КАРТИНА ТРЕТЬЯ

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Совершенно чужая комната, в которой поселились Бороздины после эвакуации из Москвы. Однако некоторые вещи знакомы нам по второй картине.

В комнате Вероника и Анна Михайловна. Анна Михайловна пьет кофе за маленьким столиком и читает письмо, которое держит в руках. Вероника в своем любимом положении — с ногами на диване.

Анна Михайловна (отложив письмо). Хотите кофе, Вероника?

Вероника . Спасибо, нет. (Пауза. Бездумно.) «Журавлики-кораблики летят под небесами…».

Анна Михайловна . Последняя коробка. Хорошо бы где-нибудь достать.

Вероника . На рынке. У спекулянтов всегда все есть.

Анна Михайловна . Дорого. В Ленинграде я его редко пила, боялась за сердце. А муж любил, особенно вечером, перед работой. Он много работал по вечерам.

Вероника . Анна Михайловна, вы очень любили своего мужа?

Анна Михайловна . Мы с Кириллом прожили вместе двадцать девять лет, и сказать, что я любила его, — и мало и неверно. Это была часть меня. Он, я и Владимир составляли одно целое, невозможное врозь. А вот, оказывается, на свете все возможно.

Вероника . Вы сильная женщина, Анна Михайловна!

Анна Михайловна . Это кажется.

Пауза.

Вероника . «Журавлики-кораблики летят под небесами, и серые и белые…».

Тьфу, привязались эти глупые стихи!.. Живем в этих комнатах целую вечность, а я все не могу привыкнуть, как будто сосланная.

Анна Михайловна (снова взяв письмо). Володя скоро выписывается из госпиталя, а когда — хотя бы сообщил приблизительно. Так и остался легкомысленным. А ему сегодня двадцать один год исполнился.

Вероника . Сегодня? Поздравляю вас.

Анна Михайловна . Спасибо. Он очень славный мальчик. Я даже фотографии его не имею, решительно ничего не осталось.

Вероника . А мы захватили много вещей, все благодаря стараниям Марка.

Анна Михайловна . Да, ваш муж очень практичный человек.

Вероника . А мне ничего не надо. Я бы хотела быть как вы — одна.

Анна Михайловна . Вас любит Федор Иванович, и, мне кажется, не меньше, чем свою родную дочь.

Вероника . А я не могу любить его.

Анна Михайловна . Он все понимает, Вероника.

Вероника . Знаю-знаю… Который сейчас может быть час?

Анна Михайловна . Вероятно, седьмой в начале.

Вероника . Бесконечные дни.

Анна Михайловна . Я не знаю Бориса Федоровича, но, говорят, это был в высшей степени умный и порядочный юноша.

Вероника . «Был». Пропал без вести — не обязательно умер.

Анна Михайловна . Конечно, конечно. Я просто неправильно выразилась.

Вероника (прошла по комнате, подошла к окну). Март, а такая вьюга.

Анна Михайловна . У нас в Ленинграде март тоже всегда снежный. (Помолчав.) Можно вам задать вопрос? Если вы на него не захотите ответить — не надо, я не обижусь.

Вероника . Да?

Анна Михайловна . Почему вы вышли замуж за Марка Александровича?

Пауза.

Вероника . Вы пьете без сахара?

Анна Михайловна . Экономлю. Приедет Володя, испеку что-нибудь.

Вероника . А у меня раньше было много-много вкусного. И сейчас есть. (Идет к комоду, достает оттуда белку.) Вот. Целая корзина золотых орехов. (Задумалась.) Вам нравится игрушка?

Анна Михайловна . Очень. Вероятно, сделана по заказу. В магазинах я таких не встречала.

Вероника . Когда-нибудь я заверну ее и уйду, тихонько, одна.

Анна Михайловна . Куда?

Вероника . Не знаю. На самый край света. (Очень тихо.) Я умираю, Анна Михайловна!

Анна Михайловна . Что вы, Вероника!

Вероника . Я умираю, Анна Михайловна… Поступила здесь учиться — не могла, ушла. Работала на заводе только две недели — тоже ушла. Все рассыпается.

Анна Михайловна . Это война, Вероника.

Вероника . Да, трудно учиться, работать, жить… Нет-нет. Вы, Ирина, Федор Иванович, Марк — все волнуются, работают, живут. А я… я все потеряла.

Анна Михайловна . У вас осталась жизнь, Вероника. Она вся впереди — долгая, неизвестная.

Вероника . А зачем жить? Вот вы преподаете историю, вы умная, скажите — в чем смысл жизни?

Анна Михайловна (помолчав). Может быть, в том, что остается после вас. Идите работать, Вероника, не ищите ответов на вопросы внутри себя, так вы их не найдете. И оправдания себе не подыщете.

Входит Марк.

Марк . Николай Николаевич не приходил?

Вероника . Неужели придет?

Марк . Не приходил?

Вероника . Нет.

Анна Михайловна собирается уходить.

Посидите, Анна Михайловна.

Анна Михайловна . Я пойду к себе, Марк Александрович, вероятно, устал.

Марк (фальшиво). Вы не мешаете, Анна Михайловна, сидите.

Анна Михайловна . Мне скоро на лекцию. (Ушла.)

Вероника . У нее сегодня, оказывается, день рождения сына Володи, того, что в госпитале.

Марк . Если придет Чернов, ты, пожалуйста, будь с ним повежливее.

Вероника . Противный он.

Марк . Мне он, может быть, в сто раз противнее, чем тебе, а ничего не поделаешь — начальство.

Вероника . И деньги у тебя взаймы берет, а никогда не отдает.

Марк . Зато какой администратор! Концерты устраивает самые выгодные.

Вероника . Особенно неприятно смотреть, как ты лебезишь перед ним.

Марк (строго). Я никогда перед ним не лебежу… то есть не лебезю… то есть… У, какое идиотское слово! И вообще мне опротивела эта война! Кричали — скоро кончится, месяца четыре, полгода! А ей конца-края нет. Я музыкант! Я плевал на эту войну! Чего от меня хотят? Был Бетховен, Бах, Чайковский, Глинка — они творили, не считаясь ни с чертом, ни с дьяволом! Им все равно при ком и когда было творить — они творили для искусства.

Вероника . Прекрати. Ты совсем перестал заниматься, Марк.

Марк . Да, иногда я в отчаяние прихожу. Ох, эта война, война! Ну, ничего, будет и ей конец. Самое главное сейчас — выстоять. Понимаешь, главное — выстоять.

Стук в дверь.

Пожалуйста.

Входит Чернов. Это солидный, степенный, хорошо одетый мужчина.

Чернов . Добрый вечер, Вероника Алексеевна.

Вероника . Здравствуйте.

Чернов . Марк Александрович, вы меня извините за вторжение…

Марк . Что вы, Николай Николаевич, мы очень рады. Пожалуйста, раздевайтесь.

Чернов (снимая шубу.) Немцы-то как на Кавказе продвинулись, читали? Ничего, мы им покажем себя. Можно, я положу шляпу на этот столик?

Марк . Пожалуйста, пожалуйста.

Чернов (проходя в центр комнаты). Уютно у вас, тепло… А у меня жена с детьми в Ташкенте… Живу как бесприютный.

Вероника . Я пойду в магазин, Марк.

Марк . Хорошо.

Вероника ушла.

Чернов . Я всегда восхищаюсь вашей супругой, какая она непосредственная, чистая.

Марк . Вы не обижайтесь на нее, Николай Николаевич.

Чернов . Я сказал совершенно искренне. А эта детская невыдержанность делает ее просто очаровательной. Искал вас сегодня в филармонии…

Марк . Да-да, мне передавали.

Чернов . Мне совестно к вам обращаться, но выручайте, Марк Александрович. Жена пишет — сидит без копейки.

Марк . Сколько, Николай Николаевич?

Чернов . Буквально сколько можете. Хотя бы пятьсот рублей.

Марк (доставая деньги). Пожалуйста, Николай Николаевич.

Чернов . Я все подсчитаю, вы не беспокойтесь.

Марк . Что вы, Николай Николаевич!

Чернов . И еще небольшая просьба: вы бы не могли попросить Федора Ивановича достать некоторые медикаменты?

Марк (испуганно). Какие?

Чернов . Хорошо бы сульфидин, опий, камфору.

Марк . Нет-нет… что вы… Дядя Федя болезненно щепетильный. С этим к нему подступиться невозможно.

Чернов . Ну, не надо, не надо.

Марк . Может быть, в его домашней аптечке есть — я посмотрю.

Чернов . Нет, если действительно неудобно — не нужно.

Марк . Ничего-ничего… (Уходит и возвращается с медикаментами в руках.) Вот все, что есть.

Чернов . Не густо.

Марк . Зачем вам так много?

Чернов . Вы скажите Федору Ивановичу, что это для меня. Надеюсь, не обидится. В сущности — пустяк. (Прячет медикаменты в портфель.) Вы сегодня будете у Антонины Николаевны?

Марк . Может быть.

Чернов . Извинитесь за меня, я занят, не могу прийти. Кстати, могу вам предложить эту коробку конфет. (Достает из своего большого портфеля коробку.) Сделайте именинный подарок. Антонина Николаевна будет рада. Не очень роскошно, но вы привяжите сверху какой-нибудь пустячок. Ну, хотя бы вот эту игрушку. (Показывает на белку, оставленную Вероникой на диване.) Получится неплохо, уверяю вас. Война — надо во всем проявлять фантазию.

Марк . Сколько?

Чернов . Ничего-ничего. Потом сочтемся. Пустяк. Я оставляю, да?

Марк . Хорошо, Николай Николаевич. Спасибо.

Чернов (одеваясь). Завтра хотели, чтобы вы выступали в госпитале — бесплатно, разумеется, — а я вас перебросил в другую бригаду. Кажется, недурно заработаете. Пригодится, верно?

Марк . Спасибо, Николай Николаевич.

Чернов (прощаясь с Марком). Откланяйтесь вашей супруге.

Марк . До свидания, Николай Николаевич.

Чернов уходит. Марк подошел к шкафу, вынул оттуда костюм, прошел за ширму переодеваться. Быстро входит Ирина.

Ирина . Дома есть кто?

Марк (кричит). Нельзя-нельзя, я переодеваюсь.

Ирина . Анна Михайловна, Анна Михайловна!

Входит Анна Михайловна.

Поздравьте меня! Просто отдышаться не могу!.. Сегодня делала сложнейшую полостную операцию — прошла исключительно удачно. Отец наблюдал, хвалил. Паренек совсем был готов, как она выражаются, «комиссоваться», то есть на тот свет отправиться, а я рискнула — конечно, с согласия отца. У нас нет чая?

Анна Михайловна , Я могу вам предложить кофе.

Ирина . Пожалуйста, пить хочется смертельно.

Анна Михайловна ушла.

Марк! Я сегодня совершила чудо! Воскрешение из мертвых.

Возвращается Анна Михайловна.

Понимаете, он умирал… (Идет за ширму, где переодевается Марк.) А теперь будет жить! Будет, будет!

Марк . Нельзя, я же тебе сказал!

Ирина . Что, я тебя не видела в подштанниках? (Подбегает к телефону.) Госпиталь?.. Это кто? Нянюшка, как состояние больного Сазонова из сорок пятой палаты? Это Бороздина говорит… На боли жалуется? Ничего, пусть потерпит голубчик… Есть просил?! (Вешает трубку.) Есть просил — великий праздник! У меня у самой аппетит разыгрался. (Жадно ест бутерброд.)

Входит Марк. Завязывает перед зеркалом галстук.

Да, чтобы понять все это, надо быть или врачом, или умирающим. Это — тридцать второй мой воскрешенный.

Марк . Ты бы делала зарубки, как бойцы на винтовках, — убьют фашиста и зарубку делают. Так и ты, ну хотя бы на операционном столе.

Ирина . Ты меняешься, Марк, и не в лучшую сторону.

Марк . А я не понимаю, как это можно копаться в чьих-то потрохах, делать ампутацию, резекцию, а потом плясать от радости.

Анна Михайловна . Успех в любой профессии доставляет чувство удовлетворения и радости.

Марк . По-вашему, если гробовщик сделал отличный гроб — он потирает себе руки от удовольствия?

Анна Михайловна . Как это ни парадоксально, вероятно, да.

Марк . Тьфу!

Ирина . Тонкая натура, ты что прифрантился?

Марк . Концерт.

Ирина . Ври умнее, среды у тебя выходные.

Марк . Говорят тебе, концерт… шефский.

Ирина . Где это?

Марк . В клубе пищевиков.

Ирина (встает из-за стола). Спасибо, Анна Михайловна. Пойду запишу в свою тетрадочку.

Анна Михайловна . Не перегружайте себя, Ирина Федоровна. Я заметила, вы и по ночам пишете и пишете.

Марк . Действительно, что ты там, летописи, что ли, сочиняешь?

Ирина . Да. «Се повесть времянных лет»… (Ушла.)

Марк . Просидит она всю жизнь в девицах, помяните мое слово!

Анна Михайловна . Почему вы так решили?

Марк . Когда молодая женщина так исступленно работает — значит, она что-то заглушает в себе. (Привязывает белку к коробке.)

Анна Михайловна . Вы хотите унести эту белочку?

Марк . Да… Тут один мальчик именинник, по дороге зайду поздравлю.

Анна Михайловна . Мне кажется, ваша жена очень дорожит этой вещью.

Марк . Ничего… Я ей куплю другую игрушку.

Анна Михайловна . Вы бы поговорили с женой, Марк Александрович, у нее очень тяжелое настроение.

Марк . Да я вижу. И чего ей надо — не пойму. Поговорите вы с ней, Анна Михайловна. Мне самому просто невыносимо, иногда домой возвращаться не хочется. (Одевается.) Скажите Веронике, что приду не поздно. (Ушел.)

Входит Ирина.

Анна Михайловна . Все-таки нехорошо получилось.

Ирина . Что такое?

Анна Михайловна . Ваша невестка оставила на диване маленькую плюшевую белку, очевидно, чей-то подарок.

Ирина . Борин подарок.

Анна Михайловна . Я так и думала. А Марк Александрович привязал ее к коробке конфет и унес какому-то мальчику.

Ирина . Черт знает что делается! «Концерт»!.. Я чувствовала. «Мальчику»! Зовут этого мальчика Антонина.

Анна Михайловна . Что вы, Ирина Федоровна?

Ирина . Нужно быть глупой, как Вероника, чтобы ничего не видеть.

Анна Михайловна . Может быть, вы ошибаетесь?

Ирина . Ошибаюсь! Наша операционная сестра живет в одном доме с этой особой… Я уж молчу, чтобы отец не знал.

Анна Михайловна . Бедная девочка, до чего ее жаль!

Ирина . Представьте себе, мне — ни капельки. Это какая-то кукла. Сидит на своем диванчике, ежится, как будто тонула, а ее только что из воды вытащили.

Анна Михайловна . Это вы верно заметили, Ирина Федоровна. Но у нее доброе сердце.

Ирина . Это у вас доброе сердце, Анна Михайловна. Вы бы знали ее раньше. Хохотала так, что завидно делалось. Лепила, в художественное училище собиралась. Талант!.. А теперь? Самое большее, что из нее получится, — это домашняя хозяйка. И то, вероятно, плохая.

Анна Михайловна . Вы судите как энергичная женщина. У девочки погибли родители…

Ирина . Знаю. Первое время и я не могла на нее смотреть без слез. Но дни идут… В этой адской войне надо выстаивать, а не превращаться в простоквашу. Иначе что получится? Сейчас счастливых нет — и быть не может.

Анна Михайловна . Вы обижены за пропавшего брата, Ирина Федоровна.

Ирина . Да, и за него.

Анна Михайловна . И не правы.

Ирина . Я ей за Бориса никогда не прощу.

Анна Михайловна (резко). И не правы! Война калечит людей не только физически, она разрушает внутренний мир человека, и, может быть, это одно из самых страшных ее действий. Вы же понимаете состояние раненых, когда они кричат, стонут и своим поведением даже мешают вам лечить их. Там вы терпеливы, снисходительны, а здесь… И вообще, когда мы обрежем палец — бежим в больницу, а когда изранена душа — мы только и кричим: крепись, мужайся!

Входит Федор Иванович.

Ирина . Ты что задержался?

Федор Иванович . Ребят отправляли, кого домой, кого в выздоравливающий батальон. А Вероника где? Марк?

Анна Михайловна . Марк Александрович сказал — у него концерт, а Вероника, вероятно, пошла прогуляться.

Федор Иванович . Не люблю, когда дом пуст. Скоро ли мы сможем хотя бы за стол садиться все вместе, как в Москве? (Пьет кофе.) А вы, Анна Михайловна?

Анна Михайловна . Я только что пила кофе. (Уходит.)

Федор Иванович . Двое так двое. Ирина! В шкафчике на заветной полочке — с устатку.

Ирина . Ты бы воздержался.

Федор Иванович . За твои успехи! Молодец ты, Ирина! Проглоти и ты маленькую.

Ирина . Еще чего, мерзость такую.

Федор Иванович . Писем не было?

Ирина . Нет.

Федор Иванович . Понимаю. Глупый вопрос задал… Ничего, потерпим. Ты бабушке деньги отправила?

Ирина . Да, утром. Чего она там, в Москве, сидит караулит?

Федор Иванович . Упрямая. Доктор Бобров на тебя поглядывает. Заметила?

Ирина . Есть у меня время…

Федор Иванович . Он, по-моему, симпатичный…

Ирина . Ну и что?

Федор Иванович . Э, какая ты…

Входит Вероника.

Вот кстати… Садись.

Вероника . Не хочется. (Пошла, села на диван.)

Федор Иванович . Это что — перловка, что ли?

Ирина . Кажется. Ешь, не разглядывай.

Федор Иванович . Хочется гречневой… (Веронике.) Кашу ты варила?

Вероника . Я…

Федор Иванович . Снег-то третий день лепит и лепит.

Вероника . Да.

Ирина начинает собирать со стола.

(Подходит к Ирине.) Давай я уберу.

Ирина . Ладно, сиди уж!

Вероника отошла. Ирина унесла посуду.

Федор Иванович (подойдя к Веронике). Ну как?

Вероника . Что?

Федор Иванович . Гуляла?

Вероника . Да.

Федор Иванович (не зная, что сказать дальше). Это хорошо. Знаешь, духу надо больше, духу…

Вероника . Наверное.

Федор Иванович . Ты меня извини, но… Заняться бы тебе чем-нибудь!

Вероника . Не могу.

Федор Иванович . А ты — через не могу.

Вероника . Подумаю.

Федор Иванович . Ты потерпи… Придет письмо… и вообще все будет в лучшем виде, вот увидишь.

Вероника . Вы мне никогда не простите за него? (Плачет.)

Федор Иванович . Я люблю тебя, глупая.

Входит Анна Михайловна.

Анна Михайловна . Очки где-то оставила. (Ищет.)

Федор Иванович . А я никогда не читал лекции, боялся большой аудитории. А вообще-то мог бы. Газеты были?

Анна Михайловна . Нет, не было еще.

Федор Иванович . Спасибо. Пойду дров наколю… (Ушел.)

Анна Михайловна (найдя очки). Вот они. (Веронике.) Марк Александрович просил передать, что вернется не поздно.

Вероника (ищет). Куда я положила свою белку? Вы не видели, Анна Михайловна?

Анна Михайловна . Ее унес Марк Александрович.

Вероника . Унес Марк? Куда?

Анна Михайловна . Подарить какому-то мальчику.

Вероника . Мою белку!.. Мальчику!..

Анна Михайловна . Вы не волнуйтесь, Вероника.

Вероника . Куда он ушел?

Анна Михайловна . У него концерт в клубе работников пищевой промышленности.

Вероника (бежит к телефону). Клуб?.. Скажите, у вас во сколько начинается концерт?.. Это клуб пищевой промышленности?.. Нет, у вас должен быть концерт… Выходной? (Кладет трубку.) В клубе сегодня выходной.

Входит Ирина.

Ирина . Ты чего раскричалась?

Вероника . Где Марк?

Ирина . На концерте.

Вероника . Я звонила — там выходной.

Ирина . Значит, укатился в гости.

Вероника . Куда?

Ирина . Я не знаю.

Вероника . Вы чего-то не говорите мне. Он унес кому-то мою белку.

Ирина . Ну и что? Подняла крик из-за игрушки.

Вероника . Кому унес? Ты знаешь, да?

Ирина . Ну… знаю.

Вероника . Кому?

Ирина . Антонине Николаевне Монастырской.

Вероника . Какой Монастырской? Зачем?

Ирина . Спроси у Марка.

Анна Михайловна . Ирина Федоровна, если вы начали говорить правду…

Вероника (Ирине, кричит). Говори!..

Ирина . Ты не командуй. Ну, Марк бывает у этой Монастырской… часто. Поняла?

Вероника . Ты мне нарочно говоришь это…

Ирина . С какой стати?

Вероника . Назло. Ты завидуешь мне — меня любят. У меня муж, а ты… ты все еще старая дева!

Анна Михайловна . Вероника, что вы!

Ирина . Монастырская живет на улице Гоголя, где главный гастроном… Кажется, на втором этаже — можешь проверить. (Ушла.)

Анна Михайловна . Вы успокойтесь, Вероника.

Вероника . Надо что-то делать… надо что-то делать… надо что-то делать…

Анна Михайловна . Конечно… Придет Марк Александрович, вы объяснитесь… Сейчас не волнуйтесь, необходимо подождать…

Вероника . Ждать! Опять ждать! Я и так все время чего-то жду, жду, жду… Хватит! Я не хочу больше этого! Ничего не хочу — ни этих стен, ни Марка, ни Ирины, ни вас! Никого! Я знаю, вы все обвиняете меня, только притворяетесь из жалости! А я не хочу этого! Не хочу! (Одевается.)

Анна Михайловна . Куда вы?

Вероника . Туда… К нему.

Анна Михайловна . Это неудобно.

Вероника . Все удобно! Борис не сделал бы так… Он научил бы меня… он приедет и все простит мне, все… Он любит меня, любит, любит!.. (Убегает.)

Анна Михайловна (зовет). Ирина Федоровна!

Входит Ирина.

Она убежала туда…

Ирина . Черт дернул меня вмешаться в это дело… Ничего не будет… Поскандалит, и все. Испортила настроение… Так хорошо на душе было…

Анна Михайловна . Все-таки вы слишком жестоки с ней.

Ирина . Да, знаю. Ничего с собой поделать не могу.

Анна Михайловна (взглянув на часы). Пора.

Ирина . Вы очень спешите, Анна Михайловна?

Анна Михайловна . Нет, пойду потихоньку. А что?

Ирина . Скажите, я действительно на старую деву похожа? Да?

Анна Михайловна . Что вы, Ирина Федоровна… Вам всего двадцать восемь лет…

Ирина . И вы не подумайте… Я не черствая и не то что не могу любить… Я любила, честное слово, любила… сильно… Это еще в школе было, в десятом классе. Он такой был тихий, хороший, Гриша… Только, пожалуйста, не говорите об этом никому…

Анна Михайловна . Я копилка, Ирина Федоровна… Надежная копилка…

Ирина . Он даже провожал меня несколько раз. А потом они переехали жить в Свердловск…

Входит Федор Иванович.

Федор Иванович . Новые инструкции прислали, читала?

Ирина . Нет.

Федор Иванович (размахивая листками бумаги). Полюбопытствуй.

Анна Михайловна . Мы еще продолжим наш разговор, Ирина Федоровна.

Ирина (поспешно). Да-да.

Анна Михайловна уходит.

Федор Иванович . Толкового на три копейки, а канцелярщины пуд. Писанина и писанина!

Ирина . Не рычи. Давай разберемся! (Берет у отца бумаги, садится к столу, читает.)

Федор Иванович (подходит к карте, на которой черными флажками обозначена линия фронта. Стоит, рассматривает). Какая змея получилась!

Стук в дверь.

Можно.

Входит Володя, за плечами у него вещевой мешок.

Володя . Анна Михайловна Ковалева здесь живет?

Ирина . Здесь. Только она на уроках в вечернем техникуме.

Володя . А комната ее где?

Ирина (показывает). Вот эта.

Володя идет в комнату Анны Михайловны.

Федор Иванович . Молодой человек, вы, собственно, куда?

Володя (улыбаясь). Домой… Я ее сын…

Ирина . Володя?!

Володя . Да. А вы, наверное, Вероника?

Федор Иванович . А я — Марк Александрович?

Володя (смеется). Ирина Федоровна!

Федор Иванович . Разберешься постепенно…

Володя . Вот вы какие!

Федор Иванович . Нравимся? Ну, гость дорогой, сбрасывай пожитки.

Володя кладет вещевой мешок.

Федор Иванович . Анна Михайловна только что ушла, так что потерпи еще малость. Ириша, дай-ка с заветной полочки. Мы пока покалякаем. Ты пьющий?

Володя . Конечно.

Федор Иванович (Ирине). Слыхала, как гордо сказано? (Володе.) Тебе сколько лет?

Ирина вышла.

Володя . Двадцать один.

Федор Иванович . А я, знаешь, водку только лет в двадцать пять попробовал. Некогда было. Мировая война, революция, гражданская… Словом, не везло.

Володя . Я все-таки на фронте был.

Федор Иванович . Понимаю. В отпуск или по чистой?

Володя . По чистой.

Федор Иванович . Чем заслужил?

Володя . Пуля в легком сидит. Это не больно. Только вы матери не говорите — сидит и пусть сидит, а ей скажем, что вытащили.

Федор Иванович . Что же ты не писал о приезде?

Володя . Нарочно. У меня сегодня день рождения.

Федор Иванович . Сюрприз?

Володя . Да. Вот только вид не праздничный.

Федор Иванович . Да, всучил тебе кладовщик не первый сорт.

Володя . Взял что попало, только бы побыстрей. И в дороге пропылился. В Азии-то уже жарко.

Ирина (входя). А почему ты решил, что я Вероника?

Володя . Мать писала — хорошенькая.

Федор Иванович . Ирина, твои шансы повышаются!

Ирина . Чудак! Это же она о Веронике писала.

Володя . О вас она тоже хорошо писала.

Федор Иванович (Ирине). А Вероника где?

Ирина . Гулять ушла.

Федор Иванович (подымая рюмку). Ну, молодой герой, в нашем доме ты — первая ласточка.

Чокаются.

Дай бог — не последняя!

Володя (чокаясь). Да, как говорится.

Ирина . Он не в этом смысле сказал, Володя.

Володя (серьезно). Я знаю.

Занавес

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 Следующая ⇒