Веин А.М., Наменецкая Б.И. – Память человека 8 страница

За последнее время ряд исследователей описали особые случаи зрительно-образной памяти, которые они назвали «эйдетизмом» (от греческого слова «эйдос» — образ). Эйдетиками принято называть лиц, обладающих способностью к образованию последовательных наглядных образов. Эйдетик после рассмотрения какого-либо зрительного объекта в состоянии не только ярко себе представить виденное, но видеть этот объект со всеми деталями как яркий зрительный образ на воображаемом экране. Эйдетический тип чаще присущ детскому возрасту (примерно у 40% школьников до 15 лет). Приходится наблюдать школьников, отвечающих слово в слово по учебнику. На упрек преподавателя, что школьник «зазубрил» урок наизусть, школьник отвечает, что он просто видит перед собой страницу учебника и читает написанное. Это соответствовало действительности, так как такие дети могут сказать, где кончается строка, где знаки переноса и где по вине типографии перевернута буква.

У взрослых эйдетическая способность встречается гораздо реже. В зрелом возрасте она сохраняется иногда у живописцев, как, например, у русского художника

Н. Н. Ге, Густава Дорэ, каррикатуриста Каран д’Аша, английского портретиста Дж. Рейнольдса.

Явления, аналогичные эйдетическим, по-видимому, существуют и в области слуха, а также, может быть, и осязания. Обладатели слуховой памяти хорошо помнят услышанное. Если предмет лучше запоминается при чтении вслух, при слушании лекций и докладов, можно считать, что преобладает слуховой тип памяти. Особенность его состоит в том, что в процессе воспроизведения отдается предпочтение слуховым образам. Люди этого типа обычно вспоминают не только смысл текста, но также и интонацию, а иногда и тембр голоса, которым был прочитан текст.

В то время как лицо, принадлежащее к зрительному типу, припоминая страницу, видит буквы как бы напечатанными, лицо слухового типа слышит звук слов. Если человеку слухового типа приходится вспомнить о каком- нибудь знакомом, то он вспоминает не его фигуру, цвет лица, а главным образом его голос. Он, так сказать, его «слышит», в то время как человек зрительного типа его «видит».

Для детей этого типа записывание мало помогает при запоминании. Приходится наблюдать детей, которые легче усваивают слова, когда не сами читают, а кто-нибудь посторонний произносит их. Это связано с тем, что слуховой образ действует на них сильнее, чем зрительный. По-видимому, дети слухового типа хуже усваивают орфографию, чем дети зрительного типа, так как в орфографии главная роль приходится на долю зрительных представлений. Случается, что один человек сразу вспоминает старого знакомого, увидев его, в то время как другой сразу его вспоминает, как только тот начнет говорить. Известны случаи, когда голоса людей, о которых ничего не было известно много лет, узнавали их старые друзья по телефону. Опубликованы сообщения о преступниках, личность которых не удавалось установить из-за удивительной способности менять облик в результате переодевания и гримирования. Но их опознавали сразу, как только они начинали говорить, хотя с тех пор, как работники розыска слышали их голос, проходило много лет.

У музыкантов слух развит в превосходной степени, и музыкальное ухо улавливает малейший диссонанс или отступление от верного тона. Но это свойство бывает развито в значительной степени и у других людей. Железнодорожные рабочие, например, обнаруживают малейшее отступление от чистого звука, вызываемого ударом молота по какой-нибудь части машины. Во время полного хода поезда они узнают по небольшой разнице в звуке неисправность колес или рельсов. Машинисты замечают малейшее изменение в шипении машины. Старые лоцманы узнают по тону свистка все речные пароходы.

В древности, когда еще не было письменности, знание и опыт одного поколения передавались устно отцом сыну, учителем ученику. Известно, что ученики могли повторить услышанные тексты огромных размеров, не пропуская и не изменяя ни одного слова. Так передавались из рода в род поэмы греков, так от поколения к поколению переходили саги норвежцев, таким же образом долгое время передавались философские системы древних персов и индусов. Восточные учителя не доверяли камню и папирусу и предпочитали «вписывать» священное учение в головы своих учеников и так сохранить навсегда эти истины.

Существует предание, что один китайский император более 2000 лет назад проникся завистью к своим предкам и к великолепию предшествующей национальной истории. Он пытался уничтожить все исторические, религиозные и философские документы прошлого с тем, чтобы в будущем все вело бы свое летоисчисление от его царствования. Он сжег все, что сколько-нибудь походило на письменный документ, включая и сочинения Конфуция. Сведения об истории империи были уничтожены и жили лишь в форме традиций. Однако сочинения Конфуция продолжали существовать в полном объеме благодаря удивительной силе памяти одного конфуцианского ученого, который сохранил в мозгу учение, усвоенное им в юности. После смерти императора он восстановил текст, продиктовав его писцам. Его память была настолько совершенна, что когда много лет спустя была найдена старая конфуцианская рукопись, как-то случайно избежавшая уничтожения, то было установлено, что ученый не пропустил из текста ни одного слова.

В Индии, несмотря на существование рукописей 2000-летней давности, находятся все же ученые, в памяти которых сохранены великие философские системы, относящиеся ко времени, когда человечество еще не знало письменности. В настоящее время существуют индийские жрецы, которые точно помнят все песни Махабхарты в 300 тысяч строк. Санскрит — мертвый язык, но он был унаследован благодаря передаче религиозных и философских учений. И теперь индийские ученые могут воспроизвести по памяти Веды, содержащие в себе около миллиона слов. Кабала и другие учения евреев передавались тем же способом. Учение друидов сохранилось, как думают, тем же путем. Древние греки, римляне преуспевали в развитий такого рода памяти.

Из истории известно, что весь текст санскритской грамматики передавался из уст в уста в течение 350 лет до того, как он был записан. Многие артисты сохраняют в памяти длинные прозаические произведения.

Древние законы Исландии не были ни записаны, ни напечатаны, а находились «в головах» судей и адвокатов страны. Сообщают, что юристы тех времен удерживали в памяти не только законы, но и бесчисленное количество судебных случаев, накопившихся в юридической практике. В наше время есть раввины, которые, начав с какого-либо указанного им слова, могут сказать наизусть весь Талмуд, представляющий собой целую библиотеку. Из литературы известен случай с индийцем, совершенно не знавшим английского языка. Когда ему прочитали вслух 15 строк из «Потеряпного рая», он повторил совершенно точно услышанные им звуки и потом произнес их в обратном порядке.

Факты феноменальной слуховой памяти отмечают у музыкантов, из которых многие были в состоянии передать музыкальную пьесу, страницу за страницей, хотя они слышали ее только один раз. Поразительной музыкальной памятью обладал Моцарт. Когда ему было 14 лет, он услышал однажды знаменитую мессу, которая пелась в монастыре и партитура которой по религиозным причинам сохранялась монахами в тайне. Возвратясь домой, мальчик написал всю партитуру мессы, не ошибившись ни в единой ноте, хотя это произведение состояло из многих частей. Монахи, пораженные его необыкновенным талантом, простили ему этот «плагиат».

Имеются сведения о музыкантах, которые могли, прослушав пьесу в исполнении оркестра, немедленно передать ее на рояле. Французский дирижер, весьма уважаемый в парижском музыкальном мире, уверял его, что, читая написанную партитуру, он как бы слышит не только аккорды и их последовательность, но и темп инструментов. Когда ему представляли на рассмотрение новую партитуру увертюры или симфонии, то при первом чтении он различал квартет, а при втором и последующих присоединял и отчетливо воспринимал другие инструменты. Во французской литературе рассказывается о студенте, обладавшем хорошей памятью, особенно музыкальной. Он мог, прослушав один раз оперу, сыграть на скрипке все услышанные арии.

Известны случаи, когда дети, даже раннего возраста (до одного года) с точностью повторяли ноты, которые проигрывались на рояле. Сын чешского композитора Дворжака в возрасте одного года мог воспроизводить сложные мелодии. В возрасте полутора лет он пел арии из опер своего отца под его аккомпанемент. Многие великие музыканты с самого раннего детства обладали выдающейся музыкальной памятью. Моцарт сочинил музыку, едва достигнув шестилетнего возраста. Керубини в 12 лет исполнял торжественную мессу. Мендельсон в 8 лет исполнял ораторию Баха.

Некоторые музыканты способны осуществлять самые сложные комбинации звуков, не нуждаясь в каком-либо инструменте. По воспоминаниям современников, Бетховен сочинял на ходу и пикогда не наносил на бумагу ни одной ноты, пока вся пьеса, плап которой был у него в голове, не была совершенно окончена.

Для слуховой памяти существенное значение имеет запоминание ритма. Например, прежде чем вспомнить какое-либо стихотворение или мелодию, воспроизводят сначала ритм, независимо от слов и звуков, затем следуют и требуемые слова стихотворения или звуки мелодии.

Наряду со зрительной и слуховой памятью существует также* двигательная, или моторная память, при которой преимущественно запоминаются и легко воспроизводятся движения и все то, что с ними связано. Этот вид памяти важен для многих специальностей, требующих быстрого и точного воспроизведения сложных и топких движений, — для хирургов, музыкантов, артистов балета, жонглеров, акробатов. Двигательная память важна для овладения такими трудовыми профессиональными навыками, как управление машиной, работа на станке, а также для овладения спортивным мастерством. Моторный, или двигательный, тип памяти свойствен тем лицам, которые хорошо запоминают двигательные акты. Люди с хорошей моторной памятью без труда усваивают сложные спортивные упражнения, легко учатся танцевать, ловко пользуются разными инструментами, успешно овладевают любым мастерством. Чтобы запомнить какой-нибудь текст, обладателям моторной памяти надо его записать или, читая, шевелить губами.

Встречаются люди, которые гораздо лучше припоминают страницу, когда прочли ее вслух или переписали. Особенно важную роль играют те двигательные образы, которые связаны с произношением слов. Одни лица воспроизводят эти образы плохо, другие же, с двигательным типом, — очень хорошо. Такие люди обычно воспроизводят двигательные образы слов, т. е. мысленно их произносят.

Профессор медицины Балле говорил, что мысль он не видит и не слышит, а произносит ее. Как, вероятно, у большинства людей двигательного типа, внутреннее слово бывает настолько живым, что ему случается произносить потихоньку слова.

Двигательные образы могут быть связаны с процессом писания, рисования. Есть лица, запоминающие рисунок лучше в том случае, если они проследили его контуры пальцами. Этим способом можно пользоваться при преподавании, чтобы приучить учеников рисовать по памяти. В Северной Америке приходилось наблюдать молодых индейцев, с большим интересом рассматривавших гравюры, которые им показывали. Один из них тщательно обводил своим ножом контур рисунка, говоря, что таким образом он сумеет лучше вырезать его по возвращении домой. В данном случае моторный образ должен был усилить образ зрительный. Этот молодой индеец принадлежал, по-видимому, к двигательному типу.

У глухонемых внутренняя речь составляется из моторных и в то же время зрительных образов жестов, образующих их обычную речь.

Движения, которые впоследствии представляются нам самыми натуральными и простыми, первоначально вырабатываются с величайшими усилиями. Солнечный луч, ударяя в первый раз в глаза новорожденного, вызывает целый ряд нестройных движений. Спустя несколько недель устанавливается некоторая координация: глаза могут фиксировать светящийся предмет и следить за его движениями.

Если проследить, каким образом ребенок обучается ходьбе, письму, гимнастическим навыкам, то оказывается, что вначале он решительно не в состоянии сосредоточить движения только в нужной группе мышц: он двигает при этом и языком, и мышцами лица, и даже не участвующими в актах движения конечностями. Благодаря упражнению и двигательной памяти целесообразные движения усваиваются, а излишние постепенно выключаются. Благодаря накопленному опыту все наши привычные движения совершаются с большей легкостью. Возьмем для примера игру на фортепьяно. Она состоит из бесконечного количества различных сочетаний движений пальцев и зрительных впечатлений. Сначала движения совершаются крайне медленно, затем при упражнениях начинают постепенно убыстряться, достигая большой легкости. В этом состоит «секрет» сложных привычных движений. Мы знаем, что опытный пианист, например, может безошибочно играть, разговаривая в то же время с окружающими. То же самое мы наблюдаем при выполнении всех наших привычных движений, например, при писании, вязании и т. д.

Особенно примечательно то, что память сохраняет последовательность каждого элемента в сложном движении. Это относится, например, к машинальной ходьбе, когда мы идем, вовсе не обращая внимания на наши шаги. Пехотинец в строю и кавалерист верхом на лошади могут двигаться вперед в полусне и все время сохранять равновесие тела. Эта способность последовательного воспроизведения мышечных актов еще более поразительна у искусных пианистов, которые могут даже в полусне исполнять фортепьянные пьесы, — факт, который объясняется не столько участием слуха, сколько участием мышечного чувства и моторной памяти, определяющих последовательный ход движений. Примеры сложных, почти автоматизированных движений, протекающих без участия сознания, можно привести из повседневной жизни: восхождение и спуск по давно знакомой лестнице. Память игнорирует число ступенек; мы воспринимаем это обстоятельство так же, как распределение этажей, расположение площадок и других деталей: память в этом случае не ошибается. Особенность моторного вида памяти состоит в отсутствии необходимости на определенном этапе участия сознания. Иногда при внезапном выключении сознания у больных с эпилептическими припадками автоматические движения сохраняются. Известна история скрипача, который играя свою партию в оркестре, часто подвергался такого рода припадкам во время исполнения пьесы. Несмотря на это, он продолжал играть, соблюдая такт, хотя решительно ничего не сознавал из окружающего и не видел и не слышал тех, кому аккомпанировал.

Память, связанная с непосредственным восприятием впечатлений, например с обонянием, вкусом, осязанием, развита обычно в меньшей степени. Так, нелегко точно запомнить вкус, запах и ощущение предмета, хотя можно очень точно припомнить время и всю процедуру, сопутствующую такого рода восприятиям. Однако эта способность может быть в значительной степени развита. У дегустаторов, специалистов по чаю или знатоков вин, у сортировщиков шерсти и т. д., у которых чувства вкуса, обоняния и осязания очень развиты, и воспоминания о прежних впечатлениях могут быть восстановлены ими в малейших подробностях. Подобные примеры приводят некоторые писатели, рассказывая об известных гастрономах, эпикурейцах, знатоках вин, которые могли воспроизвести, благодаря усиленному воображению и памяти, отчетливое впечатление о вкусе их любимого блюда или вина.

Хорошая осязательная память, как правило, бывает у слепых. У зрячих людей она развита слабо, и потому возможности ее недооцениваются. При настойчивой тренировке чувство осязания может очень обостриться; одновременно происходит и укрепление осязательной памяти.

Перечисленные типы памяти в чистом виде встречаются редко, а чаще бывают смешанными. Есть люди, которые, желая вызвать воспоминания о знакомом, воспроизводят в одинаковой степени все образы, т. е. фигуру, цвет лица, одежду, и с такою же степенью ясности вос- произодят и характерные особенности его голоса (высоту, тембр). Это те люди, у которых существует полное равновесие между всеми перечисленными видами памятп. В то же время у многих имеются значительные различия в степени развития отдельных видов памяти. Насколько велики индивидуальные различия в отношении указанных типов памяти, показывает наблюдение за резко выраженными представителями разного типа, которые часто бывают не в состоянии понять и усвоить представлений, принадлежащих людям другого типа. Иллюстрацией может служить известное наблюдение, сделанное крупными французскими неврологами Ж. Шарко и А. Бинэ над двумя пациентами. Одного из них звали Иноди, другого — Диаманди.

Иноди, необразованный пастух, делал умножение 24-значных цифр, которые сообщались ему устно. Память Иноди на цифры была такова, что он мог даже на следующий день повторить сделанные им вычисления с 300 цифрами в том же порядке, в котором он их вычислял накануне. Иноди мог сразу запомнить до 42 цифр. В то же время он не мог запомнить свыше семи букв, а музыкальная память была у него ниже средней. Диаманди запоминал лучше цифры написанные и требовал, чтобы задаваемая ему задача была написана на доске.

Кроме перечисленных типов памяти уже издавна различают некоторые специальные виды памяти, являющиеся подвидами зрительной, слуховой и других ее видов. Сюда относится память на цифры, буквы, слова, цвета, лица, память на ритм, мелодии и прочее, что указывает на возможности удивительной специализации памяти. Например, в области зрительных ощущений у одного бы

вает больше развита способность к восприятию цветов, у другого больше развита способность к восприятию форм. Одни видят предметы в виде пятен, другие — в виде рисунков; из одних формируются художники-колористы, из других — художники-рисовальщики. Может быть очень развита память на лица и слабо на пространство, т. е. эти люди, увидев раз какое-нибудь лицо, долго его помнят и при новой встрече узнают, но в то же время они обладают плохой способностью ориентировки. Попадая, например, в новый город, они, даже часто проходя по каким-либо улицам, ошибаются, идут не в нужном направлении. Следовательно, они обнаруживают плохую память в области опять же зрительных представлений. Существует много рассказов о лицах, обладавших удивительной памятью на числа и места. Рядом с этими фактами, указывающими на чрезвычайное развитие какой- либо специальной памяти, есть доказательства, что у тех же людей другие формы памяти развиты слабо.

Возникает вопрос, являются ли индивидуальные различия памяти результатом врожденных качеств или воспитания и обучения? Надо думать, что систематическая тренировка и выработка целесообразных средств запоминания в данном случае играет несомненную роль, но определенное значение. следует придавать и врожденной организации. В настоящее время твердо установлено, что в определенных участках мозга находятся клетки, способствующие закреплению воспоминаний определенного типа. Так, затылочная доля ведает фиксацией зрительных впечатлений, височная — слуховых, определенные отделы лобной и теменной долей — двигательных.

Удалось сделать очень тонкие разграничения. Исходя из этих морфологических предпосылок, следует думать, что в основе всех специфических видов памяти лежит хорошее развитие соответствующих зон коры головного мозга. Однако с точки зрения подобных представлений остается не совсем понятной наблюдаемая диссоциация внутри указанных видов памяти. Возможно, существует некоторая специализация клеток внутри указанных корковых зон.

В нашей повседневной жизни необходимы все виды памяти. Как правило, у человека тот или иной вид памяти преобладает над остальными. Однако ведущее значение имеет словесно-логическая память, которая присуща лишь человеку только благодаря речи.

Г л а в а VI

ПАМЯТЬ И ВОЗРАСТ

Несомненно, что в процессе развития и роста человека память, как и другие психические функции, проходит сложный путь развития. Особый интерес представляет развитие этой функции в раннем детском возрасте, когда ребенок вынужден запоминать огромное количество событий и впечатлений, с которыми он сталкивается. В первые годы жизни дети усваивают много необходимых навыков, обучаются ходьбе и другим сложным двигательным актам, а также приобретают большой запас слов разговорной речи.

Изучение памяти детей до 4-летнего возраста проводится мало. Сведениями о первых годах жизни ребенка мы обязаны повседневным систематическим наблюдениям, которые производились исследователями этого возраста.

Память у детей можно заметить уже на первом году жизни. Наблюдения показывают, что первоначальная функция памяти связана с врожденными инстинктивными реакциями, например с реакциями на осязательные и на вкусовые раздражения губ. Эти реакции протекают по типу безусловных рефлексов и представляют собой то, что можно было бы назвать наследственной памятью. Проявляются они уже в первые часы жизни ребенка. В дальнейшем ребенок начинает реагировать на приготовления к процедуре кормления: это то, что может быть уже названо условным рефлексом.

Из разнообразных проявлений памяти первым, бесспорно, развивается узнавание, связанное с повторным восприятием впечатлений. Ребенок узнает неоднократно воспринимаемые вещи, лица, обстановку. Это выражается в улыбке ребенка при виде матери, няни, знакомого предмета и в удивлении при попадании в незнакомую обстановку. Уже на первом году жизни, начиная с 3—

4 месяцев, ребенок узнает небольшой круг предметов и лиц в течение очень короткого промежутка времени после восприятия. Дальнейшее развитие этой способности идет в двух направлениях. Во-первых, узнавание становится возможным через все больший интервал после восприятия. Так, на втором году жизни интервал времени достигает уже нескольких недель, на третьем году нескольких месяцев, а на четвертом — больше года. Во-вторых, постепенно расширяется круг предметов, которые ребенок запоминает: со второго года дети узнают привычную обстановку и предметы, а на третьем году помнят однократно воспринятые впечатления, например человека, случайно посетившего семью. В этом возрасте особенно ярко запоминаются эмоционально окрашенные события приятного и неприятного свойства, например ребенок узнает через несколько недель врача, причинившего ему боль.

Со второго года у детей наблюдается не только способность к узнаванию, но и возможность воспроизведения без повторного предъявления знакомого предмета либо его названия. Так, ребенок годовалого возраста, забросив мяч на диван, через час помнит, где он находится. У полуторагодовалого ребенка воспоминания всплывают уже через более длительный период времени, примерно через день. Эти воспоминания в раннем детстве представляют уже следующую после узнавания фазу развития памяти и отражаются в рассказах детей о пережитом.

Память ребенка быстро развивается и пополняется. Взрослые обучают ребенка выполнять необходимые действия: одеваться и раздеваться, мыть руки перед едой, пользоваться вилкой и ложкой, соблюдать чистоту. Все это требует запоминания. В младшем дошкольном возрасте, до 3—4 лет (точнее с двух до пяти лет), ребенок приобретает огромный запас слов обыденной речи. Дошкольник может играть в довольно сложные игры, запоминая и выполняя все требования игры. У детей к этому времени имеется много воспоминаний и прежде всего образных представлений, которыми они могут оперировать. В этом возрасте ребенок способен наблюдать и удерживать в памяти окружающую обстановку. Дети любят играть роль проводников в часто посещаемых местах. Они способны запоминать стихотворения, тексты, песенки. Однако заучивание в дошкольном возрасте происходит главным образом механически. Это обусловлено как недостаточной еще способностью осмысления материала, так и малым количеством знаний, а отсюда — меньшей возможностью использования ассоциаций, и недостаточным опытом и знакомством с приемами запоминания.

В раннем возрасте дети обычно не ставят перед собой цели запоминать что-либо и поэтому, как указывает А. А. Смирнов, «не столько они запоминают то или иное, сколько оно само запоминается у них». Своей памятью дети удивляют нас лишь в тех случаях, когда то, что ими запоминается, связано с их интересами, воздействовало на них эмоционально, поразило. Именно это и служит у детей основой быстрого и легкого запоминания. Усвоенное носит преимущественно непроизвольный характер. Сознательное запоминание и заучивание формируется, как правило, с начала школьного возраста. Тем не менее можно добиться усвоения определенного материала и в более раннем возрасте. Так, Гиллет производил опыты над своим двухлетним сыном, показывая ему ежедневно несколько цветных картинок, изображающих птиц и животных. На 24 день ребенок запомнил названия всех показанных ему птиц, а через 21 день — 52 названия животных.

Определение самого раннего возраста, с которого возможно припоминание, затруднительно и обычно основывается на воспоминаниях взрослых о своем детстве. В литературе встречаются только отдельные указания на возможность запоминания в возрасте 6—8 месяцев, одного года, полутора лет. Но все это основано на единичных наблюдениях. Отмечено, что при перемене места жительства в четырехлетием возрасте большинство детей не помнит места прежнего своего проживания. По-видимому, пятый год нужно считать в среднем первым годом более или менее удовлетворительного запоминания. Начиная именно с этого года, впечатления детства сохраняются на всю жизнь. Впрочем, имеется большое количество наблюдений о первых отрывочных воспоминаниях, связанных с событиями второго и третьего года жизни. Так, проведенный психологами опрос большой группы студентов показал, что у 22, 5% опрошенных первые воспоминания относятся к возрасту до трех лет, у 45, 3% — к трем-четырем годам, у 32%—к возрасту старше четырех лет. Следует отметить, что эти ранние детские воспоминания, как правило, отрывочны, разрозненны, немногочисленны. Обычно речь идет о двух-трех отдельных воспоминаниях, относящихся к раннему детству. Что касается более или менее систематизированных воспоминаний, то они начинаются с более позднего возраста: у 7, 3% они относятся к пяти годам, в 23, 4% к пятишести, у 28, 2% к шести-семи и, наконец, у 41, 7% испытуемых они отмечены начиная только с возраста в семь—десять лет.

Значительные изменения в развитие памяти ребенка вносит поступление его в школу. К числу таких изменений относится прежде всего увеличение скорости заучивания и рост объема памяти, т. е. количества предметов, которое нужно запомнить после однократного восприятия. При необходимости запомнить один и тот же материал ребенок дошкольного возраста тратит больше времени и делает больше повторений, чем в школьном возрасте.

Объем памяти у старших детей увеличивается. Но наиболее существенные перемены происходят в качественных особенностях их памяти. Одной из главных таких перемен является переход от непроизвольного запоминания, типичного, как уже указывалось, для более раннего возраста, ко все более произвольным запоминанию и припоминанию. Занятия, которые проводятся с детьми старшего дошкольного возраста, заставляют запоминать не только непроизвольно, но и целенаправленно. К концу дошкольного периода ребенок уже в определенной степени подготовлен к произвольному запоминанию. Школьное обучение требует именно этого вида памяти и в свою очередь в дальнейшем развивает его.

Обучение требует, кроме того, сознательного запоминания. В первую очередь образуются связи чисто словесные. Постепенно развивается логическая смысловая память, которая доминирует в старшем школьном возрасте. Как указывает А. А. Смирнов, совершенно неверны утверждения некоторых психологов, что до подросткового возраста память детей будто бы носит механический характер. В действительности дело обстоит иначе. Экспериментальные исследования показывают, что разница между взрослыми и детьми заключается не в том, что дети старшего, дошкольного и младшего школьного возраста запоминают механически, а в том, что, запоминая осмысленно, они опираются больше на наглядно воспринимаемые связи между предметами и явлениями. Кроме того, дети такого возраста не владеют еще достаточным опытом запоминания, не знают еще, что нужно делать, чтобы способствовать заучиванию. Они могут, например, группировать мысли, когда такая задача специально ставится перед ними, придумывать заглавия отдельным частям текста и даже составить план материала, но не могут пользоваться всем этим как средством запоминания без указаний учителя.

Психологи накопили большой экспериментальный материал о запоминании в школьном возрасте. Прежде всего неоднократно исследовались возможности непосредственного воспроизведения. Полученные данные определенно говорят о слабости непосредственного воспроизведения у детей в начале школьного периода, об улучшении его в более старшем школьном возрасте. Однако еще в возрасте 13—14 лет и даже в более позднем возрасте качество воспроизведения хуже, чем у взрослых. Повседневные наблюдения вполне согласуются с такими представлениями. Известно, что при диктовке длинных фраз дети не в состоянии запомнить материалы без повторения. Это противоречит распространенному мнению, будто дети способны лучше заучивать, чем взрослые. Эксперименты с заучиванием даже элементарного материала показывают, что способность к заучиванию у детей всех возрастов меньше, чем у взрослых. Обычно детям требуется больше повторений, и следовательно больше времени, для безошибочного воспроизведения. Однако дети дольше удерживают в памяти более медленно заученное, т. е. у них при более слабой способности к запоминанию прочность заученного выше.

В литературе, кроме того, имеются указания, что отдельные виды памяти развиваются у детей с различной быстротой. Опытами установлена последовательность этого развития. Так, у мальчиков вначале лучше развита память на предметы, затем на слова со зрительным содержанием, со слуховым содержанием, потом на звуки, на числа и отвлеченные понятия и, наконец, последнее — память на пережитые эмоции. У девочек имеются некоторые отклонения от этой последовательности: сначала сильней проявляется память на слова со зрительным содержанием, потом на предметы, далее на звуки, на числа и отвлеченные понятия и также на последнем месте, как у мальчиков, память на эмоции.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒