АКТ ВТОРОЙ

Те же декорации. Мартин расставляет кружки, кладет хлеб и прочее на стол. Он погружен в свои мысли. Мартин. Входите, входите, все готово. Вот хлеб и мясо, я всем рад. (Неслыша ответа, он оборачивается. ) Отец Джон. Я вернулся, Мартин. Мне надо кое-что тебе сказать. Мартин. Проходите. Скоро тут будут и другие. Не такие, как вы, но явсех приглашаю. Отец Джон. Мне неожиданно припомнилось кое-что, о чем я читал еще всеминарии. Мартин. У вас усталый вид. Отец Джон (усаживаясь). Я уже почти подошел к дому, когда вспомнил, ипобежал обратно. Это очень важно, ведь там речь шла о таком же трансе. Когдавидение приходит свыше, хоть во сне, хоть не во сне, потом человек помнитвсе, что видел или слышал. Что-то должно быть, кажется, у святого Фомы. А язнаю, потому что много лет назад читал длинное рассуждение об этом. Но, Мартин, с тобой было другое, скорее это одержимость или навязчивая идея, когда дьявол входит в тело человека и мрачит его рассудок. Те, что отдаютсвое тело вражеской силе, мошенники, ведьмы и им подобные, часто видят то, что происходит в отдалении или должно случиться в будущем, но стоит имочнуться, и они обо всем забывают. Кажется, ты сказал... Мартин. Что ничего не помню. Отец Джон. Нет, что-то ты помнил, но не все. Природа - это один великийсон, а в снах обитают опасные злые духи, но Бог выше Природы. Она - тьма, ноОн все проясняет, потому что Он - свет. Мартин. Теперь я все вспомнил. По крайней мере, то, что имеет для менязначение. Один бедняк принес мне весть, и теперь я знаю, что должен делать. Отец Джон. А, понятно, весть, вложенную в его уста. Мне приходилосьчитать о таком. Бог иногда творит вестника из обыкновенного человека. Мартин. Наверняка вы его встретили, ведь он только что ушел отсюда. Отец Джон. Возможно, возможно, так оно и есть. Самого обыкновенногонезаметного человека Бог иногда посылает с вестью. Мартин. В моем видении были топающие единороги. Они разрушали наш мир. Я должен его разрушить; о разрушении говорил вестник. Отец Джон. О разрушении? Мартин. Чтобы вернуть прежнюю прекрасную жизнь, прежнее великолепие. Отец Джон. Ты не первый, кто видел этот сон. (Поднимается и принимаетсяходить взад и вперед. ) Он давал о себе знать то в одном месте, то в другом, являлся то к одному человеку, то к другому. Ужасный сон. Мартин. Отец Джон, вы когда-то думали о том же. Отец Джон. В старину люди жили праведной жизнью, и было много святых. Тогда была почтительность, а сейчас лишь работа, да бизнес, да как пожитьподольше. Ах, если бы кто мог изменить это все в одночасье, пусть дажевойной и силой! Святой Сиаран молился в пещере о возвращении прошлого! Мартин. Не обманывайте меня. Вам было веление. Отец Джон. Зачем ты допытываешься? Ты спрашиваешь о таких вещах, окаких я рассказывал только моему духовнику. Мартин. Мы вместе. Вы и я должны объединить людей. Отец Джон. Я тоже спал, как спал ты, это было давно. И у меня было твоевидение. Мартин. И что случилось? Отец Джон (резко). Ничего, это был конец. Меня послали в дальнийприход, где я теперь служу и где нет никого, кого я мог бы повести за собой. С тех пор я там. Мы должны запастись терпением; мир был разрушен водой, атеперь он должен быть истреблен огнем. Мартин. Зачем нам терпение? Чтобы прожить семьдесят лет, чтобы потомпришли другие и тоже прожили семьдесят лет; и так поколение за поколением, атем временем прежний блеск будет все больше и больше тускнеть. Снаружи слышится шум. Входит стоявший за дверью Эндрю. Эндрю. Мартин говорит правильно и хорошо говорит. Разве это жизнь -строгать доски для телеги или оглоблю? Ну нет. Разве это жизнь, спрашиваю явас, сидеть за столом и писать письма человеку, который хочет карету, иличеловеку, который никогда не заплатит за сделанную карету? А тут еще Томасприструнивает: " Эндрю, дорогой Эндрю, как у тебя с покрышкой на колесо? " Разве это жизнь? Это не жизнь. Вот я и спрашиваю всех вас, о чем вывспомните перед смертью? Сладкую чашу в уголке вдовьей распивочной вывспомните. Ха, ха, вы только послушайте! Деревенские запомнят это до концасвоих дней. Мартин. Почему они кричат? Что ты сказал им? Эндрю. Не думай об этом, ведь ты поручил мне вдохнуть храбрость в ихсердца, что я и сделал. Среди них нет ни одного, у кого голова не горела бы, как бочка со смолой. Что сказал твой приятель-бродяга? Ячменный сок, сказалон. Отец Джон. Проклятый злодей! Ты напоил их! Эндрю. Ну нет! Я возвысил их до звезд. Так мне приказал Мартин, и никтоне скажет, что я не исполнил его приказ. Шум за дверью, и Попрошайки вталкивают внутрь бочонок. Они кричат: " Ура благородному хозяину! " - и показывают на Эндрю. Джонни. Это не он! Вот он! Показывают на Мартина. Отец Джон. Зачем ты привел сюда это дьявольское отродье? Иди прочь, слышишь? Прочь! И всех забирай с собой! Мартин. Нет, нет, я пригласил их. Нельзя так с ними. Они - мои гости. Отец Джон. Это дом твоего дяди! Гони их отсюда! Мартин. Знаете, святой отец, будет лучше, если уйдете вы. Возвращайтесьв свой приход. Я исполню веление, а для вас, верно, было лучше, что вы неподчинились ему. Отец Джон и Мартин выходят. Бидди. Повезло старику, что он не сунулся к нам. Ему кушать надо, но инам голодать ни к чему! А не то выпотрошили бы его и сшили из его кожимешки. Нэнни. Не слишком ли ты торопишься? Посмотри-ка на себя сначала, у тебявсе платье в пятнах, так ты спешила набить карманы! Это ты-то лечишь ипредсказываешь судьбу? Голодная побирушка, вот кто ты! Бидди. А тебя подымут завтра пораньше и поведут на тюремный двор, гдетвой сыночек топтал землю до сегодняшнего утра! Нэнни. У него-то была мать, и он узнал бы меня, коли увидел бы, а твойсын не узнает тебя, даже если встретит на виселице. Джонни. Знать-то я тебя знаю, ну и что из того? Что толку мне былошляться с тобой? Что мне доставалось от тебя? Да не видел я от тебя ни днем, ни ночью ничего, кроме твоего вздорного нрава, хотя вечно тащился за тобой, обвешанный твоими мешками. Нэнни. Ни дна тебе, ни покрышки! Что ему, видите ли, доставалось отменя! Уж побольше, чем мне доставалось от твоего папаши. Ведь, кроме обид исиняков, я от него ничего не видала. Джонни. Так-то оно так, но ведь не бросала же ты его! Всегда ты былавруньей и дурой, такой и останешься даже на краю могилы. Нэнни. Вечно я побиралась, а потом делилась с тобой, будь ты проклят! Лучше б мне было не знать тебя! Почему не наломала я прутьев покрепче, чтобыпоучить тебя доброте и учтивости, пока еще было время? Джонни. Ну вот, теперь о прутьях заговорила! Да не учила ты меняникогда и ничему, кроме воровства, и это с тебя, а не с меня взыщется за моигрехи в Судный день. Подин. Клянусь честью, у вас лучше получается, чем уГектора, когда он дрался за свою Трою! Нэнни. А ты помолчи! Нам не о драке надо думать, а о том, как набитьбрюхо и поспать вволю. Дай-ка мне немножко табачку набить трубку, - может, снимет он с моего сердца усталость от долгой дороги. Эндрю протягивает ей табак, и Нэнни с жадностью хватает его. Бидди. Мне надо было дать, а не ей. Уже сорок лет, как, закуриваятрубку, я не забываю о табачной молитве. А она никогда и не вспоминает ни очем подобном. Нэнни. Смотри не подавись, зарясь на мою долю! Они не могут поделить табак. Эндрю. Ну, ну, ну! Вас хорошо принимают в этом доме, ну и нечегоспорить и ругаться. Такие бродяги, как вы, должны смеяться и радоватьсяжизни. Неужели вы не знаете ни одной песни, которая веселила бы сердца? Подин. Джонни Бокач хорошо поет. Он всегда пел на ярмарках, да вот втюрьме охрип немного. Эндрю. Ну, так спой хорошую песню, такую, чтоб от нее храбрым сталосердце мужчины. Джонни (поет). Спешите, парни, все ко мне, Послушайте меня, Я курицу тащил с двора, Сержант пальнул в меня. Его помощнички бегом Примчались на подмогу, Связали, словно петуха, Не чую руку-ногу. Судья велел меня сослать, Корабль стоял в порту, Вот, запрягли меня с тех пор Пахать в чужом краю. Эндрю. Ничего нет хорошего в твоей песне, очень она грустная. Для меняэто все равно что пилить бревно. Вот подождите, я сейчас принесу мою флейту. Уходит. Джонни. Сдается мне, здесь не хватает добрых приятелей, а у того, молодого, достанет денег, чтобы приютить нас с нашими пожитками. Подин. Ты считаешь себя слишком умным, Джонни Бокач. Лучше скажи, ктоэтот человек. Джонни. Хороший парень, полагаю, имя которого скоро будет известно навсех дорогах. Подин. Ты восемь месяцев пробыл в тюрьме и ничего не знаешь о здешнихместах. А здешние парни такого хромого бродягу, как ты, не примут к себе. Я-то знаю. Пару вечеров назад обдирал козлят для тех ребят, что живут вгорах. Это было в каменоломнях за полем - там они обсуждали свои планы. Уних на уме дом богатеев на площади. И знаешь, кого они ждут? Джонни. Откуда мне знать? Подин (поет). Ах, Джонни Гиббонс, будь здоров, Пусть далеко за морем ты сейчас! Джонни (вскакивает). Не может быть, ведь Джонни Гиббонс в бегах! Подин. Я спросил о нем у старика, с которым мы вместе немножко выпили. " Не задавай вопросов, - сказал он, - и делай, что говорят. Если у парнягордое сердце, у него хватит ума поднять соседей и наложить руку на все, чтодвижется по дороге. Он научился этому во Франции, откуда совсем недавноприехал сюда, а там вина вдоволь. Лови удачу, - сказал он, - и не медли, ато все раскроется, и тогда уж ничего не будет". Джонни. Он приплыл по морю из Франции? Тогда это точно Джонни Гиббонс, но мне показалось, будто его зовут иначе. Подин. У такого человека может быть сотня имен. Неужели он откроетсянам, ведь он нас прежде в глаза не видел, да еще при том, что с намиженщины, у которых язык без костей? Вот он идет. Погоди и присмотрись, тотли он человек, о котором я себе думаю. Мартин (входит). Я сделаю флаг, и на нем будет единорог. Дайте-ка мневон то полотно, а там краска. Мы не будет просить помощи у степенных людей -позовем преступников, лентяев, болтунов, воров. (Принимается за флаг. ) Бидди. Странное название для армии. Я понимаю - Ленты {Аллюзия насевероирландское тайное католическое общество (Ribbon Society). }, понимаюБелые Парни, Честные Парни, Молотильщики, Рассвет, но вот об Единорогахчто-то не приходилось слышать. Джонни. Совсем не странное, а как раз подходящее. (Берет в руки льва иединорога. ) В доке такое часто приходится видеть. Вот единорог с однимрогом. А против кого он идет? Против льва конечно же. Когда он победит льва, корона упадет и все закачается. Неужели не понимаешь, что Лига Единорогов -это лига, которая будет сражаться против властей в Англии и короля Георга? Подин. Мы пойдем под этим флагом, и с нами парни из каменоломни? Неужели его они ждут? Значит, скоро будем брать Дом на площади? Там сколькохочешь оружия, и богатств хватит на весь мир, целые комнаты забиты гинеями. Вот уж тогда натрем башмаки воском, а лошадям сделаем серебряные подковы! Мартин (поднимая флаг). Пока нас мало, но армия Единорогов будетбольшой армией! (Обращается к Джонни. ) Почему ты принес весть мне? Тыпомнишь еще что-нибудь? Еще что-нибудь было? Ты пил, и туман, мешавшийтвоему разуму, рассеялся... Ты видишь или слышишь что-нибудь неземное? Джонни. Нет. Не знаю, что вы хотите от меня услышать. Мартин. Я хочу начать разрушение, но не знаю, откуда начать... Тыслышишь голос? Джонни. Нет. Я с масонами и ведьмами дел не имею. Подин. Бидди Лалли у нас ворожит. Она часто бросает кружки и, совсемкак Колум Килле, говорит, что будет. Мартин. Ты все знаешь. Скажи, откуда нам лучше начать и чем всезакончится? Бидди. Понятия не имею. Давно уж ничем таким не занималась. У менясуставы больные. Мартин. Если ты что-то знаешь, то не имеешь права молчать. Помоги мне, иначе я могу пойти не туда. Мне известно, что я должен разрушать, но, когдая спрашиваю себя, с чего начать, меня берет сомнение. Подин. Кружки вот, к тому же недопитые. Бидди (берет две кружки и переливает содержимое из одной в другую). Брось белые деньги на четыре стороны. Мартин. Вот! (Бросает монеты. ) Бидди. Без серебра ничего не получится. Мне от этого ничего недостанется. Еще и золото придется бросить. Мартин. Вот гинея для тебя. Скажи, что ты видишь. Бидди. О чем ты хочешь узнать? Мартин. С кем я должен сразиться вначале... У меня непомерная задача... Наверное, со всем миром.... Бидди (переливает содержимое из одной кружки в другую и смотрит надно). Ты не думаешь о себе. Ты приехал из-за моря, и не очень давно. Впередитебя ждет лучший день в твоей жизни. Мартин. Что это значит? Что я должен сделать? Бидди. Я вижу много дыма. Пожар... Дым поднимается высоко над головой. Мартин. Значит, мы должны сжечь все, что люди построили на земле. Онидолжны начать свою жизнь заново на зеленой пустоши, как это было сразу послеТворения. Бидди. Я вижу травки для моих снадобий, большую траву и маленькуютравку, а ведь они точно берут жизнь из земли. Джонни. Кому принадлежала зеленая Ирландия в давние времена? Разве нетем людям, которые жили тут? А кто владеет ею теперь? Те, что пришли из-заморя. Смысл в том, что надо разрушить большие дома и города, а поля и лугаотдать потомкам древней расы. Мартин. Да, да. Ты говоришь другие слова, но это не имеет значения. Впереди битва. Подин. Вот слова Колума Килле: сначала будут сожжены четыре угла, апотом сгорит середина поля. Я вам говорю, таким было пророчество. Бидди. Я вижу железные наручники, веревку и виселицу, но, наверное, онине для тебя, а для кого-то хорошо мне знакомого с давних времен. Мартин. Это Закон. Мы должны уничтожить Закон. Вот он - первый грех, первый кусок яблока. Джонни. Вот, вот. Теперешний Закон - самое худшее зло. Прежний Законбыл всем на пользу, а в Законе англичан один грех. Мартин. Когда не было законов, мужчины воевали друг с другом, а не кактеперь, с машинами, которые делают в городах, и они были сильные телом. Онибыли похожи на Него, Который создал их по Своему подобию, словно еще не былогрехопадения. А теперь они хотят спокойной жизни, как будто покой значитбольше, чем сердечное веселье, и взгляд у них от страха стал печальным ипристальным. Мы должны победить и уничтожить законы. Джонни. Вот и я говорю. Уничтожим законы и выставим вон англичан. Ониписали законы для своего блага, а нам ничего не оставили, не больше, чем псуили свинье. Бидди. Я вижу старого священника, одного, в полуразрушенном доме, правда, не скажу, тот ли это священник, что был тут, или другой. Чем-то оннапуган или расстроен и не находит себе места. Мартин. Так я и думал. Церковь, тоже - ее тоже нужно уничтожить. Когдалюди боролись со своими страстями и страхами, так называемыми грехами, водиночку, их души закалялись и крепли. Вот, очистим землю, уничтожим Закон иЦерковь, и жизнь станет подобной языку пламени, огненному глазу... О, какмне найти слова... Все, что не настоящая жизнь, исчезнет. Джонни. Он говорит о церкви Лютера и о хромой Библии заморскогоКальвина. Мы уничтожим ее и положим конец всему. Мартин. Мы выйдем против всего мира и победим его. (Встает. ) Мы - армияЗвездных Единорогов! Мы разнесем его на кусочки. Мы завоюем мир, мы сожжемего. Отец Джон сказал, что мир уже давно должны были сжечь. Несите огонь. Эндрю (обращается к Попрошайкам). Томас идет. Прячьтесь! Вам надоспрятаться. Все, кроме Мартина, убегают в другую комнату. Входит Томас. Томас. Мартин, пойдем со мной. В городе творится что-то ужасное! Зловышло наружу. Происходят непонятные вещи! Мартин. О чем ты говоришь? Что случилось? Томас. Послушай, надо это остановить. Мы должны позвать всех приличныхлюдей. Похоже, будто сам дьявол промчался тут, как ураган, и пооткрывал всекабаки! Мартин. С чего бы это? Может быть, действует план Эндрю? Томас. А ты не имеешь никакого отношения к тому, о чем я сказал? Внашем приходе, да и соседских тоже не осталось ни одного человека, которыйбы не бросил свою работу, будь то в поле или на мельнице. Мартин. Никто больше не работает? А неплохо Эндрю сообразил. Томас. Нет ни одного мужчины, который не напился или не собираетсянапиться! Мои собственные рабочие, да и продавцы тоже сидят без дела наприлавках и бочках! Клянусь, от тамошней вони, криков и здравиц у меняволосы стали дыбом на голове! Мартин. И всем им сам черт не брат! Томас (в отчаянии садится). Ты тоже напился. Вот уж никогда не думал, что и тебе это нравится. Мартин. Ты не понимаешь, потому что всю жизнь работал. Ты говорил себекаждое утро: " Что я должен сегодня сделать? " А когда уставал от работы, тодумал о том, что будешь делать завтра. Если же давал себе поблажку начасок, потом старался наверстать упущенное. Нет, лишь бросив работу, человекначинает жить. Томас. Все это от французских вин. Мартин. Я побывал за пределами земли. В Раю, в тамошних счастливыхместах, я видел сияющих людей. Они все чем-то занимались, но ни один из нихне трудился. Собственно, они так отдыхали, и все их дни заполнены танцем, рожденным тайным неистовством их сердец, или битвой, в которой мечискрещиваются со звоном, словно со смехом. Томас. Ты был трезвым, когда мы расстались. Почему никто не присмотрелза тобой? Мартин. Разве человек живет? Ведь Рай - это когда жизнь бьет ключом, когда все, к чему он днем прикладывает руки, ведет его от восторга квосторгу, когда в ночной тиши он возвышается до безрассудных размышлений. То, что получаешь без радости, как будто и не получаешь вовсе, лишьомрачаешь этим жизнь, а настоящую радость ощущаешь, лишь если тысяча леткажется мгновением. Томас, А я-то хотел послать тебя с каретой в Дублин! Мартин (отдает флаг Подину). Дай лампу. Свет еще не зажгли, а миру порасгореть! Уходит в дверь, ведущую внутрь дома. Томас (замечает Эндрю). И ты здесь? А что тут делают бродяги? Почемудверь открыта? Почему ты не следишь за порядком? Я иду за полицейскими! Эндрю. Их теперь не найти. Они тоже разбрелись по кабакам. А почему бынет? Томас. Ты напился? Да еще хуже Мартина! Позоришь меня! Эндрю. Кто кого позорит? Разве не ты обижаешь меня, изводишь меня, унижаешь меня! Разве не ты сделал из меня ханжу и лицемера? Томас. О чем ты говоришь? Эндрю. Говорю, как есть! Разве не ты вечно внушал мне, что я долженбыть, как все, и работать день и ночь и обходиться без друзей, думать лишь онашем деле? А на что мне твое дело? Один раз мне привиделось золото фей вгорах. Надо было отыскать его и стать богатым, да ведь ты не давал мне шагуступить. Томас. Ну и неблагодарная же ты скотина! Ты же отлично знаешь, что язаботился о тебе, учил тебя жить честно и достойно. Эндрю. Тебе всегда было плевать на старину. Ты пошел в нашу мать, онабыла слишком мягкой и слишком глупой, и у нее было слишком много английскойкрови в жилах. А вот Мартин, как я, настоящий Хиарн. У него щедрая душа! Мартин не стал бы делать из меня лицемера, чтобы я тайком убегал по ночам ибоялся, как бы не прозевать заход Большой Медведицы. (Начинает играть нафлейте. ) Томас. Вам это не сойдет с рук, ни тебе, ни твоим грязным бродягам! Язасажу их в тюрьму. Джонни. Это я грязный бродяга? Да ты на себя посмотри! Скоро всепеременится. У бродяг будет все, а у таких, как ты, ничего. Все набрасываются на Томаса и поют: Лев слабым станет наконец, И с ним колючая сосна, Но арфу вновь возьмет певец И сладко запоет она. Томас. Отпустите меня, негодяи! Нэнни. Старый обманщик, мы сделаем из тебя решето! Бидди. Здорово ты пригрозил нам тюрьмой, да толку от тебя, как отснятого молока. Джонни. Мешок болезней! Чертов палач! Не будет тебе легкой смерти! Возвращается Мартин с зажженной лампой. Мартин. Отпустите его. (Бродяги отпускают Томаса и отступают. )Разверните флаг. Наступило время войны. Джонни. Вперед с Единорогом! Убьем Льва! Да здравствует Джонни Гиббонси его веселые ребята! Мартин. Сложите тут все в кучу. И каре-ту сюда же. Вниз подсуньтесолому. Этим пожаром я начну разрушение. Природа будет все крушить исмеяться. Томас. Сломай свою золотую карету! Мартин (опускается перед Томасом на колени). Мне не нравится идтипутем, который ты не одобряешь, и не нравится делать вещи, которые ты неодобряешь. Еще когда я был ребенком, я доставлял тебе много хлопот, а теперьи подавно. Но это не моя вина. Я избран. (Поднимается. ) Сначала мне нужноосвободиться самому и освободить тех, кто мне ближе других. Любовь Богатяжелая ноша! Томас пытается остановить его, но ему мешают Бродяги. Мартин берет в руки пучок соломы и поджигает его. Мы уничтожим все, что можно уничтожить! Лишь душа не узнает боли. Душачеловека - бессмертная частица звезд! Он бросает зажженную солому в кучу вещей - и она загорается.

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒