|
|||
Начало. Температура падаетНачало На другой день, вернувшись из школы, мы принесли на кухню корзину и уложили яйца в инкубатор. Места оказалось достаточно, даже ещё немного осталось. Мы накрыли инкубатор крышкой, вставили в отверстие градусник и уже хотели зажечь лампу, но тут Мишка сказал: — Надо подумать, всё ли мы правильно сделали. Может быть, сначала надо нагреть инкубатор, а потом класть в него яйца? — Вот этого я уж не знаю, — говорю я. — Надо почитать. Наверно, в книге написано. Мишка взял книгу и стал читать. Читал, читал, потом говорит: — Ты знаешь: мы чуть не задушили их! — Кого? — Яйца. Они, оказывается, живые. — Что ты! Яйца живые? — удивился я. — Правда, правда! Вот почитай: “Яйца — это живые существа. Только жизнь не заметна в них. Она как будто дремлет внутри яйца. Но, если яйцо начать нагревать, жизнь пробуждается, и внутри яйца станет развиваться зародыш, который постепенно превращается в маленького птенца. Как и все живые существа, яйца дышат…” Понял? Мы с тобой дышим, и яйца дышат. — Сказки! — говорю я. — Мы с тобой дышим ртом, а яйца чем дышат? Где у них рот? — Мы с тобой дышим не ртом, а лёгкими, — говорит Мишка. — Воздух попадает к нам в лёгкие через рот, а яйца дышат прямо через скорлупу. Воздух проходит сквозь скорлупу, и они дышат. — Ну и пусть себе дышат, — говорю я. — Разве мы не даём им дышать? — Да как же они могут дышать в коробке? Ведь при дыхании выделяется углекислый газ. Если ты залезешь в коробку и тебя в ней закрыть, то от твоего дыхания в коробке накопится много углекислого газа, и ты задохнёшься. — Зачем же я полезу в коробку? Очень мне нужно задыхаться! — говорю я. — Конечно, ты не полезешь… А яйца-то мы куда кладём? В коробку. Вот они и задохнутся в коробке. — Что же нам делать? — Надо устроить вентиляцию, — говорит Мишка. — В настоящих инкубаторах всегда делают вентиляцию. Мы осторожно вынули из коробки все яйца и сложили их в корзину. Потом Мишка принёс сверло и провертел в инкубаторе несколько маленьких дырочек, чтобы углекислый газ мог выходить наружу. Когда всё было сделано, мы уложили яйца обратно в коробку и снова накрыли крышкой. — Постой, — говорит Мишка. — Мы ведь так и не узнали, что нужно сделать сначала: нагреть инкубатор или положить яйца. Он снова принялся читать книжку. Потом говорит: — Опять у нас чепуха получается. Тут написано, что в инкубаторе должен быть влажный воздух, потому что если воздух будет сухой, то из яиц сквозь скорлупу будет испаряться много жидкости и зародыши могут погибнуть. В инкубатор всегда помещают сосуды с водой. Вода испаряется из сосудов, и воздух становится влажным. Мы снова вынули из инкубатора яйца и решили поставить в него два стакана с водой. Но стаканы оказались слишком высокими, и крышка не закрывалась. Мы стали искать какую-нибудь другую посуду, но ничего подходящего не было. Тут Мишка вспомнил, что у его младшей сестрёнки Майки есть игрушечная деревянная посуда, и говорит: — Может быть, взять у Майки чашки от этой посуды? — Верно! — говорю я. — Тащи! Мишка разыскал Майкину посуду и взял четыре деревянные чашки. Они оказались подходящими. Мы налили в них воды и поставили в инкубатор — в каждый угол по чашке — и стали укладывать яйца. Но теперь чашки заняли место, и все яйца не помещались. Укладывалось только двенадцать яиц, а три яйца никак не помещались. — Ну ладно, — говорит Мишка. — Хватит с нас двенадцати цыплят. Куда нам больше? На них одного корма сколько понадобится. Тут пришла Майка, увидела у нас свои чашки и подняла крик. — Послушай, — говорю я, — мы ведь не навсегда берём. Через двадцать один день отдадим обратно, а за это, если хочешь, подарим тебе три яйца. — Зачем мне яйца? Они пустые! — Нет, не пустые. Они с желтком и с белком — всё как следует. — Если б они с цыплятами были! — Ну, мы подарим тебе одного цыплёнка, когда выведутся. — А не обманете? — Нет, не обманем. Майка согласилась, и мы её выпроводили. — Теперь иди себе, — говорим, — нам надо заниматься делом. Мы тут и без тебя не разберёмся, с чего начинать: то ли положить в инкубатор яйца, а потом нагревать, то ли сначала нагреть, а потом положить. Мишка снова засел за книжку и вычитал, что можно делать и так и так. — Тогда включай электричество, и приступим к делу, — говорю я. — Даже как-то приступать страшно, — говорит Мишка. — Включай лучше ты: я несчастливый. — Почему же это ты такой несчастливый? — Мне не везёт в жизни. Я за какое дело ни возьмусь, обязательно неудача будет. — У меня ведь тоже всегда неудачи, — говорю я. Мы стали припоминать разные случаи из нашей жизни, и оказалось, что мы оба страшные неудачники. — Нельзя нам начинать такое дело, — говорит Мишка, — всё равно ничего не выйдет. — Может быть, позвать Майку? — предложил я. Мишка позвал Майку: — Слушай, Майка, ты счастливая? — Счастливая. — У тебя какие-нибудь неудачи были в жизни? — Не было. — Вот это хорошо! Видишь в ящике лампочку, которая стоит на книжках? — Вижу. — Ну-ка, подойди и поверни выключатель. Майка подошла к инкубатору и зажгла лампу. — А теперь что? — спрашивает. — А теперь, — говорит Мишка, — уходи-ка отсюда и не мешай нам. Майка обиделась и ушла. Мы поскорее накрыли инкубатор крышкой и стали следить за градусником. Сначала ртуть в градуснике стояла на восемнадцати градусах, потом медленно стала двигаться вверх, добралась до двадцати градусов, полезла немножко быстрей, добралась до двадцати пяти градусов, потом — до тридцати, потом стала двигаться медленнее. За полчаса она поднялась до тридцати шести градусов и застыла на месте. Я положил под лампу ещё одну книжку, и ртуть снова начала подниматься. Она долезла до тридцати девяти градусов, но не остановилась на месте, а полезла ещё выше. — Стоп! — сказал Мишка. — Смотри: сорок градусов! Ты слишком толстую книжку подложил. Я поскорее вынул эту книгу и положил другую, потоньше. Ртуть в градуснике постояла на месте и начала опускаться. Опустилась до тридцати девяти градусов и поехала ещё ниже. — А эта книжка слишком тонкая, — говорит Мишка. — Сейчас я тетрадку принесу. Он быстро принёс тетрадь и сунул её под лампу. Ртуть стала опять подниматься, дошла до тридцати девяти градусов и остановилась. Мы, не отрываясь, смотрели на градусник. Ртуть спокойно стояла на месте. — Ну вот, — прошептал Мишка, — теперь такая температура должна держаться двадцать один день. Удержим? — Удержим, — говорю я. — Смотри, если не удержим, то всё пропало. — Почему не удержим? Удержим! Мы сидели возле инкубатора до конца дня. Даже уроки стали делать на кухне. Градусник всё время исправно показывал тридцать девять градусов. — Хорошо идёт дело! — радовался Мишка. — Если всё обойдётся благополучно, то через двадцать один день у нас будут цыплята. Целых двенадцать штук. Весёлая будет семейка!
Температура падает Не знаю, как остальные ребята, но я в воскресенье люблю подольше поспать. В школу не нужно идти, спешить некуда. Раз в неделю можно поваляться в постели. Ничего плохого в этом нет, я думаю. Как раз на другой день было воскресенье, но я почему-то проснулся рано. Солнышко ещё не взошло, но на дворе уже было светло. Я решил полежать ещё немного и вдруг вспомнил про инкубатор. Меня как будто подбросило на постели. Я быстро оделся, побежал к Мишке и принялся звонить у двери. Мишка сейчас же отворил дверь и зашипел на меня: — Тсс! Всех перебудишь! Утро, а он тут трезвонит как угорелый. Он был ещё не одет: в нижней рубашке и босиком. — Но ведь ты уже встал? — говорю я. — “Встал”! — буркнул Мишка. — Ещё и не ложился. — Почему? — Да всё из-за него, из-за инкубатора. — А что с ним случилось? — Да всё падает. — Почему же он падает? Мы ведь его прочно установили. — Да не инкубатор падает, голова! Температура, говорю, падает. — А температура почему падает? — спрашиваю я у Мишки. — Спроси у неё! Я лёг спать, всё было в порядке, только я долго не мог заснуть. Всё лежал и мечтал о цыплятах. Потом думаю: “Дай-ка пойду посмотрю, как там инкубатор работает”. Прихожу на кухню, смотрю… Батюшки-матушки — тридцать восемь с половиной градусов! Я поскорей подложил под лампу ещё одну тетрадку. Подождал. Температура поднялась до тридцати девяти градусов. “Ну, думаю, хорошо, что я не заснул, а то погибли бы наши цыплята”. Решил посмотреть, что дальше будет. Сижу, значит, жду. Час, значит, жду, два жду — температура нормальная держится. Мне надоело, понимаешь, без дела сидеть. Взял я книжку и стал читать потихоньку. Зачитался и забыл про градусник. Вдруг смотрю — снова тридцать восемь с половиной градусов. Опять на полградуса упала! Я скорей ещё одну тетрадку под лампу. Температура опять выровнялась. Вот видишь, сейчас пока держится, а что дальше будет, не знаю. — Ты теперь ложись спать, а я пока подежурю у инкубатора, — предложил я. — Куда теперь спать! — говорит Мишка. — Уже на дворе утро. Он вернулся потихоньку в комнату, принёс свою одежду и принялся одеваться. Надел брюки, рубашку, зашнуровал ботинки, потом лёг на кушетку и захрапел. “Ну, — думаю, — пусть поспит. Человек ведь не может так, чтоб совсем не спать”. Я уселся возле инкубатора и стал следить за градусником. Потом мне стало скучно, я взял книжку про птицеводство и стал читать, как нужно следить за инкубатором. В книжке говорилось о том, что если яйца будут лежать в инкубаторе неподвижно, то зародыши в них могут прилипнуть внутри к скорлупе. От этого получаются кургузые, кривобокие, недоразвитые цыплята и даже задохлики, то есть совсем дохлые. Для того чтобы зародыши не прилипали внутри к скорлупе, яйца в инкубаторе нужно через каждые три часа переворачивать на другую сторону. Я поскорее открыл инкубатор и начал переворачивать яйца на другой бок. Тут Мишка проснулся, увидел, что я открыл инкубатор, и как закричит: — Ты что там делаешь, а? Я испугался от неожиданности и чуть не уронил яйцо. — Ничего, — говорю. — Как — ничего? Ты зачем инкубатор открыл? Сказано тебе, что нужно двадцать один день ждать! Может быть, ты думаешь, что цыплята на другой день выведутся? — Ничего я не думаю… — говорю я и хочу объяснить, что яйца нужно переворачивать через каждые три часа. Но Мишка ничего слушать не хочет и орёт во всё горло: — Закрой, говорят! Что за наказание! Уж на минуточку заснуть нельзя! Чуть только заснёшь, так он сейчас же в инкубатор лезет, чтоб посмотреть на яйца! — Да зачем мне на них смотреть? — говорю я. Тут Мишка подскочил и закрыл крышку, но я всё же успел перевернуть все яйца. На крик пришли Мишкины папа и мама. — Что тут за шум? — спрашивают. — Да вот этот умник открыл инкубатор, — говорит Мишка. Тут я стал объяснять, что нужно переворачивать яйца, так как могут получиться задохлики. — Какие задохлики? — кричит Мишка. — Почему у курицы не получаются задохлики? — Курица всегда переворачивает яйца, когда высиживает цыплят, — сказала Мишкина мама. — Откуда она знает, что яйца нужно переворачивать? Курица глупая, — говорит Мишка. — Не такая уж глупая, — ответила мама. Мишка задумался. — А я ведь и сам видел, как наседка переворачивала яйца! — сказал, наконец, он. — То-то я думал, зачем она ворочает их своим носом? Мишкин папа засмеялся. — Эх, ты! — сказал он. — Разве у курицы нос? — Ну, клюв. Какая разница — нос или клюв?
|
|||
|