Л.В. Николаев

Л.В. Николаев

Леонид Владимирович Николаев (1878 – 1942) учился в Киеве у Владимира Пухальского – ученика Теодора Лешетицкого, виднейшего фортепианного педагога, преподававшего в Петербурге и Вене; а затем в Москве у Василия Ильича Сафонова (по классу фортепиано) и Сергея Ивановича Танеева (по композиции). Занимался он и у М.М. Ипполитова-Иванова.

Николаев обладал редким внутренним слухом: он сочинял безинструмента и даже без нотной бумаги. Как утверждал его ученик, видный педагог и теоретик фортепианной игры Самарий Ильич Савшинский, огромная сила внутреннего представления музыки в сочетании с феноменальной памятью давали Николаеву возможность сочинять даже крупные произведения, вынашивая их в уме до полной законченности – почти не сохранилось черновиков, свидетельствовавших о том, как у него протекал творческий процесс. Эта особенность, несомненно, влияла на содержание занятий Николаева с учениками, от которых он требовал внутреннего представления исполняемой музыки, предваряющего реальное звучание инструмента. «Раньше, чем произведение будет готово в пальцах, оно должно быть готово в голове»,– говорил он [67. С. 7].

Исследуя сочетание «пианист – педагог – композитор» в Николаеве, Лев Баренбойм отмечал, что его идеалом было воспитание пианиста- исполнителя, который обладал бы глубиной и широтой композиторского мышления. По свидетельствам учеников, Леонид Владимирович переживал периоды, когда он начинал тяготиться воспитанием только пианистов и готов был приняться за обучение сочинению музыки; очевидно, в этом его привлекала возможность полностью погрузиться в музыкальную мысль, приучать к размышлениям, анализу и обобщению [3. C. 121-122].

Отличительной особенностью педагогики Николаева была конкретность педагогических рекомендаций. Как вспоминал Савшинский, все педагоги говорят, что нужно сделать, но немногие объясняют и показывают, как этого добиться данному ученику с присущими ему особенностями; Николаев же неизменно объяснял и показывал, как нужно работать. Форма произведения, гармония, полифония, модуляции, динамические изменения, фразировка и т. д. – все подвергалось анализу, после чего следовали рекомендации по конкретным приемам, с помощью которых студент мог выразить содержание музыки.

Николаев признавал, что есть некие общие для всех требования, касающиеся прежде всего мастерства. Но за рамками собственно мастерства его действия как педагога становились каждый раз иными. Поэтому Л.В. Николаев придавал большое значение (он не раз писал об этом) самостоятельности обучающихся. Не оставив после себя труда, в котором обобщался бы его многолетний опыт работы по обучению пианистов, Л.В. Николаев выступал в печати с лаконичными, но чрезвычайно емкими по содержанию статьями. В 1935 г. он опубликовал в небольшой статье своеобразные «тезисы», в которых сконцентрировано его понимание фортепианно-педагогических проблем.

Только осмыслив собственно педагогическую работу Николаева, можно понять то, что до сих пор вызывает удивление у музыкантов: как у одного педагога могли вырасти сотни профессионалов, похожих друг на друга только мастерством, десятки столь же непохожих друг на друга музыкантов экстра-класса и три совершенно различных музыканта, к которым применяют уже проверенное временем определение «гений»: Дмитрий Шостакович-пианист, Мария Юдина и Владимир Софроницкий. Вышли из класса Николаева и такие крупнейшие педагоги и музыкальные деятели, как Натан Перельман, Самарий Савшинский, Павел Серебряков, Исай Рензин и мн. др.

О методах работы Николаева, направленных на развитие интеллекта ученика, вспоминают многие. В.В. Софроницкий говорил о том, что он много играл с учителем в четыре руки (это действенный, а в эпоху отсутствия или незначительного распространения звукозаписи один из наиболее эффективных способов общемузыкального развития). С.И. Савшинский писал о том, что Николаев осознанно не только делал открытыми все свои уроки, но и настаивал на том, чтобы его студенты посещали занятия других профессоров. В первые годы своей работы он организовывал встречи учеников с А.Н. Скрябиным, Н.К. Метнером, В.И. Сафоновым, А.К. Глазуновым, понимая, какое влияние на молодых музыкантов способно оказать общение со столь крупными творческими личностями. Натан Перельман, сам впоследствии выдающийся педагог, определял занятия Л.В. Николаева как «интеллектуальные пиры».

Еще об одном качестве Л.В. Николаева неизменно вспоминают его ученики и все, кому доводилось с ним общаться, – интеллигентности, сдержанности и величайшей корректности. По воспоминаниям Савшинского, Николаев никогда не повышал голоса; самым большим наказанием для студентов было огорчение профессора. Он всегда выслушивал исполнение студента до конца, как бы несовершенно оно ни было, что являлось не только методом формирования умения играть до конца в любой ситуации, ощущать целостность произведения и т. д., но и формой проявления уважения к ученику.

Л.А. Баренбойм называет стиль общения Л.В. Николаева «истинной интеллигентностью, проявлявшейся прежде всего в способности всегда и во всем быть самим собой – изысканно учтивым, доброжелательным и ироничным (подчас даже чуть саркастичным), ни перед кем не заискивающим и никому не угождающим. Он наделен был даром учить собой, своей личностью...» [3. С. 101].

Л.В. Николаев является не только основоположником ленинградской фортепианной школы, но педагогом-музыкантом, чья деятельность знаменует собой важный этап в развитии отечественной пианистической школы в целом. Николаев воспринял от своих учителей традиции, основанные на следующих принципах: приоритет содержания музыкального произведения над техническими средствами его воплощения; необходимость общемузыкального и общеинтеллектуального развития ученика; максимальная осознанность процесса освоения произведения; акцент на самостоятельности обучающихся; бережное отношение к творческой индивидуальности. Эти принципы он систематизировал и применял осознанно и последовательно.

Л.В. Николаев фактически заявил о необходимости того, чтобы музыкант, занимающийся преподаванием, владел не только собственным искусством, но и системой педагогических методов, направленных в первую очередь на развитие разных сторон личности ученика, и только как следствие этого – на формирование мастерства. Применение им самим продуманной системы таких методов дало блестящие результаты. Из множества учеников Леонида Владимировича Николаева великими называют троих: это Мария Юдина, Владимир Софроницкий (которым посвящены отдельные статьи) и Дмитрий Шостакович как пианист. Однако список этот, конечно, не полон: крупнейших музыкантов из класса Леонида Николаева вышло множество, причем не только пианистов, но и композиторов и музыковедов. Среди них пианисты и педагоги Самарий Савшинский, Натан Перельман и Павел Серебряков; музыковед Натан Фишман (исследователь творчества Бетховена); композиторы Александр Крейн, Исаак Шварц, Валериан Богданов-Березовский, Владимир Дешевов, Борис Гольц и мн. др.

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒