Эрик-Эммануил Шмит Тектоника чувств 8 страница

РЕНЕ: Ага!

ГУСТАВ: Покажите-ка!

Густав берет веревку и со всех сторон ее разглядывает.

РЕНЕ: И что вы на это скажете? У меня ощущение, что это именно веревка.

ГУСТАВ: Да нет, я просто проверяю ее... (растягивает веревку, чтобы проверить прочность) Нормально.

Отдает веревку Рене.

РЕНЕ: Теперь мы сможем вскарабкаться на самые крутые склоны в единой связке, даже если кто-то из нас упадет или оступится. Нам все же предстоит преодолеть шестьсот метров перепада высоты, огромное расстояние. Проведем эксперимент... Давайте, Фернан... (Рене обвязывает веревку вокруг талии)... Это должно быть не слишком длинно, но и не слишком коротко....Теперь вы, Густав.

Густав берет веревку посредине.

ГУСТАВ: Я должен быть первым в связке, но ладно...

РЕНЕ: Это проба, эксперимент, вы непременно будете первым в связке. А Фернан в середине...

ФЕРНАН: Я встаю в середину?

РЕНЕ: Нет, не сейчас, встаньте в конец, сейчас только пробуем... Вот так делается узел...

ГУСТАВ: Вы занимались альпинизмом?

РЕНЕ: Когда был молодым.

ГУСТАВ: Давно это было.

Рене показывает, как делается узел. Фернан берет другой конец веревки и пытается повторить. Густав в середине с веревкой в руках.

ГУСТАВ: А я, как последний кретин, остаюсь с веревкой в руках.

РЕНЕ: Нет! Надо было обернуть ее вокруг себя! Фернан, отдайте ему конец, чтобы он обвязался.

ФЕРНАН: Мне удалось завязать узел.

РЕНЕ: Нестрашно! Потом снова завяжете.

Густав берет конец веревки и обвязывает ее вокруг талии.

ГУСТАВ: (самому себе)... Как глупо, я же должен быть во главе.

РЕНЕ: Вы и будете во главе! Я только показываю вам, это проба!... (Рене показывает ему, как вяжется узел). Оборачиваете вокруг себя...вот так... и пропускаете веревку вот сюда...

ГУСТАВ: (по-прежнему сам с собой) Я стараюсь, но всё это бессмысленно, я же буду во главе связки.

РЕНЕ: Густав, черт подери! Я просто вам показываю, больше ничего.

ГУСТАВ: Да, да, прошу прощения, продолжайте. Вижу, что этот фокус со связкой вам удается, предоставляю вам руководство операцией.

Густав обвязан веревкой.

РЕНЕ: А теперь вы, Фернан.

Фернан берет веревку и снова завязывает узел.

ГУСТАВ: (Фернану) Видели, как я сделал? Потому что в серединке будете вы.

ФЕРНАН: Погодите, пока что я пытаюсь завязать узел...

РЕНЕ: (Фернану) Вот так...Проденьте конец веревки в петлю... Хорошо... Ну вот, связка готова!

ГУСТАВ: Да, но мы-то знаем, что это не имеет ровно никакого значения, поскольку Фернан будет в середине, а я во главе.

РЕНЕ: Да! Да! Вы будете во главе, Фернан в середине, а я последним! Вы довольны?

ГУСТАВ: Оооох!...Перспектива путешествия нервирует вас, правда?

ФЕРНАН: ...Извините, мне нужно немножко прилечь...

Фернан падает на свой стул, увлекая за собой других. Все молча сидят на своих привычных местах, связанные веревкой.

ГУСТАВ: Нам понадобится провизия.

ФЕРНАН: По вашему мнению, на сколько дней?

РЕНЕ: Два, если не все три.

ГУСТАВ: (Рене) Предлагаю вам взять провизию на себя.

РЕНЕ: Почему это?

ГУСТАВ: Потому что вы - специалист по пикникам.

РЕНЕ: ...С моей стороны, отправиться с вами - чистое безумие, должен вам сказать.

ФЕРНАН: Одеяла, не забудьте взять одеяла.

ГУСТАВ: Ладно, когда мы выступаем?

РЕНЕ: Нужно время, чтобы всё организовать, не знаю... Через три дня, восемнадцатого.

ГУСТАВ: Выходить надо ночью.

РЕНЕ: Ночью? Почему ночью?

ФЕРНАН: Да, почему ночью?

ГУСТАВ: Потому...Чтобы никто нас не увидел...

ФЕРНАН: Никто нас и не увидит, если мы срежем путь через поля.

ГУСТАВ: Да нет, я говорю о выходе из приюта... по дороге из дома.

ФЕРНАН: Тогда лучше на рассвете... выйдем на рассвете...

ГУСТАВ: На рассвете! Отлично. На рассвете - годится!

РЕНЕ: Очень хорошо.

ФЕРНАН: Нет, вы только подумайте... Пенто. Подполковник, как и я. Хотел бы я знать его послужной список. Я же получил первый приз по окончании Консерватории... и уцелел под Верденом.

РЕНЕ: Ах, так вы музыкант? Вы никогда мне не говорили.

ФЕРНАН: Пианист, я - пианист! Мне пророчили большое будущее.

РЕНЕ: Забавно: когда я был маленьким, я учился играть на аккордеоне... У меня неплохо получалось.

Густав и Фернан молча на него смотрят.

ФЕРНАН: Ничего другого не умею делать, кроме как играть на фортепьяно. Сегодня попытался играть, но на втором такте со мной случился обморок. Большая помеха для концертирующего музыканта.

ГУСТАВ: Если это может вас утешить, скажу, что немного найдется профессий, которым это не было бы помехой.

ФЕРНАН: Лучше было бы мне остаться у сестры.

РЕНЕ: Что же вам помешало?

ГУСТАВ: Вы не знаете его сестру!

ФЕРНАН: Нет, всё дело в ее муже... Он такой болван! Кончалось всегда тем, что я притворялся, будто у меня обморок, и падал головой в тарелку: только бы его не слышать. Поэтому я предпочел приехать сюда.

ГУСТАВ: И были правы! С нами вам лучше.

ФЕРНАН: Да, но сегодня меня решили отправить подыхать, как последнего бездомного бродягу!

РЕНЕ: Никто не позволит вам подохнуть, Фернан.

ФЕРНАН: Вы не знаете Мадлен.

РЕНЕ: Я больше не говорю ни слова, а то вы решите, что я ее сообщник.

ГУСТАВ: Дело в том, что относительно Мадлен вы не слишком-то надежны.

РЕНЕ: Вы видите.

ГУСТАВ: Сознайтесь, что вы все время ее защищали.

ФЕРНАН: В то время как она настоящая шлюха.

РЕНЕ: Мне она кажется скорее милосердной.

ГУСТАВ: А что такое милосердие?

РЕНЕ: Вот именно. Отдаваться душой и телом ради людей пропащих, вроде нас.

ГУСТАВ: "Душой и телом"! Опомнитесь! Она милосердна по-мещански.

РЕНЕ: То есть?

ГУСТАВ: Она делает это, чтобы хоть чем-то себя занять. Разве вы не видите, как она собой довольна? Прямо исходит собственными благодеяниями. Вроде тех мещанок, которые отдают бедным грязные галстуки своих муженьков. Такие люди дают не из милосердия, а из ужаса перед бесхозяйственностью. Так и Мадлен.

РЕНЕ: Вы не можете ей за это пенять, она помогает ближнему.

ФЕРНАН: Она его убивает!

ГУСТАВ: Она не помогает ближнему, а создает себе из этого удовольствие.

РЕНЕ: Но в этом случае все довольны.

ГУСТАВ: Тем более, что чаще всего ближний - последний дурак.

Фернан падает в обморок.

РЕНЕ: Снова отключился. Это случается всё чаще.

ГУСТАВ: Риска никакого нет, он в связке.

ФЕРНАН: С тыла, мой капитан... Мы зайдем с тыла...

ГУСТАВ: Уже лучше.

ФЕРНАН: (приходит в себя) Извините меня... Вы согласны, что это случается всё чаще?

ГУСТАВ: Я не замечаю!

РЕНЕ: ...Нет... Это случается часто, но не всё чаще.

ГУСТАВ: (Фернану) Почему вы всегда говорите "Зайдем с тыла, мой капитан", когда приходите в себя?

РЕНЕ: Военное воспоминание...

ФЕРНАН: Ах, я такое говорю? Я не отдаю себе отчета.

ГУСТАВ: А кто был этим капитаном?

ФЕРНАН: ...Большая, изумительная... С потрясающей грудью... Словно два снаряда 75 калибра!

РЕНЕ: То есть капитан артиллерии...

ФЕРНАН: Ах, нет, нет...Модистка из Мобежа. Я познакомился с ней во время увольнительных. Ей хотелось, чтобы я называл ее "мой капитан", это ее возбуждало! Ох, и славно мы с ней повеселились...

РЕНЕ: (он пытается понять) Но в каких же обстоятельствах вы говорили ей "Мы зайдем с тыла, мой капитан"?

Густав и Фернан удивлены вопросом Рене.

ГУСТАВ: Ну, Рене!

РЕНЕ: (он, наконец, понял) Ах, простите, простите...Да, разумеется!

ФЕРНАН: Ладно! Пойду к себе, полежу...Пенто уже завладел территорией, я чувствую. Как теперь развязать ваш узел?

РЕНЕ: Очень просто, надо потянуть за веревку...

Он развязывает узел, Фернан уходит.

ФЕРНАН: Увидимся за ужином и продолжим разговор.

РЕНЕ: До скорого.

Густав и Рене отвязываются. Густав как будто хочет убедиться, что Фернан ушел.

ГУСТАВ: Он пропал...

РЕНЕ: Пропал!

ГУСТАВ: А тут еще эта мания всё время нас спрашивать, чаще или не чаще его обмороки...

РЕНЕ: Однажды он просто уйдет от нас вот так, посреди фразы. Вместо знака препинания. Я иду с вами наверх ради него.

ГУСТАВ: Скажите мне, Рене, когда вы выходите на улицу, чтобы прогуляться...

РЕНЕ: Да... Кстати, мне уже пора.

ГУСТАВ: Вы встречаете людей?

РЕНЕ: Вы хотите сказать, встречаю ли я на улице людей? Да, случается.

ГУСТАВ: И что вы... что вы делаете?

РЕНЕ: Я здороваюсь... да, часто я здороваюсь украдкой.

ГУСТАВ: Ладно, понятно... А как вы здороваетесь? Просто киваете головой, вот так?

РЕНЕ: Да, вот так, одним движением.

ГУСТАВ: И они не заговаривают с вами? Никак не обращаются к вам?

РЕНЕ: Редко, крайне редко... Но иногда бывает.

ГУСТАВ: Хорошо, хорошо...Нет, я ведь, как вы знаете, мы об этом прошлый раз говорили, давно уже не выхожу, просто хотел узнать, не изменилось ли чего.

РЕНЕ: Нет, всё осталось, как было, кивок головой или слово приветствия. Знаете, вещи такого рода, как правило, не меняются.

Густав упражняется в кивке головой

РЕНЕ: Что это вы делаете? Тренируетесь?

ГУСТАВ: Вот мы вами встречаемся!

РЕНЕ: Ну?

ГУСТАВ: Мы друг друга не знаем, сделаем вид, что случайно встретились на улице, пошли!

РЕНЕ: Ну, если это доставит вам удовольствие.

Рене удаляется и затем возвращается к Густаву, чтобы с ним "встретиться". Густав как будто уже разучил свое движение головой.

РЕНЕ: (дойдя до Густава) ... Аааа...Старина Густав, как дела? Давненько мы с вами не видались. Что нового?

Довольный свой игрой, Рене смеется. Густав - нет. Рене отдает себе отчет, что вел себя нетактично.

РЕНЕ: Хотите, попытаемся выйти вместе?...Я буду вас сопровождать. Сейчас как раз время, когда вы, может быть, увидите мою юную учительницу.

Затемнение

СЦЕНА 5

Густав и Фернан. У Густава на шее висит бинокль.

ГУСТАВ: Очень хорошенькая девушка!

ФЕРНАН: В самом деле?

ГУСТАВ: Очень, очень миленькая.

ФЕРНАН: Вы с ней говорили?

ГУСТАВ: Нет, я просто кивнул головой, вот так...

ФЕРНАН: Как?

ГУСТАВ: Вот так.

Кивает головой.

ФЕРНАН: Я горжусь вами, Густав. Браво, молодец. Вы преодолели себя, ходили в деревню, просто потрясающе. Я очень, очень доволен вами.

ГУСТАВ: (он разглядывает тополя в бинокль) ...Скоро мы будем там, наверху...

ФЕРНАН: Покажите.

Густав отдает ему бинокль.

ФЕРНАН: Ооо! Отлично видно, как они там качаются.

ГУСТАВ: А где Рене?

ФЕРНАН: Я отправил его к Мадлен - справиться о состоянии здоровья Пенто. Может, у него есть какая-то скрытая болячка...

ГУСТАВ: Рассчитываете на обмороки вашего конкурента.

ФЕРНАН: (достает тетрадь) Я начал вести дневник, вроде бортового журнала.

ГУСТАВ: Очень хорошо.

ФЕРНАН: Придумал вот такое название: "Ветер шумит в тополях, или трое доходяг на природе".

ГУСТАВ: Двое доходяг! Двое, я - не доходяга.

ФЕРНАН: ...Ну...двое доходяг и один... (размышляет)...и один мерцающий разум. Так хорошо?

ГУСТАВ: "Ветер шумит в тополях, или как Густав сопровождал двух доходяг на природу". Так было бы правильней, если уж вы настаиваете на слове "доходяга".

ФЕРНАН: Ладно, в конце концов, не в заглавии дело. Предлагаю, чтобы каждый по очереди записывал сюда свои мысли и размышления.

Появляется Рене.

РЕНЕ: Я достал замечательные одеяла... Посмотрите.

Разворачивает одеяла.

ГУСТАВ: Покажите, покажите...

РЕНЕ: Теплые и легкие.

ГУСТАВ: Очень хорошо.

ФЕРНАН: Есть новости о Пенто?

РЕНЕ: Да... Всё, что я могу вам сказать: Пенто в рядах умирающих не состоит.

ФЕРНАН: Он в полной форме.

РЕНЕ: В полной форме!... (чтобы "утешить" Фернана). Вот тут одеяла! Кстати, вы видели нашего Густава? Потрясающе, а? Вышел совершенно нормально, мы с ним обошли кладбище, в общем...

ГУСТАВ: С каких это пор я стал "вашим" Густавом? Вы когда-нибудь перестанете говорить со мной, как с ребенком!

ФЕРНАН: Я начал вести бортовой журнал, Рене. Каждый из нас может записывать туда свои впечатления.

РЕНЕ: Можете начать с того, как я нашел превосходные одеяла. Хоть на дворе и август, ночью бывает прохладно.

Рене снова, с особой тщательностью складывает одеяла. Двое других смотрят, как он это делает. После паузы.

ГУСТАВ: Что это вы делаете?

РЕНЕ: Что? ...Складываю одеяла... Люблю, чтобы складка была заглажена.

ГУСТАВ: Запишите в журнал, Фернан: "Вторник 16 августа. Рене уделяет особое внимание тщательному заглаживанию складок на одеялах. Проявление его женского начала".

РЕНЕ: (смеется) Нет, скорее это проявление моего военного начала. Обладатель стольких военных наград, каковым вы являетесь, знает, что у хорошего солдата и материальная часть в полном порядке. (Заканчивает складывать) Ну вот...Теплые и легкие... Как раз то, что надо...

ФЕРНАН: Замечательно.

РЕНЕ: Важно также избегать лишних тяжестей. Не забывайте: брать надо минимум. Каждому - по небольшому ранцу и плюс большой мешок, который мы понесем по очереди - Густав и я... Но в основном Густав.

ГУСТАВ: (Фернану) Ему так не хотелось идти, а теперь он все берет на себя, всем руководит.

РЕНЕ: Нет, я всё представляю на ваш суд.

ГУСТАВ: (показывает на бинокль) Мы одобряем. Вы видели?

РЕНЕ: Бинокль, очень хорошо.

ГУСТАВ: Вы об этом и не подумали, а? Хотите взглянуть?

Рене берет бинокль и смотрит в него.

РЕНЕ: О, да...Тополя ... Сегодня утром я задавал себе кое-какие вопросы...

ФЕРНАН: Да?

РЕНЕ: А что, собственно, мы будем делать там, наверху?

Пауза.

ФЕРНАН: Отправление назначено на 18, все согласны?

РЕНЕ: Если всё пойдет, как задумано, то да.

ГУСТАВ: Погода? Есть у вас метеосводка?

РЕНЕ: Точных сведений пока нет.

ГУСТАВ: А в вашей ноге ничего такого не ощущаете?

РЕНЕ: Нет! Почему я должен чего-то там в ней ощущать?

ГУСТАВ: Нередко пожилые люди с приближением сырости начинают чувствовать ревматические боли.

ФЕРНАН: А у меня ощущение, что при дожде я чаще падаю в обморок.

ГУСТАВ: Правда? Со временем, может, привыкнете.

ФЕРНАН: Держите. (Дает бортовой журнал Густаву.) Если хотите, можете записать что-нибудь перед уходом.

ГУСТАВ: С удовольствием. А, так вы уже начали? Можно прочитать?

ФЕРНАН: Конечно, это ведь коллективный труд.

ГУСТАВ: (Он читает) "Вторник, 16 августа, 9 часов утра. Вопреки опасениям, которые внушает мне эта экспедиция, я радуюсь, что пойду с моими товарищами. Позволит ли мне физическое состояние добраться благополучно? Вся проблема - в этом. Честно говоря, я не в лучшей форме. Вот уже шесть месяцев, по крайней мере, как у меня нет эрекции, достойной этого имени. Это знак ".

РЕНЕ: ...Это дневник, которому, стало быть, доверяют всё.

ФЕРНАН: Не начинать же с экивоков.

РЕНЕ: Разумеется, нет.

ГУСТАВ: Он прав... Это симптом.

РЕНЕ: Мы об этом уже говорили. Здесь не слишком-то много стимуляторов.

ГУСТАВ: (Серьезен и обеспокоен) Шесть месяцев!

РЕНЕ: Достойной этого имени, он отлично уточнил "достойной этого имени".

ФЕРНАН: А, между тем, я еще не старик!

ГУСТАВ: (Показывая на Фернана и на себя) Мы оба не старики! Но надо быть бдительными. Делать упражнения.

Густав встает и начинает заниматься гимнастикой.

ГУСТАВ: В здоровом теле - здоровый дух! Делайте, как я.

Двое других встают, Рене - с большой неохотой.

РЕНЕ: Вы, в самом деле, думаете, что это нужно?

ГУСТАВ: Необходимо... Мы проржавели, старина. Ну-ка, наклон - и коснуться пальцами носков...

Оба выполняют.

ГУСТАВ: Дышим глубоко.

Мгновение спустя Фернан падает в обморок.

ГУСТАВ: Нестрашно, продолжаем, он нас догонит!

Рене колеблется, потом поднимает Фернана и провожает к его стулу. Густав продолжает делать упражнения один и как нельзя лучше.

ФЕРНАН: Заходим с тыла, мой капитан...

РЕНЕ: Вы рискуете мышечной болью!

ГУСТАВ: (продолжая движения) Всё обрюзгло, всё дряблое.

ФЕРНАН: ...Благодарю вас. Гимнастика, безусловно, мне необходима, но только надо делать очень неторопливо.

РЕНЕ: Да, вот так, сидя.

ГУСТАВ: (в полной форме) Аа... вы не правы... Я уже чувствую себя лучше!... Вскоре мы покорим высоту! Мы - мамлюки, господа, сабли наголо, курс - на тополя, головой поплатится каждый, кто посмеет... Увидите, как счастливы мы будем на этом холме. (Обращается к собаке:) Ну? Ты рада умотать отсюда? Глоток свежего воздуха никому не повредит! (Ласково треплет собаку, будто она живая). Она всех нас переживет!

РЕНЕ: Никто и не сомневается.

ГУСТАВ: А здорово ей будет наверху. Там ее настоящее место.

РЕНЕ: Надеюсь, вы не собираетесь ее туда оттащить?.

ГУСТАВ: И речи быть не может, чтобы мы отправились без собаки!

РЕНЕ: ...Вы шутите, Густав, скажите, что шутите.

ФЕРНАН: Нет... он не шутит.

ГУСТАВ: А что, собственно, вы имеете против собак?

РЕНЕ: Ничего. Я против перетаскивания с места на место каменных скульптур весом под сто килограмм.

ГУСТАВ: Вы отказываетесь взять ее с нами только потому, что она - каменная?

РЕНЕ: Да, это единственная причина.

ГУСТАВ: Ладно, по крайней мере, вы не кривите душой!

РЕНЕ: Ваше поведение вне всякого анализа, Густав. Вы всерьез рассчитываете взять собаку с собой?

ГУСТАВ: Мы берем собаку!

РЕНЕ: (Фернану) Вы знали, что он хочет взять собаку?

ФЕРНАН: Я этого опасался...

ГУСТАВ: Мы берем собаку с собой!

РЕНЕ: Не оставляйте меня в одиночестве, Фернан. Скажите что-нибудь.

ФЕРНАН: Я часто вижу, как эта собака шевелится, следовательно, мне трудно будет встать на вашу сторону.

РЕНЕ: Но вы отдаете себе отчет в том, что транспортировка этой статуи чрезвычайно усложнит осуществление операции, да или нет?

ГУСТАВ: "Усложнит осуществление операции"... С каких это пор вас пугают сложности? Для нас все сложно, все. Утром - найти повод, чтобы подняться, - бесконечно сложнее, чем перенести эту скульптуру, место которой там, наверху, вместе с нами.

ФЕРНАН: Возможно, найдется какое-нибудь средство...

РЕНЕ: Нет, не найдется... Сдается мне, вы думаете, что она последует за нами своим ходом, так нет же, старина, опомнитесь, она - каменная.

ГУСТАВ: Вы упускаете самое главное, Рене. Для вас это - просто небольшая дружеская прогулка. А попробуйте представить, что мы - отряд! Отряд, миссия которого - эвакуация с этой террасы. Хорошенько подумайте об этом, Рене: мы собираемся осуществить побег!

РЕНЕ: В подобных случаях тем более избегают лишнего груза.

ФЕРНАН: А если поместить ее на доску с колесиками? Как пушку.

РЕНЕ: Кто же ее потянет?

ФЕРНАН: Густав! Это его собака.

ГУСТАВ: Ну да, отличная идея!

РЕНЕ: Бред какой-то!

ГУСТАВ: (Рене) Хотите, я вам кое-что скажу? У меня впечатление, что вы никогда в это не верили.

РЕНЕ: Да как в это вообще можно поверить?

ГУСТАВ: В вас не живет душа мамлюка.

РЕНЕ: А в вас? Какой из вас мамлюк? Вышли со мной на улицу, и при виде молоденькой девушки слегка кивнули ей головой, вот так, на расстоянии тридцати метров... без всякого шанса быть замеченным...

ГУСТАВ: Но именно так следует кивать в подобных случаях. (Фернану:) Он сам меня научил.

ФЕРНАН: Прошу вас, не берите меня в свидетели.

РЕНЕ: Вы просто спятили! Впрочем, вы и прежде были не в себе!

ГУСТАВ: Ненормально то, что вы доводите себя до такого состояния из-за собаки.

РЕНЕ: Собаки весом в сто килограмм и абсолютно недвижимой... Не-транс-пор-табель-ной!

ГУСТАВ: При малейшей трудности вы сразу отказываетесь.

РЕНЕ: Вы правы... Потому что мне никогда не хотелось уходить. Я разве что пытался чуть развеять скуку, но мне так и не удалось убедить себя, что эти тополя изменят мое существование. Мне очень жаль.

ФЕРНАН: Рене, прошу вас. Давайте немного поразмыслим. Какова наша ситуация? Я тяжело болен, у Густава не всё в порядке с головой, собака эта - тяжеленная, а идти надо далеко...

ГУСТАВ: Вы забыли сказать, что Рене - хромой, отчего ситуация лучше не становится.

ФЕРНАН: И вы хромаете. Вот таким образом. И что?... Всё это действительно непреодолимо? Что нам помешает попытаться, по крайней мере? Представляете физиономию Мадлен, когда она узнает?

ГУСТАВ: Вот-вот! А если еще у нее увести собачку, так и вовсе!

РЕНЕ: Я прекрасно знаю, что нас ждет там, наверху. Неприветливый холм, где дуют ветры; за холмом - ложбина, как две капли воды, похожая на ту, откуда мы пришли, а дальше, гораздо дальше, если повезет, мы найдем другую богадельню, такую же, как эта, которая, возможно, милостиво согласится нас принять...Нет... Вы правы, Густав, никудышный из меня мамлюк... Я забираю свое одеяло...

ГУСТАВ: Значит, отказываетесь?

РЕНЕ: Решительно.

ГУСТАВ: Бесповоротно? Бросаете отряд?

РЕНЕ: Я его покидаю.

ГУСТАВ: Я в вас разочарован...страшно разочарован.

РЕНЕ: Больше всего разочарована, должно быть, она.

Показывает на собаку. Рене собирается уйти.

ГУСТАВ: Уже уходите?

РЕНЕ: Да.

ГУСТАВ: У нас же общее собрание!

РЕНЕ: Мне кажется, собрание окончено.

ФЕРНАН: Стало быть, вопрос стоит: собака или вы.

РЕНЕ: Нет, я не иду в любом случае. Трудно было бы выразиться определенней.

ГУСТАВ: Прекрасно!

РЕНЕ: Желаю удачи и счастливого пути!

Рене уходит. Фернан и Густав остаются одни.

ГУСТАВ: ...Собак он не любит, тополя не любит, этот тип ничего не любит.

Затемнение

СЦЕНА 6

Рене один на террасе. Он задумчиво подметает. Появляется Густав и некоторое время его разглядывает.

ГУСТАВ: Подметаете?

РЕНЕ: Да, так мне кажется.

ГУСТАВ: Вы правы. Надо чистить свое гнездышко.

Входит Фернан.

ГУСТАВ: А, Фернан. Неугодно ли присесть с нами. Благодаря Рене, терраса - как новенькая, так воспользуемся случаем!

ФЕРНАН: Я встретил Пенто. Знаете, чем он занимался?... Гимнастикой! Встретил меня высокомерно. Просто в упоении, оттого что жив, и морда кирпича просит. Как увидел меня, ускорил наклоны... и ну дышать... а потом и приседать...Мои шансы на выживание уменьшаются с каждой минутой...

ГУСТАВ: Сядьте, и вкусите... незапятнанность этой террасы.

Все трое сидят. Собака находится между Густавом и Рене.

ФЕРНАН: Известно вам, что Пенто бывший чемпион по велосипедному спорту?

ГУСТАВ: Велосипед - это школа выносливости...

ФЕРНАН: Это мой шанс.

Пауза.

ФЕРНАН: Я размышлял о способе устранить Пенто.

ГУСТАВ: Вы хотите устранить его физически?

ФЕРНАН: Да... Но мне необходима ваша помощь. Пенто имеет обыкновение тренироваться под другой террасой...

ГУСТАВ: Да.

ФЕРНАН: Видите чугунную раковину на ее краю?

ГУСТАВ: Вижу.

ФЕРНАН: Ее можно раскачать...И она бы "случайно" упадет на Пенто, пока он будет отжиматься. И всё шито-крыто.

ГУСТАВ: Но раковина - огромная!

ФЕРНАН: Потому-то и потребуется ваша помощь.

РЕНЕ: А сами вы не опасаетесь тяжелых предметов?

ФЕРНАН: (Густаву) Что вы на это скажете?

ГУСТАВ: Что я скажу, что я скажу... Я не против того, чтобы устранить Пенто...Хотя всегда может найтись какой-нибудь мелочный моралист, который сочтет этот поступок предосудительным... Но вы не боитесь, что Пенто быстро будет заменен? Должно быть, у них существует целая куча типов, родившихся 12 февраля.

ФЕРНАН: Их всех ждет та же судьба!

ГУСТАВ: Кончится тем, что нас раскроют.

ФЕРНАН: В таком случае мы соберем всех ветеранов, родившихся 12 февраля, вместе и покончим с ними разом.

ГУСТАВ: Это потребует серьезной организации.

ФЕРНАН: ...Значит, нам ничего не остается, кроме как уйти. Все отправимся к моей сестре.

РЕНЕ: Мне казалось, что там жить невозможно.

ФЕРНАН: Да, но втроем мы сможем нейтрализовать ее мужа.

РЕНЕ: А, может, разумнее было бы отправить к вашей сестре одного Пенто?

ГУСТАВ: К сестре вашей ехать невозможно!

ФЕРНАН: Почему?

РЕНЕ: Чтобы ее не беспокоить?

ФЕРНАН: В конце концов, она ведь сестра мне, и потом речь идет о жизни и смерти.

ГУСТАВ: Говорю я вам, к сестре нельзя!

ФЕРНАН: Напротив, это превосходная идея.

РЕНЕ: Это далеко?

ГУСТАВ: Очень далеко!

ФЕРНАН: Да нет же! Вы ведь готовы были отправиться в Индокитай. Я напишу ей, чтобы предупредить.

ГУСТАВ: Мы не можем поехать к вашей сестре, Фернан!

ФЕРНАН: Хотел бы я знать, почему!

ГУСТАВ: Не можем и всё!

РЕНЕ: Да пустите же его к сестре, в конце концов...

ГУСТАВ: Нет!

ФЕРНАН: Почему же?

ГУСТАВ: Потому что она умерла!

ФЕРНАН: Умерла?

ГУСТАВ: Умерла.

ФЕРНАН: Когда?

ГУСТАВ: Месяц назад... Мне очень жаль.

ФЕРНАН: Могли бы мне сказать.

ГУСТАВ: ...Я... Я собирался это сделать... а потом....

РЕНЕ: Простите меня, Фернан, но если бы вы читали свою почту...

ФЕРНАН: Дениза умерла.

ГУСТАВ: Я позаботился о похоронах, не беспокойтесь.

ФЕРНАН: ...Благодарю.

ГУСТАВ: Думаю, что всё прошло хорошо. Не так-то легко было организовать всю церемонию на расстоянии...

ФЕРНАН: Вот как?

ГУСТАВ: Тем более, что у меня с вашей семьей были разногласия относительно надгробной надписи. Муженек ее предлагал "Нашей дорогой и любимой Денизе"...Нескладно! Какое-то речевое излишество: если она дорогая, стало быть, и любимая, не так ли?

ФЕРНАН: Разумеется...

ГУСТАВ: А, вы со мной согласны! Значит, нет смысла и доказывать. Я предложил: "Нашей обожаемой Денизе", точка! Я - сторонник строгого стиля! Ну, так он и слышать не захотел!

ФЕРНАН: Я же говорил вам, что он кретин.

ГУСТАВ: В семейке вашей у всех характеры - не дай бог!

РЕНЕ: И что же в результате написано на могиле его сестры?

ГУСТАВ: Не знаю, я со всеми переругался.

ФЕРНАН: Само собой разумеется.

ГУСТАВ: Кстати, хотя сейчас и не совсем подходящий момент, но вы мне должны кое-какие деньги...Пришлось раскошелиться...

ФЕРНАН: Да, вы мне скажете, да, да... Значит, Дениза умерла.

ГУСТАВ: Увы...

Молчание. Фернан берет бортовой журнал и протягивает Рене.

ФЕРНАН: Наверное, надо занести это в журнал... Смотрите-ка, Рене, вы еще ни строчки здесь не записали.

РЕНЕ: Да мне как-то не казалось необходимым.

ГУСТАВ: Мы все оставили записи...

РЕНЕ: (показывает на собаку) Даже она?

ГУСТАВ: Знаю, что вас это уже не касается, но, может быть, хотите познакомиться с тем, что содержится в журнале?

РЕНЕ: (читает) "18 августа. Рискуя предать Фернана, и так уже подранка, смертоносному безумию Мадлен, один из членов отряда оставил нас за несколько часов до выступления, проявив, таким образом, трусость и став изменником. Эта постыдная слабость духа сорвала весь проект. Следует ли нам рассмотреть возможность этой героической экспедиции втроем? Весь вопрос - в этом..." У вас есть карандаш?

ГУСТАВ: Держите.

Рене пишет, потом отдает журнал Густаву.

ФЕРНАН: Что он записал?

ГУСТАВ: (читает) "18 августа. В гробу я вас видел..."

ФЕРНАН: Этого следовало ожидать.

Пауза.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 Следующая ⇒