Райчел Мид 29 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 29 из 31Следующая ⇒

— Тьма... Я больше не могу оттягивать ее на себя. Что нам делать?

Она криво улыбнулась мне.

— В смысле, что делать мне? Теперь это моя проблема, Роза. Как и должно быть.

— Но нет... Ты не можешь... В Академии...

— Ты можешь защищать меня от многого, но не от всего.

Я покачала головой.

— Нет-нет. Я не допущу, чтобы ты в одиночку противостояла духу.

— Ну, не совсем в одиночку. Я разговаривала с Соней. Она очень преуспела в исцеляющих амулетах и думает, что есть способ поддерживать в себе равновесие.

— Оксана говорила то же самое, — напомнила я не слишком уверенно.

— И... всегда остаются антидепрессанты. Мне они не нравятся, но теперь я королева. У меня появились серьезные обязанности, и буду делать то, что должна. Королева отказывается от всего?

— Наверное. — Страх не отпускал меня. — Я просто очень беспокоюсь за тебя и больше не знаю, как помочь.

— Я уже говорила: ты и не должна делать этого. Я сама буду защищать свой разум, а твоя работа — защищать мое тело. И Дмитрий тоже будет неподалеку. Все будет хорошо.

В памяти всплыл разговор с Дмитрием.

«Ради кого ты это сделал? Ради меня или ради нее? »

Я умудрилась улыбнуться.

— Да. Все будет хорошо.

Она сжала мне руку.

— Я так рада, что ты снова с нами, Роза. Ты всегда была частью меня, что бы ни происходило. И, честно говоря... Я, в общем, рада, что ты больше не можешь подглядывать за моей личной жизнью.

— И я тоже.

Я засмеялась. Никакой магической связи. Это будет ужасно странно, но если разобраться... Так уж ли я нуждалась в ней? В реальной жизни между людьми возникают связи другого рода — связи любви и преданности. Мы справимся.

— Знаю, — сказала она. — И на самом деле... Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня прямо сейчас.

— Говори.

И она объяснила.

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

Я предпочла бы ради Лиссы расправиться с целой армией стригоев. Все проще, чем сделать то, о чем она меня попросила: присутствовать во время ее встречи с Джил для обсуждения коронации. В качестве своего рода посредника. Ходить я пока не могла, пришлось эту встречу отложить на денек. Отсрочка, похоже, обрадовала Лиссу.

Джил дожидалась нас в маленькой комнате, в которой я никак не рассчитывала оказаться снова: в кабинете, где Татьяна отчитывала меня за связь с Адрианом. Самое странное заключалось в том, что в то время между мной и им ничего и не было. Сейчас, после всего, что между нами произошло с того времени, я просто испытывала... смущение. Я понятия не имела, где он и что делает теперь, после ареста Таши.

Оказавшись там, я почувствовала себя вдобавок ужасно... одинокой. Нет, не одинокой. Несведущей. Уязвимой. Джил сидела в кресле, сложив руки на коленях и глядя прямо перед собой с непроницаемым выражением лица. Лицо Лиссы производило то же впечатление. Она чувствовала... Ну, вот оно: я не знала. Не знала. В смысле, было заметно, что она испытывает неловкость, но... Больше ничего. Никаких деталей. Пришлось снова напомнить себе, что весь мир существует именно так. Каждый действует в одиночку, просто стараясь разобраться в незнакомой ситуации без магических озарений в отношении другого человека. Я никогда не отдавала себе отчета в том, в какой степени полагалась даже на мысли другого человека.

В одном я не сомневалась — и Лисса, и Джил побаивались друг друга; но не меня. Что ж, поэтому я и здесь.

— Привет, Джил. — Я улыбнулась ей. — Как ты?

Она вскочила с кресла. Сначала я не поняла, с чего бы это, но потом до меня дошло. Лисса. Когда в комнату входит королева, нужно встать.

— Все нормально, — слегка запинаясь, сказала Лисса. — Сядь.

И сама опустилась в кресло напротив Джил, самое большое в комнате — в нем всегда сидела Татьяна.

Заколебавшись на мгновение, Джил перевела взгляд на меня. И наверное, увидела в моих глазах поддержку, потому что вернулась в свое кресло. Я села рядом с Лиссой, слегка поморщившись от боли. Беспокойство за меня мгновенно отвлекло Джил от Лиссы.

— Как ты себя чувствуешь? Может, тебе пока лучше не вставать?

Милая, чуткая девочка. Я была рада снова встретиться с ней.

— Прекрасно, — солгала я. — Прямо как новенькая.

— Я так беспокоилась! Увидев, что произошло... Было так много крови... и все это безумие... и никто не знал, выживешь ли ты... Это было ужасно. Рада, что теперь все в порядке.

Я продолжала улыбаться, чтобы успокоить ее. Воцарилось молчание. Напряжение росло. Что касается политики, Лисса мастер найти нужные слова и сгладить ситуацию. Это я всегда в случае напряженного развития событий высказывалась так, что другие приходили в ужас, говорила то, чего никто не хотел слышать. Данная ситуация вроде бы требовала дипломатичности Лиссы, но я понимала, что должна взять все в свои руки.

— Джил, нам нужно знать, хочешь ли ты... принять участие в церемонии коронации.

Взгляд Джил метнулся к Лиссе — по-прежнему сидящей с каменным лицом — и вернулся ко мне.

— Что точно означают эти слова — «принять участие»? Что я должна буду делать?

— Ничего сложного, —заверила я ее. — Просто кое-какие формальности, обычно выполняемые членами семьи. Номинальные. Типа того, что ты делала во время голосования. — Я при этом не присутствовала, но, по-видимому, Джил просто стояла рядом с Лиссой, демонстрируя поддержку семьи. Такая малость, но от нее зависела законность происходящего. — В основном быть на виду и держать на лице улыбку.

— Я почти всю неделю только это и делаю, — пробормотала Джил.

— А я делаю это почти всю жизнь, — сказала Лисса.

У Джил сделался испуганный вид. И снова я почувствовала, как мне не хватает связи. Тон Лиссы не позволял судить о том, что она имела в виду. Был ли это вызов Джил — что, девочка даже близко не сталкивалась с тем, с чем приходилось иметь дело Лиссе? Или она просто сочувствовала сестре, поскольку та имела гораздо меньший опыт?

— Ты... Ты привыкнешь к этому, — сказала я. — Со временем.

Джил с горькой улыбкой покачала головой.

— Не уверена.

Я даже не была уверена, как вообще нужно справляться с ситуацией, в которую она угодила. Лихорадочно перебирала в уме, что бы еще сказать ей, пусть бессмысленное, но доброе. И тут вмешалась Лисса.

— Я понимаю, как это странно, — сказала она, бестрепетно посмотрев в зеленые глаза Джил; это была единственная черта внешности, объединяющая сестер. Джил имела задатки будущей Эмили; в Лиссе отчетливо проступали особенности ее родителей. — Для меня это тоже странно. Не знаю, что делать.

— Чего ты хочешь? — спросила Джил.

Мне был ясен подлинный смысл вопроса. Джил интересовало, хочет ли Лисса общаться с ней. Гибель брата оказала опустошительное воздействие на Лиссу, но... неожиданно возникшая незаконная сестра не могла заменить Андрея. Я попыталась вообразить, каково это — оказаться на месте каждой из этих девушек. Попыталась и потерпела неудачу.

— Не знаю, — призналась Лисса. — Не знаю, чего хочу.

Джил кивнула, опустив взгляд, но я заметила промелькнувшее на ее лице выражение разочарования... хотя ответ Лиссы неожиданным не был.

Джил задала следующий вопрос:

— Ты хочешь... хочешь, чтобы я присутствовала на церемонии?

Вопрос повис в воздухе. А ведь это был хороший вопрос — собственно, по этой причине мы здесь и встретились. Но хотела ли Лисса этого на самом деле? Я не знала, даже внимательно вглядываясь в ее лицо. Может, она просто следовала протоколу, хотела, чтобы Джил играла подобающую ей роль? В этом случае никакой закон не предписывал Джил делать то или это; она просто должна была существовать.

— Да, — ответила наконец Лисса.

И ответила правдиво. Я с облегчением поняла это. Лисса желала присутствия Джил не просто ради соблюдения правил. Какой-то частью души она хотела, чтобы сестра вошла в ее жизнь — при всей нелегкости ситуации. Тем не менее это было начало, и, похоже, Джил поняла это.

— Хорошо. Просто объясни мне, что я должна делать.

Внезапно у меня мелькнула мысль, что юность и робость Джил были обманчивы. В ней ощущались искорки бесстрашия и мужества; искорки, которые разгорались все сильнее. Настоящая Драгомир.

Лисса явно испытывала облегчение, наверное, потому, что достигла крошечного прогресса в отношениях с сестрой. Коронация, думаю, тут была ни при чем.

— Тебе все объяснят. Честно говоря, я точно не знаю. Но Роза права. Это будет нетрудно.

Джил кивнула.

— Спасибо, — сказала Лисса, вставая; мы с Джил тоже поднялись. — Я... Я правда высоко ценю это.

Ощущение неловкости вернулось. Подходящий момент сестрам обняться, но, похоже, ни одна из них не была готова к этому, хотя обе вроде бы остались довольны результатами встречи. Глядя на Джил, Лисса все еще видела своего отца с другой женщиной. Глядя на Лиссу, Джил понимала, что вся ее жизнь перевернулась с ног на голову — жизнь, когда-то тихая и уединенная, а теперь выставленная на всеобщее обозрение. Изменить ее судьбу я не могла, но ничто не мешало мне обнять ее. Что я и сделала, не думая о своих швах.

— Спасибо, — повторила я вслед за Лиссой. — Все пройдет хорошо, вот увидишь.

Джил снова кивнула, и мы с Лиссой направились к двери. Однако голос Джил заставил нас остановиться.

— А что будет после коронации? Со мной? С нами?

Я посмотрела на Лиссу. Еще один хороший вопрос.

Лисса повернулась к Джил, хотя по-прежнему избегала ее взгляда.

— Мы... Мы должны лучше узнать друг друга. Все наладится.

На губах Джил промелькнула искренняя улыбка — улыбка, в которой была надежда. Надежда и облегчение.

— Ладно, — сказала она. — Мне это нравится.

Мне, однако, пришлось приложить усилия, чтобы скрыть недоумение. По-видимому, я была способна функционировать и без связи, поскольку с абсолютной уверенностью могла утверждать, что Лисса сказала Джил не всю правду. О чем она умолчала? Лисса действительно хотела, чтобы все наладилось, никаких сомнений, даже если пока не знала как. Но осталось нечто... мелкое, о чем Лисса не рассказала ни одной из нас. Значит, на самом деле она не вполне верила, что все наладится.

Словно из пустоты, в сознании зазвучали слова Виктора Дашкова, сказанные когда-то в отношении Джил: «Если у Василисы есть хоть какой-то здравый смысл, она отошлет ее прочь».

Не знаю, почему я вспомнила это, но холодок пробежал по спине. Сестры изобразили улыбки, я сделала то же самое, не желая демонстрировать им свои тревоги. Мы с Лиссой ушли, вернулись в мою комнату. Эта маленькая прогулка утомила меня сильнее, чем я ожидала; противно признаваться в этом, но я не могла дождаться, когда снова лягу.

К моменту нашего возвращения я все еще не знала, что лучше — расспросить Лиссу о Джил или сначала послушать мнение Дмитрия. Однако выяснилось, что сейчас принимать решение у меня нет возможности. Нас посетил неожиданный гость: Адриан.

Он сидел на моей постели, откинув назад голову, как будто полностью поглощенный изучением потолка. Но я-то понимала, что это не так. Он мгновенно ощутил наше приближение — ну, по крайней мере, приближение Лиссы.

Мы остановились в дверном проеме, и в конце концов он повернулся к нам. Вид у него был такой, будто он давно не спал — темные тени под глазами, черты красивого лица заострились от усталости, не знаю какой, физической или душевной. Однако ленивая улыбка выглядела как прежде.

— Ваше величество, — произнес он официальным тоном.

— Прекрати, — фыркнула Лисса. — Пора бы уже понять.

— Я никогда не умел понимать, — возразил он. — Ты должна знать это.

На лице Лиссы начала появляться улыбка, но потом она глянула на меня и посерьезнела. Осознала, что сейчас вряд ли подходящее время дурачиться с Адрианом.

— Ну, у меня есть кое-какие дела.

Она явно испытывала неловкость и выглядела совсем не по-королевски. Хочет удрать, поняла я. Я-то согласилась переговорить с ее сестрой, а теперь она бросает меня. Хотя... тем лучше. Разговор с Адрианом был неизбежен, и я тому причиной. Я и покончу с этим — как обещала Дмитрию.

— Не сомневаюсь, — ответила я.

Она явно почувствовала себя виноватой и, казалось, была готова передумать. Беспокоилась обо мне, хотела поддержать. Я легко коснулась ее плеча.

— Со мной все хорошо, Лисса. И будет хорошо. Иди.

Она сжала мне руку, взглядом пожелав удачи, попрощалась с Адрианом и ушла, прикрыв за собой дверь.

Остались только он и я.

Он сидел на постели, внимательно наблюдая за мной и по-прежнему улыбаясь. Я, однако, не предпринимала попыток скрыть свои чувства. Стоять было тяжело, и я опустилась в кресло, нервничая и раздумывая, что сказать.

— Адриан...

— Давай вернемся немного назад, маленькая дампирка, — дружелюбно заговорил он. — Это началось до того, как вы покинули двор?

Вот такого я не ожидала и была немного ошеломлена. Он спрашивал, были ли мы с Дмитрием вместе еще до моего ареста. Я медленно покачала головой.

— Нет. Я была с тобой, только с тобой. Правда, в душе бушевала буря эмоций, но настроена я была решительно.

— Ну, уже что-то, — сказал он, явно начиная утрачивать дружелюбие. В этот момент я ощутила легкий запах табака и алкоголя. — Лучше представлять себе, что искра вновь вспыхнула в пылу сражения, чем думать, что ты обманывала меня прямо на глазах.

Я более энергично покачала головой.

— Нет, клянусь. Я не... тогда ничего не было... до того, как...

Подобрать слова удавалось с трудом.

— Позже? Это произошло позже? И значит, все в порядке?

— Нет! Конечно нет. Я...

Проклятье! То, что я не изменяла Адриану при дворе, не означало, что я не изменяла ему и позже. Можно как угодно строить фразу, но факт остается фактом: если ты, имея бойфренда, спишь с другим парнем в номере отеля, это измена. И неважно, что этот парень — любовь всей твоей жизни.

— Мне очень жаль, — сказала я, не придумав ничего лучше. — Мне очень жаль. Я поступила плохо. Я не собиралась... Мне казалось... Мне правда казалось, что между нами все кончено. Я была с тобой. Хотела быть с тобой. А потом внезапно поняла...

— Нет-нет, остановись. — Адриан вскинул руку. В его голосе появилось напряжение, фасад хладнокровия продолжал осыпаться. — Вот уж чего я не хочу, так это слушать твои откровения о том, что вы всегда были предназначены друг другу и тому подобное.

Я молчала — потому что... это ведь и были мои откровения.

Адриан провел рукой по волосам.

— На самом деле это моя вина. Чувство было всегда, оно никуда не делось. Сколько раз я замечал это. И понимал — все продолжается. Снова и снова ты повторяла, что все кончено... и я тебе верил, снова и снова... хотя глаза говорили об обратном. Хотя сердце подсказывало обратное. Это. Моя. Вина.

Он говорил обрывочно, бессвязно — не так, как Джил, когда она нервничает, в другом роде; похоже было, что он на краю безумия. И к этому краю в большой степени подтолкнула его я. Захотелось подойти к нему, но хватило ума не делать этого.

— Адриан, я...

— Я любил тебя! — закричал он и вскочил. — Я любил тебя, а ты растоптала меня. Взяла мое сердце и разорвала на части. С таким же успехом ты могла заколоть меня! — Я оцепенела от ужаса. Его голос звенел по всей комнате. Столько страдания, столько ярости! Так не похоже на обычного Адриана. Он широким шагом подошел ко мне и остановился, с каждым словом ударяя себя в грудь. — Я. Любил. Тебя. А ты все время использовала меня.

— Нет, нет, это неправда. — Я не боялась Адриана, но невольно съежилась, столкнувшись с таким шквалом эмоций. — Я не использовала тебя. Я любила тебя и сейчас люблю, но...

Его лицо исказилось отвращением.

— Роза, перестань!

— Это правда! Я люблю тебя. — Я встала, наплевав на боль, — чтобы взглянуть ему в глаза. — И всегда буду, но... Не думаю, что из нас получилась бы пара.

— Самое абсурдное объяснение разрыва, и ты знаешь это.

Может, в чем-то он был прав, но я припомнила, как все происходит у нас с Дмитрием... это созвучие; то, что он всегда без слов понимал, что я чувствую. Я действительно думала то, что сказала: я люблю Адриана. Он удивительный, несмотря на все свои слабости. Кто, в самом деле, не имеет слабостей? С ним было так весело! И теплые чувства тоже были, но мы не подходили друг другу так, как это было у нас с Дмитрием.

— Я... Я не гожусь для тебя, — еле слышно сказала я.

— Потому что ты с другим парнем?

— Нет, Адриан. Потому что... Я... — мямлила я, не зная, как объяснить то, что чувствую, — что двое могут испытывать взаимную привязанность, с удовольствием общаться, но все равно не подходить друг другу как пара. — У нас с тобой нет полной гармонии.

— Что, черт побери, это означает? — воскликнул он.

Сердце болело за него, я всегда буду сожалеть о том, как обошлась с ним, но... в том-то все и дело.

— Тот факт, что ты спрашиваешь об этом, говорит сам за себя. Когда ты встретишь такого человека... ты поймешь. — Я не стала добавлять, что с таким характером его наверняка ждет множество неудачных попыток, прежде чем он и впрямь найдет этого человека. — Знаю, может, для тебя это еще одно абсурдное объяснение разрыва, но я хотела бы остаться твоим другом.

Несколько мгновений он молча смотрел на меня, а потом рассмеялся, без особого веселья.

— Знаешь, что самое интересное? Ты говоришь серьезно. Взгляни на свое лицо. — Он взмахнул рукой, как будто я и в самом деле могла посмотреть на себя. — Ты действительно думаешь, что все так просто, что я могу сидеть здесь и радоваться твоему счастью. Радоваться тому, что ты получила все, чего хотела, и наслаждаешься своей жизнью.

— Наслаждаюсь! — Чувство вины и сопереживание боролись в душе с нарастающим гневом. — Это вряд ли. Ты знаешь, через что я прошла за последний год?

Пережить смерть Мейсона, сражаться с напавшими на Академию стригоями, оказаться в плену у них в России, а потом вести жизнь беглой убийцы. Как-то не вяжется со словом «наслаждаться».

— И тем не менее вот она ты, победившая все это. Ты выжила и избавилась от связи. Лисса королева. Ты заполучила этого парня и счастлива навсегда.

Я повернулась спиной к нему и отошла в сторону.

— Адриан, что ты хочешь сказать? Я могу извиняться целую вечность, но поделать больше ничего не могу. Я никогда не хотела причинять тебе боль. Но все остальное? Ты и впрямь ждешь, что я буду печалиться по поводу всего, чего добилась? По-твоему, я должна хотеть, чтобы меня и дальше обвиняли в убийстве?

— Нет. Я не хочу, чтобы ты страдала. Но в следующий раз, когда будешь в постели с Беликовым, вспомни на минуточку, что не у всех дела идут так хорошо, как у тебя.

Я повернулась к нему.

— Адриан, я никогда...

— И не только обо мне, маленькая дампирка. Сражаясь со всем миром, ты оставила за собой множество жертв. Я — одна из них, это ясно. А Джил? Что будет с ней теперь, когда ты бросила ее на съедение королевским волкам? А Эдди? О нем ты подумала? И где твоя девушка-алхимик?

Каждое слово пронзало меня, словно стрела. То, что, говоря о Джил, он назвал ее по имени, а не «малолетка», причиняло особую боль. Из-за нее меня и так уже грызло чувство вины, но остальные... ну, это была загадка. После возвращения я слышала об Эдди, но не встречалась с ним. С него сняли обвинение в смерти Джеймса, но убийство мороя — если остальные продолжают думать, что можно было обойтись без этого — оставляет позорное клеймо. Прежние правонарушения, тоже из-за меня, не прибавили ему славы, пусть они и совершались во имя «великой цели». Стражи служили мороям, но, когда проблемы возникали в среде стражей, морои отстранялись и позволяли им разбираться самим. Эдди не отстранили от должности, не посадили в тюрьму... но какое назначение его ждет? Трудно сказать.

Сидни... снова загадка, даже еще большая. Все происходящее с алхимиками выходило за пределы моего мира. В память врезалось ее лицо, когда мы в последний раз виделись в отеле, — волевое, но грустное. Я знала, что ее и других алхимиков отпустили, но, очевидно, на этом ее неприятности не кончились.

А Виктор Дашков? Как он вписывался в это? Я не знала. Злодей или нет, он относился к числу пострадавших от моих действий, и воспоминания о том, что сопутствовало его смерти, будут мучить меня всегда.

«Оставила за собой множество жертв». Из-за меня пострадали люди, это правда, и неважно, входило это в мои намерения или нет. Думать об этом было больно, но внезапно одно сказанное Адрианом слово дало мне передышку.

— Жертва, — медленно заговорила я. — В этом разница между тобой и мной.

— А? — Пока я размышляла о судьбе своих друзей, он пристально наблюдал за мной, и последние слова застали его врасплох. — О чем ты?

— Ты сказал, что был жертвой. Именно поэтому... мы, по существу, не подходим друг другу. Несмотря на все происходившее, я никогда не воспринимала себя как жертву. Быть жертвой означает быть беспомощным. Неспособным действовать, а я всегда... всегда совершала поступки, сражаясь за себя... и за других. Неважно за кого.

Никогда в жизни не видела такой ярости на лице Адриана.

— Значит, вот как ты думаешь обо мне? Что я бездельник? Слабак?

Ну, не совсем. Но можно не сомневаться, после этого разговора он будет искать утешения в сигаретах, алкоголе и, возможно, женском обществе.

— Нет, — ответила я. — Я думаю, ты удивительный. И сильный. Но не думаю, что ты осознаешь это и сумеешь использовать.

И, хотелось мне добавить, я не тот человек, который способен вдохновить его на это.

— Вот этого я уж никак не ожидал. — Он зашагал к двери. — Ты разрушила мою жизнь, а теперь скармливаешь мне вдохновляющую философию.

Это был один из тех моментов, когда я жалела, что имею привычку выбалтывать первое, что пришло в голову. Я научилась держать себя в руках... но, видимо, недостаточно.

— Я просто говорю тебе правду. Ты гораздо лучше... Ты лучше всего того, что собираешься сейчас делать.

Взявшись за дверную ручку, Адриан бросил на меня мрачный взгляд.

— Роза, я наркоман, не склонный к трудовому воспитанию, который может вскоре сойти с ума. Я не похож на тебя. Я не супергерой.

— Пока нет, — сказала я.

Он насмешливо фыркнул, покачал головой и открыл дверь, но, прежде чем выйти, снова оглянулся на меня.

— Контракт недействителен, между прочим.

Возникло ощущение, будто мне дали пощечину.

И редкий случай — Роза Хэзевей утратила дар речи; ни остроумных комментариев, ни изощренных объяснений, ни глубоких озарений.

Адриан ушел. Интересно, увижу ли я его снова?

ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ

Мне часто снилось, что я просыпаюсь рядом с Дмитрием, просыпаюсь так, будто это... дело обычное. Не после того, как мы старались урвать хоть чуточку сна перед следующим боем. Не после секса, который приходилось скрывать, отягощенного массой препятствий и сложностей. Просто хотелось проснуться в его объятиях и чтобы за этим последовало приятное утро.

Сегодня был как раз такой день.

— Давно не спишь? — сонно спросила я.

Моя голова покоилась на его груди, он буквально окутывал меня со всех сторон. Мои раны быстро исцелялись, но с ними еще предстояло понянчиться. Сегодня ночью, правда, мы, проявив творческий подход, сумели эту трудность обойти. Комнату заливал золотистый солнечный свет.

Взгляд темных глаз, в которых так легко затеряться, был прикован ко мне с этим знакомым серьезным выражением.

— Не так давно. — Он перевел взгляд на окно. — Думаю, я еще живу по человеческому расписанию. А может, просто тело хотело бодрствовать, когда взойдет солнце. Это зрелище по-прежнему восхищает меня.

Я подавила зевок.

— Ну и встал бы.

— Не хотелось беспокоить тебя.

Я погладила пальцами его грудь и удовлетворенно вздохнула.

— Это прекрасно! И что, каждый день будет такой?

Дмитрий провел рукой по моей щеке и прикоснулся к подбородку.

— Не каждый день, но по большей части.

Наши губы соединились; разлитые по комнате тепло и свет побледнели рядом с тем, что заполыхало внутри.

— Я ошибалась, — пробормотала я, когда наконец мы отодвинулись друг от друга. — Вот это прекрасно.

Он улыбнулся, что в последнее время происходило очень часто. Мне это нравилось. После нашего возвращения в большой мир ситуация наверняка изменится. Даже теперь, когда мы были вместе, Дмитрий как страж всегда оставался бдительным, всегда наготове. Но не в данный момент.

— В чем проблема? — спросил он.

Вздрогнув, я осознала, что нахмурилась, и попыталась расслабить лицо. Непрошеные, слова Адриана всплыли в сознании — о том, чтобы в следующий раз в постели с Дмитрием я подумала о тех, кому не так повезло.

— По-твоему, я разрушаю жизнь людей? — спросила я.

— Что? Конечно нет! Откуда эта идея?

— Просто я знаю, что у многих неприятности. У моих друзей, я имею в виду.

— Действительно, — сказал он. — Попробую догадаться. Тебе хотелось бы уладить проблемы всех.

Я не отвечала. Дмитрий снова поцеловал меня.

— Роза, это нормально — хотеть помочь тем, кого любишь. Но ты не в состоянии уладить все.

— Это моя работа, — немного раздраженно возразила я. — Я защитник.

— Знаю, и это одна из причин, почему я люблю тебя. Однако сейчас перед тобой стоит задача защищать одного-единственного человека: Лиссу.

Я потянулась, заметив, что раны болят гораздо меньше. Вскоре тело полностью восстановит свои функции.

— Ты подразумеваешь, что в результате мы сможем весь день провести в постели?

— Боюсь, что нет. — Он легко провел пальцами по изгибу моих бедер; казалось, ему никогда не надоест изучать мое тело. — «Они на первом месте».

Я потянулась губами к его рту.

— Но немножечко-то можно?

— Да. — Он погрузил руки в мои волосы и подтянул меня к себе. — Немножечко можно.

Никогда прежде я не принимала участия в коронации и, честно говоря, надеялась, что никогда больше не буду, поскольку за время моей жизни будет править одна королева.

Странным образом эта коронация походила на вывернутую наизнанку церемонию похорон Татьяны. Как говорили раньше? «Королева мертва. Да здравствует королева! »

Обычай предписывал будущему монарху первую половину дня коронации провести в церкви, по-видимому молясь, чтобы бог направил его, и все такое прочее. Не знаю, что происходит в случае, если монарх атеист. Скорее всего, он притворяется. У Лиссы, истинно верующей, такой проблемы не возникало; уверена, она искренне молилась о том, чтобы стать хорошей королевой.

По окончании службы Лисса во главе огромной процессии пересекла двор, направляясь в сторону дворца, где и должна была происходить коронация. Ее сопровождали представители всех королевских семей, а также музыканты, игравшие несравненно более жизнерадостную музыку, чем на похоронах Татьяны. Стражи Лиссы — сейчас их у нее было множество — шли с ней. Среди них была и я, в превосходном черно-белом костюме, с красным воротником, указывающим на мою должность стража королевы. В этом, по крайней мере, проявлялось существенное отличие от похорон. Татьяна была мертва; ее стражи присутствовали только для вида. Лисса была весьма и весьма жива, и даже не выиграй она голосование в Совете, у нее по-прежнему имелись бы враги. Мои коллеги и я были настороже.

Хотя в некотором роде это была излишняя мера предосторожности — учитывая приветственные крики зрителей. Все те, кто ночевал в палатках во время испытаний и выборов, остались и на коронацию; прибыли и новые любопытствующие. Уж и не знаю, собиралось ли когда-нибудь так много мороев в одном месте.

Долгим, извилистым путем Лисса добралась до дворца и потом ожидала в маленьком вестибюле, смежном с помещением, которое служило тронным залом. Тронный зал почти никогда не использовался для современных нужд, однако в исключительных случаях — например, когда новую королеву приводят к присяге — морой упорно цепляются за древние традиции. Зал был небольшой и не мог вместить не только всех находящихся снаружи, но даже всю процессию. Однако тут присутствовали Совет и высокопоставленные члены королевских семей, а также некоторые избранные, приглашенные Лиссой.

Я стояла чуть в стороне, наблюдая за разворачивающимся зрелищем. Лисса еще не вошла, и собравшиеся негромко переговаривались. Весь зал был оформлен в золотисто-зеленоватых тонах, полностью и поспешно трансформированный за последние несколько дней, поскольку, согласно обычаю, в нем должны были доминировать цвета правящей семьи. Сам трон возвышался у дальней стены, к нему вели ступеньки. Вырезанный не знаю уж из какого дерева, трон на протяжении столетий возили по всему миру. Люди выстроились ровными рядами, ожидая появления Лиссы. Я разглядывала новую люстру, восхищаясь, как реалистично выглядят «свечи». Я знала — они электрические, но изумительной, необыкновенно искусной работы. Технологию маскировали под старину — в точности как нравится мороям.

Кто-то привлек мое внимание, подтолкнув локтем.

— Ну и ну, — произнесла я с улыбкой. — Посмотрите-ка, неужели это люди, выпустившие Розу Хэзевей в мир? Вам за многое придется отвечать.

Передо мной стояли родители, каждый в типичной для него и резко контрастирующей с другим одежде. Мама — в таком же парадном костюме стража, как и я: белая рубашка, черные слаксы и жакет. Эйб... Что ж, Эйб остался верен себе — черный костюм в тонкую светлую полоску, под ним черная рубашка. На темном фоне просто полыхал яркий лимонно-желтый галстук, из кармана пиджака торчал носовой платок того же цвета. Золотые серьги и цепочки были при нем, но еще и мягкая черная фетровая шляпа — новое добавление к его диковинному гардеробу. Полагаю, она предназначалась специально для событий вроде этого; и, по крайней мере, это была не пиратская шляпа.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 26 27 282930 31 Следующая ⇒