часть вторая. НЕ ГРУСТИ, ПОМНИ!»

часть вторая

«НЕ ГРУСТИ, ПОМНИ!»

Сказать, что в июне шли дожди, было бы не совсем верно. Правильно было: в июне шёл дождь. Он то лил, как из ведра, то моросил, то превращался в тяжёлый туман. Редко, очень редко дождь прекращался; даже иногда из-за туч неуверенно выглядывало солнце, но оно с трудом подсушивало только крыши домов и асфальт, а газоны, тропинки парка и, главное, футбольные поля оставались размокшими и грязными. Дома такую погоду ещё можно было перетерпеть — забраться с ногами на диван и читать любимую книгу, сходить в гости к приятелю, повозиться с котом или щенком. А каково в загородном лагере? Там же всё рассчитано на то, что дети целыми днями на улице. И вот книги в библиотеке уже перечитаны все, в игровой столько народу, что коробок с настольными играми не хватает, а кино привозят два раза в неделю.

Как раз на весь июнь Юрка попал в лагерь. Он и раньше отдыхал там, в «Космосе», поэтому поехал с удовольствием. Кто же знал, что так не повезёт с погодой! Ни в лес не сходить, ни на реку, ни просто побегать на спортплощадке. Юрка сидел на подоконнике в комнате и скучал. По стеклу текли струи, мокрые деревья выглядели уныло, земля возле корпуса превратилась в болото. А ведь завтра должен был бы состояться прощальный костёр. Какой уж тут костёр под дождём! Конечно, их вожатый постарается придумать что-нибудь интересное, но без костра — не то.

Юркины мысли полетели домой, в его квартиру. А потом вспомнились друзья. Что они сейчас делают? Лены нет в городе. И не будет. После выздоровления её мамы они всей семьёй уехали обратно в родной посёлок. Подождали, пока закончится учебный год, и уехали. Ленка была так счастлива, что даже обидно — словно ни он, ни Ян ничего для неё не значили.

Юрка вспомнил солнечный майский день, когда они все втроём, получив годовые табели, бежали к Ленкиному подъезду. Возле него стоял маленький грузовик, а рядом — Ленины родители. Её отец степенно поздравил ребят с окончанием учебного года и даже пожал руки, а мама обняла и потрепала волосы. Потом сказала:

— Идёмте к нам, немного отметим, домой ещё успеете.

Все вошли в комнату, где был накрыт стол к чаю, а в центре стоял торт, который испекла на прощанье хозяйка квартиры. Она сидела на диване и разговаривала с невысоким кряжистым бородатым мужчиной. Ленина мама показала на него:

— Сейчас чайку попьём — и домой: вот дядя Паша нас довезёт, видели во дворе его повозку?

Все сели за стол, как-то торопливо попили чай, слишком громко и оживлённо разговаривая. Потом все вынесли чемоданы, корзины, свёртки и загрузили в кузов. Дядя Яша забрался туда же, Ленина мама поцеловала мальчишек и села в кабину, Ленка устроилась рядом и помахала им ещё раз из окна. И не было в её глазах грусти, только радость от скорого возвращения домой. Правда, она пригласила в гости. И обещала писать. Но через неделю Юрка уехал в лагерь, а писем, конечно, ещё не было. Может, теперь его ждёт дома письмо?

А Ян? Интересно, что он сейчас делает? Юрка хотел поехать в лагерь вместе с ним, путёвки были, но Ян почему-то отказался. Причём, сказал не «не хочу», а «не могу». И больше ничего не объяснил, только замялся. Что за секреты? Ну ничего, скоро Юрка вернётся домой и во всём разберётся.

Назавтра дождь лил по-прежнему. И хотя стояли самые длинные дни, но из-за густых туч перед отбоем было уже совсем темно. Мальчишки зажгли в комнате свет. До сна оставался почти час, но кое-кто стал уже готовить постель. Было так тоскливо, что даже рассказывать страшные истории не хотелось. Тут вошёл Денис, их вожатый, и сказал:

— Ребята, пойдёмте-ка в холл ненадолго.

Кто-то, привыкнув к дисциплине, сразу встал, кто-то пробурчал: «Неохота». Но, в конце концов, вышли все. То, что они увидели, заставило изумиться даже самых больших фантазёров: свет в холле был потушен, в открытое окно втекал запах мокрых листьев и шёпот дождя, а посередине горел костёр. Самый настоящий, живой костёр! Было слышно слабое потрескивание, а огонь колебался под лёгкими дуновениями ветра, влетающего в окно. Все расселись кружком на прикроватных ковриках, постеленных вдоль стен. И хотя всё было очень прозаично — Денис выпросил на кухне большой противень, положил его на оставшийся от ремонта кусок асбеста и разжёг огонь — но все равно это была сказка.

— Ну, вот наш прощальный костёр, — сказал вожатый, мягко улыбаясь, и ребята в темноте не увидели, а услышали эту улыбку.

— Через день мы разъедемся, — продолжил Денис, — а что каждый из вас будет делать дальше? Я не говорю про это лето, а вообще, в жизни? К чему мы стремимся, о чём мечтаем?

И Денис первым стал неторопливо и задумчиво говорить о своём будущем. О том, что через два года он окончит институт и пойдёт работать в школу, обязательно в школу маленького городка или посёлка. И будет преподавать ребятам физику.

— Представляете, — говорил Денис, оживляясь, — у них там часто не хватает самых простых пособий, многие из вас знают. А я добьюсь, что в моём кабинете будет самое современное физическое оборудование, даже лазер! И в старших классах мы станем заниматься научной работой. А потом, лет через десять, из нашей лаборатории вырастет институт. Самые известные профессора будут стремиться там работать. А я всё также буду учить ребят для того, чтобы они становились сотрудниками этого института. И ещё лет через десять не в Москве, а в глухом таёжном посёлке мои ученики зажгут искусственное солнце!

— А я, — сказала одна девочка, — стану врачом. Но я отменю все таблетки и уколы. Люди будут лечиться только травами. Их даже не надо будет заваривать или сушить. Построят много-много разных оранжерей, куда люди с разными болезнями будут приходить и смотреть на растения или нюхать их. И от этого выздоравливать. Представляете: понюхаете этот цветок неделю по полчаса — и излечитесь от рака. Или посмотрите час на это растение — и пройдёт паралич, приехали в коляске, а уйдёте сами.

— А я буду архитектором, — вставил Юркин сосед по комнате, — и буду строить дома, где каждая квартира занимает целый этаж и может поворачиваться, как захочет хозяин. Захочет — окнами на солнце, захочет — в тень.

Многие ребята в тот вечер рассказали о своих мечтах и идеях. И как ни сказочны или смешны были их представления о своём будущем, но сейчас, здесь, у такого необычного костра, под мягкий шёпот дождя верилось, что всё будет именно так, а не иначе. Юрка ничего не говорил. Он ещё не думал о таком далёком будущем. Он жил настоящим — друзьями, тайгой, скалами.

На следующий день проспали до завтрака. Словно извиняясь за весь мокрый месяц, с самого утра светило солнце. Ему даже удалось слегка подсушить спортивную площадку, и после тихого часа мальчишки смогли поиграть в футбол. А вечером все складывали сумки и то и дело выбегали к мусорному баку выбросить ненужное — начиная от старых газет и кончая рваными кроссовками.

Но вот и последнее утро, утро отъезда. На площади перед административным корпусом шумно: пофыркивают автобусы, возбуждённо галдят малыши, девчонки торопливо обмениваются адресами. Юрка первым забрался в салон автобуса и сел в уголке. Грусти после такого мокрого сезона он не испытывал. С лагерем расставался легко, будучи уверенным, что на следующее лето опять приедет сюда. Друзей настоящих не приобрёл. Скорее домой! Там его ждёт свобода, не ограниченная забором и строгим распорядком, ждут скалы, тайга, река. И главное — ждёт Ян!

Постепенно все заняли свои места; чемоданы, рюкзаки и сумки загромоздили проходы. Автобусы закрыли двери и плавно, один за другим, вырулили за ворота лагеря.

Юрка нетерпеливо смотрел в окно. Дорога петляла по лесу, потом то тут, то там стали появляться дачные домики. Постепенно они встречались чаще и чаще, а вскоре незаметно превратились в городскую окраину. Юрка прижался лбом к стеклу, вглядываясь в знакомые места. Сейчас поворот, потом ещё несколько кварталов — и вот центральная площадь, где давно ждут своих отдохнувших детей родители. Но Юрка знал, что его никто не встречает. Он специально просил об этом маму. Ему нравилось самому открыть ключом дверь, войти в квартиру. А там вкусно пахнет пирогом, и мама выходит, вытирая руки о фартук. И можно броситься на шею папе, задрыгать ногами, никого не стесняясь.

Так всё и получилось. Едва автобус открыл двери, Юрка спрыгнул на асфальт и, сдерживаясь, чтобы не побежать, торопливо пошагал к дому. Вот и подъезд, и лестница, и квартира. Щёлкнул ключ в замке, и в распахнувшуюся дверь пахнуло капустным пирогом. Прямо в прихожей папа подхватил Юрку на руки и вместе с рюкзаком внёс в комнату, где мама заканчивала накрывать на стол.

После первых объятий, поцелуев и бессвязных вопросов, таких обычных при любой встрече («Ну, что?», «Ну, как?», «А вы?») Юрка получил полотенце, чистую одежду и наказ смыть с себя всю месячную грязь.

— Мы там в душ ходили! — оскорбился за лагерь Юрка.

— Знаем мы ваш душ! Два раза за сезон, вода ледяная, а мыло в отряде забыл.

Когда Юрка, распаренный и розовый, вышел из ванной, вытирая полотенцем голову, мама кивнула в сторону его комнаты и как-то неловко сказала:

— Там тебе письмо.

— От Ленки?! — радостно заорал Юрка и, не дожидаясь ответа, рывком распахнул дверь. На тумбочке возле кровати белел конверт. Юрка тщательно протёр руки и аккуратно взял его за уголок. Растягивая удовольствие, сперва рассмотрел картинку, потом стал читать адрес. И замер, не понимая. В столбике «Куда» стояли только фамилия и имя: Юрию Петухову. Обратного адреса не было вовсе. И штампа тоже не было. И марки. Юрка торопливо вскрыл конверт и сразу посмотрел на подпись... Письмо было от Яна.

«Здравствуй, Юрка!

Ты, конечно, только что вернулся из лагеря, увидел письмо и удивился. Надеюсь, ты ещё не успел заскочить к нам домой? Это уже не наша квартира, мы переехали. Мы уехали в один небольшой город на Чёрном море. Представляешь, на море!

Помнишь, ты спрашивал на весенней поляне, почему я не загадываю своё заветное желание? Но я уже знал, что мы переедем, просто не хотел никому говорить про разлуку. А папе предложили там очень интересную работу в порту. Мы уезжаем сегодня, а ты уехал в лагерь вчера. Твоя мама хотела, чтобы ты нас проводил, но я вспомнил, как мы прощались с Леной. Не надо так, да? Пусть я буду с тобой рядом ещё целый месяц. А я напишу. Обязательно! Как только устроимся. Может быть, уже завтра ты получишь от меня настоящее письмо, с адресом и штемпелем.

И мы ещё встретимся. Обязательно встретимся. Это точно. Ты же знаешь, что я говорю мало и никогда не говорю зря.

Вот и всё. Уже приехало такси, чтобы везти нас в аэропорт. Мои родители тоже прощаются с тобой.

До свидания, Юрка!

Ян».

...Уже несколько раз мама звала сына к столу, уже папа заглядывал и, аппетитно причмокивая, намекал, что стынет замечательно вкусный пирог, а Юрка всё сидел на кровати, глядя в одну точку и держа в опущенных руках письмо. Он никак не мог понять, поверить, что Ян уехал. Может, он сейчас вбежит в комнату и скажет: «Здорово я тебя разыграл?» Но нет, такие розыгрыши не для него, он слишком серьёзный.

Юрка вздохнул и вышел к столу. Ели молча. Папа посматривал на сына и, наконец, сказал:

— А ты, друг мой, мелкий себялюбец и эгоист.

— Почему? — даже поперхнулся от изумления Юрка.

— Потому что не умеешь радоваться за других. Вот Лена сейчас дома, со здоровой мамой. Там её родина. Она счастлива? Конечно! Ян сейчас на море. И не просто на каникулах, а будет там жить. Сбылось то, о чём он мечтал, наверное, с рождения. Он счастлив? Конечно! А ты ни капли не радуешься. Ты сидишь и страдаешь за себя: «Ах, какой я несчастный, всеми брошенный. И с кем я теперь буду в классе дружить?»

Произнеся такую необычайно длинную речь, папа замолчал надолго и весь углубился в изучение вкусовых качеств пирога. А Юрка, подумав, решил, что он действительно неправ, и стал сперва уныло, а потом всё веселее и веселее рассказывать о своей жизни в лагере. Оказалось, что, несмотря на дождь, было много интересного, и особенно, конечно, прощальный костёр.

Письмо пришло не на следующий день, а почти через неделю. Точнее, сразу два письма. Сначала Юрка прочитал то, что от Лены. Письмо было сумбурное и весёлое. Видимо, она торопилась рассказать все свои новости, старалась ничего не забыть. Поэтому сначала степенно перечисляла, что выросло у них на огороде, потом вдруг рассказывала про щенка, который погнался за соседским котом и угодил в корыто, а после этого почему-то спрашивала, как Юрка отдохнул. Буквы то стояли чинно в ряд, то заваливались на бок и, утыкаясь в край листа, лезли друг на друга. Письмо было адресовано только Юрке, видимо, Лена собиралась написать Яну отдельно, но к концу поняла, что повторить такой подвиг уже не сможет, и приписала, что письмо для них двоих. В самом низу странички передавала привет от родителей и настойчиво звала в гости.

Письмо Яна было совсем другим. Обстоятельное, серьёзное, без помарок, аккуратными буковками от первого до последнего слова. Даже прилагался план квартиры, которую Ян почему-то называл «домом». А в конце он не передавал приветы и не задавал банальных вопросов, а просто писал: «Как ты видишь, мы уже вполне обустроились. Теперь ты можешь приехать к нам до конца лета. С твоими родителями уже давно всё решено. Когда купите билет, они нам сообщат. Ждём. Ян».

И ни вопросов, ни сомнений, просто — «ждём». Юрка ещё раз перечитал эти строчки и, вскочив, стал нетерпеливо ходить по комнате, ожидая, когда с работы придут родители. А так хотелось сразу вытащить сумку и начать скидывать туда вещи: шорты, кепку, плавки — всё, что необходимо для поездки на море. Подумать только — на море!!!

Целый час он не находил себе места. Пытался читать, но не мог понять ни строчки. Хотел разгадать кроссворд, но чёрно-белые клеточки превращались в волны с белой пеной.

Наконец щёлкнул замок, пришли родители. Они заканчивали работу примерно в одно время, встречались на автобусной остановке и домой возвращались вместе. Только выходные дни у них не совпадали: папа отдыхал в субботу и воскресенье, а мама в понедельник.

Юрка хотел сразу выскочить в прихожую, но, боясь, что предложение Яна всего лишь его личная идея, остался ждать в комнате. Вошли родители.

— Что новенького? — весело спросила мама.

— Вот, два письма.

— Замечательно! От Лены и Яна? Очень интересно. Сейчас поужинаем и с удовольствием послушаем, если разрешишь.

После ужина папа устроился в кресле, мама прилегла на диван, а Юрка стал читать письма. Сперва Ленино, потом Яна. На последних строчках он низко опустил голову, боясь уловить в маминых глазах недоумение. Но мама, после секундного молчания, сказала:

— Пожалуй, удобнее за билетами съездить мне. В ближайший понедельник. Кстати, один из наших педагогов готовится в командировку на юг, попрошу его приглядеть за тобой в полёте.

— Так это правда? — севшим от волнения голосом прошептал Юрка.

— Конечно. После того, как ты месяц честно мок под дождём, я думаю, не помешает помокнуть в море. А также подсохнуть и загореть.

— А я не буду там мешать? Всё-таки только переехали.

— Мы думаем, что ты даже сможешь помочь. Пожалуй, у вас с Яном найдётся немало дел, пока его родители на работе. А деньги на твоё питание и всякие экскурсии мы уже отдали сразу.

Юрка всё ещё недоверчиво покосился на маму:

— И ты отпускаешь меня одного на море? Но я же даже плавать не умею!

— Во-первых, все возможные волнения я уже исчерпала, когда ты ходил на скалы. Во-вторых, не умеющие плавать ведут себя в воде гораздо осторожнее умеющих. И потом, с тобой рядом будет Ян, а его здравомыслию я полностью доверяю.

Словом, всё было решено, и через три дня Юрка с мамой поехали покупать билет на самолёт. В большом здании аэровокзала мама пошла к кассе, а Юрка стал разглядывать выставленные в стеклянных витринах модели самолётов. Он так увлёкся, что даже вздрогнул, услышав голос мамы, окликающей его. Она стояла с незнакомым мужчиной средних лет. Юрка подошёл, на всякий случай вежливо поздоровался с незнакомцем и вопросительно посмотрел на маму. Она сказала:

— Это Николай Николаевич, наш сотрудник. Он тоже летит к Чёрному морю. Я взяла тебе билет на соседнее место.

Мужчина вежливо склонил голову и, сказав: «Встретимся в аэропорту», попрощался. А Петуховы вернулись домой.

Юрка думал, что они сразу же начнут складывать вещи, а завтра — в полёт. Но оказалось, что лететь только через неделю, в воскресенье.

— Ну-у, мама, — заныл он, — ещё неделю ждать, сколько времени пропадает.

Но мама строго возразила:

— Я специально выбрала воскресенье. Ты же прилетишь в обед, родители Яна будут тебя встречать. Не отпрашиваться же им из-за этого с работы?

Юрка со вздохом признал мамин довод логичным и стал с тоской думать о предстоящей неделе. Но сами сборы оказались очень занимательными и совсем не похожими на сборы в лагерь. Время от времени бегали в магазин и покупали какие-то интересные вещи. То альбом для гербария — там же, наверное, все деревья другие, надо по листочку привести, то маску с трубкой — даже пока он не умеет плавать, можно у берега разглядывать водорослей и крабов, то часики — там много всего занимательного, а надо не забывать домой вовремя приходить. Вместе с отцом Юрка по вечерам клеил из плотного картона коробочки: под красивые камушки, под ракушки, под гильзы или другие интересные находки.

Но вот, наконец, наступило долгожданное воскресенье. Маме разрешили выйти на работу попозже, и они все втроём рано утром поехали в аэропорт. Регистрация на нужный рейс уже шла, а возле стойки их ждал Николай Николаевич, помахивая чёрным кожаным дипломатом. Багажа у него не было, он ехал всего на три дня в командировку. А Юркину небольшую сумку разрешили взять с собой и поместить в специальном отсеке в хвосте самолёта. Просмотрев Юркины документы, женщина в синей форме нахмурилась:

— А с кем летит этот мальчик? Я не могу отправить ребёнка одного.

— Со мной, — обернулся уже прошедший досмотр Николай Николаевич, — Я его дядя.

— Да? — недоверчиво переспросила женщина. А ну-ка, мальчик, скажи, как зовут твоего дядю?

Юрка сразу сообразил:

— Дядя Коля! Я с ним, я просто с мамой прощался.

Женщина заглянула в документы:

— Ладно, проходи.

Юрка прошёл через арку металлоискателя и как будто попал в другой мир — мир путешествия. А мама и папа стояли там, у стойки и махали ему руками.

Вскоре всех пассажиров повели на лётное поле и посадили в смешной автобус: к кабине грузовика был прицеплен длинный салон почти без сидячих мест. Автобус довольно заурчал, как сытый кот, и повёз их, ловко лавируя между огромными пассажирскими лайнерами, трапами и бегающими по полю автокарами с багажом. Через некоторое время он остановился у одного из самолётов. Все вышли. Юрка тоже вышел и сразу чуть не оглох от гула и свиста — разогревались турбины. Пассажиры стали по очереди подниматься в самолёт. Билеты от сильного ветра рвались из рук, словно хотели полететь сами, без помощи техники. Юрка потерял в толпе Николая Николаевича, но в салоне их места оказались действительно рядом. Мужчина даже уступил мальчику своё место у окна.

Но вот трап отъехал, ремни пристёгнуты, гул турбин стал выше, пронзительнее, и самолёт неспеша начал выруливать на взлётную полосу. Оказавшись в начале неё, он притормозил на мгновение и вдруг рванулся вперёд так, что Юрку вдавило в кресло. Момента отрыва от земли он не почувствовал, только увидел, что деревья, кусты, здания аэропорта уходят куда-то вниз и прямо на глазах становятся маленькими, словно игрушечными. Юрка смотрел в окно, смотрел — и незаметно уснул.

Проснулся он от того, что Николай Николаевич тряс его за плечо:

— Вставайте, молодой человек, мы уже на южной земле.

Юрка глянул в окно — самолёт стоял на лётном поле, освещённом ослепительно-ярким солнцем, а к нему неспеша ехал трап. Николай Николаевич, улыбаясь, сказал:

— Одно удовольствие сопровождать такого ребёнка. Даже на обед я тебя разбудить не смог. Держи вот, поешь, — и он протянул пакет, в котором лежали кусок курицы, хлеб с сыром, песочное пирожное и джем в маленькой коробочке. Юрка совсем не хотел, есть, но пакет взял и сунул его в сумку. Пассажиры спустились по трапу. Здание аэропорта было совсем рядом, до него дошли пешком. У забора на Юрку нахлынул особенный южный запах — пряно и сладковато пахли невысокие деревца с серебристыми листочками и невзрачными мелкими цветами.

Отец Яна, Александр Янович, стоял в толпе у выхода с лётного поля и, заметив Юрку, приветливо улыбался.

— Здравствуй, здравствуй, давно не виделись. У тебя одна сумка? Багаж не ждать? Это хорошо, а то сейчас автобус отходит, а следующий через полтора часа.

Он, не слушая Юркиных возражений, подхватил сумку, и оба они, обогнув здание аэропорта, вышли на шумную площадь, с другой стороны которой находился домик автостанции. Возле касс змеились очереди из вновь прилетевших, но оказалось, что Александр Янович купил билет заранее, и они сразу подошли к икарусу, на борту которого было нарисовано море со скользящим по нему парусником. На ветровом стекле белела табличка с надписью: «На Южногорск». Места оказались самые удобные — первые по правой стороне. Вскоре автобус заполнился, заработал мотор, и автостанция медленно поплыла назад. Тут Александр Янович спохватился:

— Юра, ты же, наверное, голодный, а нам ехать три часа. А я ничего не купил.

Юрка почувствовал, что действительно ужасно хочет есть. Ведь после завтрака прошло уже восемь часов! Но тут он вспомнил о пакете из самолёта, вынул его из сумки и с наслаждением съел всё содержимое. А потом стал смотреть в окно. Прямо перед ним бежала под колёса серая полоса дороги, а по обе стороны от неё до горизонта расстилалась степь. Она казалась сухой, выжженной солнцем, но то тут, то там паслись коровы. Интересно, что они ели? Сено на корню?

Изредка подъезжали к небольшим посёлкам. Автобус ненадолго останавливался, один-два пассажира, белокожие, ещё не загоревшие, выходили и попадали в объятия встречающих, а на их место забирались старушки в платочках и с корзинками или шустрые мальчишки в шортах, с облупившимися носами и выгоревшими волосами.

После одной из станций пейзаж стал меняться. Справа на горизонте показались горы. Они ещё смутно вырисовывались в жарком мареве, сливаясь по цвету со степью. А вдоль дороги начали попадаться деревья. Вскоре они уже стояли сплошной стеной: справа — вишни и абрикосы, за которыми виднелись стены домиков, а слева — сосны.

На развилке автобус свернул с основного шоссе и сразу снизил скорость, карабкаясь в гору. В стороны от него, сердито ругаясь, разбегались гуси. Невдалеке, привязанная к столбику, стояла грязно-белая коза.

Невысокие жёлто-серые горы подступали всё ближе и ближе. Автобус поднялся на высшую точку своего пути и, облегчённо фыркнув, устремился вниз. У Юрки захватило дух от внезапно распахнувшейся картины: внизу, у подножья холма, зеленела долина, по которой были щедро рассыпаны домики. Справа вырисовывались фантастические зубцы огромной скалы. А прямо впереди, до горизонта, расстилалось море — зеленоватое от водорослей у берега, синее дальше к горизонту, фиолетовое возле самого неба. А по воде то тут, то там пробегали белые пенные штрихи. Юрка, с распахнутыми от изумления и восхищения глазами, привстал на сиденье, весь устремился вперёд, туда, к той красоте, к этому чуду, в котором ему предстояло прожить почти полтора месяца.

Александр Янович за всю дорогу не сказал и двух слов. Он только посматривал на Юрку и ласково улыбался. Он понимал, какие чувства испытывает мальчишка, и не хотел помешать этому ощущению красоты просочиться в детскую душу, чтобы остаться там навсегда.

Спуск неожиданно кончился, автобус въехал в город, начавшийся резко, сразу с многоэтажных домов. Вскоре он подрулил к автостанции, и Юрка увидел нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу Яна. Мальчишка был такой же загорелый, как и местные ребята, белым волосам некуда было больше выгорать, а сандалии, как всегда, блестели, светлые носочки плотно облегали ноги, вместо растянутой футболки в шорты была заправлена голубая рубашка с короткими рукавами и воротничком.

Юрка выскочил из автобуса и не успел даже окликнуть друга, как тот увидел его и бросился навстречу. Они крепко обнялись, а потом степенно пожали друг другу руки. Тем временем к ним неспеша подошёл Александр Янович, неся Юркину сумку. У Юрки на языке вертелось множество вопросов, но, хорошо зная Яна, он понимал, что их надо распределить по крайней мере на неделю, иначе тот ответит лишь на один или два, а остальные станет обдумывать. Но и без вопросов было здорово идти по залитому солнцем южному городу, держа в руке руку друга и чувствуя его ответное пожатие.

Вскоре они подошли к невысокому зелёному заборчику и вошли в калитку. Перед ними белел одноэтажный, достаточно большой дом, за которым виднелись сараи, а вокруг стояло множество деревьев. Юрка недоумённо огляделся:

— А вы разве не в многоэтажке?

— Я же тебе писал, что у нас не квартира, а дом. И сад. Скоро будем урожай собирать.

Тут дверь дома отворилась, и на крыльце появилась мама Яна, в кухонном фартуке, надетом поверх лёгкого брючного костюма.

— С приездом, Юрочка! Конечно, голодный? Дядя Саша умчался, ничего не взял тебе перекусить. Давайте так: сразу за стол, потом сходишь с Яном с морем познакомишься, наверное, не терпится? А после вымоешься — и в постель!

— Я в самолёте весь полёт спал, — возразил Юрка, но тётя Ирма, как всегда, не стала спорить, а только улыбнулась.

Они сели за стол, накрытый прямо в саду, рядом с летней кухней. Юрке это напомнило походные привалы, но тут не пахло печёной картошкой с грибами, а пахло чем-то сладким, медовым, и вокруг гудели осы. Листья нежно шелестели, и пятна солнечного света, проходящего сквозь них, меняли на скатерти узор, как в калейдоскопе. Но к тишине примешивался какой-то далёкий гул. Юрка прислушался, пытаясь угадать, что это.

— Это море, — сказал, поняв его, Ян.

Море! Как же он мог забыть! Море... Юрка отложил вилку и вопросительно взглянул на взрослых. Александр Янович кивнул:

— Бегите. Но недолго. И в воду с дороги ни в коем случае не лезть!

Ян неспеша поднялся из-за стола, поблагодарив за ужин. Юрка, едва сдерживая нетерпение, сделал то же самое. И только выйдя за калитку, ребята бросились бежать по пыльному тротуару.

Море виднелось издалека. Оно пряталось за домами, но в просветах между ними то тут, то там проглядывала его синева. Вскоре дома разошлись, и перед Юркиными глазами открылось огромное водное пространство. Юрка замедлил бег, перешёл на шаг, спустился по бетонной лесенке с набережной на пляж, и медленно прошёл последние несколько шагов, отделявших его от кудрявой полосы прибоя.

— Здравствуй, море, — шёпотом сказал он.

Ян тронул его за рукав:

— Ты его погладь, оно это любит.

Юрка почему-то совсем не удивился, что Ян говорит о море как о живом существе. Он наклонился, протянул руку и потрепал набежавшую волну. Она легла у его ног доверчиво, как щенок, и скинула на сандалии клочок белой пены. Юрка совсем по-детски лизнул ладонь — она была горьковато-солёной.

— А теперь идём домой, — сказал Ян. — Не волнуйся, времени у нас очень много. Прямо завтра с утра сюда придём. А сколько здесь интересных мест! И гроты, и пещеры в скалах! Меня одного не пускали, а с тобой нас всё-таки двое.

— А ты ещё здесь ни с кем не познакомился?

— Нет, ты же знаешь, мне это трудно. Вот в школу пойду, тогда...

Юрка ещё раз погладил море и решительно направился к лесенке, обходя раскинувшихся на полотенцах любителей позагорать вечерком.

Мальчики шли по улице, на которой лежали уже длинные тени от густых фруктовых деревьев. Но прохлада не ощущалась, просто дневной жар сменился мягким теплом. А сзади приятно шумело море, обещая изумительные каникулы.

Вот и знакомый зелёный забор. Юрка пошёл в приготовленный уже душ, прихватив с собой мыло и полотенце. Тётя Ирма попросила его положить грязное бельё в тазик, и пока он мылся, всё выстирала и развесила на дворе.

— К утру, конечно, не высохнет. Но тебе это теперь долго не понадобится. Вполне хватит, если наденешь сандалии и шорты. Только гляди, не обгори. И в воду в первый день не иди, лишь облейся. Что вам завтра есть, Ян знает.

Юрка поблагодарил тётю Ирму и по узенькой металлической лесенке поднялся на чердак, где для них с Яном была оборудована летняя комната. Там было уже сумрачно — единственное окошко выходило на восток. Ян распахнул его, и ветер теперь колыхал лёгкие голубые занавески. Юрка лёг в приятно-прохладную постель. Ещё час назад он недоумевал, почему надо укладываться так рано, но все впечатления дня столпились в голове и опустили её на подушку. Юрка уснул мгновенно, но даже во сне различал издалека слабый гул моря.

Юрке приснилось, что он превратился в Ихтиандра и парит под водой у самой её поверхности, а водяная плёнка голубая и по ней пробегают солнечные блики. Он открыл глаза и сперва не смог отличить явь от сна. Свет вокруг был нежно голубым, а маленькие золотистые кораблики вспыхивали на стенах и потолке. Но уже через несколько мгновений Юрка понял, что свет проникает в комнату через голубые занавески, а кораблики — это отпечатки солнечных лучей, проникающих между листьями большой вишни, шелестящей у окна. Юрка вскочил с кровати и подошёл к подоконнику. И увидел невдалеке море, а над ним, на горизонте, — только что поднявшееся солнце. Он оглянулся. Ян сладко спал, разметавшись на постели и скинув на пол одеяло. Неужели можно спать в такое замечательное утро?! Может быть, его разбудить? Юрка взглянул на свои новенькие часики и удивился — не было ещё и шести. Конечно, как же он забыл про разницу во времени! Но сидеть здесь и ждать, пока друг проснётся, было выше его сил. Он натянул только шорты и осторожно, стараясь не шуметь, спустился по лестнице во двор. Там было ещё сумрачно и прохладно. Роса холодила босые ноги. Юрка, как бывало в тайге, провёл ладонями по траве и умыл лицо нежной влагой. Потом он прошёл в сторону летней кухни и увидел, что родители Яна уже завтракают. Дядя Саша тоже заметил его:

— О-о, ранняя пташка! Доброе утро! Мы так и знали, что ты сегодня поднимешься ни свет ни заря. Садись с нами.

Юрка сел за стол, тётя Ирам налила ему горячее какао, подала яйцо и стала готовить бутерброд с сыром.

— А вы почему так рано встаёте? — спросил мальчик, прожевав первый кусок.

Оказалось, что работа в порту начинается в семь часов утра, но многие работники приходят ещё раньше, чтобы успеть побольше сделать до дневной жары. Вот почему дядя Саша завтракал так рано. А рабочий день тёти Ирмы начинался в девять — до конца сезона она устроилась в летнее кафе на набережной, — но она тоже вставала рано, чтобы накормить и проводить мужа.

После завтрака дядя Саша ушёл на работу, Юрка помог убрать со стола и вымыть посуду. Тут застучали сандалии по железным ступенькам, и во двор спустился заспанный взъерошенный Ян. Мама улыбнулась ему и поставила на стол чистую чашку.

Когда тётя Ирма ушла на работу, мальчишки побежали на море. Они, конечно, не стали лежать на пляже, как курортники, а просто бродили под ещё по-утреннему нежаркими солнечными лучами, и смотрели, что за ночь выбросил прибой. Юрка время от времени рылся в камнях, стараясь найти самый красивый. На одном тёмные полоски создали причудливый узор, и Юрка подержал камешек в ладони, любуясь.

— Это не то, — сказал Ян. — Потом пойдём к скалам, так там бывают самоцветы, драгоценные камни. Вот они — красивы! А это галька, сейчас высохнет и станет обычной.

Ян уже многое здесь знал. Он показал место, где кружились стайкой маленькие серебристые рыбки. Повинуясь какому-то неведомому сигналу, они вдруг все разом поворачивали, и тогда на солнце вспыхивали искрами чешуйчатые спинки. А в расщелине огромного камня жил старый краб. Правда, камень стоял в воде, а Юрка пообещал сегодня в море не заходить, и поэтому краба он не увидел, но Яну поверил.

Они прошли весь пляж до того места, где он упирался в бетонную стену причала. Здесь стояли экскурсионные и пассажирские катера, а за ними виднелись взметнувшиеся в небо стрелы портовых кранов.

— Пошли дальше! — азартно предложил Юрка.

Но Ян рассудительно заметил:

— Нет, лучше домой. Мне-то ничего, а ты обгоришь. Понемногу надо. Вечером, когда прохладно будет, ещё пойдём.

И помчались один за другим дни с солнечным запахом и горьковато-солёным привкусом. Юрка на удивление быстро научился плавать — вода в море просто не давала утонуть, выталкивала на поверхность. И теперь мальчишки плавали с утра до вечера, брызгаясь и догоняя друг друга. Иногда они надевали маски, заплывали в глубину и зависали там в толще воды, любуясь раскрывающейся внизу картиной. Пейзажи подводного мира менялись: то это были леса из водорослей, колыхавшиеся от движения воды, как от порывов ветра, и среди них появлялись и исчезали шустрые рыбки; то перед глазами вырастал камень, в трещинах которого порой можно было разглядеть краба; а то расстилалась песчаная поляна, вся полосатая от маленьких складок, очень похожих на барханы в пустыне.

Мальчишки часто не обедали дома. Оказалось, что сочные вишни, алыча и горьковатые плоды дикого абрикоса прекрасно утоляют голод. А захваченный с собой из дома кусок хлеба дополнял трапезу.

Но на самые жаркие часы дня ребята возвращались домой. В городе среди домов воздух нагревался так, что даже дышать было горячо. А в саду деревья давали тень и приятно овевал лёгкий ветерок. Ян приносил из сарая лестницу и большие коробки, и мальчишки собирали фрукты, которые вечером трудами тёти Ирмы превращались в варенье и компоты на зиму. На мальчишках был и огород. Пропалывали они его редко и неохотно, зато поливали каждый вечер, не забывая брызгать из шланга и друг на друга.

Когда Юрка достаточно загорел и ему не страшно было уже провести под солнцем даже обеденные часы, ребята стали уходить во всё более дальние походы. Однажды они решили рассмотреть старинную крепость, которая стояла на горе за городом. Вблизи оказалось, что это только несколько башен и стен, развалившихся, но для своих пятисот лет выглядевших очень неплохо. Башни, как короны, были увенчаны зубцами, словно отпечатавшимися на синем небе. Стены имели в поперечнике не меньше метра. Мальчишки не один день посвятили крепости, часами лазили по древним развалинам, взбирались на самый верх башен, и сердца их замирали от восторга.

Как-то раз, налазившись, уставшие, разгорячённые, слегка припудренные серой пылью, они подошли к краю обрыва, на котором возвышалась крепость, и присели отдохнуть. Скала, сложенная древними остатками коралловых рифов, была очень жёсткой, с острыми ракушками. На бедной почве местами торчали колючки, даже отдалённо не напоминающие мягкий травяной покров тайги. А внизу, метрах в тридцати, глуховато шумело море. Мальчики долго любовались плавными переходами всех оттенков синего и зелёного, заполнивших мир вокруг; следили за большим белым теплоходом, откуда до них доносился, усиленный рупором, бодрый голос экскурсовода; рассматривали город, который был виден отсюда, с горы, как на ладони. Вдруг Ян тронул Юрку за плечо и молча кивнул в сторону. Юрка проследил за его взглядом и увидел, что неподалёку, тоже на краю обрыва, сидит старичок, маленький и щуплый, очень похожий на рыбака — и одеждой, и обветренным загорелым лицом. Но удочки у него не было, да и кто бы стал ловить рыбу с тридцатиметрового обрыва? Привлёк внимание Яна этот человек своим необычным взглядом: он устремил его на море, но не просто смотрел и не любовался, а — созерцал. Казалось, для него не существует времени, и он сидит здесь так, задумавшись, с тех пор, как образовались эти коралловые рифы. Ребята, не сговариваясь, поднялись и осторожно подошли к незнакомцу. Услышав шаги, он повернул к ним лицо, изборождённое морщинами. Но блёкло-голубые глаза, увидев мальчишек, вспыхнули весёлым озорством, и старик улыбнулся:

— Гуляете? Хорошее место, очень хорошее. Я вас давно заметил. Мечтали небось?

Юрка промолчал, Ян неопределённо кивнул.

— Ну, раз уж нам троим на всём обрыве приглянулось именно это месте<

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒