Райчел МидПоследняя жертваАкадемия вампиров — 6 12 страница

Когда зал успокоился, заговорил Натан:

— В отсутствие нашей любимой королевы...

Он выдержал скорбную паузу — как дань уважения покойной.

Будь на его месте кто-то другой, я могла бы заподозрить его в притворстве, в особенности если учесть, как он всегда раболепствовал перед Татьяной. Но нет. Натан любил свою раздражительную тетю так же искренне, как Адриан.

—... И вследствие ужасной трагедии я буду председательствовать на предстоящих заседаниях и выборах.

— Что я говорил? — пробормотал Адриан, не испытывающий к отцу никаких теплых чувств. — Очаровательно.

Натан бубнил что-то о важности предстоящих событий, то и дело ссылаясь на моройские традиции. Однако было ясно, что, как и я, все в зале жаждут перейти к главному событию: выдвижению кандидатов. Он, похоже, тоже осознал это, быстренько закруглился с формальностями и приступил к делу.

— Каждая семья, если пожелает, может выдвинуть одного претендента на корону. Он будет подвергнут испытаниям, как и все монархи с начала времен.

Я подумала, что упоминание о «начале времен» — преувеличение, довольно смелое и вряд ли санкционированное.

— Единственное исключение — Ивашковы, поскольку два монарха подряд не могут быть из одной и той же семьи. Кандидат должен отвечать следующим требованиям: соответствующий возраст и выдвижение тремя королевскими мороями.

Он перешел к тому, что произойдет, если от какой-то семьи будет выдвинуто больше одного кандидата, но я знала, что вероятность такого события равна нулю. Каждая семья хотела добиться как можно лучшего результата, а это возможно лишь в том случае, если все будут согласованно выдвигать одного кандидата.

Удостоверившись, что все его поняли, Натан сделал широкий жест в сторону аудитории.

— Приступаем к процедуре выдвижения кандидатов.

Несколько мгновений ничего не происходило. Очень похоже на школу, когда учитель говорит что-то вроде «Кто готов отвечать первым? » и все ждут, чтобы кто-нибудь другой начал действовать.

Поднялся мужчина, которого я не знала.

— Выдвигаю принцессу Ариану Селски.

Принцесса Ариана заседала в Совете; ожидаемый выбор. Она вежливо кивнула мужчине. Встал второй мужчина, предположительно из этой же семьи, и тоже выдвинул ее кандидатуру. Третье и последнее выдвижение исходило еще от одного Селски — и оказалось очень неожиданным. Это был брат Арианы, путешествующий по миру и почти никогда не появляющийся при дворе, — и одновременно человек, которого охраняет моя мать. Значит, Джанин Хэзевей почти наверняка тоже здесь. Мне захотелось, чтобы Лисса нашла ее взглядом, но та была слишком сосредоточена на происходящем. После всех своих злоключений мне вдруг отчаянно захотелось увидеть мать.

Поскольку три выдвижения состоялись, Натан провозгласил:

— Принцесса Ариана Селски зарегистрирована в качестве кандидата. — Он записал что-то на лежащем перед ним листе бумаги. — Продолжим.

Дальше дело пошло быстро. Многие выдвигали принцев и принцесс, но наряду с ними уважаемых и высокопоставленных членов семей. Рональд, кандидат от семьи Озера, не заседал в Совете; я его не знала.

— Тетя Таша не считает его идеальным кандидатом, — пробормотал Кристиан Лиссе. — Но признает, что он не дурак. Я мало знала и о большинстве других кандидатов. Двое, типа Арианы Селски, производили хорошее впечатление. Двое показались мне отталкивающими. Десятым кандидатом стал Руфус Тарус, кузен Даниэллы. Она вышла замуж за Ивашкова, но родом была из семьи Тарус и, похоже, очень обрадовалась, когда выдвинули ее кузена.

— Терпеть его не могу. — Адриан состроил гримасу. — Вечно он донимает меня советами насчет того, как с пользой распорядиться своей жизнью.

Натан записал имя Руфуса и скатал свой листок. Несмотря на то что внешне соблюдались старинные традиции, я подозревала, что секретарь фиксировал все, что здесь говорилось, на своем ноутбуке.

— Это подводит черту... — начал Натан.

— Выдвигаю принцессу Василису Драгомир.

Голова Лиссы дернулась влево, и, глядя ее глазами, я узнала знакомую фигуру. Таша Озера. Она говорила громко и уверенно, поводя по сторонам взглядом льдисто-голубых глаз и как будто подзадоривая кого-нибудь выступить против.

Зал замер. Ни перешептываний, ни скрипа кресел — просто абсолютная тишина. Судя по выражению лиц, вторым по уровню произведенного потрясения был кандидат семьи Озера; первой, конечно, Лисса.

Натан не сразу смог среагировать.

— Это не...

Внезапно поднялся сидящий рядом с Лиссой Кристиан.

— Я выдвигаю ее вторым.

И не успел он сесть, как встал Адриан.

— А я — третьим.

Взгляды присутствующих обратились на Лиссу и ее друзей, а потом все как один повернулись к Натану Ивашкову. И снова он не сразу обрел дар речи.

— Это, — заговорил он наконец, — незаконно. В соответствии с ее текущим статусом в Совете семья Драгомир, к сожалению, не имеет права выдвигать кандидата.

Вскочила Таша, никогда не боявшаяся выступать перед любым количеством людей и при самом неудачном для нее раскладе сил. Более того, уверена, она жаждала ввязаться в схватку. Произносить речи и бросать вызов системе — в этом она была хороша.

— При выдвижении кандидата на должность монарха не учитывается позиция в Совете и не требуется кворум семьи. — Это бессмысленно, — ответил Натан.

В зале послышались одобрительные перешептывания.

— Загляните в свод законов, Нат... в смысле, лорд Ивашков, — вступил в разговор мой отец.

Вот оно наконец — явление героя. Эйб стоял, прислонившись к стене рядом с дверью, в шикарном черном костюме с рубашкой и галстуком одинакового оттенка изумрудно-зеленого цвета. Рядом с ним стояла моя мать, с еле заметной улыбкой на губах. На мгновение зрелище их, стоящих бок о бок, захватило меня. Мать: идеальный образец превосходного стража и притом красивая женщина. Отец: всегда добивается того, чего хочет, неважно, какими средствами. Удивительно, я начала понимать, от кого унаследовала свою причудливую индивидуальность.

— К кандидату не предъявляется никаких требований относительно того, из скольких членов состоит его семья, — оживленно продолжал Эйб. — Необходимо одно: чтобы его выдвинули трижды.

Натан сердито взмахнул рукой в сторону своего непутевого сына и Кристиана.

— Они не из ее семьи!

— Этого и не требуется, — возразил Эйб. — Они должны просто быть из любой королевской семьи. Так оно и есть. Кандидатура принцессы полностью соответствует закону — при условии, что она согласна.

Теперь все головы повернулись к Лиссе — как будто присутствующие только сейчас заметили ее. С того момента, как все это началось, она сидела совершенно неподвижно — слишком велико было потрясение. В голове у нее царила полная сумятица. С одной стороны, она вроде как не могла даже понять, что, собственно, происходит. С другой стороны, ее одолевало множество вопросов.

Что это, шутка? Или, может быть, галлюцинация, созданная с применением духа? Или какой-то трюк? Если да, то почему инициаторами являются ее собственные друзья? Почему они так поступают с ней? И ради всего святого, не могут ли все перестать разглядывать ее?

Вообще внимание не пугало ее. Она родилась и выросла с ним и, наподобие Таши, могла бесстрашно выступать перед любой толпой и делать смелые заявления — но только если действительно соглашалась с ними и, очень важно, была к этому готова. Но сейчас была явно не та ситуация. Меньше всего Лисса ожидала и хотела того, что произошло. В таких условиях она не могла заставить себя реагировать или даже задуматься о том, какой именно дать ответ. Она продолжала сидеть молча, в каком-то оцепенении.

Потом что-то выдернуло ее из транса. Рука Кристиана; он переплел свои пальцы с ее и мягко пожал их. Тепло и энергия потекли от Кристиана к ней и вернули Лиссу к жизни. Она медленно оглядела зал, встречаясь с устремленными на нее взглядами. Заметила решимость в глазах Таши, лукавый взгляд моего отца и даже надежду в лице моей матери. Последнее, пожалуй, пугало больше всего. Как может Джанин Хэзевей — всегда такая правильная, отнюдь не склонная прикалываться — быть согласна со всем этим? Как друзья могут быть согласны со всем этим? Они больше не любят ее?

«Роза, — подумала она. — Жаль, что тебя нет здесь, чтобы подсказать мне, как поступить».

Мне тоже было жаль. Черт бы побрал эту одностороннюю связь!

Она доверяла мне больше, чем кому-либо на свете, но потом осознала, что доверяет и всем своим друзьям тоже — за исключением, возможно, Эйба, что вполне понятно. И раз они делают это, то, конечно — конечно! — на то должна быть причина. Верно?

Для нее все происходящее не имело смысла, и тем не менее она почувствовала, что поднимается с места. И несмотря на страх и смятение, ее голос зазвенел по всему залу необъяснимо отчетливо и уверенно:

— Я согласна с выдвижением моей кандидатуры.

ПЯТНАДЦАТЬ

Неприятно было наблюдать, что Виктор Дашков оказался прав. Но, увы, он всегда прав.

После заявления Лиссы затаивший дыхание зал взорвался. Невольно возникал вопрос — протекают ли когда-нибудь заседания Совета мирно или это просто совпадение, что я снова стала свидетельницей жарких дискуссий? То, что происходило сегодня, очень напоминало день, когда принимался дампирский возрастной закон. Крики, споры, присутствующие вскакивали со своих мест... Стражи, обычно стоявшие вдоль стены, сейчас сновали среди публики, следя за тем, чтобы никто не переходил границ словесной перепалки.

С той же быстротой, с какой Лисса очутилась в центре всеобщего внимания, зал, казалось, забыл о ней. Она села, и Кристиан снова взял ее за руку. Она сжимала его ладонь с такой силой, что я побоялась, как бы у него не оказался перекрыт кровоток. Лисса смотрела в пространство, все еще не успокоившись. Ничего не видела и не слышала — зато я воспринимала все через ее глаза и уши. Никто не обращал на моих друзей внимания, пока к ним не подошла Даниэлла и не стала ругать Адриана за то, что он выдвинул не члена их семьи. Он проигнорировал ее замечания — как обычно, — и она в гневе удалилась, осознав, как и многие из нас, что нет смысла пытаться его урезонить.

Можно было бы ожидать, что в зале, где каждый желает победы своего кандидата, все будут оспаривать правомочность выдвижения Лиссы. Однако это оказалось не так — в особенности потому, что далеко не все здесь принадлежали к королевским семьям. Как я уже говорила, морои со всего мира съехались сюда, поскольку предстоящие события должны были в большой степени повлиять на их будущее. И многие из них с интересом поглядывали на эту девушку Драгомир, принцессу, оставшуюся единственной в своем роду, к тому же якобы могущую творить чудеса. Они не выкрикивали ее имя, но многие отстаивали ту точку зрения, что она имеет право представлять свою семью. Я подозревала, что кто-то из простого народа поддерживал ее просто в пику королевским мороям. Молодая пара, на которую вначале так напирала леди Бадика, была не единственной, кем помыкали вышестоящие.

Больше удивляло то, что часть королевских особ встали на сторону Лиссы. Значит, безусловно, преданные своим семьям, не все они были настолько бессердечными и эгоистичными, чтобы занимать позицию молчаливого соглашательства. Многие оказались не лишены представления о том, что плохо, а что хорошо, и считали, что если закон на стороне Лиссы, то она имеет все права. Вдобавок некоторые королевские морои просто любили и уважали ее. В частности, Ариана защищала право Лиссы быть выдвинутой, несмотря на то что это создавало ей же конкуренцию. Ариана хорошо знала законы и, без сомнения, понимала, что брешь в них, позволяющая Лиссе стоять на своем, не сработает, когда дело дойдет до голосования. Тем не менее Ариана защищала Лиссу, за что я прониклась к ней еще большим уважением. Я надеялась, что именно Ариана станет королевой — она была умна и справедлива; именно в этих качествах правителя нуждались морои.

Конечно, не одна Ариана знала законы детально. Другие тоже заметили прореху в них и заявляли, что бессмысленно выдвигать кандидата, за которого нельзя голосовать. При обычных обстоятельствах я бы согласилась с этим. Дебаты бушевали вокруг, а мои друзья, словно в центре урагана, тихонечко сидели и помалкивали. После долгих споров проблема была решена так, как это делается в большинстве случаев: путем голосования. Одиннадцать членов Совета определили будущее Лиссы. Шестеро из них проголосовали за нее, и, таким образом, она стала официальным кандидатом. Думаю, что некоторые из голосовавших за нее на самом деле не хотели ее выдвижения, но взяло верх уважение к закону.

Многие морои не стали даже дожидаться официального заявления Совета. Они сочли, что вопрос улажен, тем самым подтвердив правоту Виктора: они побуйствуют и успокоятся, а хуже будет, когда — если — Лисса выдержит испытания и дело дойдет до голосования. На данный момент собравшиеся начали расходиться с явным чувством облегчения — не только потому, что устали от криков, но и страстно желая поделиться с другими сенсационными новостями.

Лисса продолжала в основном помалкивать, когда вместе с друзьями вышла наружу. Быстро проходя мимо зевак, она сохраняла спокойствие и королевскую осанку — как будто уже стала королевой. Однако когда в конце концов они оказались в ее комнате и заперлись, последовал взрыв.

— Что, черт побери, у вас с головами? — закричала она. — Что вы вытворяете со мной?

Здесь присутствовали все мои друзья и заговорщики: Адриан, Кристиан, Эдди, Таша, Эйб и моя мама. Реакция обычно сдержанной Лиссы так потрясла всех, что сразу никто не нашелся что ответить. Лисса воспользовалась этим и продолжала развивать наступление.

— Вы подставили меня! Втянули в самую гущу политического кошмара! По-вашему, мне это понравится? Вы и впрямь думаете, что я хочу стать королевой?

Первым, естественно, пришел в себя Эйб.

— Ты не будешь королевой, — нехарактерным для него успокаивающим тоном заговорил он. — Люди, ссылающиеся на другую часть закона, правы: в самом деле, голосование за тебя невозможно. Для этого нужно иметь семью. — Тогда в чем смысл?

Она была в ярости и имела все права на это. Однако ее вспышка, этот бьющий через край гнев... Он был неадекватен ситуации. Используемый ею дух предъявлял права на свою долю «прибыли», усугубляя ее огорчение.

— Смысл — во всем том безумии, которое ты только что видела в зале Совета, — ответила Таша. — Бесконечные споры по поводу того или иного толкования законов позволят нам выиграть время, необходимое для того, чтобы найти убийцу Татьяны и спасти Розу.

— Тот, кто убил ее, заинтересован в троне, — подхватил объяснения тети Кристиан; он положил руку на плечо Лиссы, но она отстранилась. — Либо для себя лично, либо для кого-то из близких. Чем на больший срок задержится осуществление их планов, тем больше у нас времени.

Огорченная Лисса запустила пальцы в свои длинные волосы. Я попыталась оттянуть ее ярость на себя и немного преуспела в этом. Она уронила руки вдоль тела, но была все еще раздражена.

— Интересно, как я смогу заниматься поисками убийцы, когда буду вынуждена проходить эти идиотские испытания? — спросила она.

— Ты не будешь его искать, — ответил Эйб. — Мы этим займемся.

Она широко распахнула глаза.

— Это не входило в наш план! Не могу я заниматься всеми этими королевскими глупостями, когда Роза нуждается во мне. Я хочу помогать ей!

В этом было что-то почти комическое. Почти. Ни Лисса, ни я не могли сидеть сложа руки, когда считали, что другая нуждается в помощи. Обе жаждали занимать активную позицию, делать все, что можем, для урегулирования ситуации.

— Ты и помогаешь ей. — Рука Кристиана снова дернулась, но больше он не пытался прикоснуться к Лиссе. — Просто не тем способом, как собиралась, но в итоге это ей поможет.

Тот же аргумент все продолжали твердить и мне, и он разозлил ее не меньше, чем меня; я снова потянула на себя волну индуцированной духом неуравновешенности.

Обвиняющий взгляд Лиссы скользнул по всем лицам.

— Кому, интересно, пришла в голову эта идея?

Снова последовало неловкое молчание.

— Розе, — ответил наконец Адриан.

Лисса вперила в него сердитый взгляд.

— Не может быть! Никогда в жизни она так со мной не поступила бы!

— И тем не менее. Я разговаривал с ней во сне. Это ее идея, и... это хорошая идея. Кроме того, вспомни, ты тоже поставила ее в не очень-то легкую ситуацию. Она снова и снова твердила, как возненавидела этот городишко.

— Ладно! — воскликнула Лисса, игнорируя те слова, которые касались моего положения. — Допустим, Роза действительно изложила тебе эту «блестящую» идею. Но почему никто не потрудился рассказать о ней мне? Вам не кажется, что было бы лучше предупредить меня?

И снова это очень напоминало мои жалобы на то, что план бегства из тюрьмы держали от меня в секрете.

— На самом деле нет, — ответил Адриан. — Мы представляли себе твою реакцию и то, что в случае предупреждения у тебя будет время, чтобы как-нибудь отвертеться. Мы, в общем-то, пошли на риск, рассчитывая, что, захваченная врасплох, ты согласишься.

— Это и в самом деле было рискованно, — согласилась она.

— Но получилось же? — вмешалась в разговор Таша. — Мы не сомневались, что ты не подведешь нас. — Она подмигнула Лиссе. — И если уж на то пошло, думаю, ты была бы замечательной королевой.

Лисса метнула на нее острый взгляд, а я снова потянула на себя кипящую в ней тьму. Не всю, конечно, но достаточно, чтобы боевой дух покинул ее. Зато меня неожиданно охватил гнев, но я сумела затолкать его в дальний уголок сознания. Лисса внезапно ощутила сильную усталость; и я тоже.

— Первое испытание завтра, — сказала она. — Если я провалю его, то выхожу из игры и ваш план рухнет.

Кристиан снова попытался обнять ее, и на этот раз она не отстранилась.

— Ты его не провалишь.

Больше Лисса ничего не говорила, и на всех лицах отразилось облегчение. Никто, конечно, ни на миг не поверил, что она в восторге от всего этого, но, по крайней мере, теперь можно было надеяться, что она не отзовет свою кандидатуру; на большее они не рассчитывали.

За все время разговора моя мать и Эдди не произнесли ни слова. Как истинные стражи, они оставались в тени, пока морои улаживали свои дела. Когда с этим было покончено и буря миновала, моя мать решила, что пора предложить свою помощь.

— Один из нас все время будет находиться рядом с тобой.

Она кивнула на Эдди.

— Зачем? — удивилась Лисса.

— Затем, что нам точно известно — есть кто-то, кто не остановится перед убийством ради достижения своих целей, — ответила Таша. Она кивнула на Эдди и мою маму. — Эти двое и Майкл — единственные стражи, которым мы доверяем.

— Правда? — Эйб лукаво взглянул на Ташу. — Я удивлен, что ты не упоминаешь о своем особом «друге», тоже страже.

— Что за особый друг? — спросил Кристиан, мгновенно уловив намек.

Таша, к моему изумлению, залилась краской.

— Просто знакомый парень.

— Который провожает тебя щенячьим взглядом, — продолжал Эйб. — Как его звать? Эван?

— Этан.

Моя мать, раздраженная таким нелепым оборотом разговора, постаралась положить ему конец; это было тем более уместно, что Кристиану тоже явно было что сказать.

— Оставь ее в покое, — предостерегла Эйба мама. — У нас нет времени на такие вещи. Этан — хороший парень, но чем меньше посторонних в курсе наших дел, тем лучше. Поскольку Майкл состоит на службе, безопасность Лиссы будем обеспечивать мы с Эдди.

Я была согласна с каждым ее словом, но внезапно до меня дошло: тот, кто привлек к этому делу мою мать — скорее всего, Эйб, — просветил ее насчет всей развернутой нами в последнее время противозаконной деятельности. Либо он был в высшей степени убедителен, либо она очень сильно любит меня. Подозреваю, верно и то и другое. Когда морои бывают при дворе, стражи не должны сопровождать их повсюду, что означало — пока лорд Селски остается здесь, мама более или менее свободна. Эдди все еще не получил назначения и, следовательно, тоже мог распоряжаться своим временем.

Лисса начала говорить, но тут что-то выдернуло меня в реальность, разорвав контакт с ней.

— Прошу прощения, — сказала Сидни. Она резко затормозила, и именно это вернуло меня обратно. — Этот псих подрезал меня.

Сидни, конечно, была не виновата, но я рассердилась и готова была закричать на нее. Но потом, сделав несколько глубоких вдохов, напомнила себе, что это просто побочное действие духа и что я ни в коем случае не должна поддаваться эмоциям. Постепенно я успокоилась, но где-то в глубине души понимала, что не могу постоянно продолжать откачивать из Лиссы тьму. В конце концов, я не вечно смогу контролировать ее воздействие.

Вернувшись в себя, я выглянула в окно. Горы остались позади, теперь мы находились в городском районе, и хотя плотного движения не было (конечно, ведь сейчас была середина человеческой ночи), на дороге все равно присутствовало больше машин, чем нам попадалось в последнее время.

— Где мы? — спросила я.

— В пригороде Лексингтона, — ответила Сидни.

Она поехала к ближайшей заправке. Там мы не только пополнили запас топлива, но и внесли в GPS-навигатор адрес Донована. Ехать предстояло примерно пять миль.

— Не самая лучшая часть города, насколько я в курсе, — сказал Дмитрий. — Донован держит салон татуировок, открытый только по ночам. Вместе с ним работают еще двое стригоев. К ним заходят подвыпившие юнцы, припозднившиеся гуляки... в общем, те, кто может исчезнуть, и никто этого не заметит. Стригои любят таких.

— Неужели полиция не обращает внимания на то, что каждый раз, как люди заходят туда с целью сделать татуировку, они исчезают? — удивилась я.

Дмитрий хрипло рассмеялся.

— Самое «смешное», что они не убивают всех, кто к ним заходит. Некоторым действительно делают татуировку и отпускают. Еще они подторговывают контрабандными наркотиками.

Я с любопытством посмотрела на него.

— Тебе многое известно.

— Это был мой бизнес — много знать; стригои ведь тоже должны как-то защищаться. Когда-то я встречался с Донованом, от него в основном все это и узнал. Мне было неизвестно одно — где точно он работает. — Хорошо, ты рассказал о нем. Что будем делать?

— Выманим его наружу. Пошлем подставного клиента с сообщением от меня, что нам нужно встретиться. Игнорировать меня он не решится... ну, так было раньше... неважно. Как только он выйдет, мы отвезем его туда, куда нам удобно.

— Я могу сделать это, — предложила я.

— Нет, — отрезал Дмитрий.

— Почему?

Может, он считает, что это слишком опасно?

— Потому что они мгновенно узнают в тебе дампирку; возможно, по запаху, даже еще не увидев. Стригои никогда не сотрудничают с дампирами — только с людьми.

В машине воцарилось напряженное молчание.

— Нет! — воскликнула Сидни. — Я не стану этого делать!

Дмитрий покачал головой.

— Мне это тоже не нравится, но у нас нет выбора. Он подумает, что ты работаешь со мной, и не причинит тебе вреда.

— Да? А что произойдет, если он не поверит мне?

— Не думаю, что он пойдет на такой риск. Скорее всего, он выйдет вместе с тобой, чтобы самому убедиться, держа в уме, что, если ты солгала, они просто убьют тебя.

Это, похоже, мало помогло — она застонала.

— Ее нельзя посылать туда, — сказала я. — Они поймут, что она алхимик. Они тоже не сотрудничают со стригоями.

Странно, но Дмитрий не учел этого. Мы снова замолчали, а потом совершенно неожиданно выход предложила Сидни.

— Когда я была на заправке, — медленно заговорила она, — то заметила у них в магазинчике полку с косметикой. Думаю, татуировку можно скрыть под пудрой.

Так мы и сделали. Единственная пудра, которую продавали на заправке, не совсем точно совпадала с тоном кожи Сидни, но мы сумели замазать ею татуировку в виде лилии на ее щеке, а волосы зачесали вперед, что тоже немного помогло. Сделав все, что было в наших силах, мы поехали к Доновану.

Это действительно оказалась сильно запущенная часть города. В нескольких кварталах от салона татуировок нам попалось что-то вроде ночного клуба, но в остальном вокруг было пустынно. Я, однако, на эту удочку не попалась. В этом месте точно не стоило гулять ночью в одиночку: только и жди ограбления или чего еще похуже.

Мы ознакомились с районом, и Дмитрий нашел место, показавшееся ему удачным, — узкий проулок через два здания от салона. На одной его стороне возвышалась покосившаяся проволочная ограда, другую представляла собой стена невысокого кирпичного здания. Дмитрий проинструктировал Сидни, каким путем привести к нам стригоя. Она внимательно выслушала его, кивая головой, но я видела в ее глазах страх.

— Ты должна выглядеть так, будто испытываешь благоговение, — объяснил он ей. — Люди, которые служат стригоям, боготворят их и жаждут угодить. Проводя со стригоями много времени, они не так уж боятся их. Отчасти страх, конечно, присутствует, но ты выглядишь слишком испуганной.

Она нервно сглотнула.

— С этим я ничего не могу поделать.

Я сильно переживала за нее. Она считала всех вампиров злобными созданиями, а сейчас мы посылали ее в гнездо худших из них, подвергая огромному риску. Я знала также, что за всю свою жизнь она видела лишь одного живого стригоя, и, что бы ни говорил Дмитрий, встретиться сразу с несколькими — для нее настоящая психическая травма. Если она при виде Донована оцепенеет, все пойдет прахом. Повинуясь порыву, я обняла ее. К моему удивлению, она не сопротивлялась.

— Ты справишься, — сказала я. — Ты сильная... а они слишком боятся Дмитрия. Порядок?

Сделав несколько глубоких вдохов, Сидни кивнула. Мы еще немного подбодрили ее, а потом она свернула за угол здания и исчезла из виду. Я посмотрела на Дмитрия.

— Не исключено, что мы послали ее на смерть.

— Знаю, — с мрачным видом ответил он, — но теперь ничего уже не поделаешь. Лучше займи свою позицию. С его помощью я забралась на крышу низкого здания. В том, как он поднимал меня, не было ничего интимного, но я ощутила знакомое электрическое покалывание по всему телу — как обычно, когда мы соприкасались. И еще не могла не отметить, с какой легкостью мы действуем вместе. Едва я оказалась наверху, Дмитрий зашагал к противоположной стороне здания, которое обходила Сидни, и спрятался за углом. Теперь оставалось только ждать.

Это было мучительно — и не только потому, что нам предстояла схватка. Я не могла перестать думать о Сидни, о том, что она сейчас делала по нашей просьбе. Моя работа состояла в том, чтобы защищать невинных людей от зла, а не швырять их в самую его гущу. Что, если наш план не сработает? Спустя несколько минут я наконец услышала шаги и бормотание; одновременно меня окатила волна знакомой тошноты. Удалось! Мы вытащили стригоя из его логова.

Как оказалось, не одного. Четыре фигуры обогнули угол здания, Сидни впереди. Когда они остановились, я заметила Донована. Он был выше всех — бывший морой — с темными волосами и бородой, что напомнило мне Эйба. Дмитрий дал мне описание, чтобы я раньше времени не убила его. Приспешники Донована держались позади, все заметно настороже. Я напряглась, крепко сжимая в правой руке кол.

— Беликов? — хрипло окликнул Дмитрия Донован. — Где ты?

— Здесь, — ответил Дмитрий... этим холодным, ужасным голосом стригоя.

Он появился с противоположной стороны здания, держась в тени. Донован слегка расслабился — но даже в темноте понял, что с Дмитрием что-то не так. Донован мгновенно напрягся, внезапно почувствовав угрозу, пусть даже и не понимал ее природу. В то же мгновение один из его спутников вздернул голову.

— Дампиры!

Его насторожили не изменения во внешнем виде Дмитрия, а наш запах, и я мысленно произнесла молитву благодарности за то, что они заметили это так поздно.

Затем я спрыгнула с крыши. Было довольно высоко, но не настолько, чтобы расшибиться. К тому же я рухнула прямо на одного из сопровождающих Донована, свалив его на землю. Я нацелилась колом ему в сердце, но сработали быстрые стригойские рефлексы. Я была легче, и ему не составило труда отпихнуть меня. Что ж, я ожидала этого и сумела устоять на ногах. Краем глаза я заметила, что, следуя нашим инструкциям, Сидни припала к земле и торопливо покидает поле боя. Мы боялись, что она может попасть под «перекрестный огонь», и велели бежать к машине и быть готовой отъехать, если дела пойдут плохо.

Конечно, со стригоями всегда непросто. Донован и второй стригой вместе навалились на Дмитрия, справедливо разглядев в нем главную угрозу. Мой же противник, судя по его клыкастой улыбке, вообще не видел во мне опасности. Он кинулся на меня, и я увернулась, но сначала хорошенько врезала ему по колену. Мой удар не причинил ему особого вреда, но нарушил равновесие. Я снова замахнулась колом и снова была отброшена, сильно ударившись о землю. Цемент оцарапал голые ноги, сдирая кожу. Я очень пожалела, что решила сменить запачканные и порванные джинсы на шорты, которые привезла мне Сидни. Все же, не обращая внимания на боль, я вскочила и бросилась на стригоя со скоростью, которой он не ожидал. И наконец мой кол пронзил его сердце. Удар оказался не настолько силен, как мне хотелось бы, но я сумела загнать кол глубже и прикончить стригоя. Даже не дожидаясь, когда он упадет, я выдернула кол и развернулась к остальным.

Только что закончившаяся схватка протекала молниеносно, но теперь открывшееся глазам зрелище заставило меня остановиться. Точнее, лицо Дмитрия. Ужасающе жестокое. Примерно таким оно было, когда он защищал меня во время моего ареста — это выражение сурового, воинственного бога, свидетельствующее о том, что он может одолеть хоть самого черта. Но сейчас... сейчас его ярость поднялась на совершенно новый уровень. Здесь присутствовало что-то личное, поняла я. Сражение с этими стригоями было не просто способом найти Соню и помочь Лиссе. Это нечто вроде искупления, попытки стереть свое прошлое, уничтожив вставшее непосредственно на его пути зло.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒