Мое индейское детство. 2 страница

Возможно, вы удивитесь, что пойманные пони так быстро подчиняются человеку. Это достигается следующим образом: никаких громких выкриков, никакой ругани, никакого рукоприкладства и жестокости по отношению к животному. Не должно быть никакой суматохи и шума – разве что топот копыт бегущих лошадей. Индеец не производит так много шума, как думает большинство белых. Он делает свое дело тихо и с достоинством. Не создавать шума – это первый закон охотника. Если каждый начнет кричать и шуметь, то любая лошадь, будь она дикая или ручная, испугается криков и брани , и из этого не выйдет ничего, кроме неприятностей. Кстати, в языке Сиу вообще нет бранных слов, и мальчики Сиу никогда не сквернословили. Но я никогда не видел, чтобы белые делали подобную работу без самых жутких ругательств в адрес бедных животных. Белый человек, похоже, никогда не научится правильно использовать свой язык.

Кроме того, индейцы никогда не использовали раскаленного железа, чтобы метить своих животных – белые называют это клеймением скота. Когда мы в первый раз увидели эту процедуру, она вызвала у нас ужас и отвращение. Ужасное зрелище – три-четыре человека, сидящие на беспомощном животном и держащие раскаленное железо на его дрожащем теле, пока не послышится запах паленого мяса. У нас не было Общества защиты животных в те времена, но мы были достаточно гуманны и не раз бывали потрясены вещами, которые белые люди говорили и делали.

Когда охотники возвращались в лагерь, диких лошадей спутывали и отпускали. Правую переднюю ногу связывали с левой задней, а левую переднюю – с правой задней. Это не доставляло лошади особого неудобство, но лишало ее возможности брыкаться передними ногами и лягаться задними. Следующий этап – показать животному, что ему не угрожает никакая опасность. Мы гладили его уши, гриву, спину, затем накидывали на него узду и уговаривали идти. Я видел, как мой отец объезжал множество лошадей, и именно он учил меня, что не нужно применять силу и жестокость ни с одним животным, независимо от его размеров.

Чем больше силы ты применяешь, тем больше оно сопротивляется. Таким образом, я понял, что применение силы неразумно в этом деле. Когда я вырос, и моего отца уже не было в живых, у меня была ферма, где я вырастил и объездил многих лошадей, и при этом я никогда не забывал то, чему он учил меня.

Все индейские мальчики очень хорошие наездники. Но мы старались обучиться кое-чему более сложному, чем просто сидеть на лошади. Мы представляли, что участвуем в сражении, и придумывали ситуации, которые могли бы там произойти, и как с ними справиться. Это способствовало развитию быстроты и храбрости. Перед лицом врага мы должны были быть как можно менее уязвимыми. Если воин просто прямо сидит на лошади, то он хорошая мишень для врага. Мы же практиковали различные маневры на полном скаку. Некоторые из нас, мальчиков, умели на полной скорости соскакивать с лошади и вскакивать обратно. За подобными тренировками с интересом наблюдали все остальные. Представляя себе, что мы скачем навстречу врагу, мы соскальзывали со спины лошади в противоположную сторону, держась за ее спину с помощью одного только колена – при этом голова и тело были недосягаемы для “врага”. После долгой практики мы могли производить этот трюк на большой скорости или доходили до такого мастерства, что “врагу” была видна только ступня.

Затем, мы учили наших пони идти или бежать в зависимости от нашего желания. Выбирался какой-нибудь куст или ствол дерева, и мы заставляли лошадь обегать его как можно ближе, всякий раз направляя ее по своему желанию. Лошадь должна была беспрекословно нас слушаться. Даже если кругом стоит ужасный шум, стрельба и крики, то хорошо обученная лошадь все равно будет делать то, что скажет ей хозяин.

Таким образом, мальчик и его пони вместе росли, проходили обучение и готовились к будущим сражениям. Мы росли отважными, и чем дальше, тем больше старались совершенствоваться в этом качестве. Хотя мы не сражались между собой по-настоящему, но иногда наши игры бывали достаточно грубыми. Мы старались понять, чего стоит каждый, и всегда старались показать свою храбрость и выносливость. Ни один из нас не хотел прослыть трусом. Мы хотели быть храбрыми и хладнокровными. Мы боролись, швыряли, пинали и лупили друг друга, но, как правило, не всерьез. Иногда мы получали ушибы и синяки, как и все мальчишки, но старались не обращать на это никакого внимания., поскольку очень ценилось умение стойко переносить боль. Иногда слезы подступали к моим глазам, но я всегда помнил слова моего отца: “Сын, будь храбрым, никогда не отступай. Сражайся до последнего и будь уверен в победе!” Это была хорошая духовная тренировка, особенно в сочетании с тренировками физическими. Несмотря на то, что я прожил много лет и побывал во множестве сложных ситуаций, я никогда не позволял гневу взять верх над моим разумом.

Некоторые индейцы имели немного лошадей, ровно столько, сколько необходимо для их передвижения, но у других их было очень много. В те дни материальное благополучие человека измерялось тем, сколько у него лошадей. Состоятельный человек имел много лошадей, и его типи было большего размера, с большим количеством шестов, и ему требовалось больше лошадей для их перевозки. У моего отца было очень много лошадей, но когда мы отправлялись ловить диких пони, то присоединяли и их к нашему табуну. Когда лагерь переезжал на другое место, нам приходилось использовать многих из наших лошадей для перевозки вещей, но еще большой табун бежал за ними. Обычно это были скаковые лошади, или те, которых использовали в сражениях. Те, которых использовали для перевозки, были не такими быстрыми.

Однажды мы двигались от Снейк Ривер к Найобрэра Ривер. Я был всего лишь маленьким мальчиком, но моей обязанностью было направлять бегущих свободно лошадей. Я ехал на мышастой лошади, она была скаковой. Она была молодой и резвой, и у нее был очень нежный рот. Таким образом, она предназначалась исключительно для скачек, но не для перевозки грузов. Когда мы двинулись, то вначале я ехал медленно за табуном, не давая моей лошади возможности бежать. То и дело какая-нибудь из лошадей останавливалась пощипать травы, а, заметив меня, отбегали на небольшое расстояние. Но никто из них не пытался убежать, это была просто игра. Мне это очень нравилось, и я перестал замечать, на каком расстоянии от остальных я нахожусь. Прямо передо мной был холм. Некоторые из лошадей взбежали на его вершину и заметили, что остальная часть табуна и весь караван ушел далеко вперед. Они побежали, и скоро все остальные уже неслись на полной скорости. Моя лошадь, будучи прирожденным скакуном, не могла при этом стоять на месте и стала прыгать туда и сюда. Я пытался удержать ее, но когда мы достигли вершины холма, и я увидел, что остальной табун находится в полумиле впереди меня, то по-настоящему испугался.Склон был крутой, и я понимал, что моя лошадь все равно последует за остальными, и я не смогу его удержать. В течение нескольких минут мы неслись во весь опор с холма, и я не мог ничего сделать. Я был хорошим наездником для своего возраста, но мне было всего шесть лет, и у меня было слишком мало сил, чтобы удержать эту лошадь. Я уже представлял себе, как я падаю и лошадь скачет вперед без меня. От жалости к себе я начал плакать. Со слезами на глазах я пытался удержать ее, натягивая узду то в одну, то в другую сторону и наконец добился своего. Это было большое достижение для меня. Вскоре мы догнали остальных, и я перестал плакать. Потом мне было очень стыдно за это , но вокруг никого не было, и никто не видел моих слез. Сейчас я говорю об этом впервые. На следующий день я попросил свою мачеху (жену моего отца) дать мне другую лошадь. Она дала мне гнедого пони, он был старше, и я уже ездил на нем, поэтому знал его – во всяком случае, думал, что знаю.

На следующий день нашего перехода я чувствовал себя счастливым. Гнедой пони слушался меня, и я, сидя на нем, пел песни, которые узнал от своего отца. При этом я несколько отвлекся от своих обязанностей. В этот день шел небольшой дождь, и лошади стали резвиться и брыкаться. Я с удовольствием наблюдал за этим, пока не осознал, что мой собственный пони может начать делать то же. И он это сделал – и именно тогда, когда мы находились на высоком берегу. Он начал скакать и прыгать так неожиданно, что я не удержался и полетел вниз. Склон был очень крутой, и ухватиться было не за что, поэтому я катился вниз очень долго, до самого низа. Там рос кустарник, но он был сухой и полон колючек. Таким образом, когда я достиг подножия холма, то был исцарапан с ног до головы. У меня было множество царапин на лбу, вокруг глаз и на подбородке. Кровь текла по лицу, и я заплакал. Одна из жен моего отца увидела, что я упал и поспешила ко мне. Она подняла меня и, увидев, что я плачу, сказала: “Будь храбрым, сын. Ты ведь не девочка”. Когда я услышал это, я захотел показать ей свою храбрость и стал улыбаться сквозь слезы.

Я скакал следом за ней, пока мы не достигли лагеря, и там для меня все закончилось очень хорошо. Мое лицо умыли, и все смотрели на меня, как на героя. Когда я вечером увидел своего отца, он сказал мне: ”Сын, я горжусь тем, что ты не плакал, подобно женщине”. Жена моего отца присутствовала при этом, но не сказала ни слова о том, что видела меня плачущим. На каждую мою царапину отец наложил мазок красной краски, и скоро я был весь раскрашен, как воин, вернувшийся из сражения. Когда все племя увидело меня, краску смыли, и мои царапины скоро зажили. Я давно забыл о своих ссадинах и синяках, но до сих пор помню о доброте моей мачехи. Таким путем она научила меня храбрости.

Я уже говорил, что как правило, мы ездили верхом без седла; так оно и есть. Однако, седла у нас были, и они, на мой взгляд, были намного мягче и удобнее, чем седла белых.

Они делались из мягкой лосиной шкуры, и та сторона, где была шерсть, прилегала к лошадиной спине. Таким образом, седло было мягким,как подушка, а также очень легким, не то что неподъемные конструкции белых из толстой кожи и железа Они очень неудобны для лошадиной спины, и это имеет немалое значение для индейца. Если спина у лошади вспотела, то он снимает седло и несет его в руках до тех пор, пока спина лошади не высохнет. Индейское седло очень легкое, и его можно перекинуть через плечо, идя пешком. Седла белых не просто тяжелые, но и очень неудобные, и мне всегда было жалко бедных лошадей, страдающих от этой тяжести. Индеец никогда не будет обходиться так со своей лошадью. Если он совершает длинное путешествие, то время от времени слезает с лошади и идет пешком рядом с ней, чтобы дать ей возможность освежиться и сохранить силы.

Г ЛА В А 4

ОХОТА И РЫБАЛКА

Я уже много рассказывал о том, каким образом мы играли с нашими луками и стрелами и как мы готовились стать охотниками. Однако в этом деле было много уроков, которые невозможно было усвоить без специальной практики. Поэтому наши отцы учили нас, разрешая участвовать в охоте вместе с ними. Нам объясняли, как подобраться ближе к дичи, как выследить ее, как снять с нее шкуру. Нам показывали, как правильно разделать добычу и потом навьючить ее на лошадь. Правильно разделать тушу убитого животного было необходимо, чтобы женщины в лагере могли потом высушить мясо, если оно было неправильно разрезано, это было очень трудно сделать…

Это было хорошей тренировкой для нас, мальчиков. Так же, как матери учили девочек быть хорошими хозяйками, наши отцы учили нас быть искусными охотниками. Наши родители были нашими единственными учителями. Мы не ходили в школу и не получали по ее окончании лист бумаги под названием “диплом”. Но когда наше обучение подходило к концу, мы могли сталкиваться лицом к лицу с реальной жизнью.

Если мы хотели убить бизона всего лишь одной стрелой, то выбирали самую лучшую точку для этого – сердце. Этот способ требовал немалого искусства. Для этого следовало целиться прямо между лопатками бегущего животного. При хорошем выстреле в это место стрела достигает сердца. Кроме того, хорошим местом считается спина, точнее - место между бедер. Этот выстрел, как правило, не смертелен, но он останавливает животное, после чего его легко можно убить. Если бизон взбирается на холм, то в это место легко попасть, и охотник может быть уверен, что не вернется домой без добычи.

Необходимо было сразу снять с бизона шкуру, если мы хотели сохранить ее. Бизонья шкура была столь полезной и нужной вещью, что эта работа требовала большого искусства и ловкости, чтобы оставить на шкуре как можно меньше мяса (мышечных волокон). Когда этот этап заканчивался, начиналась собственно разделка туши. Есть очень верный метод разделки, которому я научился у своего отца, но сейчас едва ли кто-нибудь из молодых индейцев умеет делать это старым способом. Сейчас они учатся совсем другим вещам. Мы разделывали тушу так, чтобы крупные мышцы не были разрезаны вдоль волокон. Дальше начиналась женская работа – разрезать мясо на тонкие ломтики или полоски и затем сушить их. Но если мы неправильно выполняли свою работу, то они не могли хорошо сделать свою. Тонкие полосы мяса подвешивались к шестам для просушки, и если мясо было неправильно разрезано, оно распадалось на волокна.

Навьючить тушу на маленькую индейскую лошадку было нелегким делом и было возможно только если этот груз хорошо сбалансирован. Вначале на спину лошади набрасывалась шкура, шерстью вниз. Затем груз мяса равномерно распределялся по обоим сторонам, и оставшаяся часть шкуры прикрывала мясо – если охотник будет ехать верхом, то мясо будет укрыто и от его тела, и от лошадиной спины, и от пыли.

Хороший охотник должен знать все о диких животных. Каждое из них имеет свои привычки, и успех для охотника или следопыта заключается в хорошем знании их повадок.

Тот, кто живет среди лесов и постоянно видит диких животных, наблюдая за их жизнью, не может не проникнуться к ним уважением, поскольку они обладают практически теми же достоинствами, что и люди. Индейцы почти никогда не охотятся на медведя, потому что медведь – очень благородное и миролюбивое животное и очень редко нападает на людей. Сиу могли убить медведя только если он зашел в их лагерь, и чья-нибудь жизнь находится в опасности, или когда голод и нет никакой другой добычи, чтобы пополнить запас мяса.

Если человек и медведь встречались на одной тропе, медведь отходит в сторону и наблюдает за человеком. Иногда он поворачивается и идет в противоположную сторону или обходит человека, но в любом случае не создает неприятностей.

Медведь очень чувствителен к присутствию человека и других живых существ, потому что у него отличное чутье, которое может предупредить его о возможной опасности. Он обычно стоит на задних лапах, держа нос по ветру, и принюхивается. Таким образом он оценивает обстановку вокруг. Что касается его привычек в еде, то он ест практически все то же, что и индейцы. Он любит, например, дикую репу, которую и мы выкапываем и употребляем в пищу. С помощью своих длинных когтей он выкапывает ее из земли и с удовольствием поедает. Он также ест все те же плоды и ягоды, что и мы. Что касается мяса, то он охотится на мелких животных и на оленя. Медведь придумывает очень хитрый способ, чтобы выследить оленя и застать его врасплох. Он выбирает место на оленьей тропе и роет нору такой величины, чтобы в ней поместиться. Он забирается в эту нору и забрасывает себя травой и листьями, пока не скроется под ними целиком. Там он лежит до тех пор, пока олень не пойдет мимо него, и тогда он выскакивает и хватает ничего не подозревающего оленя. Он всегда бьет свою добычу левой лапой, потому что все медведи – левши.

Мать-медведица очень умна, и если ей приходится убегать от охотника, то она старается увести своих детенышей так быстро, как только может. Левой лапой она подталкивает одного из детенышей, а в это время подхватывает второго и бежит к первому. Затем она подталкивает вперед второго и берет первого. Каждый детеныш находится там, где она его оставила, и ждет мать. Обычно медведи считаются медлительными и неповоротливыми животными, но в случае опасности они могут быть достаточно быстрыми. По равнине он бежит с большей скоростью, чем в гору, так как его передние лапы короче задних.

Во многом он просто удивительно похож на человека. Например, он, как и человек, очень любит смотреть на свое отражение. Когда у нас еще не было зеркал, мы смотрели на свое отражение в чистой прозрачной воде. Медведь делает то же самое, и, возможно, думает при этом: “Да, я довольно симпатичный парень…”, затем, полюбовавшись собой, он уходит, и при этом очень собой доволен. На мой взгляд, он имеет право на это. Он умен, и, скорее всего, знает это.

Он также украшает себя, раскрашивая свою морду мокрой землей. Найдя прозрачный водоем, где он может хорошо видеть себя, он набирает в лапу земли и размешивает ее с водой, пока не получится пастообразная масса. Затем он наносит эту “краску” на левую сторону своей морды – никогда на правую! Затем он смотрит на себя “в зеркало”. Если он недоволен своим видом, то повторяет всю процедуру сначала, пока не останется доволен своим отражением. Вдоволь насмотревшись на себя, он уходит прочь.

Еще одна интересная привычка медведя – то, что зимой он впадает в спячку. Он обычно скрывается от всех в берлоге или дупле, в то время, как остальные животные, борясь с непогодой, пытаются запастись пищей до весны. Конечно, за зиму он худеет, но потом быстро набирает вес.

Есть еще одна причина, по которой мы не убиваем медведей. В племени Сиу есть понятие “видения медведя”. Их получают знахари (шаманы). Во время своего поста они имеют видения, когда медведь приходит к ним и показывает нужную траву или способ лечения той или иной болезни. Когда шамана приглашают к больному, он всегда использует те лекарства, что показал ему медведь в его видении. К примеру, если медведь показал ему какую либо траву, он обязательно собирает ее и использует для лечения. Конечно, шаман чувствует себя в долгу перед медведем за его помощь и доброту. Таким образом, медведь является очень полезным животным для племени, и поэтому люди испытывают к нему чувство благодарности.

Поскольку все животные и птицы приносят пользу индейцам и делятся с ними своими секретами, индейцы дружелюбно относятся ко всем живым существам. Это означает, что человек и все живое на земле является частью единой природы. Это одна из причин, почему индейцы никогда не станут разрушителями и губителями дикой природы. Они испытывают уважение ко всему сущему, чего белым людям, кажется, не понять.

Медведь – животное, сильное не только телом, но и духом. Он будет стоять и драться до последнего. Даже раненый, он не спасается бегством, и умирает, сражаясь. Поскольку мой отец имел дух медведя, он заслужил свое имя – Стоящий Медведь. В сражении, даже если он был тяжело ранен, и кровь струилась по его телу, он не отступал, и за свою храбрость заслужил это имя, которым всегда гордился. Дальше я расскажу вам, как индеец может заслужить себе имя и как вождь получает свой титул.

Индейцы всегда славились умением читать следы. Умение с помощью одного беглого взгляда определить различные следы достигается путем длительной практики. Одним из уроков для мальчиков было тщательное изучение рисунка следа каждого животного. Иногда разные животные оставляют похожие следы, например, волк и койот. Медвежонок и енот оставляют настолько похожие отпечатки, что нетренированный глаз не найдет никакой разницы. На самом деле, сходство некоторых следов настолько велико, что одного взгляда бывает недостаточно. Однако, индеец, в полной мере владеющий этими навыками, все равно сразу определит, какое именно животное оставило этот след. Кроме того, он может определить, свежий это след или старый, а также шло животное или бежало. Если следы показывают, что животное бежало, он принимается искать поблизости другие следы, и находит след человека или другого животного. Во всяком случае, он может сказать, преследовали это животное или нет. Все это представляет большой интерес для охотника, особенно если он находится на земле врага.

Однажды наш лагерь был поднят на ноги, поскольку всем показалось, что туда зашел кто-то чужой. Маленькая собачка предупредила своим лаем, что к лагерю приближается кто-то посторонний. Лежал снег, и все следы были хорощо видны, из них явствовало, что чужак действительно пробрался в наш лагерь. Воины сообщили всем, что они не дадут ему уйти и отправились на поиски, но так никого и не нашли. Уже потом им стало ясно, что кто- то пытался одурачить их с помощью следов – он бежал из селения, но задом наперед. Затем, судя по следам на снегу, он обернулся и дальше побежал обычным способом.

Идя по следу оленя, следует помнить, что его очень трудно преследовать, поскольку он обладает отличным чутьем. Когда олень бежит через холмы, он всегда смотрит на его вершину, и хороший охотник старается не попасть в поле его зрения. Если олень знает, что его преследуют, он пробегает некоторое расстояние и затем ложится затаившись старается «засечь» охотника, прежде чем тот его обнаружит. При охоте также необходимо учитывать направление ветра, иначе наша добыча почует нас раньше чем мы ее увидим. Природа наградила животных хорошим чутьем, и они могут почувствовать присутствие человека или другого животного даже на значительном расстоянии. Поэтому хороший охотник всегда думает о том, в какую сторону дует ветер, особенно если собирается подкрасться ближе к животному.

В нашем племени существует легенда, связанная с чернохвостым оленем. Она гласит, что олень чувствует, когда охотник собирается в него прицелиться и способен отклонять пули, летящие в него. Много раз я слышал эту историю, но однажды мне довелось увидеть такое своими глазами, и это произвело на меня не меньшее впечатление, чем на других охотников.

Я и мой друг отправились на охоту верхом. Ветер дул в нашу сторону, и мы подобрались совсем близко к чернохвостому оленю, прежде чем он заметил нас. Я быстро спешился и взял ружье, в то время как мой друг держал мою лошадь. Олень не побежал, он стоял и смотрел, как я целюсь в него и водил своим хвостом вверх-вниз Уверенный в успехе, я выстрелил. Но олень продолжал все также стоять и смотреть на меня. Я всегда был хорошим стрелком, и олень был совсем близко от меня. Не может быть, чтобы я промахнулся с такого расстояния! Семь раз я стрелял в него и ни разу не попал, а олень все так же стоял на месте. Седьмая пуля была последней, и больше мне было нечем стрелять. У меня больше не было пуль, и теперь мы с оленем просто стояли и смотрели друг на друга. Я был так близко от него, что мне было видно, как шевелятся его губы. Потом он несколько раз стукнул передним копытом в землю и скрылся. Мой друг стал уговаривать меня не расстраиваться, а когда мы приехали домой, я снова зарядил и испытал свое ружье – оно стреляло отлично… Мой народ говорит, что луговые (прерийные) собачки и куропатки обладают такими же способностями.

У белого человека есть общество (клуб), которое он называет “Обществом Лосей”. Но вряд ли тот, кто использует имя этого гордого животного, знает о нем достаточно. Сейчас большинство животных, как и индейцы, не имеет возможности жить естественной жизнью. Но я помню, как это замечательное животное спокойно обитало в этих местах и не должно было убегать от белых людей с их громкими и жестокими ружьями. Это было время мира, и для индейцев, и для животных, но те дни давно миновали. По своей природе лось - очень гордое и независимое существо. Он идет среди своего стада с таким видом, словно ни на земле, ни на небе нет никого равного ему. И все остальные в стаде держатся так же. Даже когда лось ест, он не теряет своего достоинства. Продолжая кормиться, вожак поднимает голову и наблюдает за своим стадом. Он может издавать своеобразный свист, если ему нужно собрать стадо, и слыша этот зов, оно сбегается к вожаку. Когда все стадо собирается вместе, вожак с достоинством движется дальше, и лосихи, отталкивая друг друга, стараются подойти к нему поближе. Он держится так, что ни у кого не остается сомнений, кто здесь главный. Иногда два вожака встречаются, чтобы сразиться. Если их огромные ветвистые рога сплетаются, то они иногда не могут освободить их, тогда обоим лосям придется умереть.

Сиу делают прекрасные луки из лосиных рогов. Рог кипятится до мягкости, затем разрезается на нужные куски. Эти куски подгоняются, на них делаются выемки, и они скрепляются веревкой из бизоньей шейной жилы. Шейная жила бизона прочнее, чем все другие сухожилия и сыромятные ремни, которые мы обычно используем. Она содержит натуральный клей, и намного прочнее оленьих и лосиных жил. Таким образом, если нам нужно что-то соединить с большим запасом прочности, мы пользуемся шейной жилой бизона.

Шкура лося очень прочная, мы используем ее для таких предметов одежды, как мокасины и леггины, но не для типи. Оленья шкура, хорошо выдубленная, становится мягкой и гибкой, но достаточно прочной даже для покрышек типи. Из-за своей мягкости оленья кожа используется для женской и детской одежды, она белая и мягкая как фабричный бархат.

Однако, для украшения мы часто используем лосиные зубы. Мы обычно брали по два зуба от каждого лося и нашивали на платья и рубахи, задолго до того, как Elk Clubman стали носить такие амулеты. Платье женщины, украшенное зубами лося, выглядело красиво и богато.

Сиу очень любили использовать для украшения мех выдры, особенно юноши, это было свидетельством солидности и достатка. Они обматывали свои косы полосами из меха выдры. Если же молодой человек имел колчан для лука и стрел из шкурок выдры, то он обязательно красовался в нем на всех празднествах, и очень гордился этой регалией.

Мы редко видели выдру в летнее время, но зимой они попадались намного чаще и были более жизнерадостными и резвыми, чем летом.

Выдра не очень быстрый бегун, но она временами бежит, временами скользит, и быстро убегает от своего преследователя. Она может переворачиваться на спину и быстро скользить по снегу. У выдры длинное тело и короткие ноги, она хорошо плавает, но может развивать достаточно большую скорость и на земле, особенно когда скользит.

Енот – животное, на которое Сиу охотятся из-за его красивого меха, так же, как на выдру и бобра. Если енот устроил себе дом на дереве, то поймать его несложно, но если он живет у воды, это намного сложнее, поскольку вход в его жилище находится под водой.. Лисы и другие животные не могут достать его там, и он в безопасности. Енот умеет делать то , что не умеет ни одно другое животное – бегать под водой, как другие бегают по земле. Все другие животные умеют только плавать. У енота очень красивый полосатый хвост, и он очень хорошо смотрится на шее лошади. На нем желтые полосы, и мы обычно привязывали его ремешком из оленьей кожи, покрашенным в желтый цвет. Индейцы называют енота «пятнистым лицом» из-за полосок на его морде. Зимой их хорошо видно на фоне снега, возле отверстия во льду, через которое он входит в свою нору.

Среди тех животных, за которыми мы наблюдали, можно назвать бобра. Мы знали, что там, где водятся черепахи и бобры, много воды. Если они покидают ручей, то ручей скоро пересохнет. Маленькие животные, такие как это, говорили нам о многих вещах, поэтому мы всегда наблюдали за ними.

Запруды, которые строят бобры – это очень интересная вещь. Они построены так тщательно, что не размываются водой, как те плотины, которые строит белый человек и которые периодически разваливаются, принося им убыток. Когда бобер начинает строить свою плотину,

Первым делом он валит ровные деревья и помещает их глубоко в грязь, сооружая нечто вроде свай. Затем ветви деревьев переплетаются (по очереди, “внутрь” – “наружу”), это показывает, какую грандиозную работу бобер проделывает, чтобы соорудить одну-единственную плотину.

Валить деревья и укладывать их в воде – это достаточно опасная работа, но не бывало такого, чтобы кто-то из бобров-рабочих пострадал во время работы.

Иногда мы обнаруживали, что колония бобров переселилась в другой ручей, но мы никогда не видели ни бобров, идущих по земле, ни колонию этих животных, движущихся к своему новому дому. В этом было что-то мистическое, но факт оставался фактом: если бобры покидали ручей, он вскоре пересыхал.

Мы уважали бобра за его трудолюбие. Но, вместе с тем, бобры умели и поиграть. Они часто брызгали друг в друга водой, шлепая по воде хвостами. Кроме того, они строили себе горки для катания из земли и грязи, и смачивали склон водой с помощью своих хвостов, пока он не становился гладким, блестящим и скользким. Когда игра была в самом разгаре, даже старые бобры принимали участие в общем веселье. Я много раз видел, как дерутся разные дикие животные, но никогда не видел дерущихся бобров – это животное по своей природе миролюбиво.

Бобровые пруды всегда представляли собой красивейшее зрелище, и многие другие животные с удовольствием задерживались там – им тоже нравились эта вода и деревья.

Мясо бобра вкусное, а в хвосте очень много жира. В запеченном виде вкус этого хвоста чем-то напоминает сыр, и мы часто ели его вместе с мясом, как хлеб.

Черепахи, водившиеся в тех же прудах, были хорошей пищей, поэтому мы, мальчики, часто их ловили. Вначале мы искали их по берегам, если же не находили, то шли к воде и видели, как они там ходят и плавают. Черепахи любят солнечные ванны, и мы старались бесшумно подобраться к ним в тот момент, когда они лежали на песке. Если в воде лежало бревно, то они все забирались на него и грелись на солнце. Поймать их там было непросто – услышав нас, они шлепались в воду одна за другой. Тогда мы тоже заходили в воду, иногда “по шейку” и медленно шли по дну, пока нога не нащупает на дне черепаший панцирь. Тогда мы хватали ее и бросали на берег, где один из мальчиков переворачивал ее на спину, чтобы она не убежала. Так наши пойманные черепахи и лежали, пока не наступало время нам идти домой. Назавтра мать варила на обед черепаховый суп.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 Следующая ⇒