунд он принялся отрезать голову Чэня.

Бруклинский холм, Нью-Йорк

Тодд не любил спать, потому что ему снились кошмары. Несмотря на то, что многочасовые тренировки по кэндо и арнис, которыми он занимался в одиночестве и тайком от других, считая совершенствование в этих видах боевого искусства главной задачей своей жизни, порядком его изматывали, ночи не приносили Тодду желанного отдыха.

До недавнего времени он спал прекрасно. Он ложился спать уставшим и просыпался отдохнувшим и полным сил. Теперь он спал плохо, часто просыпался, и почти каждую ночь ему снились кошмары, призраки или разные дурные предзнаменования. Сон стал главным источником страха в его жизни, взглядом в ад, скрывающий неосуществленные помыслы прошлых жизней.

Тодд знал, что жизнь это карма. Поступки человека в этой жизни определяют его судьбу в жизни следующей. Его теперешние страдания можно было объяснить только его прошлым. То, как он реагирует на кошмары, обусловит его будущее.

На прошлой неделе, когда Тодд был один в квартире своего отца на Бруклинском холме, он с криком проснулся от самого зловещего кошмара из всех, какие ему снились. Все тело его горело, в горле пульсировала непонятная боль. Из левого глаза сочилась кровь. Вновь Тоддом начал овладевать дух Гонгоро Бенкаи, самурая шестнадцатого столетия, телохранителя господина Сабуро.

Из-за темной кожи и уродливого лица, обросшего бородой, храброго, мускулистого Бенкаи называли за глаза Земляным Пауком. Волчий блеск в его глазах приверженцы черной магии объясняли привычкой употреблять в пищу человеческое мясо; фехтовал он с фанатичным мастерством, и мало кто сомневался, что он является сыном Синигамы, божества жажды смерти, и лисы, то есть существом, одержимым дьяволом.

Бенкаи, который убил шестьдесят человек длинным или коротким мечом. Который убивал также с помощью Ики-ре, призрака, происходящего не от мертвых, но от живых. Черные и злобные мысли – жажда крови, жажда мести, ненависть – способны вызывать этого злого духа из человеческого разума и посылать его в мир для разрушения. В Японии, где все верили в демонов, привидения и фантомы, удивительное фехтовальное искусство Бенкаи могли объяснить только расположением к нему Ики-ре, невидимого и ужасного.

Честь Бенкаи требовала, чтобы он служил дайме, своему господину, верой и правдой. Такая преданность живет и после смерти. Вот почему Тодда теперь мучили по ночам кошмары: кошмары эти были порождением зла, возникшего четыреста лет назад в результате предательства.

* * *

Замок Икуба, Япония. Август 1585 года, 2 часа утра.

Дождь только что прекратился, ночь была сырой и туманной. Бенкаи и женщина были одни в ее роскошных апартаментах с натертыми дубовыми полами, лакированными сундуками красного дерева, колокольчиками, звенящими от ветра, и разукрашенными складными ширмами. Они сидели напротив друг друга на соломенных ковриках, и у каждого в руке была чашка с зеленым чаем.

Женщину звали Сага; она была любимой наложницей господина Сабуро. Ей было семнадцать; маленькая и изящная, с начерненными по моде зубами, выбритыми бровями и черными волосами, в локонах которых крепились хрупкие гребни из устричных раковин. Бенкаи знал, что она привыкла немедленно удовлетворять все свои даже самые мелкие желания, и считал ее жестокой. Капризная и временами упрямая, как бык, она была известна своей грубостью ко всем, кроме господина Сабуро и ее дяди Нитты Киити, который командовал войсками Сабуро.

Киити, сорокалетний широкоплечий мужчина с глубоко посаженными глазами и удивительно маленьким ртом, был расчетливым карьеристом, готовым льстить каждому, кто, по его мнению, мог помочь ему сделать карьеру или пополнить его карманы. Мало кто был столь упорным в достижении собственной выгоды, как этот вежливый и сладкоречивый военачальник. Бенкаи чувствовал, что такие люди готовы продаться всякому, кто заплатит сходную цену.

Бенкаи и Киити были врагами. Их вражда возникла в тот момент, когда Бенкаи предложил более высокую цену на торгах за рабыню. Бенкаи отказался продать ее Киити, и через какое-то время ее зарезал убийца, которого не смогли поймать. Бенкаи подозревал, что ее убили по приказу Киити. Гордый Киити скорее предпочел бы, чтобы женщина умерла, чем досталась другому.

Бенкаи и главный генерал дайме также имели разногласия по поводу оборонительных сооружений вокруг замка. Если Киити считал их достаточно прочными, то Бенкаи настаивал, чтобы господин Сабуро укрепил их незамедлительно. В течение сотен лет Япония страдала от войн, потому что каждый военачальник стремился стать верховным военным правителем страны. Ожесточенная борьба за власть продолжалась по всей Японии, и не было в ней уголка, где человек мог чувствовать себя спокойным за свою жизнь или имущество.

Господин Сабуро не внял совету Бенкаи и стал на сторону Киити. Однако Киити продолжал обвинять Бенкаи в том, что тот поставил его в неловкое положение перед дайме. Он, однако, не упоминал слова «честь»; назови его Киити, и это бы означало, что он вызывает Земляною Паука на дуэль, а он еще не собирался отправляться на тот свет. Но он был не из тех, кто быстро забывает или легко прощает. Рано или поздно он сведет с Бенкаи счеты.

Между тем положение Киити в замке Икуба было довольно надежным: он контролировал шпионскую сеть господина Сабуро, взимал столь необходимые княжеской казне налоги и командовал дисциплинированной армией. Кроме того, он был женат на сестре Сабуро. Он имел большее влияние на дайме, чем Бенкаи, но продолжал ненавидеть и бояться телохранителя.

Бенкаи был уверен, что Киити дает господину Сабуро плохие советы и что оборонительные сооружения замка слабы. Сорокалетнему дайме, слабовольному и распутному, толстому и совершенно лысому, были необходимы крепкие стены. Он имел глупость нажить себе врага в лице Тоетрми Хидэеси, самого опасного человека в Японии. Несмотря на существование в Киото императора и королевского суда, Хидэеси правил страной как сегун, военный диктатор. Низкорослый, острого ума, прирожденный лидер Хидэеси мечтал сделать из Китая; Кореи и Японии единую страну.

Вначале он должен был покорить Японию. Используя армию, широкую шпионскую сеть и свое личное обаяние, Хидэеси попытался подчинить себе всех дайме. Сабуро вместе с другими военачальниками отказался признать Хидэеси единственным правителем Японии. Более того, он замышлял убить Коронованную Обезьяну, как называли Хидэеси. Бенкаи понимал, что это рискованная затея, которая может обернуться против ее организаторов. Однако моральный кодекс самураев, бусидо, не позволял телохранителю ставить под сомнение действия своего господина. Прав он или не прав, телохранитель был обязан жить для него и умереть за него.

Апартаменты Саги.

Бенкаи пришел сюда, чтобы услышать от наложницы о заговоре с целью убийства господина Сабуро, организаторами которого были предатели, живущие в замке Икуба.

Бенкаи спросил, почему она не сообщила эту новость своему дяде. Потому что в заговоре участвует младший сын дяди, ответила она. Дядя выполнит свой долг и накажет мальчика, но я не хочу, чтобы он сообщил об этом дайме и покрыл себя позором перед ним. Я не хочу, чтобы дядя узнал, что эти сведения исходят от меня. Я прошу тебя сообщить об этом дайме, сказала она.

Бенкаи спросил, откуда ей стало известно об ужасном заговоре. От моего раба Итиро, ответила она, слепого музыканта, который подслушал разговор мужчин в конюшне, где он спал. Мужчины прятались там от дождя и разговаривали, не опасаясь, что их услышат. Бенкаи известно, что раб не может сам подойти к дайме. Итиро мог только рассказать об услышанном своей госпоже.

С ее стороны было бы разумнее рассказать об этом своему дяде, подумал Бенкаи. Разумнее и гораздо проще. Она беспокоится только о себе. Почему ее вдруг взволновало, что сын Киити предатель?

Под взглядом наложницы Бенкаи поднес чашу ко рту, попробовал чай и нахмурился. Потом он посмотрел влево, на голубую ширму, украшенную золотистыми журавлями и соснами. Над ширмой летало множество москитов; их притягивал тот, кто сидел за ширмой.

Бенкаи опустил глаза на чашку. Поверхность чая была мутной. Яд. Ловушка!

Это ловушка.

Он отбросил в сторону чашку, вскочил на ноги и, взяв длинный меч обеими руками, поднял его над головой. Сделав шаг к ширме, он резко опустил меч, рассек рисовую бумагу и раскроил череп сжавшегося за ширмой ниндзя, стройного человека в черном.

– Слишком поздно, Земляной Паук, – закричала Сага. – Ты уже не успеешь на помощь к своему господину. Теперь он принадлежит ниндзя! Ниндзя!

Ниндзя. Клики убийц и шпионов, искушенных в «искусстве боя», шпионаже, шантаже и убийствах. Мужчины и женщины в черном, чьи сила, ловкость и выносливость делали их превосходными атлетами и безупречными машинами убийства. Чья великолепная подготовка заставляла многих считать их сверхъестественными существами. Чье мастерство, ниндзюцу, заключалось в умении прокрасться или искусстве быть невидимым. Ниндзя означало «прокравшиеся внутрь».

Как только мертвый ниндзя упал на разорванную ширму, Бенкаи повернулся и рассек живот нападавшего на него ниндзя с палкой из твердого дерева в руке. Трое ниндзя проникли через открытое окно, спрыгнули на покрытый коврами пол и с криком бросились на Бенкаи. С коротким мечом в одной руке и длинным в другой телохранитель побежал им навстречу; кровь его закипела от ярости и желания уничтожить противника.

Одному нападавшему он отсек руку по локоть, погрузил короткий меч в незащищенную подмышечную впадину другого, и когда третий попытался обхватить цепью его ноги и свалить на пол, телохранитель перескочил через цепь и, приземлившись на пол, мгновенно вонзил острие короткого меча в горло ниндзя.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒