Прокофьева Софья 6 страница

- Пустили... - виновато сказал Трухлявый Пень и обреченно опустил голову. Этого, впрочем, никто не мог видеть.

- А-а! - отчаянно завопил Цеблион. Оттолкнув невидимых стражников, он бросился к двери. Огромными скачками промчался он по подземному переходу. Летучие мыши в обмороке падали на мраморные плиты. Он распахнул дверь и бросился вверх по ступенькам. Вдруг он поднял голову и замер как вкопанный. Нос его позеленел, руки сжались в кулаки. Он увидел, что потолок над ним совершенно прозрачен. Видны были связки сухих трав и кореньев, распахнутые шкафы и пустые полки.

- Мой невидимый эликсир! О!.. Мой невидимый эликсир!.. - Голос его осекся, он пошатнулся.

Татти, которая стояла, прижавшись к стене, замерла, не дыша.

- Кто? Кто его пролил? - взвыл Цеблион и, раскрыв руки, ринулся вверх по лестнице.

" Боже мой, он сейчас увидит меня! " Татти в последний момент дрожащими руками натянула на голову колпак-невидимку. " Здесь такая узкая лестница. А он все ближе".

Цеблион бежал прямо на Татти.

Ай! Сейчас левая рука заденет ее. Татти увидела на волосатом пальце кольцо с синим камнем, как будто на пальце у Цеблиона был глаз.

Но тут случилось вот что. Раздался страшный крик и визг. Это Цеблион наступил ногой на невидимого Ногти-Когти. Злобный кот в ярости отчаянно вцепился в ногу своего хозяина. Цеблион с трудом оторвал кота и не глядя отшвырнул его. Невидимый зверь угодил прямо в окно, пробил стекло и с жалобным мяуканьем полетел вниз.

Но Татти не стала попусту тратить время. Пока Цеблион сражался с котом, Татти проскользнула мимо него и стремглав бросилась вниз по лестнице.

Цеблион упал на колени. Он ползал по прозрачному полу, жадно ощупывая его руками.

- Мой эликсир, мой бесценный эликсир... - со стоном, как безумный, повторял он. - О, хотя бы несколько капель, одну каплю... Мой эликсир...

Но за это время эликсир успел испариться.

- Как это мило! - с удовлетворением сказала госпожа Круглое Ушко. - Я слышала голос НогтиКогти. Он вывалился из окна Белой Башни. Ну, если он не разбился, мы с ним разберемся по-своему. Укоротим ему коготки. Устроим над ним суд и решим, что делать дальше.

- Мой эликсир! - по-волчьи бешено выл Цеблион.

За окном появилась огромная разноцветная голова.

Она завертела глазами.

Нос у нее оторвался и полетел куда-то в сторону. Потом вся она рассыпалась. Во все стороны полетели звезды.

Это был фейерверк.

Во дворце начинался бал.

Глава 16

ДВЕ ПРИНЦЕССЫ

В главном зале Дворца слуги зажгли множество свечей. Дрожа и сияя, они уходили в зеркала и, вспыхивая, снова выбегали оттуда.

Двери поминутно открывались и закрывались. В зал входили все новые и новые невидимки. Придворные здоровались.

- А, это вы?

- Да, это я! А это вы? Как приятно!

На балконе невидимые музыканты настраивали свои инструменты.

- Что это за жизнь, - жаловалась скрипка. - Разве это настоящая музыка? Возьмите, к примеру, любимую песенку нашего короля:

Буби, пупи, буби,

Бом!

Буби-бом!

Где мелодия? Где благородство линий?

- И денег не платят, - вздохнула старая труба. Труба позеленела от времени и была похожа на огромную улитку. - Я уже целый год хожу без рубашки.

- Подумаешь, без рубашки, - грустно сказал контрабас. - Я хожу без... Ну, в общем, я кутаюсь в одеяло. А дети у меня уже два года не ходят в школу. Я укладываю их спать в футляр от контрабаса. На ночь я закрываю футляр, чтобы им было теплее...

- Тише! Тише! - зашипел невидимый дирижер. - Идет король! Как только я скажу: " Раз-два-три! " - сейчас же начинайте. Учтите, я поднимаю палочку! Раз-два-три!

Раскрылись высокие двери в глубине зала.

Оркестр заиграл, а все придворные громко подхватили:

Буби, пупи, буби,

Бом!

Буби-бом!

Тупи, пупи, глупи,

Глом!

Глупи-глом!

Глупи-глом!..

- Прекрасно, прекрасно! - воскликнул король. - Восхитительная музыка! Но пока довольно. Сегодня великий день, и все должны знать об этом! Элексирневидимка готов! Братья ткачи уже ткут материю. Двадцать три королевских портных вне себя от нетерпения, вдели нитки в иголки и готовы приняться за работу. Скоро у нас будет много новых колпаков-невидимок!

- О, счастье! О, радость! - хором закричали придворные.

- Мы начнем войну!!! Такую хорошенькую победоносную войну!!! Но пока тс-с-с!!! - с восторгом завопил Министр Войны.

- Ох! - печально сказала труба.

Невидимый Трубач сказал " Ох! " совсем тихо. Но он не рассчитал и сказал " Ох! " прямо в трубу. Получилось очень громкое " Ох! ".

- Мерзавец! - прошипел начальник невидимых стражников. - Я покажу тебе, как охать по поводу нашей будущей войны!

- Я нечаянно!

- Это мы выясним. В тюрьму его! - Дирижер постучал невидимой палочкой.

- Вальс! Вальс! Сейчас принцесса будет танцевать вальс. Попрошу расступиться, - торжественно объявил дирижер.

Оркестр заиграл вальс.

Послышался легкий стук каблуков и шелест шелковой юбки.

- Она танцует!

- Какая грация, легкость!

- Прелестно!

- Я восхищен!

- Само изящество! - послышался хор подобострастных, льстивых голосов. - Художник, где Художник? Это надо немедленно запечатлеть на полотне!

Неожиданно дверь со стуком широко распахнулась, и в зал шатаясь вбежал Хранитель Запахов. Скрипка фальшиво взвизгнула, захлебнулся фагот, музыка рассыпалась.

Цеблион был страшен. Всклокоченные волосы стояли дыбом. Глаза горели, и, казалось, из глазниц идет дым клубами. Злоба и ненависть придали его лицу нечто волчье.

Цеблионок, уплетавший пирожное, поперхнулся и закашлялся.

- Невидимого эликсира больше нет! Его пролили! Конец всему! Надежда умерла. Прощай, колпак! Прощай, мечта...

Цеблион без сил рухнул на стул и принялся со стоном раскачиваться из стороны в сторону.

Что тут началось!

Крики, рыдания, проклятия - все смешалось в один невообразимый вопль!

В это время в зал сам собой, прямо по воздуху въехал большой деревянный сундук. Невидимые руки откинули крышку и вытащили из ящика дрожащего, перепуганного Щетку. Его огромные глаза светились от страха.

- Это он украл мои духи! - закричал противный тоненький голос. - Бейте этого негритенка! Я приказываю: бейте!

И в этот миг произошло нечто потрясающее.

- А я приказываю: не смейте! - закричал другой голос. Он тоже был тоненький, но очень милый. - Отпустите его!

Невидимые руки, державшие Щетку, разжались, и он упал на пол.

- Я - принцесса! - снова закричал противный голос. - Бейте его, бейте!

Невидимые руки снова схватили Щетку.

- А я приказываю - не смейте! - зазвенел милый голос. - Я, я - принцесса!

- Ай! - вскрикнула королева. - Какой ужас!

- Что это? - прошептал король. - Я всегда думал, что у меня только одна дочь!

- Мамочка, это я! - запищал противный голос.

- Папочка, это я! - звонко донеслось из другого конца зала.

- Хранитель Запахов! - простонала королева. - Учтите, я ломаю руки и рву на себе волосы. Немедленно определите, кто моя настоящая дочь? Где мое бедное дитя?

Хранитель Запахов завертел головой. От напряжения его нос раздулся и запел какую-то странную песню, как закипающий чайник.

- Ничего не понимаю, - пробормотал он. - Ландышами пахнет... Нет! Это невероятно! Ландышами пахнет из-под кресла! Не могла же принцесса...

Цеблион опустился на колени и пополз по полу, громко принюхиваясь.

- Татти! Татти! Беги! - послышался острый мышиный голосок.

- Нет, я сошел с ума! - задохнулся Цеблион. Лицо его стало огненно-красным. - Теперь ландышами пахнет из-под шкафа! Не могла же принцесса забраться под шкаф! Нет, я сплю и вижу кошмарный сон. Разбудите меня, умоляю!

- Татти, спасайся! - снова пискнул скрипучий голосок.

Цеблион с трудом подполз к шкафу. Он весь дрожал, потные волосы упали ему на лоб.

- Там только мышь... - задыхаясь прохрипел он. - Серая мышь. Всего-навсего. И еще пустой флакон. Там были духи принцессы. Мышь, духи... Конечно, это сон, теперь я уверен. Я проснусь уютненько дома, у себя в кровати...

- Погоди, Цеблион, - в ярости прошипел король. - Я тебя еще уютненько разбужу за все эти штучки!

- Татти, ну что же ты! Беги, беги, Татти! - уже с отчаянием пропищал вытянутый в ниточку голосок.

- Татти, это девчонка! Она тут! Она где-то тут! - озираясь как безумный, вскричал Цеблион.

- Но здесь столько запахов! Как, как распознать, где мерзкая девчонка, а где Ее Величество принцесса?

- Папка, - вдруг сказал Цеблионок. - А что ты мне дашь, если я тебе скажу, где девчонка?

- Все, все, что ты попросишь, сыночек!

- Пятьдесят золотых монет, идет?

- Это все, что я накопил, - простонал Цеблион. - Ты хочешь, чтоб я стал нищим?

- Тогда ничего не скажу!

- Ну, ладно, ладно! Только скорее.

- И еще пистолет, стреляющий пробками.

- Ладно, ладно.

- Тогда вот. Слушай. Настоящая принцесса пахнет... розами!

- Моими духами? - умирающим голосом еле выговорила королева. - Ах! Учтите, я бледнею и падаю в обморок!

- Она сама меня попросила: " Дай, дай немножко маминых духов", - продолжал Цеблионок. - Пристала ко мне. Говорит: " Все равно мама умрет и я стану королевой". А мне что? Мне-то все равно. Ну, я и отлил ей духов королевы.

- Розы! Ландыши!.. Принцесса!.. Девчонка!.. - Цеблион закрутился, как флюгер, жадно принюхиваясь, широко раскинув руки с жабьими перепонками между пальцев. И вдруг одним бешеным прыжком кинулся на ту, которая пахла ландышами.

Он схватил ее за плечи и затряс изо всех сил. Колпак-невидимка свалился на пол.

И все увидели Татти. Она стояла посреди зала и вся серебрилась, как будто была покрыта инеем.

На светлых волосах Татти был венок из ландышей. Ландыши падали на румяные щеки и горячие уши. Ландыши висели на шее, как ожерелье. Они выглядывали из рукавов и торчали из карманов ее старого передника... Даже к единственному башмаку длинной болотной травой были привязаны пучки ландышей.

Ландыши были свежие и упругие. Кое-где на них еще блестели капли росы. И ландыши пахли тишиной.

Они пахли влажной землей и немного лесными озерами.

Щетка так загляделся на Татти, что забыл обо всем на свете. Он даже забыл, что висит в воздухе и его держат грубые руки невидимых стражников.

- Какая ты красивая! - прошептал он. - Какая ты красивая...

Но тут все зашевелились.

Женщины зашипели, как кошки, а мужчины дружно зарычали.

- Не надо было этого делать, - прошептал Щетка. - Ты попалась потому, что хотела мне помочь...

Татти тряхнула светлой головой. Ландыши от этого запахли еще сильнее.

- Ерунда, - сказала она. - А ты попался потому, что хотел помочь мне. А поляну, где растут ландыши, мне показали светлячки.

Цеблион от ярости кусал себе руки. На руках оставались полукруглые следы зубов, похожие на собачьи укусы.

- Из-за такой жалкой, ничтожной девчонки... Изза каких-то светлячков, мышей... - стонал он. - Все погибло! Такой великий замысел! Такая идея! Почему я не выпрыгнул тогда из окна? Я бы раздавил", задушил эту девчонку! О... мой сын!

- Мы тебя казним!!! Слышишь, мерзкая девчонка??? - заорал Министр Войны. - Мы тебя казним!!!

- Ну и пусть! - сказала Татти своим ясным, звенящим голосом. - А может быть, я хочу, чтобы меня казнили?

Это Татти сказала просто так. Ей хотелось позлить невидимок.

- И войны не будет! - крикнул Щетка.

- А тебя мы тоже казним!

- Ну и пожалуйста! Подумаешь! Плакать не буду!

- Зато я спасла своих братьев, - сказала Татти. У нее в этот момент было такое счастливое и любящее лицо, что у Цеблиона от ярости по щекам поползли круглые красные пятна, похожие на каких-то красных насекомых. Я знаю, они все равно ни за что не согласились бы ткать для вас материю, а теперь...

- Не согласились? - Злобная усмешка исказила лицо Цеблиона. - Смотри, глупая, глупая, наивная девчонка!

Цеблион повернул Татти и грубо толкнул к окну. Его пальцы глубоко впились в ее плечо, так глубоко, словно пустили в них корни.

Татти увидела дом своих братьев. Он был освещен снизу доверху. Она увидела старшего брата, его широкие плечи. Рядом с ним - младшего, высокого, тонкого, с волосами, падающими на плечи. Вот они наклонились над ткацким станком, что-то перекручивая, перевивая.

- Видишь! Видишь! Видишь! - с торжеством визжал Цеблион.

Татти страшно побледнела. Она стала белее ландышей. Весь зал поплыл у нее перед глазами. Негритенок Щетка стал совсем маленьким и уплыл кудато в сторону.

- Если это так, - тихо сказала Татти, - если это правда, то мне больше не нравится жить...

Татти опустилась на пол и закрыла лицо руками. Венок съехал ей на одно ухо. Она поджала под себя маленькую голую ногу. Лица ее не было видно. Теперь она была похожа на холмик, сплошь заросший серебристыми ландышами.

- Возьмите эту девчонку и этого мальчишку и бросьте их в тюрьму!!! приказал Министр Войны.

Невидимый стражник подхватил Татти, и она, как по воздуху, поплыла из зала, безжизненно уронив руки и опустив кудрявую голову.

И никто не заметил, что Цеблионок, опустившись на колени, ползает по полу и старается нащупать что-то невидимое.

Глава 17

О ТОМ, КАК ЩЕТКА, ВЕЛИКИЙ САДОВНИК И НЕВИДИМЫЙ ТРУБАЧ СТАРАЛИСЬ УТЕШИТЬ ТАТТИ

На полу в подземелье стояла короткая свеча. В углу на соломе сидели Татти, Щетка и Великий Садовник. Около них тихо вздыхал Невидимый Трубач, которому и в тюрьме не разрешали снять колпак-невидимку.

- На это у нас есть свои невидимые соображения! - сказал ему капитан невидимых стражников. - Вот отрубим тебе голову, тогда...

Перед каждым из узников стояла кружка с водой, покрытая куском сухого черного хлеба.

Щетка быстро съел свой хлеб и выпил воду. Ведь он никогда в жизни не ел ничего другого. Хлеб и вода, стоящие перед Невидимым Трубачом, тоже постепенно исчезли. Даже Великий Садовник отломил от своей корки несколько кусочков.

И только Татти ни к чему не притронулась.

- Неужели ты ничего не будешь есть? - ужаснулся Щетка. - Ведь нас казнят только завтра утром. Неужели ты и на казнь пойдешь голодная?

- Она разочарована, - прошептал Трубач. - О, это ужасно быть разочарованной в таком нежном возрасте!..

Щетка придвинулся к Татти.

- Ну, Татти, ну, поешь... - прошептал он, стараясь заглянуть ей в глаза. - Ты что, плачешь?

Татти подняла глаза. Ее светло-зеленые глаза были сухими и горячими.

- Я больше никогда не буду плакать, - сказала она. - Я плакала, когда мне было чего-нибудь жалко. А теперь мне больше ничего не жалко. Мне все противно.

- И я? - прошептал Щетка и опустил голову.

- Не спрашивай меня. Я не буду тебе отвечать.

Щетка отвернулся, руки его мяли солому. Рыдания просто разрывали ему грудь. Он задыхался, кашляя от соломенной трухи и пыли.

Великий Садовник положил руку на худое плечо Щетки. Рука у Великого Садовника была тяжелая и древняя. По ней, как корни, извивались синие и коричневые жилы.

- Ты не права, девочка! Ты поступаешь слишком жестоко. Так нельзя...

- А они? Они не поступили жестоко? Я им так верила. Больше, чем себе. Я была хорошей... Ну, может быть, я не была уж такой хорошей... Но я хотела хоть немного походить на них. Я им верила. Я думала, таких на свете больше нет. А они... Лучше бы их...

- Ох!.. Ты бы предпочла, чтобы братьев казнили?!

- Да! - в запальчивости закричала Татти, вскакивая на ноги. Ландыши посыпались на солому. - Да! Хотела бы! Я бы тогда тоже умерла от горя. Но я умерла бы от хорошего горя. Я бы все равно не могла без них жить. А теперь пускай меня казнят. Я все равно умру от плохого горя. Я все ненавижу! Мне все отвратительно!

- Бедная девочка, - прошептал Великий Садовник. - Ты еще ничего не знаешь и знаешь слишком много. Но в жизни так много прекрасного.

- Ничего, ничего в ней нет прекрасного! - И Татти упала лицом на колючую солому.

- Музыка! - тихо сказал Невидимый Трубач. - Глубокая и печальная. Она могла бы рассказать все, о чем я сейчас думаю. О том, что ждет меня завтра утром. И даже о том, что будет со мной после казни. Только музыка знает эту тайну.

- Мама... - всхлипнул Щетка, - я только не знаю, какие они бывают. Но, я думаю, мама - это самое лучшее на свете.

- Зеленый лист, - сказал Великий Садовник. - С тонкими прожилками... Лист дуба, клена, все равно. Молодая острая травинка - это уже чудо.

Он посмотрел на небо в маленькое окно под самым потолком. Небо было похоже на кусок черного бархата с вышитой в одном углу серебряной звездой.

Невидимый Трубач вздохнул у себя в углу.

- Надо ее чем-то развлечь, - шепнул он на ухо Великому Садовнику. Или хотя бы отвлечь. Ведь она совсем еще ребенок. Расскажите ей что-нибудь такое, от чего она стала бы хоть немного повеселее.

- Я сам уже думал об этом, - тихо сказал Великий Садовник. - Но что я вам расскажу? Что-то ничего не могу припомнить. Хотя, пожалуй, вот что. Я расскажу вам удивительную историю старой дубовой рощи.

Великий Садовник поудобнее устроился на соломе, привалился спиной к стене.

И вот что он рассказал.

Это было в долине, окруженной горами. Там, в долине, росла чудесная дубовая роща. Белки прыгали по веткам. Под деревьями была холодная, влажная земля.

Да. Рос в этой роще один удивительный дуб. Ствол такой могучий, даже втроем не обхватишь. Между его корнями из-под земли выбивался голубой прозрачный ключ. Как он звенел! Будто в земле был спрятан серебряный колокольчик.

На опушке рощи стоял дом. В доме жили отец и три сына. Старшего звали Чел. Он был похож на отца. К тридцати годам волосы у него на висках начали седеть. Он любил работать в поле. Рано вставал. Всегда был тих и спокоен.

Среднего сына звали Ов. Он любил бродить по лесу и петь песни. И каждая малая пичуга вторила ему. Ну да, был еще младший - Ек. До того веселый парень, если уж начнет смеяться, будет смеяться до вечера.

Однажды в полдень, когда солнце стояло прямо над головой, к дому на опушке подошла какая-то старуха. На беду отец куда-то отлучился, так вот вышло, не было его в этот час дома.

Ек посмотрел на старуху и еле удержался от смеха. Глаза, как угли в яме, а изо рта торчит один-единственный желтый клык.

Старуха оперлась рукой о перила, и дерево обуглилось под ее рукой.

Ов вынес ей стакан воды, а Чел - тарелку с яблоками и вишнями. Старуха только поглядела на них, и вода тотчас же высохла в стакане, яблоки почернели, а от вишен остались лишь косточки, обтянутые кожей. Ек как увидел, чем собираются Ов и Чел угощать старуху, так от смеха чуть не свалился на землю.

Но тут Чел рассердился и велел ему уйти в дом. Что хорошего - смеяться над старостью?

А старуха сказала Ову и Челу:

- Глупые мальчишки! Живете в нищете, а могли бы иметь дворец не хуже любого королевского. Разве вы не знаете, что в стволе одного из этих дубов спрятано золото? Надо только срубить этот дуб. И тогда вы будете богаты! Золото, золото, золото!.. - повторяла старуха, раскачиваясь из стороны в сторону.

Ов и Чел смотрели на нее, не в силах выговорить и слова.

- Много полновесных блестящих, звонких монет, - будто про себя бормотала старуха. В воздухе что-то заманчиво заискрилось, забренчало.

- В каком дубе они спрятаны? Укажи нам этот дуб! - закричал Ов.

- Много хочешь знать! Много хочешь знать! - захихикала старуха. Трава дымилась под ее ногами.

- А не врешь? Может, ты обманываешь нас? - подозрительно спросил Чел.

- Мы колдуны и ведьмы никогда не лжем, - старуха хитро посмотрела на юношу. - Другое дело, чем это оборачивается для вас, людей. Но это уже ваше дело.

Старуха прошептала какое-то заклинание трухлявыми губами и вмиг исчезла с глаз.

Ек выскочил из дома, услышав бешеный стук топоров. Ов и Чел рубили дубы.

- Золото! Золото! - повторяли Ов и Чел хриплыми голосами.

До позднего вечера Ов и Чел валили дубыю А Ек в отчаянии сидел на первом срубленном ими деревею Птицы с криком кружились над нимию Белок становилось все больше и большею Они перебирались на еще не срубленные деревья и, мелькая, как рыжие огоньки, прыгали с ветки на ветку.

Наконец, остался один последний дуб. Тот самый дуб Самый высокий и могучий. Помните, я говорил? У корней которого бил ключ. Это было уже на третий день Ов и Чел стояли под ним такие измученные. Они еле держались на ногах Лица черные, исцарапанные Ек стал их умолять не рубить этот последний дуб.

- Ты посмотри, мы вырубили уже всю рощу! - закричал в ярости Чел Поздно! Разве ты не понимаешь, мы уже не можем остановиться - простонал Ов - Иначе, иначе.

Чел с трудом поднял топор, размахнулся и вонзил его в старый дуб. Топор зазвенел. Чел ударил еще раз. Длинный кусок коры упал на землю. И сейчас же из ствола, как из кошелька, в котором проделали дыру, на землю потекло золото.

Тут они с яростью набросились на старый дуб. Даже Ек начал помогать им. Топоры, звеня, сталкивались в воздухе. Во все стороны летели искры, щепки и золотые монеты. Старый дуб заскрипел, затрещал, вздохнул и тяжело рухнул на землю.

Тогда они остановились и перевели дыхание. Их поразила тишина. Ужасная, непривычная тишина Не пели птицы. Куда-то улетел ветер.

- Вот что, - озираясь, сказал Чел - Здесь страшно Нам теперь нельзя здесь оставаться Все. Мы уйдем отсюда. Мир велик. А для богатого дом повсюду. И родина там, где он захочет.

И тут они увидели своего старого отца. Они даже не заметили, как он подошел к ним. Слезы текли по его лицу.

- Отец, отец! - закричал Ек, протягивая к нему руки. - Нам привалило счастье! Мы нашли золото, золото!

- Что вы наделали глупые, неразумные дети? - тихо сказал отец. - Человек, срубивший одно дерево, уже виноват перед всем миром. А вы?.. Сколько зеленых жизней погублено вами. А птицы? Пение птиц на заре? А прохлада, а узорные тени? Нет, вы не уйдете отсюда, пока здесь не поднимутся, не зашумят молодые деревья. А тогда делайте что хотите...

Отец повернулся и ушел в дом. Он как-то сразу постарел, сгорбился.

- Старик спятил с ума, - сказал Чел. Он ползал по земле, сгребая в кучу золотые монеты. - До чего же я устал. Как ломит спину. Тяжело было рубить эти проклятые дубы. Ладно, утешим старика. Посадим новые деревья. Это проще простого. Ткнул в землю желудь - вот тебе и дерево. Это не то что их рубить.

На следующий день братья взялись выкорчевывать пни.

- Они словно когтями держатся за землю! - в ярости сказал Чел.

Так прошли лето и осень. Зиму братья метались в доме, ссорились, делили деньги. Отец сидел, запершись в своей комнате.

Чел стал злым. Теперь карманы его куртки всегда были оттянуты. В одном он носил нож, в другом - связку ключей. Ек больше не смеялся, а Ов не пел песен.

Весной они, наконец, посадили желуди. И когда из земли полезли зеленые ростки, Чел захохотал и сказал Ову и Еку:

- Ну вот, скоро мы будем далеко отсюда. Богатые и свободные.

Но лето пришло сухое и засушливое. Земля потрескалась. Источник пересох. Напрасно Ек разрывал в этом месте чуть влажную землю. Он нашел только почерневшие щепки и три золотые монеты. Чел был страшен. Он сжимал кулаки и проклинал солнце. К нему боялись подходить.

На следующую зиму Ов и Ек уехали далеко-далеко, захватив с собой свою долю золота. Но к весне они вернулись. Они привезли с собой семена чудесных деревьев, которых раньше никто не знал в этих краях. Семена голубой ели, кедра...

Чел расчистил источник и обложил его камнями, и ручей снова побежал между деревьями. В молодом лесу появились птицы. И вот как-то вечером Ов запел одну из своих любимых песен.

Шли годы. Умер старый отец.

Они все трое были уже не молоды, а Чел ходил с палкой, и волосы у него стали совсем серебряные. Однажды Ов и Ек сказали Челу:

- Видишь, два дуба соединили ветви над крышей нашего дома. Ты можешь уйти, твое золото лежит нетронутым на чердаке.

- Уйти отсюда? - прошептал Чел. - Да разве я могу жить без моего леса? Каждое третье дерево я посадил своими руками. Здесь мне говорит " здравствуй" каждая белка и каждая птица. Здесь вся моя жизнь. Я здесь счастлив. А дождь в лесу, когда стоишь под большой елью?.. А потом выходит солнце... А весной, когда зелень еще такого цвета, как будто деревья пьют зеленое молоко... А осень? Какое золото сравнится с осенним лесом? Ведь каждый лес - это золотой клад, и осенью он говорит об этом всему миру.

Великий Садовник замолчал.

- Значит, они вырастили новый лес, - прошептал Щетка. Он слушал Великого Садовника, полуоткрыв рот, моргал глазами, когда тот моргал, вздыхал, когда тот вздыхал.

Великий Садовник тихо улыбнулся.

- О... вырастить лес, вырастить лес! Для этого нужна целая человеческая жизнь. А иногда и этого мало. Ведь дерево растет медленно-медленно, впитывая в себя время, пение птиц, соки земли.

- А почему братьев так звали? - тихонько спросил Щетка. - Я никогда не слышал таких имен. У меня-то имя, конечно, еще хуже, но все равно они какие-то не такие.

- Чел, Ов и Ек. Отец дал им такие имена, потому что все они вместе составляют слово " Человек". Человек всесилен, дитя мое. Но не потому, что он может вырубить лес, а потому, что он может совершить чудо, если только он этого захочет.

- А та старуха, кто она была?

- Не знаю, мой мальчик. Но мудрые люди говорят, что дьявол посылает на землю своих умелых в обмане слуг смущать юные неокрепшие души. Горе тому, кто доверится злу и ступит на дорогу, протоптанную дьяволом, но еще хуже тому, кто не раскается и не свернет с нее вовремя. Может, все это и так, а может быть, это просто сказки, рассказанные у камелька долгими зимними вечерами, когда за окном темно и воет ветер.

Великий Садовник замолчал и посмотрел на Татти. Она лежала не шевелясь, закрыв лицо руками. Нет, нет, она не стала веселее. Невидимый Трубач смущенно кашлянул и зашуршал соломой.

- То, что вы нам поведали, удивительно, необыкновенно, но, я бы сказал, чуть-чуть мрачновато... Признаться, я тоже хочу рассказать вам одну историю. Я много раз рассказывал ее перед сном дочке и сыну. И они на следующий вечер снова просили ее повторить. Конечно, это история о музыке и музыкантах. Только, может быть, вам это неинтересно?

- Нет, нет, расскажите, непременно расскажите, - тихо сказал Великий Садовник. - А то я своей историей, кажется, еще больше огорчил нашу девочку...

И Невидимый Трубач начал свой рассказ.

Это было далеко отсюда, совсем в другом королевстве. Правил там король Самый Первый. Конечно, вы скажете, странное имя для короля? Да нет, если вдуматься, оно как раз ему подходило. Ведь он собрал у себя во дворце все самое редкое и невиданное, что только можно сыскать на свете. В короне у него сверкал самый большой алмаз, бесценный, заглядишься на него, так, пожалуй, ослепнешь. На охоту он выезжал на самой породистой прекрасной лошади, а в его свинарнике хрюкала самая толстая свинья на свете. В погребах он хранил старинные благородные вина, привезенные из далеких стран. Вино за обедом он прихлебывал из бокала столь тонкого и прозрачного, что, казалось, вино висит в воздухе. Его дворец был самый высокий на свете, и облака ночевали на зубцах дворцовых башен, как на горной вершине.

- Я самый добрый король на свете! - частенько говорил Самый Первый король. - Потому что я ничего не требую от своих подданных. Пусть только девушки приносят мне свои самые красивые украшения, старухи - самые теплые платки и чулки, рыбаки - самых больших рыб, а гончары - самую красивую посуду. Словом, пусть все приносят мне все самое лучшее, что только у них есть. А больше мне ничего не надо.

Однажды слуги донесли королю, что в его страну приехал какой-то заморский ученый. Карета у него набита книгами. А еще он возит с собой какуюто большую трубу, чтобы смотреть на звезды. Уж онто, конечно, объездил полмира, а может быть, даже и больше.

Король, конечно, тут же пригласил ученого к себе во дворец, ему не терпелось показать ему все свои сокровища и диковинки.

- Да, - сказал ученый королю. - Я побывал во многих странах. Я много чего повидал, но должен признаться: вы владеете самым большим сокровищем на свете.

Король, ясное дело, пришел в восторг от его слов.

- Так что ж тебе больше всего понравилось? Самые высокие колонны у меня во дворце или самый пушистый ковер? Нет, наверное, драгоценный алмаз в моей короне? Ну, говори же скорей, мне не терпится узнать!

- В вашей стране живет великий музыкант. Самый великий музыкант на свете, - ответил ученый. - Когда я слушал его музыку, я был так счастлив, как никогда в жизни.

- А, так это Иги-Наги-Туги, - сказал король. - Так вот что тебе больше всего понравилось! Ну еще бы! Мой Иги-Наги-Туги - самый замечательный музыкант на свете. Он живет у меня во дворце и играет только для меня и моих придворных.

- Нет, нет, - сказал ученый королю, - его зовут как-то иначе. И живет он вовсе не во дворце, а в маленьком доме, на чердаке. Я поселился в этом доме. Я услышал шаги над головой, а потом эту музыку. Я был потрясен.

Король Самый Первый от неожиданности чуть не поскользнулся на полу. Этот пол был натерт, конечно, лучше всех полов на свете.

- Как?! - вскричал он. - Этот музыкант еще лучше, чем мой Иги-Наги-Туги? Мерзкая выдумка! Низкий обман! Мой Иги-Наги-Туги - лучший музыкант на свете! Эй! Привести сюда этого музыканта с чердака. Этого нахала! Немедленно. Пусть они оба сыграют нам. И тогда сам убедишься, кто лучший музыкант! Право, удивляюсь тебе, я думал ты умнее.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 Следующая ⇒