![]()
|
|||||||
«Вы курите?» 1 страница«Вы курите? » Нет. «Вы пьете спиртное? » Да. «Вы регулярно употребляете в пищу домашнюю еду? » Я вздернула подбородок. Какое отношение этот вопрос имеет к заботе о моем здоровье? Чем домашняя еда так хороша? «У меня разнообразная и питательная диета», – написала я в конце концов. Всем известно, что китайцы живут дольше нашего, а потому что может быть полезнее, чем питаться их стряпней? А пицца – продукт средиземноморский. Вполне возможно, она на самом деле пользительнее домашней еды. «Вас все устраивает в вашей жизни? » Да. Н Да.
– Готово, – говорю я и протягиваю анкету Майе, которая берет у меня бумаги и начинает читать. Ее палец движется по странице со скоростью улитки. Как будто у нас впереди целая куча времени. У нее-то, может быть, и да. Но мне кровь из носу надо оказаться в офисе не позже часа. – Что ж, – Майя задумчиво смотрит на меня, – если исходить из ваших ответов, у вас очевидный стресс. Что? Откуда она это взяла? Я же специально указала в анкете, что никакого стресса у меня нет и в помине. – Ничего подобного. – Я улыбаюсь, старательно расслабляя мышцы лица: смотри, как я довольна жизнью. Майю моя пантомима не убеждает. – У вас нервная работа. – Меня это только вдохновляет, – объясняю я. Так и есть. Я знаю это с тех самых пор… Да, с тех самых пор, когда мама сказала мне, восьмилетней: «На тебя бесполезно давить, Саманта. Под давлением ты лишь расцветаешь». У нас вся семья такая. Можно сказать, это что-то вроде нашего девиза. Питера мы, конечно же, не считаем. Мой брат – единственный член семьи, у кого случился нервный срыв. Зато остальные по-прежнему цветут. Я люблю свою работу. Люблю чувство удовлетворения, которое возникает, когда обнаруживаешь неувязку в контракте. Люблю приток адреналина, сопровождающий заключение сделки. Переговоры, споры, умение доказать свою правоту – это такой восторг! Нуда, порой возникает такое чувство, будто на мои плечи навалили тяжкое бремя. Взгромоздили одну на другую несколько бетонных плит и поручили держать, невзирая на мою усталость… Но в наше время все себя так чувствуют. Это нормально. – Ваша кожа обезвожена. – Майя качает головой. Опытная рука скользит по моей щеке, пальцы ложатся на вену. – А пульс слишком частый. Вас что-то беспокоит? – Работы много. – Я пожимаю плечами. – Ничего особенного. Я в порядке. Да хватит же трепаться! Переходи к делу! — Ну что ж… – Майя встает, нажимает на утопленную в стене кнопку, и комнату заполняет нежный звук флейты. – Я могу сказать, что вы пришли по адресу, Саманта. Мы здесь снимаем стресс, восстанавливаем жизненные силы и оздоровляем организм. – Прекрасно, – бормочу я, слушая вполуха. Мне только что пришло в голову, что я так и не связалась с Дэйвом Эллдриджем относительно того нефтяного контракта с украинской компанией. А ведь собиралась позвонить еще вчера. Черт! – Центр «Зеленое дерево» – это гавань покоя, где нет места повседневным заботам. – Майя нажимает другую кнопку, и свет в комнате тускнеет. – Прежде чем мы начнем, вы, возможно, захотите еще что-либо узнать? – Вообще-то да. – Я подаюсь вперед. – Отлично! – Она лучезарно улыбается. – Вас интересуют сегодняшние процедуры или курс в целом? – Можно я быстренько отправлю е-мейл? – вежливо спрашиваю я. Улыбка на лице Майи застывает. – Я мигом, – объясняю я. – Пара секунд… – Саманта, Саманта… – Майя качает головой. – Вы должны расслабиться. Забудьте обо всем, кроме себя. Никаких е-мейлов! Это наваждение! Вредная привычка, ничуть не лучше алкоголя! Или кофеина. Ради всего святого, в чем она меня подозревает?! Что за чушь! Я проверяю свою электронную почту не чаще чем каждые… тридцать секунд или около того. Сами понимаете, за тридцать секунд много чего может произойти. – Вдобавок, – продолжает Майя, – вы видите в этой комнате компьютер? – Нет, – отвечаю я, послушно оглядывая затемненное помещение. – Мы неспроста настаиваем на том, чтобы наши клиенты оставляли все электронные приборы в сейфе. Никаких мобильных телефонов. Никаких карманных компьютеров. – Майя обводит комнату рукой. – Это убежище. Укрытие от мирских тревог и забот. – Хорошо, – я скромно киваю. Пожалуй, не стоит ей говорить, что я спрятала в штанишках свой наладонник «Блэкберри». – Давайте приступим, – говорит Майя, снова улыбаясь. – Ложитесь на кушетку. Накройтесь полотенцем. И снимите часы. – Они мне нужны! – Еще одна вредная привычка. – Она неодобрительно цокает языком. – Пока вы у нас, вам нет необходимости следить за временем. Майя предупредительно отворачивается, и я, преодолевая себя, снимаю с руки часы. Потом располагаюсь на кушетке – осторожно, чтобы невзначай не раздавить наладонник. Я видела в приемной объявление по поводу электронного оборудования. И даже отдала им свой диктофон. Но провести три часа без компьютера? А если в офисе что-нибудь случится? Что, если возникнет экстренная ситуация? И потом, какая в этом логика? Если они и вправду хотят, чтобы клиенты расслаблялись, стоит не отбирать карманные компьютеры и мобильные телефоны, а наоборот, следить, чтобы они не забывали свое добро в приемной. Так или иначе, Майя, слава Богу, ничего не замечает. – Я начну с расслабляющего массажа стоп, – говорит она. Я чувствую, как мне втирают какой-то бальзам. – Постарайтесь выбросить из головы все посторонние мысли. Я вперяю взгляд в потолок. Прочь, мысли, прочь… Мой разум чист и прозрачен… как стекло… Что мне делать с Эллдриджем? Надо как-то до него добраться. Он ждет моего ответа. Что, если он скажет другим партнерам, что я необязательна? И как это скажется на моей карьере? Меня охватила тревога. Нет, ни при каких обстоятельствах нельзя полагаться на волю случая. – Сосредоточьтесь на ощущениях, – мурлычет Майя. – Почувствуйте, как уходит напряжение… Может, все-таки бросить ему е-мейл? Прямо из-под полотенца? Я осторожно нащупываю твердый край наладонника. Вытаскиваю компьютер из штанишек. Майя продолжает массировать мне стопы, не обращая внимания на мои телодвижения. – Ваше тело тяжелеет… Ваш мозг становится пустым… Я мало-помалу подтягиваю наладонник к подбородку; наконец у меня перед глазами появляется экран. Как удачно, что в комнате полутемно! Стараясь не делать резких движений, чтобы не выдать себя, я начитаю набирать текст сообщения одной рукой. – Расслабьтесь, – гнет свое Майя. – Представьте, что вы идете по пляжу… – Угу… – откликаюсь я. «Дэвид, – набираю я, – что касается нефтяного контракта с ЗФН. Я прочла приложения. По-моему, мы должны…» – Что вы делаете? – Строгий голос Майи застает меня врасплох. – Ничего. – Я поспешно прячу наладонник под полотенце. – Просто… э… расслабляюсь. Майя встает, обходит кушетку и пристально смотрит на бугорок под полотенцем, скрывающий «Блэк-берри». – Вы что-то прячете? – недоверчиво спрашивает она. – Нет! И тут наладонник тихонько пищит. Дьявол! – Машина сигналит, – говорю я небрежным тоном. – За окном. Глаза Майи сужаются, предвещая неприятности. – Саманта, вы пронесли сюда электронный прибор? У меня такое чувство, что если я не признаюсь, она просто-напросто сдернет с меня полотенце. – Всего-то и нужно было почту отправить, – говорю я и медленно достаю наладонник. – Трудоголики! – Она выхватывает компьютер из моей руки. – Вы не умеете расслабляться, не умеете и не хотите. Почта может подождать! Любая работа может подождать! – Я не трудоголик, – обиженно возражаю я. – Я юрист. Это совсем другое дело. – Подумать только! – Она сокрушенно качает головой. – Послушайте, – защищаюсь я, – наша компания заключает очень важные сделки. Я не могу оставаться без связи, Особенно сейчас. Я… понимаете, я хочу стать партнером. Произнося эти слова, я ощущаю, как к горлу подкатывает комок. Стать партнером одной из крупнейших юридических компаний страны – большего мне в жизни не надо. – Я хочу стать партнером, – повторяю я громче. – Решение должны принять завтра Если мою кандидатуру одобрят, я стану самым молодым партнером в истории компании. Вы не представляете, что это для меня значит. Вам же не… – Два часа погоды не сделают, – перебивает Майя. Она кладет руки мне на плечи. – Саманта, вы взволнованы. Плечи напряжены, пульс частит… Мне кажется, вы на грани срыва. – Со мной все в порядке. – Вы нервничаете. – Нет! – Вам нужно успокоиться, Саманта. – Она пристально смотрит на меня. – Только вы сами можете изменить свою жизнь. Вы готовы это сделать? – Я… Ну да… Я вздрагиваю от неожиданности – в моих штанишках что-то жужжит. Мобильник. Я спрятала его вместе с «Блэкберри» и поставила на вибровызов, чтобы он не орал как оглашенный. – Это что? – Майя в изумлении глядит на полотенце. – Что там такое… вибрирует? Не могу сказать правду. Хватит с меня и наладонника. – Гм… – Я прокашливаюсь. – Это моя… э… любовная игрушка… ну, понимаете… – Ваша что? – Майя потрясена до глубины души. Телефон жужжит снова. Нужно ответить. Звонят-то, скорее всего, из офиса. – Э… Знаете, вот-вот наступит… э… интимный момент… – Я бросаю на Майю многозначительный взгляд. – Не могли бы вы выйти из комнаты? В ее глазах мелькает подозрение. – Минуточку! – Она резко машет рукой. – У вас там телефон, не так ли? Вы ухитрились протащить сюда и мобильный телефон!? Господи, теперь она и в самом деле разъярилась! – Послушайте, – я старательно изображаю раскаяние, – мне известны ваши правила, и все такое, и я их уважаю, но без телефона мне никак не обойтись. – И сую руку под полотенце. – Не смейте! – Майя срывается на крик. – Саманта, – продолжает она, с трудом обуздывая эмоции. – если вы запомнили хоть слово из всего, что я вам рассказывала, вы выключите свой телефон немедленно. Телефон настойчиво жужжит и вибрирует. Я смотрю на номер абонента – и чувствую, как внутри все сжимается. – Это из офиса. – Ничего. Пошлют сообщение. Подождут. – Но… – Сейчас ваше время. – Майя наклоняется и сжимает мои руки. – Только ваше. Похоже, она не понимает. Меня разбирает нервный смех. – Я – младший партнер «Картер Спинк», – объясняю я. – У меня нет личного времени. – Я откидываю флип телефона и слышу сердитый мужской голос: – Саманта, где вас черти носят? Душа удирает в пятки. Кеттерман, начальник нашего отдела. Наверное, у него есть имя, как и положено христианину, но все называют его исключительно по фамилии. Черные волосы, очки в стальной оправе, пронзительные серые глаза; когда я начала работать на « Картер Спинк», Кеттерман являлся мне в кошмарных снах. – Сделка с Фэллонами срывается. Немедленно приезжайте. Жду вас в десять тридцать. Срывается? – Буду, как только смогу. – Я со щелчком закрываю флип и виновато смотрю на Майю – Извините.
Часы – вовсе не вредная привычка. Но я на них полагаюсь. И вы бы полагались, если бы ваше время измерялось шестиминутньгми фрагментами. Каждые шесть минут рабочего времени я обязана посвящать отдельному клиенту. Все делается в соответствии с расписанием, все подсчитано компьютером и нарезано на сегменты.
11. 00-11. 06 Подготовка чернового контракта для проекта А. 11. 06-11. 12 Подготовка приложений для клиента Б. 11. 12-11. 18 Консультации по проекту В.
Когда я только начинала работать на «Картер Спинк», эта «фрагментация» меня слегка нервировала: получалось, что нужно расписывать каждую минуту рабочего времени. Помнится, я спрашивала себя: а что произойдет, если очередные шесть минут окажутся пустыми? Что мне тогда занести в расписание?
11. 00-11. 06 Тупо смотрела в окно. 11. 06-11. 12 Мечтала о случайной встрече на улице с Джорджем Клуни. 11. 12-11. 18 Пыталась достать языком до кончика носа.
Но постепенно я привыкла. Так или иначе, человек привыкает нарезать свою жизнь на фрагменты. И работать привыкает – с утра до вечера. Юристы «Картер Спинк» не просиживают штаны. Они не таращатся в окна и не грезят наяву. Ведь за шесть минут можно столько всего успеть! Сформулируем так: если я проведу шесть минут в безделье, компании это будет стоить 50 фунтов стерлингов. А восемнадцать минут безделья – уже 150 фунтов. Вполне естественно, что юристы «Картер Спинк» штанов не просиживают.
Когда я влетела в офис, Кеттерман стоял у моего стола и с отвращением на лице разглядывал груду бумаг вперемешку с пластиковыми папками. Не стану скрывать, мой стол – далеко не самый аккуратный стол в мире. Более того, он и вправду грязноват. Но я намерена в ближайшем будущем разобрать его и рассортировать кипы старых договоров, громоздящиеся на полу по соседству. Как только появится свободная минутка. – Встреча через десять минут, – сообщил Кеттерман, глядя на часы. – Я хочу получить черновой вариант финансовой документации. – Конечно, – ответила я, прилагая немалые усилия, чтобы мой голос не дрожал. Это было нелегко – от одного вида Кеттермана меня пробирал озноб. И в лучшие деньки Кеттерман способен напугать кого угодно. Как некоторые мужчины благоухают лосьоном после бритья, так он буквально обдает окружающих жутью. А сегодня было в миллион раз хуже, потому что Кеттерман – член правления компании. Завтра ему и тринадцати другим старшим партнерам предстоит решать, кто станет их новым коллегой. Завтра я узнаю, сумела ли чего-то добиться или пустила свою жизнь и карьеру под откос. Причем по собственной инициативе. – Документация здесь. – Я сунула руку в груду папок и нащупала нечто твердое и объемное. Это оказалась упаковка от пончиков «Криспи Крим». Я торопливо сунула ее в мусорную корзину. – Она здесь, я уверена… – Я разворошила груду и наткнулась на искомое. Слава Богу! – Вот она. – Не знаю, как вы разбираетесь в этой куче хлама, Саманта, – саркастически заметил Кеттерман. В его глазах не было и намека на доброжелательность. – Зато все под рукой. – Я хихикнула, но встретилась с бесстрастным взглядом Кеттермана, покраснела, отодвинула рабочее кресло – и стопка писем, о которой я напрочь забыла, осыпалась на пол. – Знаете, в старину придерживались правила, что к шести вечера все рабочие столы должны быть девственно чистыми, – сурово произнес Кеттерман. – Пожалуй, нам стоит вспомнить об этом правиле. – Может быть. – Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой: Кеттерман пугал меня все сильнее. – Саманта! – окликнули меня из коридора. Я обернулась и с облегчением увидела Арнольда Сэвилла. Арнольд – мой любимчик среди старших партнеров. У него волнистые седые волосы, не желающие до конца мириться с подобающей уважающему себя юристу чопорностью облика, а еще он носит галстуки самой невероятной расцветки. Сегодня он выбрал ярко-красный пейсли[1], с которым гармонировал носовой платок в нагрудном кармане пиджака. Он приветливо улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ. Уверена, Арнольд среди тех, кто поддержит завтра мою кандидатуру. А Кеттерман наверняка будет против. Арнольд – наш записной диссидент, он нарушает все и всяческие правила и ему наплевать на такую ерунду, как заваленный бумагами стол. – Вас одобряют, Саманта. – Арнольд вручил мне листок бумаги. – Письмо от братьев Глейман, за подписью председателя, ни больше ни меньше. Я в изумлении уставилась на листок. «…Заслужила уважение… Демонстрирует высокий профессионализм…» – Должно быть, вы сумели сохранить ему несколько миллионов фунтов, – подмигнул Арнольд, – иначе с чего бы он так расчувствовался. – Да уж. – Я поняла, что краснею. – На самом деле ничего особенного не было. Я всего лишь заметила аномалию в их системе управления финансами. – Вы произвели на него большое впечатление. – Арнольд выгнул кустистую бровь. – Он хочет, чтобы отныне всеми его контрактами занимались именно вы. Отлично, Саманта! Великолепная работа. – Э… Спасибо. – Я бросила взгляд на Кеттермана: вдруг и он за меня порадуется? Но его лицо хранило прежнее нетерпеливо-недовольное выражение. – Разберитесь с этим. – Кеттерман указал на папку на моем столе. – Мне нужен полный отчет в течение сорока восьми часов. Черт возьми! Толстая папка привела меня в отчаяние. Сколько времени на нее уйдет! Кеттерман постоянно побрасывал мне дополнительные задания из разряда дел, с которыми он не желал разбираться сам. Вообще-то так поступали все старшие партнеры, даже Арнольд. В половине случаев меня вовсе не ставили в известность, просто кидали на стол папку с приложенной к ней запиской (накорябанной неразборчивым почерком) и ждали результата. – Какие-то проблемы? – Его глаза сузились. – Никаких, – ответила я бодрым голосом полноправного партнера. – Увидимся на встрече. Когда он двинулся прочь, я посмотрела на часы. Десять двадцать две. У меня ровно восемь минут, чтобы убедиться, что с документацией по Фэллонам все в порядке. Я раскрыла папку и быстро пролистала страницы, выискивая возможные ошибки и пропуски. С тех пор, как пришла на работу в «Картер Спинк», я научилась читать очень быстро. По правде сказать, я все стала делать гораздо быстрее, чем раньше. Быстрее ходить, быстрее говорить, быстрее есть… быстрее заниматься сексом… Не то чтобы в последнее время я много им занималась. Но пару лет назад за мной ухаживал старший партнер из конторы Берри Форбса. Его звали Джейкоб, он вел крупные международные сделки, а потому имел свободного времени еще меньше, чем я. В конце концов мы отточили наш график до такой степени, что вполне укладывались в шесть стандартных минут (осталось только выставлять друг друга счета – по счастью, до этого мы не дошли). Он доводил до оргазма меня, я доводила его. А потом мы бросались проверять почту. Оргазмы наступали практически одновременно, так что секс у нас получался достойный. Я читала «Космополитен» и знаю, как должно быть. Джейкобу сделали солидное предложение, он переехал в Бостон, и на том наш роман и закончился. По правде сказать, я не очень-то переживала. Если уж быть совсем откровенной, он мне не нравился. – Саманта? – Женский голос прервал мои размышления. Это мой секретарь, Мэгги, начала работать всего несколько недель назад, так что я пока не успела поближе с ней познакомиться. – Вам пришло сообщение. От некой Джоанны. – Джоанна из конторы Клиффорда Чанса? – Я вскинула голову и сосредоточилась. – Хорошо. Напишите ей, что я получила письмо насчет четвертого пункта и перезвоню после обеда… – Не от этой Джоанны, – прервала меня Мэгги. – От вашей новой домработницы. Она хочет знать, где лежат мешки для пылесоса. Я заморгала. – Что где лежит? – Мешки для пылесоса, – терпеливо повторила Мэгги. – Она не может их найти. – Зачем пылесосу мешки? – озадаченно проговорила я. – Она что, собирается его куда-то везти? Мэгги взглянула на меня так, словно проверяла, не шучу ли я. – Эти мешки используются для собирания пыли, – объяснила она. – Вставляются внутрь пылесоса. Есть у вас такие? – А, эти мешки! – воскликнула я. – Ну… Я глубокомысленно нахмурилась, изображая муки памяти. Честно говоря, я напрочь забыла, как выглядит мой пылесос, не говоря уже о мешках для него. Да попадался ли он мне на глаза? Знаю только, что его привозили из магазина – консьерж расписался в получении. – Может, у вас «Дайсон»? – поинтересовалась Мэгги. – Они работают без мешков. Какой у вас пылесос – круглый или вытянутый? Она выжидательно смотрела на меня, а я не имела ни малейшего понятия, о чем она спрашивает. Но признавать это, естественно, не собиралась. – Разберемся, – проворчала я деловито и принялась собирать бумаги со стола. – Спасибо, Мэгги. – Еще она спрашивает, – Мэгги сверилась со своими записями, – как включается ваша плита. Какое-то мгновение я продолжала собирать бумаги, как если бы не слышала вопроса. Разумеется, я знаю, как включается моя плита. – Ну, надо… э… повернуть ручку, – изрекла я наконец, пытаясь голосом выразить уверенность, которой вовсе не испытывала. – Все довольно просто… – Она утверждает, что там какой-то хитрый таймер. – Мэгги нахмурилась. – Плита газовая или электрическая? Так, мне, пожалуй, пора заканчивать эту содержательную беседу. – Мэгги, я должна позвонить. – Я махнула рукой в сторону телефона. – Что мне сказать вашей домработнице? – не отступалась Мэгги. – Она ждет моего звонка. – Скажите ей… пусть сегодня ничего не трогает. Я разберусь. Едва Мэгги вышла из кабинета, я схватила ручку и записала на листке бумаги:
1. Как включается плита? 2. Мешки для пылесоса – купить..
ПОТОМ положила ручку и помассировала лоб. У меня нет времени на всякую ерунду – в смысле, на мешки для пылесоса. Я даже не знаю, как они выглядят, а уж тем более где их можно купить… Внезапно меня осенило. Я куплю новый пылесос! К новому пылесосу ведь полагается минимум один мешок, правильно? – Саманта… – Что? Что такое? – вскинулась я, открывая глаза. В дверном проеме стоял Гай Эшби. Гай – мой лучший друг среди сотрудников компании. Шесть футов три дюйма ростом, оливковая кожа, черные глаза; обычно он выглядит преуспевающим юристом на все сто процентов. Но сегодня… Темные волосы взлохмачены, под глазами круги… – Не путайся, – улыбнулся он. – Это всего лишь я. Пора на встречу. Улыбка у него была потрясающая. Так считала не только я. Все, кто работал с ним бок о бок, млели от этой улыбки. – А… Иду, иду. – Я взяла со стола бумаги, помедлила и все-таки спросила: – Ты в порядке, Гай? Выглядишь не очень. Он разругался со своей подружкой. Проскандалили всю ночь, а утром она отвалила… И не просто отвалила, а эмигрировала в Новую Зеландию... — Не выспался, – пояснил он, виновато моргая. – Чертов Кеттерман своими заданиями меня в гроб загонит. – И широко зевнул, продемонстрировав прекрасные белые зубы, которыми обзавелся во время учебы в Гарвардской школе права. Он утверждал, что ему пришлось на это пойти. Похоже, они там выдают дипломы только с одобрения косметических хирургов. – Лентяй, – с ухмылкой прокомментировала я и встала с кресла. – Пошли. Мы с Гаем знакомы почти год, с той самой поры, когда он переступил порог нашего отдела. Умный, с чувством юмора, работает в той же манере, что и я сама; не удивительно поэтому, что мы… гм… пересеклись. Да, при иных обстоятельствах между нами могло бы возникнуть романтическое чувство. Если бы не досадное непонимание, если бы… А, неважно. Не возникло – значит не возникло. В подробности вдаваться не будем. И сожалеть тоже. Мы друзья – и мне этого вполне достаточно.
А случилось вот что. По всей видимости, Гай положил на меня глаз в первый же рабочий день. Я ответила ему взаимностью. Он поинтересовался, нет ли у меня парня. Я не стала скрывать. Как раз перед тем мы расстались с Джейкобом. Я была одна. Идеальная ситуация. Мне стоит некоторых трудов не вспоминать о том, насколько идеальной она была. Найджел Макдермот, глупый, тупой, безмозглый осел, сказал Гаю, что за мной ухаживает старший партнер в компании Берри Форбса. А я была одна! По-моему, в человеческих взаимоотношениях все слишком запутанно. Я бы предложила людям носить таблички – вроде тех, что в общественных туалетах: «Свободно», «Занято». Тогда бы недоразумений не возникало. Так или иначе, таблички у меня не было. А без нее я не справилась. Несколько недель подряд я тщетно улыбалась Гаю. Он явно чувствовал себя неуютно и даже начал меня избегать – потому что не хотел а) отбивать девушку у другого и б) становиться третьим в нашей с Джейкобом паре. Я не понимала, что происходит, поэтому решила спустить несостоявшийся роман на тормозах. Тем паче до меня дошли слухи о том, что Гай принялся ухлестывать за некой Шарлоттой, с которой познакомился на субботней вечеринке. Месяц или два спустя нам довелось вместе работать над очередной сделкой, и мы подружились… В общем-то, вот и вся история. Я хочу сказать, такой расклад меня устраивает. Правда. Так уж заведено: что-то складывается – а что-то нет. Видно, нам не суждено было сойтись поближе. Разве что в глубине души я признаюсь самой себе, что сожалею о несбывшемся.
– Итак, – сказал Гай, когда мы по коридору направились к переговорной, – что думает старший партнер? – И приподнял бровь. – Не смей этого говорить! – прошипела я. Еще сглазит. – Да брось ты! Тебя утвердят без проблем. – Мне бы твою уверенность. – Саманта, ты лучший юрист в своем выпуске. И работаешь, как вол. Какой у тебя IQ? 600? – Заткнись. – Я уставилась под ноги. Гай рассмеялся. – Сколько будет 124 умножить на 75? – Девять тысяч триста, – проворчала я. Это единственное, что меня раздражает в Гае. Лет с десяти я научилась производить в уме арифметические действия с большими числами. Не знаю, благодаря чему; так уж вышло. Обычно все, кто об этом узнавал, говорили: «Круто», – и тут же забывали о моих чудесных способностях. Но Гай оказался памятливым. Он продолжал забрасывать меня числами, как если бы я выступала в цирке. Должно быть, он находил это забавным, однако меня его настойчивость начинала бесить. Однажды я преднамеренно назвала ему неправильное число. Как выяснилось, в тот момент ему действительно требовался мой ответ: он вставил неправильное число в контракт и сделка в результате едва не пошла прахом. Больше я таких фокусов не выкидывала. – Не подбирала еще перед зеркалом позу для фотографии на сайте? – Гай на ходу состроил задумчивую физиономию и приложил палец к подбородку. – Мисс Саманта Свитинг, старший партнер. – Даже не думала, – отозвалась я, закатывая глаза. Вру, конечно. Я прикидывала, какую можно сделать прическу. И какой из черных костюмов надеть. И все повторяла себе, что надо улыбаться. На том фото, которое висит на сайте сейчас, я чересчур серьезна. – Говорят, твоя презентация произвела впечатление, – неожиданно сменил тему Гай. – Правда? – Я мгновенно забыла о своем раздражении. – Ты сам слышал? – Надеюсь, голос не выдаст моих чувств. – А еще говорят, что ты размазала Уильяма Гриффитса на глазах у почтенной публики. – Гай остановился, сложил руки на груди и с улыбкой оглядел меня. – Скажи мне, Саманта Свитинг, ты когда-нибудь ошибаешься? – Я понаделала кучу ошибок, – ответила я, – уж поверь. – Например, не схватила тебя за грудки и не объяснила, что я одна, в первый же день нашего знакомства. – Ошибка не является ошибкой до тех пор, пока не появится возможность ее исправить. – Мне почудилось, или взгляд Гая, когда он произносил эти слова, сделался таким… многозначительным, что ли? Да нет, все дело, вероятно, в мешках под глазами после бессонной ночи. Чего я никогда не умела, так это читать взгляды. Надо было специализироваться не по праву, а по психологии. Больше было бы толку. Почетный бакалавр по распознаванию ситуаций, когда мужчины по-настоящему интересуются женщинами и когда они просто дружелюбны… – Готовы? – Голос Кеттермана из-за спины заставил нас обоих подскочить. Обернувшись, я увидела в коридоре дюжину мужчин в неброских костюмах и парочку женщин в еще более сдержанных нарядах. – На все сто. – Гай кивнул Кеттерману, повернулся и подмигнул мне. А может, мне следовало пойти на курсы телепатии?
Девять часов спустя встреча все еще продолжалась. На огромном столе красного дерева были разбросаны фотокопии черновых контрактов, финансовые отчеты, листы бумаги с заметками от руки и бесчисленные стикеры; над бумажным морем возвышались пластмассовые кофейные чашки. Пол загромождали коробки из-под еды, заказанной в ближайшем кафетерии. Секретарь раздавала новый текст соглашения. Двое юристов-«оппозиционеров» встали из-за стола и удалились в комнату отдыха, чтобы потолковать наедине. Такие комнаты имелись при каждой переговорной – крохотные помещеньица для приватных бесед и напряженных раздумий в одиночестве. Самая напряженная часть переговоров миновала. Прилив схлынул. Лица раскраснелись, настроение было по-прежнему боевым, но на крик никто уже не срывался. Клиенты удалились. Они ударили по рукам около четырех, обо всем договорились и отчалили в своих сверкающих лимузинах. Нам, юристам, следовало определить, что они говорили и что именно подразумевали (если вы думаете, что говорить и подразумевать – одно и то же, забудьте о юридической карьере), внести уточнения в контракт и подготовить документы для завтрашнего рандеву. Причем завтра, вполне возможно, крик начнется по новой. Я провела рукой по лицу, жадно глотнула капучино – и поняла, что взяла не ту чашку: в этой кофе остыл добрых четыре часа назад. Брр! Тьфу! Жаль, что нельзя выплюнуть его прямо на стол. С гримасой на лице я проглотила омерзительную жидкость. От флуоресцентных ламп болели глаза. Я чувствовала себя опустошенной. Во всех крупных сделках я выступаю как финансовый консультант, поэтому именно мне выпало вести переговоры о займе между нашим клиентом и банком ПГНИ. Именно я разрулила ситуацию с внезапно всплывшими долговыми обязательствами дочерней компании. Именно мне сегодня досталось три часа кряду обсуждать идиотскую фразу из пункта 29-Г.
|
|||||||
|