Роберт Крейс 4 страница

Я однажды видел, как одиннадцатилетний мальчуган расстрелял из автомата Калашникова троих мужиков. Я взял пистолет, но целиться не стал. До него было всего ярдов десять.

— Вылезай из машины. Руки держи так, чтобы я их видел.

Он открыл дверцу, поднял руки и вылез. Выглядел он теперь еще моложе — ну, просто старшеклассник. Я думал, он побежит — мальчишки всегда бегут, — но он не побежал.

— Дверцу закрой, — велел я.

Он захлопнул дверцу.

Я вышел с пистолетом из машины.

— На колени. Руки за голову.

Он сделал, как я велел. Я сунул пистолет в кобуру.

— Что ты тут устраиваешь?

— Вот это, — раздался голос у меня за спиной.

Я получил удар по затылку и повалился на землю. И тут только сообразил, что парнишка не пытался сбежать. Это не я заманил «тойоту» в западню, а она меня.

Этот новый персонаж был накачанный юноша, сероглазый, с короткой стрижкой, загорелый. Он схватил меня сзади за рубашку, потянул, чтобы сбить с ног, а когда я попытался увернуться, ударил. Этот парень знал, что делать. Я лежал на нем спиной, а он бил меня по голове. Я даже не пытался вытащить пистолет. Если в такой ситуации пистолет у тебя, надо его беречь, иначе твой противник отберет его и пристрелит тебя. А когда пытаешься подняться, обороняться не можешь, поэтому я остался на земле и оборонялся как мог. Представьте себе детектива, валяющегося, как краб, на спинке.

Парень из пикапа крикнул что-то, но слов я не разобрал. Он тоже принялся меня избивать, но он был не так искусен, как его приятель. Он стоял над нами фонарным столбом и даже не пытался двигаться. Я ударил его по голени, и он упал. Он повалился на нас, и тут показался «мустанг». Когда мальчишка упал, я притянул его к себе, попытался прикрыться им от первого. Парень в футболке «Фу Файтер» бежал к нам — тоже хотел поучаствовать драке. Я навалился на первого нападавшего, он дернулся назад, пытаясь увернуться. Я отпустил его, он как ванька-встанька снова подался вперед, и тогда я врезал ему по горлу, а молодому локтем по скуле.

Первый пытался подняться, когда в него с разбегу врезался «Фу Файтер». Первый повалился мордой вниз, а «Фу Файтер» продолжал движение. Пайк придал ему ускорение, и тот, описав дугу, стукнулся о бок моей машины. Хрустнула ключица.

Тогда Пайк достал свой пистолет, а я свой, и все прекратилось.

— Думаю, эти ребята не из полиции, — сказал Пайк.

Я ловил ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Голова раскалывалась. Болели плечо, спина, правое колено. «Фу Файтер» держался за плечо и скрежетал зубами. Мальчишка был на коленях, глаза налились кровью и набухли. Первый нападавший встал на одно колено и смотрел на Пайка так, словно мечтал продолжить. Первый был самый старший.

— Ты в порядке? — спросил Пайк.

— Ага.

Пайк стал разбираться с ними так, как делал сотни раз в свою бытность полицейским.

— На колени! Руки за голову!

Они послушались. Мы прощупали мальчишку и «Фу Файтера», но старший отвел мою руку.

— Не прикасайтесь ко мне!

Мне пришлось надавить коленом ему на загривок и все-таки прикоснуться к нему.

Оружия ни у кого не было. Я забрал их бумажники, проверил водительские удостоверения. Мальчишка оказался Гордоном Репко восемнадцати лет. «Фу Файтера» звали Деннис Репко, двадцать лет. Старший был Майклом Репко двадцати четырех лет. Все проживали по одному и тому же адресу в Пасадене. У Майкла Репко было удостоверение военнослужащего запаса. Это объясняло и стрижку, и яростный взгляд.

Я доковылял до своей машины, облокотился на крыло. Я чувствовал усталость, которая не имела никакого отношения к драке в тупике.

— Дебра Репко была их сестрой.

Пайк опустил пистолет, но убирать его не стал.

— Это из-за тебя ее убили. По твоей вине, — заявил Деннис Репко.

— Мда… — протянул Пайк.

Я переводил взгляд с одного брата на другого, на их лицах читались ненависть и страх, и мне становилось еще тяжелее. Три оскорбленных мальчика хотят избыть свое горе, напав на человека, который, по их мнению, во всем виноват.

— Вы следили за мной, чтобы отомстить, так?

— И что, вы нас теперь пристрелите? — спросил Майкл. — Да пошли вы! Я готов драться тут же! Один на один.

— Ты уже подрался, — заметил Пайк. — И сидишь на собственной заднице.

Я подошел к Майклу, наклонился к нему:

— Я мог застрелить тебя. Тебя или твоих братьев. Я могу сдать вас в полицию. Вы едва не наделали глупостей.

— Она была нашей сестрой, — сказал младший, Гордон. Он плакал.

Я вздохнул и вернулся к машине. Ни в новостях, ни в газетах мое имя в связи с делом Лайонела Берда не упоминалось, поэтому легко было догадаться, откуда они узнали про меня.

— Вам полицейские сказали, что я работал по делу Берда?

— Он бы сидел за решеткой, если бы не ты и этот адвокатишко, — сказал Деннис.

Я посмотрел на Майкла:

— Гордону швов накладывать не надо, достаточно приложить лед. А вот Деннису нужен врач.

— Плевать на твои советы, Коул, — сказал Майкл.

Я кинул им их бумажники.

— Мне очень жаль вашу сестру. Я понимаю, что́ пришлось пережить вам и вашим родителям, но я по-прежнему не верю, что вашу сестру убил Берд.

Они встали. Деннис и Гордон все время посматривали на старшего брата, делали как он.

— Чушь! — сказал Майкл. — Полиция считает, это сделал он.

— Маркс торопился с расследованием, чтобы поскорее выступить по телевизору. В спешке многое осталось невыясненным.

Я рассказал им, чем убийство Дебры отличается от остальных. Рассказал, что Берд хромал и едва мог ходить. Как Маркс закрыл дело, даже не дождавшись результатов всех экспертиз, что никто до сих пор не поговорил с самым важным свидетелем по делу Ивонн Беннет — Анхелем Томасо. Рассказал почти про все, кроме анализов вслепую. Они вполне могли обсуждать то, что я им сообщу, могли и полиции рассказать. Я не хотел, чтобы там знали, что мне известно про анализы вслепую. Я закончил, и младший, Гордон, фыркнул:

— А почему это ты умнее полицейских?

— Может, просто мне везет?

— Полицейские нам ничего такого не рассказывали, — сказал Деннис.

— Ну ладно, может, я еще и умнее.

Майкл нахмурился:

— А может, ты просто хочешь перевести стрелки?

— Берд не умер ни после первого убийства, ни после четвертого, ни после шестого. Он умер после смерти Дебры, так что, возможно, что-то в ее деле есть такого, что запустило весь этот механизм.

Майкл взглянул на братьев, облизнул губы:

— Что, например?

— Не знаю. Но я разбираюсь с этим в одиночку, и мне нужна ваша помощь.

— Хочешь, чтобы мы тебе помогали? — удивленно спросил Деннис.

— Я смогу все распутать, если начну с вашей сестры. Если бы я знал про Дебру побольше, я смог бы понять, почему ее убийство отличалось от остальных.

— Что, например? — спросил Гордон.

— В результатах вскрытия указано, что в вечер убийства она выпивала. Она встречалась после работы с другом?

Деннис покосился на Майкла:

— Мы не знаем.

— Я тоже не знаю, и мне нужна ваша помощь, чтобы это выяснить.

Теперь Деннис и Гордон оба смотрели на Майкла:

— Майки, наверное, надо…

Я пожал плечами, давая понять, что следующий ход его.

— Вот что мы имеем, Майкл. Вы можете принять то, что говорит полиция, и дело закрыто, или вы можете все проверить снова и решить, перевожу я стрелки или нет.

Майкл взглянул на братьев. Деннис кивнул. Здоровый глаз Гордона смотрел с надеждой.

— Наши родители слишком многое пережили.

— Они тоже считают, что в этом я виноват?

Майкл кивнул.

— Тогда нам будет непросто.

— Нам надо все обсудить.

Я дал ему свою карточку с домашним и мобильным телефонами.

— Вы даете мне свой домашний? — удивленно спросил он.

— Я верю в то, что сказал вам. Решайте, будете ли вы мне помогать, и дайте мне об этом знать, но я в любом случае не отступлюсь.

Майкл колебался — возможно, уже готов был пожать мне руку, но не стал. Разговор был закончен.

Майкл и Деннис пошли к «мустангу». Гордон сел в пикап. Они уехали, и мы остались в тупике вдвоем.

— Ее братья… — вздохнул Пайк.

— Да, — отозвался я.

Вернувшись домой, я нашел карточку Бастиллы. Оперативники наверняка выяснили, на какие номера звонил Берд перед смертью и с каких звонили ему. Репортер, будь он настоящим, объявился бы, и Бастилла об этом знала бы. Я не рассчитывал, что она скажет мне правду, но мне была важна ее реакция.

— Бастилла, это Коул…

— Привет! Спасибо, что передали материалы. Леви их прислал.

— Мне это не составило труда. Не могли бы вы сказать, не поступало ли на телефон Берда звонка от журналистов, репортеров, новостных агентств?

— А почему это вас интересует? — насторожилась Бастилла.

— Девушка по имени Айви Казик привозила ему продукты из магазина. Берд сказал ей, что какой-то репортер пишет книгу о том, как его чуть не засудили по делу Ивонн Беннет. И еще сказала, что этот человек приходил к Берду незадолго до его смерти.

— Кто такая Айви Казик? — спросила после короткой паузы Бастилла.

— Она снимала комнату на Ансон-лейн. Помогала Берду, когда тот не мог сесть за руль. Возможно, вы захотите с ней познакомиться.

— Как пишется ее имя?

Я назвал имя по буквам и дал адрес Айви Казик.

— Бастилла, и еще…

— Дело закрыто, приятель. Мы со всем разобрались.

— Да? А звонил ли Берд тем, кто мог поставлять ему болеутоляющее? Откуда он брал оксикодон?

— Откуда вам известно про это?

— Я полагаю, вашу группу слишком рано распустили.

— Не вашего ума дело! — Она повесила трубку.

Я принял душ, обработал ссадины. Переодевшись в чистое, я почувствовал себя лучше. Но меня все еще беспокоили некоторые туманные моменты. Я не мог понять, зачем Чену велели сопоставлять неизвестно с чем образчики с одежды Дебры, взятые через столько недель после ее смерти. Если бы результаты указали на Лайонела Берда, об этом бы раструбили в новостях, значит, это не Берд.

Майкл Репко позвонил в половине девятого. Он говорил тихо, словно не хотел, чтобы его подслушали.

— Если хотите поговорить о Дебре, можно. Только, боюсь, это будет нелегко. Все здесь считают вас виновным.

— Майкл, я это понимаю. Куда мне подъехать?

Он назвал адрес и просил приехать утром, в десять.

— Хорошо. Буду в десять.

— Хорошо бы из этого что-то вышло, иначе мы вернемся к тому, на чем остановились, — сказал он и повесил трубку. Жесткий парень.

На следующее утро тело у меня ныло, а лицо напоминало помидор без шкурки. Зарядка и душ помогли размять мышцы, но с лицом ничего поделать было нельзя. Я пытался поесть, но безуспешно — слишком волновался перед встречей с Репко.

Я перечитал все, что у меня было по Дебре. Полицейского протокола у меня не было, но в бумагах, которые дал Чен, было указано, что начали вести расследование детективы Роберт Дарси и Дэвид Мэддакс. Мне очень хотелось узнать, вошли ли они в состав опергруппы.

Когда я перечитывал газетные статьи, меня снова поразило сходство между историями Дебры Репко и первой жертвы, Сондры Фростокович. Обе белые, образованные, работали в центре города, их деятельность так или иначе была связана с городским советом. Может, эти обстоятельства были существенными, но я не понимал, как это определить.

Я все перечитывал материалы, а потом понял, что тяну время. Мне не очень хотелось представать перед Репко, но я оделся и поехал.

Семейство Репко обитало в милом доме в приличном районе к востоку от Роуз-Баул. Я оставил машину на улице, прошел по длинной, вымощенной булыжником подъездной аллее, позвонил в звонок. Трудно было идти на встречу с людьми, которые считали меня ответственным за смерть их дочери.

Дверь тут же открыл Майкл — он словно поджидал меня. На правой его щеке красовалась длинная ссадина, верхняя губа распухла.

— Видок у вас не очень, — сказал он.

— У тебя тоже.

В доме пахло лилиями — как на похоронах. Да и настроение у его обитателей было, наверное, похоронное. Майкл тихо сказал:

— Вы с моей мамой поосторожнее.

— Я ни над кем издеваться не собираюсь.

Майкл привел меня в просторную гостиную, где сидели Гордон, Деннис и родители. У Гордона был синяк под глазом, а у Денниса левая рука на перевязи. По всей комнате были расставлены семейные фотографии, а над камином висело огромное фото Дебры. И на каминной полке тоже стояло несколько ее снимков. Семья устроила из гостиной храм Дебры.

При родителях выражение лица у Майкла изменилось. Он уже не походил на жестокого вояку, готового забить меня до смерти.

— Это он, — сказал Майкл.

Миссис Репко, сидевшая в кресле, смотрела на меня с неприкрытой ненавистью. Этой крепкой на вид женщине было лет под шестьдесят. Мистер Репко лет на десять постарше — тощий, с мешками под глазами: он походил на человека, который может крепко выпить вечером и не жалеть об этом с утра. У него был высокий лоб, очки, и он нисколько не походил на своих сыновей. Дебра была похожа на него. Увидев мои ссадины, он нахмурился и покосился на сыновей.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться, — сказал я. — Я понимаю, как вам это тяжело.

— Майкл говорит, вы считаете, что полиция ошибается.

— У меня только несколько вопросов. Я постараюсь долго вас не задерживать.

— Так начинайте. Постараемся не слишком утруждать друг друга.

Я достал блокнот. За ним можно было спрятаться и не видеть осуждения в их глазах.

— Мне нужно побольше узнать о Дебре, а еще мне нужно узнать, что делали полицейские, о чем они вас спрашивали.

Миссис Репко скрестила на груди руки.

— Он что, пытается обвинить полицейских?

— Я задаю вопросы, чтобы понять, как полиция вела расследование. Если я буду знать, что они делали, это сэкономит время, понимаете?

— Мам, не надо, — сказал Майкл.

— Ну хорошо, — буркнула миссис Репко. — Так что вы хотите знать?

Я снова заглянул в блокнот:

— Насколько мне известно, на прошлой неделе к вам опять присылали криминалиста.

— Да. Он осматривал вещи Дебры.

— Вам объяснили, что они ищут?

— Криминалист был не очень разговорчив. Странный человек.

— Я не про криминалиста, а про полицию. Это были Дарси и Мэддакс?

— Нет, Дарси и Мэддакса мы давно не видели, — сказал Майкл. — Это были Бастилла и Мансон.

Мансон? Это было новое для меня имя. Я записал его в блокнот.

— Ясно. Они сказали, что ищут?

— Брали какие-то образцы. Больше ничего не сказали.

— А они спрашивали конкретно о чем-нибудь или о ком-нибудь?

Миссис Репко поморщилась и напряглась еще больше.

— Они рассказали нам об убийце, о его кошмарных снимках. Они… — Она часто заморгала, глаза у нее покраснели.

Гордон дотронулся до ее руки и шепнул:

— Мама…

Она заморгала еще сильнее, но прикосновение ее успокоило. Мне хотелось поподробнее расспросить про Бастиллу и Мансона, но я вернулся к Дарси и Мэддаксу.

Мистер Репко объяснил, что Дарси и Мэддакс приехали в Пасадену в то утро, когда было обнаружено тело Дебры. Детективы решили, что Дебра живет в Пасадене, потому что на водительском удостоверении был указан этот адрес. Когда им сказали, что Дебра снимала квартиру, они захотели ее осмотреть.

— Мне бы хотелось побеседовать с ее соседями о том, кто к ней приходил, бывали ли у нее мужчины. И так далее.

Мистер Репко кивнул.

— Она с кем-нибудь встречалась?

— Только когда училась в Беркли, — сказал Деннис. — В школе у нее были приятели, но они скорее были просто друзья, а не ухажеры.

— А мужчины на работе? Она о ком-нибудь упоминала?

Пока говорил ее муж, миссис Репко немного расслабилась, но теперь снова напряглась.

— Когда она пошла на работу, у нее не было времени на свидания. Они там трудятся как рабы.

— Это в «Левередж»?

Майкл кивнул:

— Да, Дебра много работала, но ей это нравилось. Она была вся в политике. Это была работа ее мечты.

— Она встречалась с кем-нибудь в тот вечер?

— Мы понятия не имеем, — сказала миссис Репко. — В тот вечер она работала.

— В отчете медэкспертов указано, что в тот вечер она выпивала.

Миссис Репко подалась вперед, и лицо ее впервые разгладилось.

— Там так написано?

— Да, мадам. Коктейль или бокал вина.

Миссис Репко заморгала, глаза ее опять покраснели.

— Я просто не знаю. Откуда нам было знать. Я никак не могла понять, зачем ей понадобилось снимать квартиру. Если бы она не переехала туда, ничего этого не случилось бы.

— Мам, ей было двадцать шесть лет, — мягко сказал Гордон.

— Замолчи ты, ради бога!

Она зажмурилась и замахала рукой, словно пыталась что-то от себя отогнать. Ее дочь умерла из-за того, что выросла, уехала от них, а если бы осталась дома, родители защитили бы ее.

Мистер Репко вдруг назвал адрес квартиры, имя управляющего дома — Агацци, но гостиную как волной заливало горе миссис Репко. Сыновья уставились в пол. Мистер Репко не мог и взглянуть на жену. Я смотрел на портрет Дебры. Симпатичная девушка с умными глазами.

Я откашлялся и заерзал. Мне хотелось, чтобы миссис Репко заметила, что я смотрю на ее дочь. Почувствовав на себе ее взгляд, я посмотрел на нее.

— А подруги у нее были, миссис Репко? Наверняка у Дебры было много подруг. Еще со школы.

Миссис Репко взглянула на портрет, потом на меня, облизнула губы:

— Да, были. Чудесные девочки.

— Вы можете назвать их имена, дать номера телефонов?

— Конечно, могу. — На этот раз миссис Репко говорила безо всякого напряжения.

— Когда все случилось, Дарси и Мэддакс забрали что-нибудь из ее квартиры?

Мистер Репко кивнул:

— Они взяли компьютер и мобильный и еще несколько вещей. Мне дали расписку. Она сохранилась. Принести?

— Это мне пригодится. Если у вас есть телефонные счета Дебры, я бы на них тоже взглянул.

— Есть. У меня все сложено в отдельную папку.

Мистер Репко пошел за папкой, а я снова обратился к миссис Репко:

— Полиция вернула вещи из ее квартиры?

Миссис Репко кивнула.

— Детектив Мэддакс кое-что привез. — Она встала. — Идемте, я покажу. Посмотрите, что вы наделали.

Миссис Репко не стала дожидаться сыновей и мужа. Она повела меня в девичью комнату с коллажами, которые Дебра делала, наверное, еще школьницей. Я вошел с ней, а Майкл с Деннисом остановились в дверях.

Комната была чисто прибрана, кровать заправлена, подушки взбиты — словно ожидали свою хозяйку. Девичья мебель, яркие занавески. Не к месту казались только большая коробка у стены и кресло в черно-белую полоску.

Миссис Репко подошла к креслу.

— Большая часть мебели в ее квартире была взята напрокат, и ее вернули. А это уродливое кресло она сама купила — бог знает почему. Вот мы и решили его оставить.

Миссис Репко провела рукой по обивке, вдруг вцепилась в нее. Глаза наполнились слезами. Майкл и Деннис кинулись к ней, едва не сбив меня с ног. Они увели ее из комнаты.

— Идем, мама. Давай составим список для мистера Коула, — ласково сказал ей Майкл.

Пришел мистер Репко с конвертом, который протянул мне.

— Это за последний месяц, как вы и просили. Там разговоры по мобильному и из ее квартиры. А вот что я отдал полиции. Расписка тоже там.

Для полиции он сделал копии счетов. Прошелся по всем номерам, отметив те, которые знал, указав, какие разговоры были личные, какие по работе, а потом позвонил по каждому номеру и спросил, откуда эти люди знали его дочь. И сделал на полях соответствующие пометки.

— Это вещи, которые вернули Дарси и Мэддакс? — показал я на стол и коробки.

— Некоторые — да. Они вернули все. Но в основном это мы собирали вещи.

— А Бастилла с Мансоном что-нибудь забрали?

Мистер Репко задумался.

— Нет. Здесь был криминалист, а детективы в основном были с нами.

В коробке лежали книжки и журналы, а еще кастрюли и сковородки. Компьютер стоял на столе — как это было до того, как она переехала, а мобильный стоял на подставке — видно, она привыкла держать его там. Они все расставили по местам, словно она никуда и не уезжала. Было грустно до слез.

Я просмотрел коробку и оглядел стол, потом перешел к одежде в шкафу. Когда ее убили, на ней были другие вещи. Так что довольно бессмысленно было брать ткань на анализ. Разве что Бастилла и Мансон считали, что в этом замешан кто-то еще.

— Мистер Репко, скажите, а Бастилла и Мансон о чем-нибудь спрашивали или просто сообщили вам про Берда?

— Они спрашивали про ее работу, про то, были ли у нее приятели, мужчины… В таком роде.

— Их интересовал «Левередж»?

— Пожалуй. — Тут он нахмурился, как будто что-то вспомнил. — И вот еще что…

— Что?

— Детектив Бастилла хотела посмотреть книгу соболезнований с похорон. Хотела сделать копию.

— А мне можно на нее взглянуть?

— Ее еще не вернули. Когда вернут, вам сообщить?

— Да, спасибо.

Он проводил меня обратно в гостиную. Братья смотрели на меня так, словно ждали от меня какого-то важного вывода, но я мог только пообещать, что позвоню, как только узнаю что-нибудь важное. Миссис Репко с ними не было, но Майкл протянул мне список имен и телефонных номеров. Мистер Репко пошел меня провожать. Майкл направился за ним, но отец остановил его:

— Я сам провожу мистера Коула. Хочу перекинуться с ним парой слов наедине.

У входной двери мистер Репко замялся. И посмотрел на мое лицо. Его парни здорово меня обработали.

— Майкл рассказал мне, что произошло. Вы могли вызвать полицию. И наверное, до сих пор имеете право подать на нас в суд.

— Не понимаю, о чем вы.

Он отвел взгляд:

— Первые недели я только и думал, что сделаю, если его найдут. Меня мучили безумные фантазии — как я стреляю в него в зале суда, как нанимаю киллера, чтобы тот прикончил его по дороге в тюрьму.

Он замолчал, и я чувствовал, как ему больно.

— Приношу свои извинения за поведение моих сыновей, мистер Коул. Я не должен был этого допустить. Прошу вас, позвольте мне возместить вам ущерб.

— Мистер Репко, я, пожалуй, пойду.

Я вышел. Прошел по чудесной аллее, оказался на чудесной улице и встал у машины. Я думал о том, зачем Конни Бастилле понадобилась книга соболезнований с похорон. Возможно, она для проформы проверяла, нет ли там имени Берда. Или искала еще чью-то подпись — например, того человека, наличие чьего ДНК проверяли, проводя исследования вслепую.

Я все еще размышлял об этом, когда подъехала серая «краун-виктория» и двое мужчин в темных очках уставились на меня. Им обоим было слегка за тридцать, темноволосые, коротко стриженные, в галстуках, но без пиджаков. С непроницаемыми лицами. Окно со стороны пассажира опустилось.

— Вы либо полицейские, либо «люди в черном», — сказал я. Пассажир показал свой жетон и махнул рукой, указывая на заднее сиденье:

— Я Дарси. А это Мэддакс. Давайте поговорим о Дебре Репко.

Мне не хотелось садиться к ним в машину.

— Говорите. Я отлично вас слышу.

Дарси посмотрел в боковое зеркало. Мэддакс перегнулся через своего напарника, чтобы получше меня разглядеть.

— Вы Коул, да? Тот самый тип, что отпустил Лайонела Берда?

— А не поцеловать ли тебе меня в задницу, Мэддакс?

— Мы не верим, что ее убил Берд. Садись в машину, поговорим.

Я сел, и мы поговорили.

Мэддакс заехал в тенек, под вяз, но мотор выключать не стал. Дарси был покрупнее, с мясистыми руками и медленными движениями человека, привыкшего все тщательно обдумывать. Мэддакс был другой. Он все время нервно перебирал руками и как будто был чем-то недоволен. Дарси повернулся лицом ко мне, а Мэддакс все оглядывался — будто опасался, что нас увидят.

— Отличный здесь наборчик, да, приятель? — сказал Дарси. — Братья — это нечто.

— Сыпь подростковая.

— Точно. Миссис Репко позвонила нам сегодня утром. Просила нас что-нибудь с тобой сделать.

— И вы делаете?

Мэддакс перестал вертеться и покосился на меня.

— Это мы тут шеи гнули. И вдруг получили приказ прекратить работу. А через неделю Маркс со своими болванами закрыл семь дел.

— Может, болваны лучше вас?

— Ага. И Берда достали у себя из задницы.

Дарси и Мэддакс оба смотрели на меня. Мы сидели в машине в Пасадене, под вязом. Их не должно было здесь быть, и им не следовало со мной беседовать.

— Так вот какой у нас с вами разговор без протокола, — сказал я.

— Вроде того. Мы считаем, что не надо было закрывать дело.

— А если я вам скажу, что дело не закрыто? Если я вам скажу, что оперативники собирали ниточки с одежды погибшей как раз тогда, когда Маркс делал заявления насчет Берда?

— Я скажу — продолжай, — прищурился Дарси.

Сначала я рассказал все про Ивонн Беннет, затем обрисовал Берда, вспомнил про остальные убийства и отметил, чем отличается от остальных убийство Дебры Репко. Дарси и Мэддакс почти ничего не знали о Лайонеле Берде и о других жертвах. Но они работали по делу Дебры Репко пять недель и жаждали со мной поделиться.

Весь день Дебра занималась своей работой в «Левередж», а потом вместе с пятью коллегами отправилась на вечернее политическое мероприятие, где помогала с интервью для СМИ. Как только интервью закончились, Дебра вместе со своей начальницей Кейси Стоукс дошла до парковки, потом каждая села в свою машину. Кейси Стоукс была последней, кто видел Дебру Репко живой.

На следующее утро Дарси и Мэддакс взялись за дело и уже было подумали, что легко справятся с ним.

— Владелец одного из магазинов, рядом с которым было найдено тело Дебры, — рассказывал Дарси, — позвонил и сообщил, что у него осталась запись убийства на камере наблюдения.

— Погодите! Так у вас есть пленка?

— Диск. Запись была цифровая.

Мэддакс махнул рукой, словно отгонял муху.

— Ничего там не было. Этот мужик купил аппаратуру для слежения — детишки по ночам лазили вокруг — и установил ее сам, но что-то напутал. Там вместо изображения одни тени.

— И вы ничего не разглядели?

— Наши техники сказали, что изображения вообще нет, и Дарси отнес диск свояку.

— Он работает в Голливуде, занимается компьютерными спецэффектами. Он обещал посмотреть, но тут у нас появились и другие зацепки.

Мэддакс перебил Дарси:

— Управляющий дома, где она жила, некто Агацци, выглядел вполне подходяще.

Дарси покачал головой:

— Тут мы с Мэддаксом расходимся. Ему нравится Агацци, но одна из соседок по дому, Шейла Эверс, сказала нам, что Дебра Репко встречалась с женатым мужчиной.

— Я лично считаю, она все выдумала, — покачал головой Мэддакс. — Никто больше ни о каких любовниках не упоминал.

— Мистер Репко, — сказал я, — говорил, что Бастилла и Мансон спрашивали про «Левередж».

Дарси с Мэддаксом снова переглянулись.

— Когда мы разговаривали в «Левередж» о том, как Дебра провела вечер, нам все рассказали. Потом появилась версия с возлюбленным. И когда мы сказали, что хотели бы побеседовать с их клиентами мужского пола, они дали задний ход.

— Они отказались сообщить, с кем она работала?

— Нам легко разрешили пообщаться с мужчинами — сотрудниками «Левередж», но когда мы попросили назвать мужчин-клиентов, они отказались. Мы настаивали, но без толку.

— Их клиенты политики, Коул. Нам позвонили и сказали, что начальство само разберется и нам сообщит.

— Начальство из Управления полиции? Из Паркер-центра?

— Звонили оттуда, но кто знает, с какого верха это пошло? Через пару недель нам снова разрешили работать в «Левередж», но они уже сами выбирали, с кем нам можно говорить.

— Думаете, в «Левередж» что-то скрывают?

Мэддакс автоматически хмыкнул, но Дарси был более обстоятелен.

— Не знаю, Коул. Может, просто не хотят, чтобы их клиентов впутывали в расследование убийства. Это я понимаю. Но часто убийцей оказывается тот, кто хорошо знал жертву. И сначала нужно изучить ближний круг. Нам не позволили плотно поработать с «Левередж».

— Агацци — тоже ближний круг. Он жил с ней на одном этаже, — сказал Мэддакс.

Дарси вздохнул — ему надоели разговоры про Агацци. Похоже, он так вздыхал с тех самых пор, как они с Мэддаксом стали напарниками.

— Мы знаем, что с ужина она ушла одна, но не знаем, останавливалась ли по дороге домой. Возможно, она кого-то привезла, но мне кажется, этот тип ее ждал.

— Потому что они пошли гулять?

— Вот именно. Если бы она пригласила человека к себе, они бы так и пошли к ней. Я думаю, она приехала домой и увидела, что ее ждут. И тут он или она говорит: пойдем погуляем. Возможно, он, потому что у него уже есть план ее убить, и он ведет ее в нужном ему направлении. В такое время им не было никакого резона идти в южном направлении. Жизнь кипит на севере, на Мелроуз. Я думаю, она знала этого типа, чувствовала себя с ним спокойно, а он привел ее к месту убийства.

Мэддакс криво усмехнулся:

— Можете себе представить, что такая девушка идет гулять с уродом вроде Лайонела Берда?

— Нет, Мэддакс, не представляю, — улыбнулся я.

— Если это совершил Берд, это могла быть только случайная встреча. Если верить в это, придется поверить и в то, что она поздно вечером отправилась на прогулку одна, причем туда, где нет никаких кафе, отправилась на каблуках. Чушь собачья!

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒