|
|||
Конец второй книги 12 страницаМне хотелось спросить, что вообще подвигло его принять таблетки в первый раз, но не была уверена, что готова к ответу. Джуд деликатно кашлянул. — Пойду, раздобуду себе чего-нибудь выпить, — сказал он. — Ханна, Мистер Коэн, вам что-нибудь принести? Я покачала головой, и Джуд покинул палату, закрыв за собой дверь. Я закусила губу. Отец заерзал на месте. — Как лето проходит? — поинтересовался он, спустя минуту. — Тебе нравится в Эшвилле? Я кивнула. — Очень. Завела много новых друзей. — Вижу, — произнес папа и, наклонившись ко мне, шепнул: — Ты же знаешь, что маме он не понравится? По моей шее тут же пополз жар. — Джуд просто мой друг. — Просто друг, который везет тебя пять часов, чтобы ты повидалась с отцом в реабилитационном центре? — Он хороший парень, — ответила я. — Он всегда был добр ко мне и не заставлял меня чувствовать неловкость из-за того, что ты здесь. Последние слова прозвучали довольно горько. Прежде, чем встретиться взглядом с папой, я сморгнула слезы. Папа протяжно выдохнул. — Мне очень жаль, Ханна. Я облажался. Я жестко и громко захохотала. — Хватит валять дурака. Ты чуть не умер, папа! Ты хоть представляешь, как я испугалась? Знаешь, каково это видеть собственного отца, лежащим на полу в полной отключке? Возросшая громкость моего голоса заставила папу поморщиться. — У меня были проблемы, и я нуждался в помощи. — Ты разрушил нашу семью! — закричала я. До этого я никогда не позволяла себе кричать на отца. Но, боже, с каким наслаждением я выкрикивала обвинения, которые держала в себе все эти месяцы. — Ты вынудил меня лгать моим друзьям. Даже мама говорит обо всем этом так, словно ты на отдыхе. Знаешь, как унизительно слышать из каждого утюга о том, что твой отец находится в реабилитационном центре? Папины глаза увлажнились. — Ты права, и мне никогда не удастся искупить свою вину перед тобой. Все, что я могу сделать, это сказать, как сильно я сожалею о произошедшем. Я вспыхнула от ярости и резко плюхнулась на постель рядом с отцом, чувствуя ком в горле. — Этим летом я хотела забыть обо всем и не быть собой. Хотела хоть ненадолго стать другой, но все равно не могла перестать думать о вас с мамой. Папа погладил меня по спине. — Ты имеешь право веселиться и просто быть подростком. Я вскинула брови. Раньше он никогда не говорил мне таких слов. Он засмеялся. — Не надо смотреть на меня с таким удивлением. Пребывание здесь показало мне, что в жизни не всегда нужно стремиться к первенству и превосходству во всем. Все эти годы я был так сосредоточен на процветании банка. Вся моя жизнь сводилась к желанию быть на высоте. Я забывал об отдыхе и развлечениях. И я не хочу, чтобы то же самое случилось с тобой. — Он убрал прядь волос с моего лица. — Я вижу в тебе так много от себя, Ханна. И переживаю, что ты так сильно на себя давишь. Что мы так сильно давим на тебя. Я хочу, чтобы ты была семнадцатилетней девочкой. И да, я по-прежнему хочу, чтобы ты стремилась к лучшему и делала все, что хочешь, но лишь при условии, что сама будешь получать от этого удовольствие. Вот оно. Либо сейчас, либо никогда! — Я не хочу поступать в Йель, — выпалила я. Папа непонимающе моргнул. — Я думал, ты всегда этого хотела. — Нет, — медленно произнесла я. — Это вы с мамой постоянно твердили, что я должна поступить в Йель, а я просто мирилась с этим. Папа положил лодыжку на колено и прикрыл сверху рукой. — Хорошо. Тогда куда ты хочешь поступать? Я набрала в грудь побольше воздуха. — Я хотела бы рассмотреть гуманитарные колледжи. Те, где нет такого сильного давления. Папа расхохотался. — Гуманитарные науки! Твоя мама будет в восторге. Я тоже засмеялась. — Я надеялась, что ты сам сообщишь ей об этом. Папа подался вперед и притянул меня к себе. — Хорошо. Я найду способ сообщить ей об этом как можно мягче, — вздохнул он. — А то она уже должно быть купила наклейку на бампер с надписью: «Моя дочка учится в Йеле». — Тогда, наверное, стоит подарить ей новую? — сказала я с усмешкой. Папа поцеловал меня в макушку, и я с улыбкой плотнее прижалась к нему. — А теперь, — продолжил папа, — расскажи мне, как проходит твое лето. В тебе явно что-то изменилось, и мне, кажется, перемены тебе к лицу. — Спасибо, — просияла я. Несмотря на попытки не обращать внимание на мнение других, одобрение отца все еще имело для меня значение.
***
— Пора ехать, дорога не близкая, — сказала я час спустя, стоя в дверях папиной палаты. Он кивнул. — Понимаю, — сказал он, вновь поцеловав и заключив меня в объятия. — Наслаждайся остатком лета. Увидимся, когда вернешься домой. Я шла по коридору с Джудом, светясь от счастья, которого не испытывала уже очень давно. Мне все еще предстоял разговор с мамой на тему моих планов на будущее, но больше меня это не волновало. Папа поддерживал меня, и впервые в жизни я чувствовала, что все может сложиться как надо. Мы сели в мою машину, и я выехала на шоссе, ведущее обратно на запад. Улыбаясь самой себе, я наслаждалась видом деревьев, вытянувшихся по обе стороны от дороги. — Ну что, обратно в Эшвилл? — спросил Джуд. Моя машина мчала по шоссе, все ближе подъезжая к знаку «УИЛЛОУБРУК СЛЕДУЮЩИЙ СЪЕЗД». И тут мне в голову пришла еще одна идея. — А знаешь, есть еще кое-что, что я должна сделать. — Я включила правый поворотник и съехала с шоссе. Всю дорогу до Уиллоубрука Джуд молча смотрел в окно. Это был небольшой город с маленьким деловым центром и несколькими крупными магазинами складского типа. — Значит, здесь ты и живешь? — поинтересовался Джуд. — Ага, — ответила я. — Смотреть тут особенно нечего, но ничего страшного. Это же дом. В разгар жаркого летнего дня Натали могла быть только в одном месте. Подъехав к загородному клубу, я тут же приметила на парковке ее белый BMW. Моя семья состояла в Загородном клубе Уиллоубрука, поэтому, записав Джуда в качестве своего гостя, я тут же устремилась к бассейну. Натали оказалась именно там, где я и ожидала ее увидеть — на любимом шезлонге возле бассейна. Сексуальный розовый купальник контрастировал с бронзовым загаром ее кожи, а на голове красовался небрежный конский хвост. — Привет, Натали, — сказала я, подходя и закусывая губу в ожидании ее реакции. Натали подняла желтые солнечные очки и взглянула на меня, поджав губы. — Что ты тут делаешь? Разве ты не должна быть в Париже? По ее тону я поняла, что она все еще на меня злится. Я глубоко вздохнула, набираясь мужества сказать то, что собиралась, прежде чем передумаю. — Нет, и именно поэтому я здесь, — начала я. — Я хотела попросить у тебя прощения. Дело в том, что я не ездила ни в какой Париж. Натали вытаращила на меня глаза. — Где же ты была все это время? — В Эшвилле, — призналась я. — Остановилась у тети. Моя мать поехала в Париж, но я решила с ней не ехать. После всего, что произошло с моим отцом… — я закусила губу, затем продолжила, — мне просто хотелось где-то спрятаться. Натали смотрела на меня во все глаза, долгое время, не говоря ни слова. Затем ее взгляд переместился на стоящего позади меня Джуда. — А это кто? — спросила она, оглядев его с ног до головы. Моментально подобравшись, она убрала с лица каштановые пряди волос. Джуд протянул ей руку. — Я Джуд. Друг Ханны из Эшвилла. Кокетливо улыбаясь, Натали пожала ему руку. — Может, и мне стоит провести следующее лето в Эшвилле. Я засмеялась. Единственное, что могло заставить Натали забыть об обиде — это перспектива знакомства с новыми сексуальными парнями. — Прости, что соврала тебе. Мне правда очень жаль, — сказала я, присаживаясь на край ее шезлонга. — Я была растеряна из-за проблем с отцом и не хотела, чтобы кто-то знал об этом. Она отбросила тонкие прядки с лица и посмотрела на плещущихся в бассейне детишек. Затем она сказала: — Это я понимаю. Но я думала, мы подруги и доверяем друг другу. — У меня сейчас тяжело с доверием к людям, — сказала ей я. — Но я постараюсь исправиться. И я хотела бы продолжать дружить. Я ждала, что она скажет, чтобы я и думать об этом забыла, но ошиблась. Обдумывая мои слова, она слегка оттопырила нижнюю губу, а затем сказала: — Я бы тоже хотела. К тому же довольно сложно найти новую лучшую подругу в преддверии выпуска. Я подалась вперед и обняла ее, стараясь не заляпать одежду маслом для загара. — Мне нужно идти, но я позвоню тебе. Через несколько недель вернусь, и мы где-нибудь затусим. Покидая клуб, я шла едва ли не вприпрыжку. — Перекусить не хочешь? — спросила я Джуда. Он кивнул. — С удовольствием что-нибудь съем. Где тут можно вкусно поесть? — В «Розовом замке», — без колебаний выдала я. — Они готовят лучшую пиццу и молочные коктейли. — «Розовый замок»? — переспросил он, приподняв бровь. — А люди-то тут с выдумкой. Ладно, идем, — сказал Джуд. Я шутливо стукнула его по руке, и мы сели в машину. Несмотря на предвечернее время, парковка «Розового замка» была забита до отказа. Подходя к дверям, я заметила на окне вывеску с надписью «Полуденный камеди! ». Когда мы зашли, мое внимание тут же привлекла сцена в конце зала. По ней, сияя от удовольствия, расхаживал Зак с микрофоном в руке. Его выступление вызывало в зале смех и аплодисменты. Мы с Джудом нашли столик, и к нам тут же подошла официантка. — Что порекомендуешь? — спросил меня Джуд. Я сощурилась. — Ты мне доверяешь? — ответила я вопросом на вопрос. — На все сто, — сказал он. — Отлично! — весело встрепенулась я. — Тогда мы будем бургеры. Я заказала нам бургеры с двойным сыром и картофельные шарики. В ожидании еды, мы смотрели выступление Зака. — А этот малый очень неплох, — заметил Джуд. Зак закончил монолог, пока мы поглощали бургеры. Я проследила за тем, как он спускается со сцены и направляется к столику, за которым сидела Эйвери Джеймс. Когда он подошел, она встала, крепко его обняла и поцеловала. Лицо Зака просияло. Такой широкой улыбки, как сейчас, я у него никогда не видела. Глядя на улыбку Зака, я внезапно осознала то, о чем и так догадывалась: они с Эйвери идеально подходили друг другу. То, что началось с плохой идеи обратиться к Эйвери с тем, чтобы она отбила у меня Зака, в итоге вылилось во что-то хорошее. Ощутив небольшой укол совести, я вспомнила о письмах Эйвери в корзине электронной почты. Сосание под ложечкой напомнило, что я очень скучала по ней. — Мне нужно еще кое-что быстренько сделать, — сказала я Джуду. — Подожди здесь. Я протиснулась к столику Эйвери с Заком, где, спрятавшись от чужих глаз за перегородкой, влюбленная парочка трогательно льнула друг к другу. — Привет, ребята, — поздоровалась я. Они подняли на меня взгляд. У Зака отвисла челюсть. — Ханна, — сказала Эйвери. — Ты вернулась в город? Как ты? Садись! — Она указала на место напротив, и я скользнула на него, забарабанив пальцами по столу. — Пока еще не вернулась, — объяснила я. — Только на сегодня. Я тут с другом, навещала отца. — Я кивком указала на Джуда. — Мы заехали перекусить, и тут я увидела тебя на сцене. — Я улыбнулась Заку. — Ты нереально крут. — Спасибо, — поблагодарил он. Склонив голову на бок, он изучал меня взглядом. — Выглядишь лучше. Счастливее. Я кивнула, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Он был прав. — Так и есть. Мне хорошо. Все прояснилось, — добавила я с коротким смешком. — Но я решила подойти и сказать, что очень рада, что у вас все сложилось, а еще, что сожалею о том, через что вам пришлось из-за меня пройти. С моей стороны было неправильно врать и использовать вас таким гнусным образом. Простите. Эйвери с Заком переглянулись и снова посмотрели на меня. — Само собой мы прощаем тебя, — сказал мне Зак. — Уже простили. В итоге все сложилось как нельзя лучше. Так как же я могу злиться на тебя, когда так счастлив? — Он сильнее прижал к себе Эйвери. — Я рада, — сказала я. — Вы отлично смотритесь, ребята. И когда я вернусь, может, сходим куда-нибудь? Эйвери подалась вперед и сжала мою руку. — С удовольствием, Ханна. У нашего столика возник Джуд, с двумя молочными коктейлями в обеих руках. — Готова ехать? — спросил он. — Ага. — Я представила Джуда Заку с Эйвери, затем мы распрощались и направились к моей машине. — Все хорошо? — спросил меня Джуд. Я широко улыбнулась, наблюдая за тем, как Джуд отпивает от своего молочного коктейля. Интересно, моя улыбка была такой же счастливой, как улыбка Зака несколько минут назад? — Все просто замечательно.
Глава 24
Вернувшись в Эшвилл, мы устроились на крыльце дома тети Лидии. Джуд теребил длинные травинки у своих ног. Чем ближе мы подъезжали к Эшвиллу, тем молчаливее он становился. Солнце закатилось за далекие горы, и вокруг нас стали сгущаться сумерки. Джуд провел рукой по голове. — На самом деле я приехал по другой причине. Не хотел уезжать не попрощавшись. Я сглотнула. — Ты уезжаешь? — Завтра рано утром я улетаю на тренировочную базу в Джорджии. — Он слабо улыбнулся мне, поведя плечами. — Я, наконец, понял, как разобраться со своей жизнью. После этого дело пошло намного быстрее. — И надолго ты уезжаешь? — спросила я, подтягивая колени к груди. — Базовая подготовка длится десять недель, — сказал он. — Затем меня направят на индивидуальную подготовку куда-нибудь, но я еще не знаю куда. Я плотно сжала губы. Через три недели начнется последний учебный год, и я вернусь в Уиллоубрук. Я заставила себя улыбнуться. — Значит, прощаемся, — сказала я. — Я получил «подъемные», (Подъемные — поощрительная премия при устройстве на работу или поступлении в армию, прим. переводчика) — сообщил Джуд. — Поговорил с банком и договорился об оплате просрочек после того, как получу деньги. Так что теперь, думаю, все должно быть хорошо. Я плотно сжала ладони. — Я могу поговорить с отцом. Возможно, удастся рефинансировать твой долг, чтобы пришлось платить поменьше… Он накрыл мои руки своими. — Это не твоя проблема. Мы с мамой сами во все это влезли. И сами найдем способ выбраться. Я обсудил с ней возможность реабилитации и терапии. Сейчас она против, но я не перестану уговаривать ее пока она не согласится. — Если тебе что-то понадобится… — мой голос оборвался. Он улыбнулся. — Спасибо. Буду знать. Между нами повисло молчание. Мимо проехала машина, перелетали с дерева на дерево птицы. В траве покачивались на ветерке красные, желтые и оранжевые полевые цветы, наполняя воздух дивным ароматом. — Есть кое-что, что я хочу сделать до отъезда, и я хочу, чтобы ты сделала это вместе со мной. Я подняла брови. — Что именно? Джуд встал и протянул мне руку. — Поедешь со мной? Я вложила свою руку в его ладонь и последовала за ним к его машине. Мы молча катили по улице в стареньком пикапе. Мы ехали по Эшвиллу, и от того, как окутывали горы огни этого города, хотелось улыбаться до ушей. Я полюбила Эшвилл. Он стал частью моей жизни. Внезапно мне в голову пришла идея. — Я подам заявление в Университет Северной Каролины в Эшвилле, — сообщила я. Джуд покосился на меня. — Серьезно? Я представила, как буду каждый день ходить по Эшвиллу, смотреть на горы и на кирпичные городские здания. Поместье Билтмор, Чимни Рок, водопады, Блю-Ридж-Паркуэй. Эштон и Кейт в колледжах по соседству и тетя Лидия. Не хочу отказываться от всего этого. — Серьезно, — ответила я. — Хочу учиться именно здесь. Джуд улыбнулся и кивнул. — Думаю, ты прекрасно впишешься. Мы подъехали к кладбищу. Пышная зеленая трава покрывала небольшой склон, усеянный аккуратными мемориалами. Летний вечер становился темнее, и дорожку между могил подсвечивали фонари на солнечных батареях. Джуд припарковал пикап и вышел из машины. Остановившись в конце дороги, он сделал глубокий судорожный вздох. — Я не был здесь с самых похорон, — пояснил Джуд. Я взяла его за руку и крепко сжала. — Я буду рядом, если понадоблюсь. Помимо нас на кладбище была еще пара человек, но они находились в нескольких ярдах от нас, склонившись над могилами своих родных. Стоял тихий спокойный вечер. Могилка была маленькой — почти такой же, как все остальные. Вверху надгробия был выгравирован венец, а под ним надпись: «ЛИАМ — любимый сын и брат». Долгое время Джуд не говорил ни слова. Я стояла, положив голову ему на плечо и глядя на могилу парня, который так сильно повлиял на меня этим летом, хоть я ни разу его не видела. Я чувствовала, будто узнаю Лиама через брата, будто то, кем он в итоге стал, все еще жило внутри Джуда. — Надо было купить цветов или чего-нибудь в этом роде, — наконец сказал Джуд со смешком. Он провел по щеке свободной рукой, слегка поерзав. Под ближайшим деревом росли белые полевые цветы, и я поспешила нарвать их, положив самодельный букет у подножья могилы. — Вот, — сказала я. — Теперь он знает, что мы здесь были. На лице Джуда появилась улыбка. — Спасибо. Мы почти не говорили, но простояли у могилы Лиама довольно долго. Когда мы двинулись в обратный путь, небо уже потемнело и на нем стали появляться звезды. Вернувшись к дому тети Лидии, я вдруг осознала, что не знаю, как отпустить Джуда. Что произойдет, когда он уедет? Увижу ли я его снова? Этим летом я уехала, чтобы узнать себя, и Джуд был частью всего этого. Частью того, кем я стала. Но давать обещания, которые мы возможно не сможем сдержать, не хотелось. Так прощаться было нельзя. — А я ведь никогда нигде не был, — произнес Джуд, глядя на дома, выстроившиеся вдоль темной улицы. — Провел здесь всю свою жизнь. — В мире есть на что посмотреть, — сказала я. — И, если зазеваешься, легко потеряться. Он усмехнулся. — Я всегда начеку. Я засмеялась. — Не сомневаюсь. Я не могла смотреть на него и шаркала ногой по земле. — Просто обещай, что будешь осторожен. Он наклонился ко мне и прижался своим лбом к моему лбу. — Ты мне доверяешь? Я посмотрела в такие родные серые глаза. — Да. Мы знали, что наступил особенный момент, но никто из нас не двигался с места. Движение только бы усложнило ситуацию. — Боишься? — спросила я. — Да, — признался он. — Но, если что-то пугает тебя до чертиков, значит именно это тебе и стоит сделать. Я улыбнулась. — Правило №2. Его рот изогнулся в усмешке, и я ощутила внутри себя нечто огромное пугающее и сложное. Он пошевелился первым, обхватив меня за талию и сильнее прижимая к себе. Я обняла его в ответ, отчаянно не желая отпускать. Я не хотела представлять его где-то наедине с опасностью, которую сама увижу разве что только в кино. Я не хотела думать о сером надгробии с его именем, которое могло появиться рядом с могилой его брата. Изо всех сил стараясь концентрироваться на моменте, я держалась за Джуда, как будто могла уберечь его от опасности одной своей верой в это. Мне хотелось навсегда сохранить в памяти исходящую от него силу. Джуд прав: если что-то пугает тебя до чертиков, значит именно это тебе и стоит сделать. Правило №2. Обещание, которое мы дали себе и друг другу. Оно-то и придало мне смелости потянуться к нему и поцеловать. Никто не отстранился, будто мы оба всю жизнь только и ждали этого момента. А вместе с поцелуем исчезли и все мои страхи. Я больше не сомневалась в трепете и эмоциях, которые испытывала. Когда мы, наконец, отстранились друг от друга, я взглянула в серые глаза и все поняла. Это был Джуд. Это Джуд помог мне стать другой этим летом. Он подался вперед, прижавшись лбом к моему лбу. — Я буду тебе писать, — пообещал Джуд, крепко сжимая меня в объятиях. — И звонить. Каждый день. Каждую свободную секунду. Я засмеялась. — Только не забывай проходить свою подготовку между всеми этими звонками и эмейлами. В его глазах читалось беспокойство, когда он спросил: — Не забудешь меня? Я крепко сжала его руку. — Никогда не забуду. И я знала, что это правда. Как бы ни повернулась жизнь, как бы ни сложились наши отношения на расстоянии и куда бы мы ни пришли в будущем — я знала, что никогда не забуду парня, который изменил мою жизнь. И меня тоже.
Глава 25
— Все взяла? — спросила тетя Лидия, когда я закрыла багажник. Я кивнула. — Здесь все, что я брала с собой. Летнее солнце все еще ярко светило над головой, но я уже чувствовала неуловимые изменения в воздухе, как бывало всякий раз, когда август постепенно перетекал в сентябрь. Лето подходило к концу, и мне предстоял обратный путь до Уиллоубрука. Даже не верилось, что я провела в Эшвилле целых два месяца. — Погоди-ка, — сказала тетя Лидия. Подняв вверх палец, она бросилась обратно в дом. Я взглянула на Кейт и Эштон. — И как это понимать? Кейт пожала плечами, а вот Эштон выглядела так, будто что-то об этом знала. Прежде, чем я начала выпытывать из нее подробности, она стиснула меня в объятиях. Ее висячие серьги запутались в моих волосах, и Кейт пришлось помогать ей выпутаться. — Я буду по тебе скучать! — воскликнула Эштон. Кейт обняла меня с другой стороны, и мы стояли, слившись в групповом объятии, пока я не рассмеялась. — Не могу дышать! — пошутила я. Подруги выпустили меня и отступили назад. Подруги. От этой мысли лицо озарялось улыбкой. — Пиши нам каждый день, — наказала Эштон. — Обо всем, — добавила Кейт. — Буду, — пообещала я. — У меня для тебя кое-что есть, — сказала Эштон. Она залезла в тканевую сумку, перекинутую через плечо, и достала небольшую вещицу, завернутую в газету. Я аккуратно развернула бумагу и увидела красно-сине-зеленое стекло. То самое, что мы наши в центре переработки, только теперь оно было обрамлено замысловатой проволочной рамкой. Приглядевшись, я обнаружила, что она складывается в надпись: Эштон, Кейт и Ханна. Я широко улыбнулась, взглянув на Эштон. — Спасибо, — сказала я. — Мне очень нравится. — Правда? У меня ушла целая вечность на то, чтобы сделать рамку как надо. — Правда, — заверила я ее. — Очень красиво. Так и было. Глядя на творение Эштон, я вспоминала о том, сколько красоты в несовершенстве. В искусстве нет традиционных подходов, а в жизни — традиционных путей. Вернулась тетя Лидия, прижимая к груди квадратный холст. — Я следующая. Прощальный подарок, — сказала она, вручая мне полотно. Взглянув на картину, я шумно втянула ртом воздух. На ней были изображены Эшвилл и Уиллоубрук. Два города сплелись в одной картине так, что казались единым целым, но я все равно могла видеть отличительные черты каждого. — Когда ты успела это нарисовать? — спросила я. Тетя Лидия просияла. — За последние несколько недель, — ответила она. — С тех пор, как мы вернулись из Парижа, застой прошел. И мне хочется рисовать. Я обняла ее и поцеловала в щеку. — Спасибо. Она прекрасна. Взгляд тети Лидии странно остекленел, когда она улыбнулась мне. — Помни, что ты можешь вернуться в любое время или звонить мне. Даже посреди ночи. Я всегда отвечу. Я аккуратно устроила картину и разноцветное стекло на пассажирском сидении своей машины. Пять часов — не близкий путь, и мне не хотелось, чтобы с ними что-то произошло. Обняв в последний раз присутствующих, я забралась в машину и закрыла дверь. Мотор приятно тарахтел, пока я выезжала с подъездной дорожки. Тетя Лидия, Эштон и Кейт стояли на лужайке, махая мне на прощание. Я взглянула в зеркало заднего вида, чтобы посмотреть на них в последний раз и сосредоточилась на дороге впереди. Я была готова вернуться домой.
***
В доме было тихо, и когда я зашла в фойе, мои шаги эхом отозвались от стен большого помещения. Я надеялась застать дома маму, но она, по-видимому, решила остаться в Париже до конца. Чувствуя разочарование, я поднялась по лестнице в свою комнату. Противостояние матери не привело ни к чему хорошему. Ничего не изменило, хотя вообще непонятно на какие изменения я рассчитывала. — Вернулась, — раздался голос позади меня. В проходе стояла мама, прислонившись к дверному косяку. Сцепив за спиной руки, она покусывала нижнюю губу. — Я думала, тебя не будет дома еще неделю, — сказала я. Мама пожала плечами, входя в комнату и присаживаясь на кровать. — Я осмотрела все, что можно было осмотреть в Париже, и слегка заскучала. Она говорила тем небрежным тоном Мэрилин Коэн, который использовала, когда пыталась от чего-то отмахнуться. Я вернулась к чемодану, который поставила на другой край кровати. Мама молчала, но, похоже, уходить не собиралась. Я расстегнула молнию и стала распаковываться, стоя к ней спиной. Повернувшись же обратно, я увидела на маминых щеках слезы. — Ханна, — тихо произнесла она, — прости. Я не хочу, чтобы ты злилась или разочаровывалась во мне. Я просто старалась дать тебе то, чего была лишена сама. — Мне нужна мама, — сказала ей я. — Только и всего. Мама вытерла щеки тыльной стороной ладони и кивнула. — Я говорила с твоим отцом. Он сказал, что… центр помогает. Впервые за все время, она не назвала это место курортом. Прогресс на лицо. — Я думаю… мы думаем, что будет лучше, если я схожу на пару сеансов к местному специалисту. У меня отвисла челюсть. — Ты поедешь в реабилитационный центр? — спросила я. Мама поморщилась. — Не так, как твой отец. Я буду проходить амбулаторное лечение. У меня все еще много забот, да и за тобой надо приглядывать… — Ее голос оборвался, и она закусила губу. — Прости. Полагаю, приглядывать за тобой больше не требуется? Я села рядом с ней и взяла ее за руки. — Не так много, как раньше, но чуть-чуть нужно. Мама улыбнулась и погладила меня по волосам. — Иногда так сложно поверить в то, что ты почти выросла. А иногда кажется, что ты уже совсем взрослая. Еще год и ты будешь сама распоряжаться своей жизнью. Я взглянула на нее, расправив плечи. — То, что я сказала в Париже — правда. Я не хочу поступать в Йель. Мама кивнула. — Я знаю. Мы с твоим отцом говорили об этом. — И тебя это не волнует? — уточнила я. Она шумно втянула ртом воздух. — Я с этим справлюсь. Я прильнула к ее плечу, она уткнулась подбородком в мою макушку. — Прости меня за это лето, — сказала она. — Мое прощение ты уже получила, — ответила я. — Но, я думаю, ты должна извиниться перед тетей Лидией. Мама напряглась. — За что? — За ребенка, — сказала ей я. — Тетя Лидия все мне рассказала. Мама протяжно выдохнула. — А она рассказывала тебе о том, что у меня было три выкидыша до того, как ты родилась? — спросила она. Я резко выпрямилась, уставившись на нее во все глаза. — Правда? — Я не хотела, чтобы Лидия проходила через то, через что пришлось пройти мне, — сказала мама. — Мне все еще больно об этом думать. И когда у Лидии случился выкидыш… я не могла смотреть на страдания своей сестры. У нее не было партнера, как у меня, на чью поддержку она могла бы рассчитывать. Она была сама по себе, и я никак не могла ей помочь в этом. Я не хотела, чтобы она страдала. — Но ты ранила ее своими словами, — настаивала я. — Ты обязана извиниться. Мама опустила взгляд на колени. — Я знаю. Я позвоню ей. Обещаю. — Не бойся реальности, — сказала я с улыбкой. — Правило №4. Мама усмехнулась. — И чье же это правило? — поинтересовалась она. — Мое, — ответила я. Глава 26
— Что думаешь? — Эйвери Джеймс представила мне на суд ярко-желтый плакат. На нем огромными буквами было выведено: «РАСПРОДАЖА ВЫПЕЧКИ ОТ СТУДЕНЧЕСКОГО СОВЕТА: ПОДДЕРЖИ ШКОЛУ — ПОКУПАЙ СЛАДОСТИ! » — Если тебе нравится, то и мне тоже, — сказала я. Эйвери отложила плакат и вздохнула. — Не уверена, что кто-то вообще его заметит, но я специально выбирала самый яркий плакат из всех, что удалось найти, — она нахмурилась. — Быть президентом куда сложнее, чем я думала. Я показала ей язык. — А я ведь предупреждала. Эйвери кинула на меня сердитый взгляд. — То, что в этом году у тебя меньше работы не дает тебе права злорадствовать. Подумаешь дело: денежки считать. Я помахала перед ней журналом казначея официального школьного совета старших классов. — Это куда ответственнее, чем ты думаешь. Особенно, когда все средства, которые удалось собрать, надо отдавать на покупку всяких там плакатов. — Кто тут раздает деньги? — поинтересовался вошедший в помещение Зак Грили. Он затормозил, чтобы поприветствовать Эйвери долгим поцелуем, после чего запрыгнул на стол и заболтал ногами. — Никто, — строго ответила я. — Но я определенно что-то слышал о деньгах, — сказал Зак. Он похлопал себя по уху. — У меня превосходный слух, когда дело касается денежных вопросов.
|
|||
|