Основатели российско-советских пианистических школ ХХ века

Еще один выдающийся музыкант-педагог – Феликс Михайлович Блуменфельд (1863 – 1931) – стал как бы связующим звеном между фортепианной педагогикой ХIХ и ХХ вв. Он родился в Елисаветграде и обучался у Густава Нейгауза, а затем в Петербургской консерватории у профессора Федора Штейна. Мечтая учиться у великого Антона Рубинштейна, Блуменфельд не застал период его преподавания в Петербурге, но уже после окончания консерватории много общался с Рубинштейном и считал себя в значительной мере его учеником. Когда ему указывали на сходство его воззрений со взглядами Иосифа Гофмана, Блуменфельд отвечал: «Удивительного в этом ничего нет. Источник-то у нас общий – советы Антона Рубинштейна» [5. С. 33].

Антон Рубинштейн тоже высоко ценил Блуменфельда: вернувшись в Петербург с гастролей, он застал выпускной экзамен ранее не знакомого ему молодого пианиста и, едва Феликс закончил играть, громко воскликнул: «Пять!» [Там же]. По окончании консерватории с золотой медалью (класс композиции Н.А. Римского-Корсакова) Блуменфельд развернул широчайшую исполнительскую деятельность как виртуозный пианист и дирижер. В числе прочего он стал первым исполнителем многих произведений Чайковского, Глазунова, Балакирева, Лядова.

С 1885 по 1918 г. Феликс Блуменфельд преподавал в Петербургской (Петроградской) консерватории, с перерывом, вызванным увольнением в знак солидарности с Римским-Корсаковым в 1905 г. С 1918 по 1922 г. Феликс Михайлович был профессором и ректором Киевской консерватории, а с 1922 – приглашен преподавать в Московскую консерваторию, куда привез и своего племянника Генриха Нейгауза. Среди учеников Блуменфельда – такие пианисты, как Симон Барер (петербургский период) и Владимир Горовиц (киевский). У него учились Натан Перельман и Александр Цфасман, брала уроки Мария Юдина. В московский, последний период в его классе занимались Мария Гринберг (оканчивала у Игумнова), Михаил Раухвергер и Владимир Белов (ассистент Блуменфельда, позднее – Г. Нейгауза).

Феликс Блуменфельд наиболее явно осуществил преемственность между российскими музыкантами XIX и XX вв. Его масштабный пианизм, продолжающий рубинштейновскую линию, дополнялся обширнейшей эрудицией и мышлением на уровне взаимосвязей в искусстве. Он утверждал, что понимание смысла исполняемой музыки тесно связано с умением понять и увидеть общие закономерности искусства. Блуменфельд продолжил также«курс» братьев Рубинштейнов на то, что фортепианным педагогом высокого уровня должен быть выдающийся пианист. Дискутируя с противниками показа на уроке, утверждавшими, что показ крупных музыкантов может подавить собственную индивидуальность ученика, Блуменфельд говорил: «Постоянно хлопочет о “сохранении индивидуальности” и носится с ней как с писаной торбой тот, кто индивидуальностью не обладает. Индивидуальная манера исполнения артиста формируется в процессе его жизненного и художественного опыта» [5. С. 89].

Через Блуменфельда российский пианизм впитал многое из того, чем славится отечественная исполнительская школа: и стремление к «пению» на рояле, и эмоциональную увлеченность на уроках, и уважение к авторскому тексту в сочетании со взращиванием индивидуальных ростков в каждом ученике. Практически все российские пианистические школы ХХ века в той или иной мере испытали воздействие Блуменфельда, и прежде всего – школа Генриха Нейгауза.

Пианист, дирижер и композитор, сформировавшийся под влиянием Антона Рубинштейна и Н.А. Римского-Корсакова, Феликс Михайлович Блуменфельд оказал колоссальное влияние на все стороны музыкальной жизни России и СССР, в том числе на отечественную пианистическую школу ХХ столетия. Социалистическая революция, разделившая историю России на «до» и «после», глубоко затронула все сферы жизни общества, в том числе и музыкальное образование. Резкая смена всего социального уклада породила изменения и в системе музыкально-образовательных учреждений, и в содержании образования.

В ходе всеобщей национализации были национализированы и музыкально-образовательные учреждения. Декретом Совета народных комиссаров от 18 июля 1918 г., подписанным Лениным, Петроградская и Московская консерватории были освобождены от подчинения Русскому музыкальному обществу и получили статус гуманитарных вузов. Прекратили существование Придворная певческая капелла и Синодальное училище. Закрылось большое количество частных музыкальных школ. Прекратил работу целый ряд общеобразовательных учебных заведений – гимназий, женских институтов; вместе с ними была утрачена система преподавания игры на музыкальных инструментах, существовавшая в этих заведениях. Тяжелейшей потерей для профессионального музыкального образования, как и для всей российской культуры, стала эмиграция выдающихся музыкантов.

Вместе с тем, следует отметить, что в первые годы Советской власти предпринимались усилия – не только со стороны ведущих музыкантов, но и со стороны власти – сохранить лучшие традиции и одновременно провести реформирование системы музыкального образования, ее упорядочивание, необходимость в котором возникла еще до революции. На этом пути существовало множество сложностей. Основными задачами были создание системы общего музыкального образования и упорядочивание системы профессионального музыкального образования.

Важным фактором сохранения не только профессионального музыкального образования, но и музыкальной культуры в целом, было продолжение деятельности Петроградской и Московской консерваторий. Несмотря на тяжелые потери, вызванные отъездом многих замечательных музыкантов, а также подчас невыносимые бытовые условия, консерватории продолжали обучение на высоком уровне. Синодальное училище в 1918 г. было преобразовано в государственную народную хоровую академию; она, в свою очередь, в 1923 г. влилась в состав Московской консерватории.

Таким образом, итоги социальных преобразований в стране для профессионального музыкального образования были неоднозначными. С одной стороны, потрясения революций, гражданской войны, идеологическое давление, принижение роли интеллигенции не могли не сказаться отрицательно на культуре в целом, в том числе на музыкальном образовании и исполнительских школах. Невосполнимыми были потери от эмиграции. Утраченными оказались традиции частного домашнего преподавания музыки, что резко понизило уровень музыкальной культуры подрастающего поколения.

С другой стороны, российским музыкантам удалось в труднейших условиях не только сохранить основу профессионального музыкального образования, но и укрепить его организационную структуру. В результате многочисленных преобразований были найдены удачные формы профессионального обучения музыке, сохранившиеся в целом на протяжении всего ХХ столетия. Расширение социальной базы способствовало притоку в музыкальные профессии талантливых людей. Тоталитарная система, установившаяся в советском обществе, при своих многочисленных отрицательных сторонах имела (в частности, для подготовки музыкантов-исполнителей) и положительные: государственная поддержка учебных заведений и четкая организация сыграли благоприятную роль для развития профессиональных музыкально-образовательных учреждений.

В этих условиях русская пианистическая школа, как и другие исполнительские школы, не только сохранила свое существование, но и, неожиданно для многих зарубежных специалистов, получила новые импульсы для дальнейшего развития.

Основатели российско-советских пианистических школ ХХ века

В российской фортепианной педагогике ХХ в. до сих пор выделяются ветви, основанные родоначальником ленинградской фортепианной школы Леонидом Владимировичем Николаевым и четырьмя корифеями, возглавлявшими московскую пианистическую школу. Это Константин Николаевич Игумнов, Александр Борисович Гольденвейзер, Самуил Евгеньевич Фейнберг и Генрих Густавович Нейгауз. Несмотря на принятое в искусствоведческой и фортепианно-методической литературе деление на ленинградскую и московскую фортепианные школы, в них прослеживаются общие черты, позволяющие объединить их как крупнейшие российские пианистические школы ХХ века.

Ленинградская фортепианная школа:

12 3 Следующая ⇒