Тарасьев колодчик

В 1729 году власти все-таки Тарасия выследили и пленили. После мирного увещевания старцу стали угрожать расправой, требуя отказаться от старой веры, но тверды и небоязливы были вожди староверия. Тогда его привязали к лошади и стали волочить по лугам и полям.

Чтобы люди не почитали Тарасия как мученика за веру, власти хотели похоронить его тайно. Жители соседней деревни Саломатовой опередили. Ночью они похоронили страдальца в лесу, под двумя кривыми березами, мимо которых человек несведущий пройдет, ничего не заметив. Позже здесь образовалось саломатовское кладбище. Ирюмцы говорят, что родничок на месте гибели Тарасия зародился от святой крови мученика. Люди заметили удивительное свойство воды этого источника, она долгое время, почти в течение года, не портится. Издавна староверы заботливо ухаживали за родничком, чистили и облагораживали.

Святой Тарасий почитался староверами не только по Ирюму. Жители окрестных деревень Саломатовой, Ильиной, Дружинино, Кирсановой рассказывают, что еще в 80-е годы на Духов день, сразу после Троицы, съезжались сюда староверы из Тюмени, Томска, Новосибирска – крепкие старики и молодые парни с окладистыми бородами, в подпоясанных рубахах навыпуск. Суровые, неулыбчивые старухи облачались в черные сарафаны «в пол», черные платки закрепляли под подбородком булавками. На согнутой в локте левой руке у каждого была лестовка.

Уставщик Стефан Прохорович Шмонин в XIX веке был наставником староверов

До утренней зари они усердно читали каноны в молельном доме в Дружинино, без устали отбивая земные поклоны. Немного отдохнув, днем отправлялись на могилу святого Тарасия, молились «панафиду» и там. Умывшись, набирали воду из святого колодчика и разъезжались, чтобы через год приехать вновь. А потом наступило затишье…

Деревянный тротуар ведет к колодцу. Небольшой деревянный сруб закрыт крышкой. Откроешь ее и не устоишь перед желанием попить целебной воды. Кругом веселые березовые перелески. Место завораживает тишиной и благоуханием. Знойный горячий ветерок доносит медовый запах лугового разнотравья. Чистая, студеная водица. Благодать. Век бы отсюда не уходил. Из дали лет

Рядом с Тарасьевым колодчиком стоит стол, окруженный скамейками.

Дважды бывала я в этом благодатном месте, запомнились разговоры с местными старожилами. Ефим Иванович – юркий щупленький старичок, зато братья Геннадий и Борис Устиновичи – богатыри, от их могучих, статных фигур так и веет степенностью, надежностью. Просветлев лицами, перебивая друг друга, вспоминают «ранешну жисть».

– К труду было совсем другое отношение. Надсмотрщиков нам не требовалось, устали не устали, а работу все одно завершим. Приписками тоже не занимались. Вот по телефону записывают, где, сколько сена вывезли. В соседнем отделении, «мирском», отчитываются: 80 центнеров! Звонят нам: «двоедане», у вас сколько? 15? Рапортуют в район: 15! Тем не менее, скот зимой не голодал, а председатели-староверы всегда выводили хозяйства в передовые.

– Всегда надежда на двоедан была, они вытащат, если что, – включается в разговор младший Устинович, Геннадий. – Были, конечно, и насмешки над нами, потому что мы к халяве не привыкли. Зато, ребята, помните, пойдем в мирскую деревню, поодинке не ходили, гурьбой, так те хлюпики как услышат, что мы их деревней идем, вмиг по погребам спрячутся! И смеются довольнехоньки. Справедливости ради поправляется: – Кулаки чесались, силушка ну не меряна просто была. Мирские копятся–копятся, соберутся да и нас отмутузят.

Ефим Иванович тут же мигом возревновал: «Да ты че, Генаха, сроду наша брала! »

– А как родство ценили! – вздыхает о былых летах Борис Устинович. – Искренне радовались успехам родников, гордились ими. А сейчас что? Одна зависть. На вечерках, помните, соберемся, девчата ремки дерут, прядут, мы им веретешки точим. Если кто раз-два не придет, беспокоимся, сходим попроведаем, узнаем, в чем дело, что случилось. Без спиртного сидели, а веселья сколько было! А как в гости ездили, помните, мужики? А каральки свадебны помните? …

Эти «помните» у Тарасьева колодчика растягивались не на один час. Люди повсюду сейчас истосковались от замкнутости, ожесточения, неудержимо всех нас тянет раскрыть свое сердце…

Честно признаться, я тогда просто любовалась своими друзьями, потомками ирюмских отцов, иноков Авраамия и Тарасия. Крестьянские русские парни, которые своим трудом преобразили родное Приисетье, кормили огромную державу. Каких богатырей рожала ирюмская земля.

Напоследок спросили: «Понравилось тебе у нас? » Еще бы! Если бы так было везде!

В царское время дважды в году, в июне и в конце сентября, после уборки, собирались староверы на моления на Авраамиевом острове близ д. Щелконоговой Тугулымского района. Партиями по 30, 40, 50 человек тянулись богомольцы из Пермской губернии, Ялуторовского, Курганского и даже Ишимского округов. В 1906 году их было больше 10 тысяч. Сколько десятилетий назад звучала молитва посреди этого необозримого болота? Старикам туда уже не добраться, а молодежь живет для себя, не для Бога.

⇐ Предыдущая 1 2 34