«Твердый» масон Д.П.Рунич. 2 страница

В письме А. Ф. Лабзину 26 августа 1819 года Д. П. Рунич постоянно упоминал А. Г. (Черевина) и жаловался, что тот имеет 3-ю степень, но «вошел». Д. П. Рунич заявлял, что из письма А. Ф. Лабзина следует невозможность «получить желаемое». [74] В письме 30 сентября 1819 года Д. П. Рунич отмечал, что получил облегчение в том, что А. Ф. Лабзин «развязал ему руки». [75] Осенью 1819 года Д. П. Рунич решил обратиться за посвящением к Н. И. Новикову.

А. И. Серков считал, что Д. П. Рунич был посвящен в теоретический градус Н. И. Новиковым в ноябре 1809 года. [76] В письмах А. Ф. Лабзина можно найти подтверждение такого мнения. Во время ссоры в 1818 году, окончившейся окончательным разрывом, А. Ф. Лабзин писал Д. П. Руничу о том, что их расхождение началось с 1808 или с 1809 годов. [77] При разногласиях, возникших за несколько лет до этого, А. Ф. Лабзин указывал, что перепоручил Д. П. Рунича заботам Н. И. Новикова и «следовательно, ты зависишь уже от него». [78] 5 декабря 1808 года Н. И. Новиков приглашал Д. П. Рунича приехать к себе на неделю для масонского обучения и уверял, что их совместные занятия принесут пользу. [79] Видимо, осенью 1809 года Д. П. Рунич это приглашение принял и стал шотландским мастером. 25 октября 1809 года А. Г. Черевин писал Д. П. Руничу о том, что он рад его сближению с Н. И. Новиковым. Текст письма заставляет предположить, что, встречаясь с Н. И. Новиковым, Д. П. Рунич выполнял поручения А. Ф. Лабзина. [80] 29 ноября 1809 года А. Г. Черевин поздравлял Д. П. Рунича с посвящением в новую степень. [81]

При этом посвящение Д. П. Рунича Н. И. Новиковым было воспринято, как измена своему великому мастеру А. Ф. Лабзину. 4 октября 1809 года А. Г. Черевин в письме убеждал Д. П. Рунича сохранить верность своей ложе. «Может быть, тебе будут сулить журавлей, но с условием, чтобы синицу выпустил из рук», – писал он. [82] В письме 29 ноября 1809 года А. Г. Черевин предлагал Д. П. Руничу вернуть оставшиеся у него «многие бумаги» ложи, так как «вас обратили на другое занятие». При этом было много иносказаний о воде, которую лучше пить из своего колодца, чем из чужого. [83] В конце 1809 года почти произошел разрыв отношений.

Начав «работу» с Н. И. Новиковым, Д. П. Рунич получил много новой масонской информации и усомнился в правильности работ в ложе А. Ф. Лабзина. Черновики писем Д. П. Рунича к А. Ф. Лабзину за осень 1819 года дают достаточно информации, чтобы проследить этот период их отношений. Д. П. Рунич критиковал присвоение масонам высоких степеней, на что А. Ф. Лабзин, видимо, резко отвечал. Между ними произошла полемика по поводу смены наставника, и 29 ноября 1809 года Д. П. Рунич отправил А. Ф. Лабзину список из 12-ти вопросов о масонстве. [84] Вместо А. Ф. Лабзина Д. П. Руничу 23 декабря 1810 года ответил А. Г. Черевин. «Лицо, с которым вы были в гармонической переписке, и теперь все то же, отчего же дисгармония… Что значат ваши вопросы и как можно вам вопрошать, существуют ли числа между 1 и 9 у того, с кем бывали о числах у вас такие разговоры, что вы отпивались водой? », – писал он. А. Г. Черевин упрекал Д. П. Рунича, что он теперь признает переписку с братьями «затруднительной», «когда в течение 4-5-ти лет она была легка и приносила всегда великую пользу». [85] Действительно, в 1809 году регулярная переписка между А. Г. Черевиным и Д. П. Руничем прекратилась. А. Ф. Лабзин по-прежнему продолжал писать.

В 1811- начале 1812 года А. Ф. Лабзин сетовал Д. А. Руничу, что тот «охладел к нему». В письмах прослеживаются отголоски ревности А. Ф. Лабзина к Н. И. Новикову, которому он вынужден был передать ученика. 21 марта 1812 года А. Ф. Лабзин, жалуясь на неблагодарность Д. П. Рунича, писал: «Я не буду равнять себя с Н. И. и С. Н., но большие реки не отнимают достоинства у ручейков. Вспомни, что к тебе переходило от меня, ничтожного, худого или хорошего». [86]

События Отечественной войны 1812 года вновь сблизили наставника и ученика. Письма А. Ф. Лабзина наполнены описанием военных действий и прогнозами. А. С. Шишкова он считает недостойным должности статс-секретаря, так как тот «медлителен, сонлив, ленив, в делах вовсе несведущ, и едва ли кроме русского языка заниматься чем-либо сможет». [87] М. И. Кутузова он считает неспособным руководить армией и называет «старой бабой». [88] В это время в положении Д. П. Рунича произошла серьезная перемена. Его начальник Ф. П. Ключарев был арестован и выслан из Москвы. Д. П. Рунич стал директором почт второй столицы. 20 августа 1812 года А. Ф. Лабзин писал по этому поводу: «Думаю, что случившееся у вас придало еще больше вам развлечения… мне самому больно было услышать о сем обстоятельстве, до того, что я не знаю, что гадать и что сказать о нем». [89] В следующем письме 27 августа он просил рассказать о случившемся и сообщал, что в С. -Петербурге ходят версии о том, что Ф. П. Ключарев арестован как мартинист или за недозволенную переписку, или за содержание подпольной типографии. Опытный А. Ф. Лабзин интересовался, опечатан ли кабинет Ф. П. Ключарева. [90] С окончанием боевых действий в пределах России выяснилась и судьба Д. П. Рунича: он остался директором почт Москвы.

Новый «Библейский» период в развитии религиозного мировоззрения Д. П. Рунича начался после Отечественной войны. Развитию английских учреждений в России мешал вынужденный союз с Францией; не случайно приезд эмиссаров Английского библейского общества, пасторов Патерсона и Пинкертона в С. -Петербург совпал с началом военных действий. Князь А. Н. Голицын благосклонно принял англичан, и, по согласованию с царем, было заведено дело «Об учреждении в Петербурге Библейского Общества 23 июня 1812 года - 8 марта 1813 года». [91] 4 августа 1812 года Сенату был дан Высочайший указ «О восстановлении с Англией мира и о начатии торговых с оной отношений, на основании существующих узаконений». [92] Окончательное оформление открытия Библейского Общества в России было приурочено к окончанию боевых действий. 6 декабря 1812 года был высочайше утвержден доклад А. Н. Голицына «Об учреждении Библейского Общества в Петербурге». Общество ставило перед собой следующие задачи: 1) увеличение выпуска Библий без комментариев; 2) перевод Священного Писания на различные языки; 3) привлечение лиц различного вероисповедания для распространения выпускаемых изданий. [93] Первое собрание Библейского общества, на котором был избран комитет для его управления, проходило в доме А. Н. Голицына 11 января 1813 года. На руководящие должности в обществе были назначены: президент А. Н. Голицын; вице-президенты - граф В. П. Кочубей, граф А. К. Разумовский, М. И. Донавуров, Р. А. Кошелев, О. П. Козодавлев, К. И. Габлиц; директора – генерал-супер-интендант Рейнбот, пастор Питт, барон Б. И. Фитингоф, Н. И. Фус, А. А. Ленивцев, Н. Д. Жулковский, С. С. Джунковский, князь П. С. Мещерский, граф К. А. Ливен, С. С. Уваров; секретари - В. М. Попов и А. И. Тургенев; казначей Я. И. Шмит. [94]

Первым о появлении в России эмиссаров Библейского общества Д. П. Руничу сообщил его масонский наставник. 13 августа 1812 года А. Ф. Лабзин писал своему ученику, что послал к нему в Москву Патерсона, члена и комиссара Английского библейского общества. Выяснилось, что А. Ф. Лабзин давно следил за деятельностью общества, по поводу целей которого он писал, что они состоят в переводе Библии на все языки и издании христианских книг, которые печатаются, продаются и раздаются даром. А. Ф. Лабзин был осведомлен о том, что в С. -Петербург должен был приехать послом президент Библейского общества лорд Каткорт с целью учредить что-то подобное в и России. Как обычно, он интриговал ученика: «Я участвую тут не своим лицом, а тайно, а потому и Патерсон меня и я Патерсона и не видел». [95]

Взгляды членов Библейского общества и А. Ф. Лабзина во многом совпадали (в состав общества вошли многие видные масоны). Он писал своему ученику еще задолго до открытия общества: «Мое желание соединить всех тех, в ком благость действует, или кто ходит под благостью и разность тут не помешает…Если мы все будем хорошие христиане, помешает ли нам разность некоторых мнений религии быть добрыми делателями своего дела». [96] А. Ф. Лабзин считал, что истинную церковь представляли христиане первых веков, а в XIX веке этот «истинный дух» сохранили последователи некоторых сект. Вслед за распространением Библии всем народам, по его мнению, должно было последовать объединение христиан и второе пришествие Господа. Д. П. Рунич вполне воспринял эти взгляды своего учителя. Неудивительно, что вскоре после открытия в России Библейского общества он активно включился в его работу, тем более что этому способствовало его начальство по Министерству внутренних дел.

10 августа 1812 года, после ареста Ф. П. Ключарева, Д. П. Рунич стал директором почт Москвы. Управление почт России в то время находилось при Министерстве внутренних дел, министр которого О. П. Козодавлев вскоре стал вице-президентом, а его начальник канцелярии В. М. Попов - секретарем Библейского общества. Между Д. П. Руничем и его кураторами из Министерства внутренних дел сразу завязалась переписка. В первом письме 30 августа 1812 года В. М. Попов напоминал Д. П. Руничу о давно установившейся взаимной симпатии (до этого В. М. Попов служил в почтовом ведомстве). 8 сентября 1812 года первое письмо Д. П. Руничу прислал О. П. Козодавлев.

Переписка между руководителями Министерства внутренних дел и Д. П. Руничем 1812 - начала 1813 годов носила служебный и бытовой характер. О. П. Козодавлев просил Д. П. Рунича снабжать его информацией о московской жизни. [97] Главным мотивом писем В. М. Попова была забота о своем брате-почтмейстере, переведенном служить в Москву. Он просил Д. П. Рунича составить ему протекцию и благодарил за это в каждом письме. [98] С 8 апреля 1813 года характер писем изменился. В этот день В. М. Попов сообщил своему корреспонденту об открытии в России Библейского общества, где он исполнял должность секретаря. Характерно, что в то же время Д. П. Рунич принялся за масонскую обработку своего товарища, начав отправлять ему мистическую литературу (журнал «Друг Юношества»). [99]

Письма В. М. Попова ярко характеризуют этого забытого политического деятеля. В историю ему суждено было войти, как директору департамента просвещения в «Министерстве затемнения». К В. М. Попову крепко прилипли ярлыки фанатика, мракобеса, сектанта. В письмах Д. П. Руничу он выступает, как опытный и осторожный, хотя несколько ограниченный, чиновник, человек несгибаемых убеждений. В. М. Попов имел четкие религиозные взгляды, соответствующие направлению «внутреннего христианства». На попытку Д. П. Рунича приобщить своего корреспондента к мистической литературе, В. М. Попов ответил гневной отповедью, призванной доказать, что Библия есть единственный источник христианской веры: «Некоторые из усердных любителей христианства говорят прямо, что Библия не для всех годится, что она имеет в себе много непостижимого, и даже странного, соблазнительного даже. Они полагают, что гораздо полезнее читать духовные сочинения святых и праведных людей, которые более приличны для вразумления человеков, ищущих спасения и познания истины», [100] – писал В. М. Попов. В дальнейшем Д. П. Рунич не только полностью воспринял эти взгляды, но и стал активно проводить их в своей служебной деятельности.

25 мая 1813 года О. П. Козодавлев благодарил Д. П. Рунича за письмо, полученное им 14 апреля, и денежный взнос в пользу Библейского общества. Обращение Д. П. Рунича было зачитано комитету Общества и найдено «исполненным чувством истинно христианским». О. П. Козодавлев замечал, что «Библия, сие основание христианского учения и веры, вам уже давно и не по единому названию известна». [101] Сделав денежный взнос и получив соответствующую квитанцию, Д. П. Рунич стал членом Библейского общества. В. М. Попов констатировал в своих письмах, что их религиозные взгляды одинаковы, и восторгался тем, что нашел единомышленника. «Мнение ваше о Библейском обществе и понятия вообще о христианском законе преисполнило меня великой радостью… есть среди христиан не только называющиеся сим именем, но их нескоро приметишь, ибо сказано, что Царствие Божие внутри нас будет », - писал он. [102] Весной 1813 года в своих письмах В. М. Попов неоднократно упоминал о том, что скоро и в Москве откроется комитет Библейского общества. Наконец, 22 июля 1813 года он поздравлял Д. П. Рунича с новым званием «по христианскому делу» - он стал директором Московского комитета Библейского общества. [103]

28 января 1813 года об открытии в России Библейского общества Д. П. Руничу сообщал А. Ф. Лабзин. Совершенно неожиданно выяснилось, что он сам не был приглашен в члены общества. «Когда дело заготовлялось, то я первый из русских был поборником оного, но когда дело сделалось, то насовалось знати столько, что мне и места не было», – жаловался он. Позднее, когда А. Ф. Лабзин получил приглашение лично от Патерсона, он из гордости отказался. [104] Отстранение А. Ф. Лабзина от работ Библейского общества продолжалось недолго. 13 сентября 1813 года он был приглашен в члены самим президентом А. Н. Голицыным и принял предложение. [105]

В начале 1815 года положение А. Ф. Лабзина в Библейском обществе упрочилось, в конечном итоге он стал вице-президентом общества. Изменение его положения было связано с издательской деятельностью. В 1815 году он издал в русском переводе культовую книгу того времени «Победная повесть» И. Г. Юнга-Штиллинга. Будущий митрополит Московский Филарет и князь А. Н. Голицын, узнав о готовящемся издании, сразу передали ему по 100 рублей за первые экземпляры книги. К Д. П. Руничу А. Ф. Лабзин обращался с просьбой собрать деньги на издание и в Москве. [106] Можно предположить, что укрепление положения А. Ф. Лабзина в Библейском обществе и стали причиной продолжения его связи с Д. П. Руничем.

21 августа 1813 года В. М. Попов прислал Д. П. Руничу несколько книг на «духовные темы», среди которых был журнал английского общества, содержавший серию статей религиозной тематики. Д. П. Рунич перевел их на русский язык и собрал в отдельную книгу под названием «Дружеский совет всем тем, до кого сие касаться может». 10 октября 1813 года В. М. Попов благодарил своего корреспондента за перевод этих статей. Единственной его просьбой было стараться при раздаче книги, чтобы ее не приняли за издание Библейского общества, так как оно должно заниматься лишь изданием Библии. [107]

Это был не первый опыт Д. П. Рунича в переводах книг мистического содержания, но впервые такой перевод был издан в свет. Судьба книги «Дружеский совет всем тем, до кого сие касаться может» была очень непростой. Е. Н. Азизова ошибочно считала этот перевод собственным сочинением Д. П. Рунича и указывала, что книга была конфискована в 1813 году и переиздана в 1837 году. [108] Биограф Д. П. Рунича В. Корсаков, основываясь на его переписке с И. В. Лопухиным, утверждал, что мистические произведения Д. П. Рунича запрещались и изымались. [109] Это явная ошибка. В действительности история этого перевода Д. П. Рунича была иной.

Построенная из вопросов и ответов, книга, переведенная Д. П. Руничем, должна была привлечь людей, мало знакомых с религиозными доктринами, к христианству и изучению Библии. Автор исходил из того, что официальная церковь уже не в силах вдохнуть в людей религиозное чувство. Это ясно прослеживается в тексте книги: «Молитвы служителей Евангелия мгновенное только на умы делают впечатление», – пишет автор. [110] От книги вышедшей, из-под пера протестантского автора, нельзя было ожидать православных взглядов. Естественно, что текст книги во многих местах противоречил учению Русской православной церкви. По мнению автора, Иисус Христос «есть Бог, равный Отцу, принявший естество, чтобы покориться закону, который мы нарушили, претерпеть казнь и мщение, через это люди получили путь в Рай». [111] На искажение таинства крещения обратил внимание даже И. В. Лопухин, правда, уже после приостановки продажи книги. [112] «Крещение есть обряд наружный, совершаемый над телом; новое рождение есть внутренняя работа над душой», - писал автор. [113]

В главе «Важнейшие рассуждения» речь шла о том, что научиться религии не всегда возможно у родителей или через воспитание. Главным источником религиозного просвещения указывалась Библия. Автор настоятельно призывал учиться религии у Библии. Вольно или невольно переводчик книг также брал на себя ответственность за искажение православных догматов. Сомнительное место он мог исправить или изъять вообще, как часто делали в то время.

17 ноября 1813 года И. В. Лопухин поздравлял Д. П. Рунича с выходом новой книги и благодарил за присланные экземпляры. «Боже, помози вам паче и паче продолжать такие труды во славу имени Его», – писал он. [114] 11 ноября 1813 года А. Ф. Лабзин сообщал, что продал 100 ее экземпляров. [115] Однако весной 1814 года на продажу книги Д. П. Рунича был наложен запрет. 8 апреля 1814 года А. Ф. Лабзин сообщал Д. П. Руничу, что вице-президент Библейского общества епископ Августин написал письмо в его защиту. «Не сердись и не огорчайся, а скажи: Отче, не ведают, что творят», – советовал он. [116] 26 апреля 1814 года И. В. Лопухин писал об аресте книги Д. П. Рунича, он не сомневался, что она будет оправдана, но жалел, «что может худое влияние сделать вообще на цензуру и помешать на время выходу спасительных книг». [117] В другом письме И. В. Лопухин утверждал, что книга запрещена происками министра просвещения А. К. Разумовского.

Арест, наложенный на перевод, совпал с неприятностями по службе. 20 октября 1813 года В. М. Попов известил Д. П. Рунича о том, что министру внутренних дел О. П. Козодавлеву стало известно о том, что Рунич самовольно получает столовые деньги, положенные московскому почтмейстеру. В. М. Попов предупреждал корреспондента о том, что это незаконно и требовало высочайшего разрешения. [118] Сломленный неприятностями Д. П. Рунич впал в отчаяние и сообщил В. М. Попову, что собирается выйти из Комитета Библейского общества. В письме 10 февраля В. М. Попов, как мог, утешал своего корреспондента, просил сохранять спокойствие и сообщать обо всем происходящем. [119]

Действительно, В. М. Попову удалось уладить все проблемы. Дело о столовых деньгах было оставлено, а запрет на книгу отменен. Для этого в дело пришлось вмешаться А. Н. Голицыну. 30 марта 1814 года А. Н. Голицын сообщал Д. П. Руничу, что познакомился с его переводом, оригинал он читал еще в листках английского общества. Сам обер-прокурор Св. Синода в книге ничего противного вере не нашел, с ним был согласен епископ Августин, приславший благоприятный отзыв. Все это совместно с благоприятными характеристиками Д. П. Рунича (данными, в том числе, и В. М. Поповым) побудили А. Н. Голицына представить запрещенный перевод Александру I. [120] В тот же день О. П. Козодавлев сообщал Д. П. Руничу, что навел справки о судьбе книги и уверен, «что вы правы и невинно страдаете». [121]

Результат массированного воздействия не замедлил сказаться. 22 сентября 1814 года А. Ф. Лабзин писал, что говорил о книге Д. П. Рунича с министром и выяснил, что Александр I приказал передать ее на рассмотрение Комитета министров. [122] 25 сентября 1814 года В. М. Попов поздравлял Д. П. Рунича с тем, что его перевод разрешено продавать. [123] 5 октября министр народного просвещения А. К. Разумовский извещал Д. П. Рунича о том, что Комитет министров разрешил продажу книги, и он может дать об этом объявление. [124]

В тяжелый для Д. П. Рунича период, когда его книга находилась под запретом, А. Ф. Лабзин пытался вновь привлечь его внимание к масонским делам. Он писал, что его ложу посещал Кутузов, и, зная об их связи с Д. П. Руничем, просил посоветовать ему посещать ложи в Москве. А. Ф. Лабзин отмечал, что не может уже ничего рекомендовать, так как не знает, «мой ли ты». [125] К этому времени относятся первые сведения о том, что Д. П. Рунич пытался разорвать отношения с масонами (при этом, не утратив доверие к масонству вообще). А. Ф. Лабзин дважды описывал случай, когда во время заседания ложи в С. -Петербурге Д. П. Рунич отказался встать, когда пили «за детей одной матери» (членов данной ложи). Наставник расценил это, как отречение «от той самой ложи, которой обязан масонским своим бытием». «Пусть будет так, как ты сам соизволишь», – писал он. [126] Но переписка не прервалась.

20 марта 1814 года Д. П. Рунич произнес речь на заседании Генерального собрания Московского комитета Российского библейского общества. Речь была оформлена в виде двух брошюр с обозначением страниц и, видимо, планировалась к изданию. Доказывая пользу распространения Библии, Д. П. Рунич говорил о том, что человек не способен самостоятельно познать «свет Божественных истин», поэтому Бог приходит ему на помощь и дарует знание в своих откровениях, важнейшие из которых - Ветхий и Новый Заветы. [127] Рассматривая деятельность Библейских обществ в мире, Д. П. Рунич указывал, что «распространение чтения Св. Писания и ознакомление через сие средство людей всех состояний с единственным источником всякой истины, всякой нравственности, всякого благочестия – и, следовательно, основанием блаженства нашего, есть цель Библейского общества». [128]

Большая часть речи была посвящена восхвалению российского правительства и самого Александра I за оказание покровительства Библейскому обществу. «Обильное благословение небес течет на то царство, на ту страну и на тот народ, где глава онаго, видимый образ Божества на Земле, способствует утверждению Слова Божьего», – провозглашал Д. П. Рунич. [129] В отличие от большинства деятелей Библейского общества, в своей речи Д. П. Рунич широко использовал христианскую догматику, применяя тезис о греховности человека и божественности происхождения царской власти. Подобная эклектика взглядов должна была очень импонировать президенту Российского библейского общества князю А. Н. Голицыну, с которым и была связана дальнейшая карьера Д. П. Рунича.

В. М. Попов восторженно реагировал на издание речи Д. П. Рунича: «Речь вашу, привезенную Осипу Петровичу, я читал: она конечно хороша, и прилична была к возбуждению большого внимания многих. Желаю, чтоб и впредь ревность ваша к сему делу не охлаждалась». [130] В С. -Петербурге были недовольны деятельностью московского комитета Библейского общества. В. М. Попов писал Д. П. Руничу: «Мы здесь начинаем примечать, что ваш комитет Библейского общества в Москве что-то холоден». [131] В феврале в Москву был отправлен ревизор от Генерального комитета Пинкертон. В. М. Попов советовал Д. П. Руничу познакомиться с ним и подружиться, «ибо он человек самый благонамеренный, каков токмо истинный христианин быть может». [132] Прибыв из Москвы, Пинкертон дал благоприятный отзыв об успехах местного Библейского общества. В. М. Попов сообщал, что князь А. Н. Голицын был чрезвычайно доволен лично Д. П. Руничем. [133]

11 февраля 1816 года Д. П. Рунич был уволен от должности директора почт. При этом ему был присвоен чин статского советника, и он был причислен к постовому ведомству с окладом 1500 рублей в год. Это внезапное для непосвященных лиц событие для чиновников Министерства внутренних дел было вполне ожидаемо. Во второй половине 1815 года обстановка в Москве осложнилась. О. П. Козодавлев стал требовать от Д. П. Рунича дополнительных сообщений о слухах, циркулировавших в московском обществе. В нескольких секретных посланиях министр внутренних дел просил обратить особое внимание на перлюстрацию писем. [134] Можно предположить, что в этой ситуации на должность начальника московских почт понадобился более надежный человек. Тем более, что новые люди, пришедшие в правительство, имели собственных кандидатов на эту должность.

Недоверие к Д. П. Руничу высказывал еще Ф. В. Ростопчин. В конце августа 1812 года он сообщал Александру I, что И. В. Лопухин и сенатор Рунич - враги императора. 18 ноября он доносил, что Д. П. Рунич разносит панические слухи. [135] 11 декабря 1815 года О. П. Козодавлев извещал Д. П. Рунича о том, что император вернулся в столицу, но «о месте вашем я еще не докладывал», «падите перед Господом Богом: в его руках сердце царево». [136] 4 января 1816 года чиновник Министерства внутренних дел Н. Жулковский писал Д. П. Руничу: «я никак думать не могу, чтобы вы не остались на своем месте». Он предупреждал своего корреспондента, что в государственном аппарате предстоят изменения (реорганизация почтового управления, лишение министров права личного доклада императору) и просил повременить с представлением подчиненных к наградам, так как неудобно награждать уже уволенного чиновника. [137] Вскоре выяснилось, что перемены коснулись и Д. П. Рунича.

14 февраля 1816 года О. П. Козодавлев сообщал Д. П. Руничу об изменениях в его служебном положении: «Не знаю, как начать письмо и как возвестить вам и милость Государя, и событие по московскому почмейстерству, которое уже давно было вам предсказано». О. П. Козодавлев акцентировал внимание на высоком звании, которое «получить в наше время затруднительно и мудрено» (Д. П. Рунича произвели в статские советники). Он советовал приехать в столицу, где можно получить выгодное место. [138]

С потерей места Д. П. Рунич перестал интересовать О. П. Козодавлева и В. М. Попова. В 1816-17 годах в переписке наступает перерыв (в фонде по два письма В. М. Попова за 1816, 1817 годы, О. П. Козодавлев в эти годы не писал вообще). Это были тяжелые для Д. П. Рунича времена. Сохраненного ему оклада по почтовому ведомству не хватало, чтобы содержать семью. Должности с более высоким окладом видимо не предлагали.

Период отставки стал для Д. П. Рунича временем литературного подъема. В это время он много работал, писал и делал переводы. В письме 20 сентября 1818 года А. Ф. Лабзин сожалел о том, что книга Д. П. Рунича «Теория и практика» не пропущена цензурой. [139] 25 ноября 1818 года датируются записки Д. П. Рунича «Дух христианства»[140], 14 февраля 1820 года была закончена рукопись «Философия». [141] Находясь в отставке, Д. П. Рунич составил обширный свод - «Поучения или слова Святого Дмитрия Ростовского и Ярославского, говоренные в разное время», а также составил сборник «Творения Дмитрия Ростовского» (1818). [142] Этого святого Д. П. Рунич вообще ценил очень высоко (есть его труды и среди книг, изданных Н. И. Новиковым). В своих записках о масонстве он указывал, что «до времени Дмитрия митрополита Ростовского нет проповедников русских, которые продолжали бы проповедовать по руководству апостолов и великих учителей церкви». [143]

Ситуация вокруг Д. П. Рунича изменилась после учреждения Министерства духовных дел и народного просвещения (24 октября 1817 года). Министром стал князь А. Н. Голицын, директорами двух департаментов министерства - А. И. Тургенев и В. М. Попов – секретари Библейского общества. До февраля 1818 года царский двор находился в Москве, а вместе с ним и А. Н. Голицын.

В 1818 году руководители Библейского общества вспомнили про Д. П. Рунича. 4 января ему написал письмо О. П. Козодавлев с просьбой сообщить, какое он желает занять место в Министерстве внутренних дел; «приятным посчитаю употребить вас согласно вашему желанию», - заканчивал письмо министр. [144] Когда Д. П. Рунич отказался от предложения, ссылаясь на то, что надеется получить место в Министерстве народного просвещения, О. П. Козодавлев ответил, что постарается сохранить за ним оклад по почтовому ведомству. [145]

14 февраля 1818 года В. М. Попов сообщил Д. П. Руничу, что ему необходимо переговорить с А. Н. Голицыным о службе в постовом ведомстве. Из письма видно, что дальнейшая служебная карьера Д. П. Рунича руководителями министерства уже намечена. Его планировалось назначить членом Главного правления училищ и членом Ученого комитета. В. М. Попов указывал следующие причины, по которым назначение не могло состояться немедленно: «невозможность ваша приехать немедленно в Петербург» и необходимость «снабдить большим содержанием, нежели какое получать положено». Он просил Д. П. Рунича явиться для переговоров с А. Н. Голицыным. По его мнению, дело могло разрешиться летом, по возвращению Александра I. [146]

Из черновых записей Д. П. Рунича видно, что 28 июня 1818 года от имени А. Н. Голицына В. М. Поповым ему была предложена должность директора департамента. 20 июля в ответном письме Д. П. Рунич согласился принять должность. [147] В действительности в своих записках Д. П. Рунич умалчивал обо всех обстоятельствах этого предложения. Даже датировка в записках Д. П. Рунича иная, чем в письмах (возможно, поставлена дата получения).

В письме от 22 июля 1818 года В. М. Попов сообщал Д. П. Руничу, что их переговоры, состоявшиеся зимой этого года в Москве, «не забыты ни князем А. Н. Голицыным ни мной, место члена Главного правления училищ и в Ученом комитете готово для вас». В. М. Попов писал, что у князя появилось и другое предложение. Он хочет назначить Д. П. Рунича директором департамента своего министерства, так как «есть знак особого доверия не только к способностям вашим, но еще больше к христианским правилам, каковы видны были в ваших словах и поступках». Выясняется, что «христианские правила» являются главным критерием при назначении на должности в Соединенном министерстве: «мой начальник считает оное таким, без которого он и ни с какими другими способностями чиновника иметь не хочет директором» – писал В. М. Попов. Он просил не заботься о том, как эта вакансия откроется и держать все в тайне. [148]

В. М. Попов сообщал, что назначение директором департамента было связано с определенным условием. А. Н. Голицын хотел знать, не принадлежит ли Д. П. Рунич «к какому либо тайному сообществу (франк масонов)». В. М. Попов писал, что на этот вопрос он не смог ответить князю и поэтому: «Принадлежность ваша к такому сообществу не помешала бы может быть всякому другому месту, но в директорском князь находит, что сие быть никак не может; ибо человек, который связывает себя ужаснейшими клятвами повиновения неизвестным начальникам, не может иметь полного к себе доверия». А. Н. Голицын, якобы, был уверен в искренности Д. П. Рунича, поэтому поручил В. М. Попову «по-дружески» спросить его «член ли он такого сообщества или нет»? В зависимость от ответа он ставил назначение на пост директора департамента. [149]

За этим предложением А. Н. Голицына определенно крылась интрига. Места обоих департаментов министерства были уже заняты и сведений о том, что А. И. Тургенев или В. М. Попов должны были оставить свои должности не имеется. Следовательно, А. Н. Голицын блефовал. Это была проверка. Можно предположить, что масонство Д. П. Рунича не было тайной, и его будущие руководители хотели удостовериться в его честности. Возможно, приманивая Д. П. Рунича таким высоким назначением, они хотели окончательно оборвать его масонские связи, чего вполне удалось добиться. Сам Д. П. Рунич принял предложение за «чистую монету». Из его писем В. М. Попову можно сделать вывод, что он надеялся занять пост директора департамента духовных дел. 23 сентября 1818 года Д. П. Рунич передавал В. М. Попову о том, что в Москве пошли слухи, что его назначают «по духовной части». [150]

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒