«Тюркско-согдийская» версия происхождения кафтана.

Древнерусские кафтаны «восточного» типа
(мода, происхождение, хронология)

К. А. Михайлов

Исследователи костюма часто признают, что наши представления о древнерусской одежде зачастую фрагментарны и недостаточны для её детальной реконструкции. Преимущественно наши знания основаны на памятниках церковного изобразительного искусства (иконопись, фресковая живопись, книжные миниатюры) или, скупых на детали, летописных свидетельствах. Не редко изобразительные источники отражают сложившуюся в течение столетий церковную живописную традицию, которая может существовать, в виде общепринятого канона, значительно дольше, чем в действительности существовал тот или иной тип одежды, на них изображенный. Поэтому, памятники изобразительного, чаще всего церковного, искусства далеко не всегда могут служить основой для достоверной реконструкции исторического костюма[1]

Это утверждение наиболее справедливо для самого раннего периода древнерусской истории – X-XI вв. В это время главный фонд источников по костюму Древней Руси X-XI вв. составляют данные археологии: фрагменты тканей и одежды, украшения и фурнитура костюма, обнаруженные в древнерусских погребениях и на местах средневековых поселений[2]. В ситуации, когда наши представления о древнем костюме основываются на сохранившихся от него металлических украшениях, любые другие детали костюма становятся редкими и даже уникальными. Однако ещё большую ценность представляют серии предметов, относящиеся к одному виду одежды. Они позволяют нам реконструировать «типичный», наиболее распространенные типы костюма, а не только отдельную, случайно сохранившуюся деталь. Серия таких, близких друг другу остатков верхнего мужского костюма, была обнаружена в ряде ранних древнерусских могил.

Среди древнерусских погребений Х в. наиболее подробную информацию об остатках одежды можно получить из захоронений по обряду ингумации. Среди них наибольшим богатством и разнообразием инвентаря отличаются захоронения совершенные в деревянных погребальных камерах[3]. В древнерусских погребальных камерах остатки одежды и её металлические украшения зачастую находят на тех местах, куда их поместили во время церемонии погребения. Подобное размещение позволяет реконструировать тип одежды по расположению металлических украшений и фрагментам ткани.

В первую очередь следует упомянуть остатки мужской одежды, исследованные в кургане Дн-4 могильника Гнёздово под Смоленском. На дне могильной ямы in situ лежали фрагменты двух рядов узкой шелковой тесьмы, составившей что-то вроде нагрудника длиной 36 см, и ряд из 24 бронзовых пуговиц грибовидной формы с петельками для подвешивания (более крупный рисунок - рис. 1). Как предположили исследователи, сохранившиеся вещи принадлежали к верхней запашной мужской одежде типа кафтана[4]. В другом гнёздовском захоронении, в погребальной камере кургана Поль-62, археологи нашли куски шелковой тесьмы аналогичные шелковой тесме из кургана Дн-4. Некоторые куски тесьмы сохранились вместе с бронзовыми пуговицами грибовидной формы, украшенные рифлением. Всего в камере обнаружили десять бронзовых и одну стеклянную пуговицу, аналогичные пуговицам из камеры Дн-4. М. В. Фехнер определила, что ткань из этой камеры была шелком красного цвета с набивным зеленым рисунком. Помимо этих фрагментов, в Поль-62 сохранилась узкая тесьма, которая была сплетена из шелковых и серебряных нитей (длина обрывков от 2. 5 до 18 см и ширина 0. 9 см). В погребении также лежал «фрагмент тончайшего шелка, который, вместе со стеклянной пуговицей, может быть остатками нижней рубахи». Шелковая ткань, по мнению М. В. Фехнер, оказалась византийского происхождения[5].

Остатки мужской одежды из погребений Гнёздова имеют несколько характерных особенностей, которые позволяют сравнивать эти находки с другими, где сохранность ткани оказалась хуже. Во-первых, для них характерно наличие галунов или шелковой тесьмы вышитой серебряными или золотыми нитями, или вырезанными из шелка. Во-вторых, обязательной деталью этого типа одежды является ряд из однотипных, бронзовых пуговиц грибовидной формы, украшенных насечками (рис. 2, 2). Расположение пуговиц указывает на то, что одежда застегивалась до пояса, а ниже пояса, по-видимому, была распашной. В-третьих, часто с такими наборами пуговиц обнаруживают фрагменты шелковых тканей. Следует особо подчеркнуть, что в раннем средневековье на Севере Европы верхнюю и нижнюю одежду застегивали при помощи специальных застежек с иглой – фибул. Ими скрепляли края одежды, чаще всего плащей и рубах. По-видимому, на фоне повсеместного распространения фибул, одежда, застегнутая на пуговицы, выглядела на лесных пространствах Восточной Европы предельно экзотично.

Ближайшие аналогии остаткам мужской одежды, открытой в могильнике Гнёздово, происходят из некоторых захоронений древнейших древнерусских могильников и камера шведского могильника Бирка. Шведские исследователи называют все остатки верхней распашной мужской одежды с осевым разрезом на груди, застегнутые бронзовыми пуговицами, украшенные тесьмой – «восточными кафтанами»[6]. Фрагменты «восточных кафтанов», наиболее близкие гнёздовским, вместе с пуговицами от таких кафтанов были обнаружены в погребениях № 716, 752, 944, 985, 1074 могильника Бирка[7]. В этих захоронениях нашли от 4 до 18 бронзовых пуговиц, которые лежали в один ряд от черепа до поясного отдела погребенного (рис. 3 - крупно). Расстояние от верхней до последней пуговицы колебалось от 10-15 см (4 пуговицы) в камере №985, до 38-40 см в камере №752, где находилось 10 пуговиц[8]. Вместе с пуговицами в погребениях обнаружили фрагменты золото и серебро тканых позументов, которыми обшивали края одежды[9]. За пределами Бирки, на территории Средней Швеции - Свеаланда мужская одежда типа кафтана и литые пуговицы с петелькой распространения не получили. Однотипные пуговицы, наличие галунов, тесьмы и, вероятно, покрой – характерная особенность костюма позволяет говорить о единой моде, как для Бирки, так и для древнерусских памятников. Так как большинство этих находок связано с поздней хронологической фазой Бирки, то и датировать их можно концом IX – X вв. По всей видимости, отрывочные воспоминания именно об этой моде сохранились в скандинавских сагах эпохи викингов. Например, в исландской саге об Эгиле есть упоминание о покрое богатой одежды знатного скандинава. Примерно в 940-960 гг. в Англии Эгилю Скаллагримсону – предводителю дружины викингов и богатому землевладельцу подарили, «длинное одеяние, сшитое из шелка, с золотой каймой и золотыми пуговицами до самого низа»[10].

Цельнолитые пуговицы «восточных кафтанов» в шведской Бирке и в древнерусских некрополях Х в. имели характерную грибовидную форму и круглую петельку для пришивания. Характерные особенности позволяют отличать этот тип литых пуговиц от шарообразных пуговиц с петелькой и других, более поздних видов металлических пуговиц с петелькой. Однако в последующую эпоху большее распространение получили бронзовые пуговицы другой формы – шаровидной или пуговицы грибовидной формы с более вытянутыми формами (рис. 2. 1). Так, например, в Киеве археологи обнаружили даже несколько средневековых литейных формочек для отливки пуговиц шаровидной формы[11]. По нашим данным пуговицы грибовидной формы с рифлением не получили в дальнейшем широкого распространения. В тоже время, сложная форма этих пуговиц напоминает форму печатей-подвесок из византийских городов. Несколько похожих бронзовых пуговиц были обнаружены на территории Константинополя- Стамбула и при раскопках византийского Коринфа[12]. Эти находки связаны с отличным, от североевропейского, скреплявшегося фибулами, типа одежды, для которой застегивание при помощи пуговиц стало обычной деталью[13].

Характерной и значимой деталью одежды, которую исследователи называют «восточным кафтаном», служит число застежек. Их минимальное количество не бывает меньше 4-6, но чаще всего на погребенных находят от 8 до 12 пуговиц. Собственно к кафтанам, по-видимому, следует отнести только те комплексы в которых найдено от 10 и более бронзовых пуговиц. В виде исключения к их числу следует присоединить и погребение из древнерусского могильника Гущино под Черниговом. В нем, судя по положению шести пуговиц на скелете и типу погребения, также находилась одежда типа кафтана. Всего, по моему мнению, к комплексам с кафтанами следует отнести не менее 11 древнерусских погребений в камерах, где вдоль позвоночника от черепа до пояса костяков бронзовые пуговицы сохранились на своих местах. К таким комплексам принадлежат: погребение из могильника Гущино под Черниговом, погребения №36, 42, 61. 4, 98 могильника Шестовица, погребения Ц-157, Дн-4, Л-129, Поль-11 и Поль-62 из Гнёздово[14]. В качестве редкого исключения можно упомянуть захоронение из некрополя в Киеве, где в погребальной камере №114 на груди мужчины нашли только три пуговицы[15]. По-видимому, так же от кафтана сохранились 9 пуговиц грибовидной формы в камерном погребении № 1 из раскопа на Большой Житомирской улице в том же некрополе[16]. В четырех самых богатых камерных погребениях могильника Шестовица (№ 36, 42, 61. 4, 98) обнаружено от 11 до 45 пуговиц[17]. В кургане №145 на кострище, которые было расположено поверх деревянной погребальной камеры, вместе с вещевым набором всадника было найдено 8 бронзовых пуговиц[18]. В шестовицком погребении 61. 4 пуговицы (26 экз. ) лежали от верхних рёбер до тазовых костей покойника, на расстоянии около 40 см. Ниже пуговиц лежали фрагменты поясной сумки. В кургане № 98 шелковая ткань с тесьмой и бронзовыми пуговицами находилась как на груди погребенного, так и в стороне от него. Вероятно, в этом погребении было положено два кафтана. Тот факт, что пуговицы пришиты одна над другой было зафиксировано в нескольких камерах, где даже сохранились остатки шелковой и льняной ткани. [19] По аналогии с трупоположениями, где зафиксировано определенное количество и определенное положение пуговиц одной формы, к тому же типу одежды можно отнести пуговицы той же формы и того же количества из древнерусских сожжений.

Помимо трупоположений, характерное число таких же бронзовых литых пуговиц «грибовидной» формы происходит из древнерусских сожжений. Например, в семи гнёздовских комплексах с одиночными погребениями мужчин по обряду кремации найдено от 4 до 10 литых пуговиц грибовидной формы (Серг-5 (55), Поль-25/I, Л-17, 22, 69, 103, Ц-106) [20]. Так же из раскопок В. И. Сизова в могильнике Гнёздово происходит 4 комплекса по обряду кремации (Курганы № 15, 17, 65, 122), где найдено от 4 до 6 бронзовых пуговиц[21]. В погребении по обряду сожжения из кургана №16 черниговского могильника на «старом кладбище в Березках» 6 таких пуговиц лежали в ряд прямо на кострище, на месте сгоревшей одежды[22]. Ещё 17 бронзовых «грибовидных» пуговиц были найдены на кострище в кургане №15 того же некрополя[23]. В ограбленной камере кургана № 17 «на кладбище в Березках» нашли две бронзовых пуговицы, которые оторвались когда грабители вытаскивали тело погребенного на поверхность[24]. По-видимому, в этой могиле таких пуговиц от кафтана могло быть больше. В Седневском древнерусском могильнике в трёх погребениях относящихся к Х веку нашли, соответственно, 8, 10 и 35 пуговиц[25]. В настоящее время из древнерусских могильниках Х в. происходит остатки не менее 12 «восточных» кафтанов в трупоположениях и не менее 16 – в сожжениях.

Приведенный список находок, на мой взгляд, наглядно демонстрирует, что отличительной особенностью древнерусского кафтана в Х в. были многочисленные бронзовые пуговицы характерной грибовидной формы. Иногда они располагались сплошной полосой через каждые 1. 5 см (чаще через 4-5 см), придавая особую нарядность одежде. Судя по сохранившимся деталям, узкие шелковые галуны, которые украшали петельку-застежку у каждой пуговицы, были расположены также часто. Галуны нашивались на одежду параллельно друг другу и параллельно поясу. Но, иногда ими могли обшивать обшлага рукавов или края одежды. Эта характерная деталь костюма отличает древнерусских находки от хорошо известных кафтанов из могильника в Мощевой Балке. Последние были украшены пуговицами и галунами не так часто. Они имели 3-4 мягкие пуговицы украшенные тремя-четырьмя парами шелковых галунов[26].

Помимо остатков кафтанов, которые обнаружены вместе с останками умерших, в некоторых камерах фрагменты шелковой одежды с бронзовыми пуговицами лежали в стороне от тела. По-видимому, это были остатки дополнительного комплекта погребальных одежд, которые укладывали вместе с покойником. Такие дополнительные комплекты кафтанов находились в гнёздовском погребении Поль-11 и шестовицком кургане № 98. Можно также предположить, что это тот комплект одежды, в который переодевали покойника во время погребального обряда. Переодевание умершего руса во время процедуры похорон то в одну, то в другую одежду описывает Ибн-Фадлан. Он же упоминает о том, что перед сожжением руса одели в кафтан с «золотыми» пуговицами, специально сшитый для этого случая[27].

Одной из важнейших проблем, связанных с археологическими находками древнерусских кафтанов, является проблема происхождения этого вида одежды. С каким кругом находок и изобразительных источников можно сопоставить древнерусские находки? По поводу происхождения этого типа одежды существуют различные мнений, которые, на мой взгляд, можно свести к нескольким основным версиям. Эти версии можно условно обозначить по их культурно-географической принадлежности: тюркско-согдийская, иранская, степная или хазаро-аланская, венгерская и болгаро-византийская.

«Тюркско-согдийская» версия происхождения кафтана.

Исследователи средневекового тюркского костюма до сих пор так и не пришли к единой терминологии при описании одних и тех же изображений одежды. Например, один и тот же, внешне похожий, верхний мужской костюм могут называть как халатом, так и кафтаном. Вероятно, это такая сумятица в определениях связана с тем, что на средневековых древнетюркских изваяниях Центральной Азии прослежена верхняя одежда, как минимум двух типов[28]. Только один из них можно назвать халатом. Чаще всего он имеет, левосторонний, глубокий запах, когда верхняя, чаще всего правая, пола налегает на левую и застегивается на боку или перетягивается поясом (см. рис. 4, 5 - Увеличено: рис. 4 и рис. 5) [29].

Второй, менее распространенный, тип верхней распашной одежды тюркских кочевников имел глубокий вырез с треугольными отворотами-лацканами, прямой осевой разрез от ворота до низа одежды, узкие рукава. Этот вариант мужской одежды, был слегка притален и спускался ниже колен[30]. На некоторых тюркских изваяниях заметно, что этот тип одежды застегивался до пояса на одну-три застежки-пуговицы, ниже пояса был распашным (см. рис. 4. 2, 5. 2) [31]. По-видимому, именно вторую разновидность древнетюркской верхней одежды следует считать прототипом кафтанов из Мощевой Балки. Несколько более ранние, по времени, аналогии такому костюму прослеживаются в Восточном Туркестане. Например, на фресковых росписях Кучи и Хотана V-VIII вв. мужские кафтаны знати имеют передний осевой разрез и треугольные отвороты[32]. Средневековый костюм уйгуров Турфана также долго сохранял два варианта верхней одежды: халат с широким запахом и кафтан-халат с осевым разрезом по середине и глухим стоячим воротом[33].

Самые поздние, по-времени, изображения средневековых кочевников в кафтанах с отворотами обнаружены на серебряных блюдах, происходящих из Нижнего Приобья[34]. Эти находки датируют IX-X вв. и, традиционно, относят к торевтике древних венгров. На одном блюде всадник изображен в длиннополом распашном кафтане с осевым разрезом без отворотов (рис. 6) [35]. На другом – в кафтане с треугольными отворотами и правым запахом (рис. 7) [36]. Если первое изображение напоминает находки из Мощевой Балки, то второе – изображение скорее ближе к тюркским каменным изваяниям Центральной Азии. Вероятно, раннесредневековый тюркский кафтан доживает в среде кочевников вплоть до IX в. и его покрой мог служить основой для многочисленных подражаний. Как нам кажется, он не мог стать прямой основой для древнерусских образцов кафтана из-за отсутствия пуговиц, галунов и ряда других характерных деталей.

12 3 4 5 6 Следующая ⇒