Елена Ивановна Рерих 44 страница

Не могу не упомянуть о некоторых выражениях письма Эстер Лихтман к М.Лихтману, копия которого получена нами с прошлой почтой. Мисс Лихтман погрязла в самой гнусной лжи. Она пишет своему брату о том, что мы им оставили наследие интриг и ссор и подкопов. Считаю нужным зафиксировать эти инсинуации, ибо именно мы все время призывали к дружелюбию и единению. По счастью, эти сношения велись письменно, и потому как наши письма, так и все мои книги являются еще раз яснейшим доказательством против клеветнических инсинуаций мисс Лихтман. Если, с одной стороны, выдвигается море лжи и клеветнических наветов, то мы ради истории и Культуры должны отвечать ясными истинными фактами. Припомните еще раз, прошу возможно подробнее, бывшее и занесите в памятную книжку происходившее и происходящее во всех его выражениях.

Николай Рерих

МЕМОРАНДУМ №6 [311]

10 декабря 1935 г.
НАГГАР

Уже с 1923 года г-н Л.Л.Хорш участвует во всех моих финансовых и налоговых делах. Давайте просмотрим все представленные здесь документы, касающиеся налогов:

1. На 1923 год – квитанция об уплате налога №499084 от 30 апреля 1923 года, в которой заявлено, что налог за 1922 год уплачен, а за 1923-й – гарантирован. Квитанция подписана «Николай К.Рерих», без сомнения, рукой г-на Хорша, а также дополнительно подписана г-ном Томасом (который был тогда директором конторы г-на Л.Л.Хорша). Поскольку это было сделано в конторе г-на Хорша и подписано его собственной рукой, все это доказывает, что уже тогда он занимался моими налогами. И тут же дается гарантия на 1923 год. Фотография прилагается.

2. На 1924 год – квитанция об уплате налога №730593 от 2 декабря 1924 года с пометкой «приезжий, ранее резидент». На этой квитанции стоит подпись Николая Рериха рукой Профессора Рериха, но эта квитанция была подготовлена г-ном Хоршем. Этим завершилось шестинедельное пребывание Профессора Рериха в Нью-Йорке, и с этого времени он становится нерезидентом. Фотография этого документа также прилагается.

3. 1923-1929. С 1924 по 1929 год Профессор Рерих не приезжал в Соединенные Штаты. Экспедиция, согласно заявлению Музея Рериха, подписанному г-ном Л.Л.Хоршем, датированному 4 апреля 1930 года и заверенному нотариусом, «длилась с 1923 по 1929 год».

4. 1929 год. За этот год существует копия налогового отчета на Федеральный налог и на налог штата Нью-Йорк за 1929 г., с печатью Кассира №1, датированная 8 марта 1930 г. В этот момент Профессор Рерих снова стал резидентом. Эти налоговые бумаги подготовили Вайнберг и Джозефсон, аккредитованные государственные бухгалтеры, в день, предписанный им Л.Л.Хоршем, поскольку он был ответственным, занимающимся всеми счетами Профессора Рериха. Интересно заметить, что на налоговом отчете написано: «Николай К. Рерих через посредство Л.Л.Хорша».

5. На 1930 год. У нас имеется квитанция об уплате налогов №37а-6260 (копия отчета), выданная 25 февраля, на период с 1 января по 30 марта 1930 г., и испрошенная к отъезду Профессора Рериха. Эта квитанция подписана Л.Л.Хоршем в качестве агента. Поскольку это было во время моего присутствия в США, то является еще одним доказательством того, что г-н Л.Л.Хорш занимался налогами. Фотография этого налогового отчета прилагается.

6. После отъезда Профессора Рериха из США из офиса Президента Музея Рериха поступило Письмо №4, датированное 25 марта 1931 года, подписанное Л.Л.Хоршем и содержащее следующий параграф:

«Подоходный налог. Подоходный налог за Вас и за д-ра Юрия Рериха был представлен в департамент подоходных налогов. На Вас никакого налога не было, но на д-ра Юрия был налог в 16,31$. Если хотите, могу выслать Вам другие копии анкеты подоходного налога. Посоветуйте мне также, пожалуйста, надо ли мне послать Вам декларацию о Вашем частном финансовом счете».

Еще одно доказательство того, что он занимался счетами Профессора Рериха. Фотография также прилагается.

7. За 1931 год у нас есть копии налоговых отчетов на налоги штата Нью-Йорк и Федеральный налог США, сделанные господами Вайнбергом и Джозефсоном, а в своем дневнике под датой 13 марта 1932 года г-н Л.Л.Хорш пишет: «Должен был заплатить 206,76$ подоходного налога за Профессора Рериха. Пошлю копию декларации следующей почтой». Фотография прилагается.

8. За 1932 г. В своем дневнике под датой 4 марта 1933 г. г-н Л.Л.Хорш заявляет: «Занимаюсь подоходным налогом Профессора Рериха». Фотография прилагается. Это доказывает его участие во всех делах, касающихся подоходных налогов.

7 февраля 1934 года господа Вайнберг и Джозефсон написали г-ну Л.Л.Хоршу в ответ на его запрос:

«Л.Л.Хоршу, Президенту Музея Рериха

7 февраля 1934 г.

Riverside Drive, 310, New York City

Уважаемый Сэр,

В ответ на Ваш запрос, подборка наших архивов показывает, что налоговые отчеты на Федеральный подоходный налог и подоходный налог штата Нью-Йорк за 1931 и 1932 годы были подготовлены для Профессора Николая Рериха и соответствующим образом архивированы, как то предписывается законом. С глубочайшим уважением,

Вайнберг и Джозефсон (подпись) Филлип Джозефсон».

Кроме того, за тот же 1932 год Профессор Рерих имеет следующую телеграмму: «Нью-Йорк №121, 29 августа 1933 г. – ПРОСТАЯ. РЕРИХУ. НАГГАР. Настоящая телеграмма подтверждает, что Николай Рерих не получал никакого дохода и не платил никаких налогов в прошлом году в Соединенных Штатах, все телеграфные денежные переводы были из капитала – Хорш, Президент Музея Рериха».

9. За 1933 год у нас нет документов, за исключением запроса г-на Л.Л.Хорша господам Вайнбергу и Джозефсону от 7 февраля 1934 года насчет налогов, как видно из приведенной выше копии ответа господ Вайнберга и Джозефсона. Поскольку этот запрос был сделан г-ном Хоршем тогда, когда обычно готовятся отчеты, и он касается налогов, логично предположить, что этот запрос был необходим для подготовки налогового отчета за 1933 год.

10. За 1934 год. В тот год Профессор Рерих приехал в Соединенные Штаты и отбыл из Сиэттла в апреле 1934 года. От Федерального налогового департамента у нас есть копия налогового отчета №352, датированного 13 апреля 1934 года, и здесь Профессор Рерих упоминается как негражданин США и нерезидент. То есть в тот период профессор Рерих не рассматривался в качестве резидента.

Вышеизложенное с легкостью доказывает, что г-н Л.Л.Хорш всегда занимался всеми налоговыми и финансовыми делами Профессора Рериха.

За 13 лет, с 1923 года, Профессор Рерих был в США только три раза с краткими визитами: с начала ноября по 10 декабря 1924 года, с 17 июня 1929 года по 8 апреля 1930 года, с 16 марта по 22 апреля 1934 года, что в совокупности немногим превышает один год. В период экспедиции большинство времени Профессор Рерих был вне пределов досягаемости, и трагедия потери пятерых человек и всего каравана достаточно известна.

Выше приведен доступный здесь материал по налогам.

Николай Рерих

МЕМОРАНДУМ №7 [312]

12 декабря 1935 г.
Наггар

1. Моя связь в качестве Президента-основателя с Мастер-Институтом Объединенных Искусств никогда не прерывалась. Это очевидно прежде всего из того факта, что все годовые отчеты Мастер-Института, когда я был в пределах досягаемости, всегда посылались мне для одобрения. Эти годовые отчеты также пересылались в Олбани, и в них ясно заявлялось, вплоть до последнего отчета от июля 1935 года, что я Президент-основатель.

2. Мастер-Школа Объединенных Искусств была открыта 17 ноября 1921 года и позднее была переименована в Мастер-Институт Объединенных Искусств, сохранив ту же самую программу, тот же девиз и тех же служащих (лишь некоторые служащие дополнительно поступили позже).

3. В феврале 1935 года по техническим причинам Мастер-Институт Объединенных Искусств сменил здание. Но с того времени, вплоть до 29 августа 1935 года включительно, все Журналы Заседаний посылались нам в Наггар так же и тем же путем, как они посылались нам до этого.

4. Письмо С.Крамера г-ну Хоршу от 18 сентября может рассматриваться только как совет или предложение, тем более что в недавно полученном письме Налогового уполномоченного к мисс Ф.Р.Грант ясно заявлено, что взимание налога не зависит от различных перемен, которые предлагал г-н Крамер. Копия письма г-на С.Крамера от 18 сентября 1935 года прилагается.

5. Таким образом, не произошло никаких перемен ни в одной из культурных целей Мастер-Института, ни в руководящем Совете, ни среди персонала. Если бы какие-либо изменения имели место, тогда, конечно, были бы проведены консультации со всеми Трэстис, и подобное решение стало бы широко известно.Я, в качестве Президента-основателя, ничего не знаю о подобных предположительно произошедших переменах, со мной никогда не консультировались по поводу подобных перемен, и я не выражал на их счет никакого мнения и никакого одобрения.

6. Конечно, все официальные отчеты находятся в Олбани, они всегда одобрялись Общим собранием всех Трэстис и доказывают мой непрерывный официальный статус в Мастер-Институте.

7. Копии всех этих официальных отчетов должны быть в архиве Мастер-Института.

Николай Рерих

МЕМОРАНДУМ №8 [313]

19 декабря 1935 г.
НАГГАР

17 декабря 1935 года я получил от г-на ЛЛ.Хорша заказное письмо, содержащее открытый конверт с налоговыми запросами, согласно прилагаемым копиям. Поскольку г-н Л.Хорш в сопроводительной записке перечисляет содержание и текст этого вскрытого письма, становится ясным, что он сам вскрыл конверт и полностью ознакомился с его содержанием. Таким образом он еще раз доказал, что занимался всеми моими финансовыми и налоговыми делами.

Интересно заметить, что своим последним письмом, датированным 27 сентября 1935 г., он официально разорвал всякие связи с нами. Поэтому непонятно, если даже ни незаконно, что после своего официального уведомления о разрыве г-н Хорш тем не менее продолжает вскрывать мою почту и знакомиться с ее содержимым, вместо того чтобы пересылать нераспечатанной. Это доказывает, что подобные действия могли иметь место и в других случаях, тем более что я уже очень давно не получал никаких писем с нью-йоркского адреса.

В свете этого странного случая мы тем более удивлены, каким образом арест моей собственности в США мог произойти до того, как я был об этом уведомлен, если только некто не представился в тот день моим представителем.

Еще более интересно отметить, что в своем сопроводительном письме, написанном на почтовой бумаге Музея Рериха, г-н Л.Л.Хорш заявляет 26 ноября 1935 года: «Я телеграфировал Вам содержание этого послания», в то время как его телеграмма касательно этого дела была датирована «Нью-Йорк, 28 ноября 1935 г.», и в тот же самый день, согласно дате на его телеграмме, он сообщил мне, что на всю мою собственность в Америке уже наложен арест. Хотя обе телеграммы были отправлены в один и тот же день, 28 ноября, первая телеграмма, будучи «срочной», пришла 29 ноября в 9 утра, в то время как вторая, будучи обычной, была получена здесь только 1 декабря в 9 часов утра. Важен тот факт, что обе телеграммы были посланы в один и тот же день.

В этом меморандуме я не повторяю фактов, которые уже были ранее телеграфированы и включены в прошлые меморандумы и письма, именно потому, что прежде всего сама природа запроса непонятна.

Николай Рерих

МЕМОРАНДУМ №9 [314]

19 декабря 1935 г.
НАГГАР

Передо мной лежит официальный бланк нашего Мастер-Института Объединенных Искусств инкорпорейтед, на котором напечатано: «Мастер-Институт Объединенных Искусств инкорпорейтед» и которым пользовались все Трэстис Мастер-Института Объединенных Искусств. На таких же бланках писались отчеты Мастер-Института Объединенных Искусств, которые предназначались мне для одобрения. Именно тот факт, что учебная программа этого Учреждения была установлена с самого начала, еще 17 ноября 1921 года, доказывает, что та же самая программа теми же служащими до сих пор и выполнялась. Даже в Протоколе собрания Трэстис Музея Рериха от 20 февраля 1935 года ясно заявлено о собрании «Мастер-Института Объединенных Искусств инкорпорейтед», состоявшемся 19 февраля 1935 года, на котором встал вопрос о временных технических требованиях, чтобы профессор Рерих и г-жа Рерих были временно заменены заместителями. Это временное замещение должно было продолжаться только до возвращения здания, которое произошло 23 февраля 1935 года. Для всех очевидно, что быть временно замененными заместителями могли быть только такие служащие, которые в то время являлись полноправными Трэстис.

Таким образом, похоже, что при назначении заместителей некто должен был действовать от нашего имени как поверенный, поскольку мы были извещены об этом постфактум, спустя месяц.

Я, возможно, повторюсь, что в официальных годовых отчетах Мастер-Института Объединенных Искусств, направлявшихся в Олбани, я всегда упоминался как Президент-основатель, и наш Устав, одобренный Нью-Йоркским университетом, подтверждает, что я и г-жа Рерих являемся Трэстис. И мы никогда не отказывались от этих прав.

Николай Рерих

МЕМОРАНДУМ №10

7 января 1936 г.

КОНФИДЕНЦИАЛЬНО

Экспедиция продолжалась от 1923 по 1929 год и закончилась по приезде в Нью-Йорк 17 июня 1929 года.Все суммы, собранные за этот период, пошли исключительно на экспедицию. Свыше экспедиционных сумм, полученных в 23-м году, были получены нами в Париже две суммы по десять тысяч американских долларов на имя Е.И. и мое, как дар в благодарность за время, потраченное на художественные консультации и т.д. Мою сумму я передал Е.И., которая впоследствии должна была ссудить эти 20 тысяч на нужды экспедиции.

Для лиц, не знакомых с экспедиционным делом, может производить впечатление та или иная сумма, но, если вспомним, что экспедиция продолжалась с лишком шесть лет, и тогда сумма, разделенная на шесть, звучит уже совершенно иначе.

Кроме того, каждый знающий экспедиционное дело, понимает, что при смене способов транспортов всегда происходит ликвидация и новые покупки, в которых нужно принять во внимание все местные условия. Небезызвестно всем, что весь наш караван, в размере ста шести верблюдов, коней и мулов, погиб, всего лишь шесть коней и два верблюда с трудом выжили в суровую зиму. Также известно, какие убытки были причинены нам насильственным стоянием в Хотане, так и ужасающими условиями зимы в легких палатках на Тибетских высотах.

Зинаиде Григорьевне и Морису М. Лихтманам известно, что экспедиция располагала столь небольшими суммами, что мы поручили им собрать на дальнейшее движение экспедиции еще какие-либо суммы.Е.И.никогда не забывает, что, когда на Алтае выяснилось, что дальнейшее следование будет затруднено денежно, Зинаида Григорьевна предложила даже свои небольшие сбережения, но мы предпочли, чтобы суммы экспедиции продолжали быть обеспеченными художественными трудами.

Всем сотрудникам известно, что картины мои полагались не на частную продажу, а как средство получения американского капитала на экспедицию исключительно. Если бы это был мой частный доход, то Учреждения не могли бы свидетельствовать тогда, что экспедиция была от американских Учреждений и была исключительно на американский капитал. Я не американский гражданин, и потому какие-либо мои частные средства невозможно было бы называть американским капиталом.

Не буду повторять общеизвестное сведение о том, что многие места Средней Азии и Тибета совершенно оторваны от сообщения со всем миром. Когда же мы пробовали посылать письма через Лхасу, то эти письма потом находились выброшенными на горных перевалах. Осталось неизвестным, погибали ли при этом гонцы или им было приказано не довозить каких-либо сведений.

Лишь по приезде в Дарджилинг в письме от 4 июня 1928 года г-н Хорш известил меня о том, что на моем экспедиционном счету имеется около ста тысяч долларов. Это сведение было для нас спасительным, ибо нужно было расплачиваться как с Тибетским Правительством за весь караван и их людей, так и полковником Бейли (у которого нам пришлось одолжиться в Гантоге). Нужно было немедленно расплачиваться со служащими экспедиции и экипировать их на возвратный путь и заканчивать все прочие работы и задачи экспедиции. Не забудем, какие необычные эпизоды при этом происходили в Дарджилинге, когда служащие экспедиции не могли примерять платья и сапоги в магазине готовых вещей, ибо на них не было нижнего белья и носков. Для характеристики положения не забудем также прилагаемое свидетельство врача экспедиции о серьезных последствиях для здоровья.

Сумма, показанная г-ном Хоршем, всецело пошла на экспедицию. Поистине, трагично положение, когда злоумышленник, бывший, к несчастью, вполне доверенным лицом, через девять лет для своих предумышленных целей пытается осложнить положение вещей, которое, казалось бы, совершенно ясно. Мы знаем, какие в других экспедициях тратились суммы, мы знаем, какое большое содержание получали руководители таких экспедиций, при этом их содержание и экипировка были вполне оплачены. Здесь же, в нашем случае, мы жалованья не получали, а ведь сочтите нам троим жалование в течение шести лет, если бы оно было, то в какую сумму оно вылилось бы!

Ведь за все время экспедиции, то есть за шесть лет, при моем обычном художественном труде, я бы написал несколько сот картин, которые остались бы моим личным капиталом. Но я всеми силами широко шел навстречу экспедиции, полезной для Америки. Я радовался, когда все картины в Музее были объявлены в торжественной Декларации собственностью нации; полагаю, что такая декларация неизменна.

Что бы ни измышляли злоумышленники, мы сами и все друзья наши знают мою деятельность, как все мои силы и возможности полагались на культурное дело. Даже из последних сумм я отдавал на культурные нужды Учреждений.

Вы знаете мое кредо. Вы знаете, как всеми силами я проводил его в жизнь. Никто не может укорить меня в корыстолюбии, и тем более позорно для злоумышленников обвинять меня в каком-то неприличном для меня избегании налогов. Такой акт был бы прежде всего отвратительным. Не могу же я обвинить Учреждения в том, что они, считая экспедицию от американских Учреждений на американский капитал, стали бы вдруг делать ее моим личным частным предприятием! В таком случае все удостоверения, выданные мне Учреждениями, были бы подложными документами и лица, их выдавшие, подлежали бы преследованию за подлог.

Но человечеству остается совершенно непонятным, как это можно в течение четырнадцати лет писать, говорить, печатать за полною своею подписью одно, а затем вдруг, посреди лета 1935 года, во время моего отсутствия, совершить такой отвратительный вольт-фас.

Чем больше восстанавливаем в памяти и прочитываем множество документов, рапортов, писем и печатных утверждений, тем чудовищнее представляется совершаемое сейчас злоумышление. Только преступною злобою и корыстью или завистью, или какою-то непонятною местью можно объяснять совершаемое сейчас злодеяние.

Представляется, что реорганизация по Дому точно бы развязала руки уже для чего-то предумышленного. Сами сроки невольно вызывают такие соображения.

В истории Искусства и Культуры совершаемое сейчас злодеяние является неповторенной страницей захвата и искоренения основных действительных зачинателей Культурного Дела. Неужели такой захват мог предумышляться, ведь подобное злое действие было бы чудовищно! Потрясающа такая действительность!

Н.К.Рерих – Ф.Д.Рузвельту

1936 г.

15 апреля прошлого года было для меня одним из самых знаменательных дней моей жизни. При Вашем благородном покровительстве в Белом Доме был подписан Пакт об Охранении Культурных Сокровищ. Как мечтал я о дне, когда мог бы лично увидеть Вас и принести Вам выражение моего почитания и глубокой благодарности.

Не мог я думать, что мне придется беспокоить Вас настоящим письмом – криком моего сердца, чтобы прибегнуть к Вашей справедливости и защите. В Вашем лице выражается вся нация, и я поставлен в необходимость рассказать о том безвыходно чрезвычайном положении, в которое меня поставила злая воля моего же бывшего доверенного.

Как Вы, может быть, слышали, от 1923 года до 1929 года продолжалась наша Средне-Азиатская экспедиция, которой была посвящена немалая литература. Экспедиция была от Американского Музея, и, как и явствует из документа, все средства на экспедицию были американские. Теперь же, по прошествии девяти лет, г-н Хорш, бывший все время моим доверенным, с неожиданно злоумышленными целями дал сведения в Департамент Налогов, очевидно, представив средства, потраченные на экспедицию, моими личными, почему, несмотря на мое вызванное делами отсутствие, наложен от Правительства лиин[315] на мою единственную собственность в Америке. Кроме картин, никакой собственности у меня нет. И как художник, я живу лишь моим творчеством. Самое же печальное в этом деле то, что такой лиин может накладываться лишь в случае какого-либо фрода[316]. Неужели же я на седьмом десятке лет при всеобщей известности моего имени мог бы допускать какое-то злоупотребление? Лишь злая воля или зависть или какая-то месть могут создавать такое ужасное положение, чтобы омрачить имя, за шестьдесят два года ничем не запятнанное, и тем повредить мою деятельность в Америке – в стране, о которой я столько раз сердечно писал и которой принес лучшие результаты моей деятельности. И вот теперь, пользуясь моим отсутствием, не щадя болезни сердца жены моей, пользуясь тем, что я могу иметь средства лишь от картин моих, именно на них накладывается угроза их принудительной распродажи. Между тем ведь всем же известно, что оба указанных года мы все были в Средней Азии и в Тибете и большую часть времени были оторваны от всякой возможности сношений с миром. В литературе указаны и те смертельные опасности, когда мы более полугода были остановлены в летних палатках в зимнее время на высоте 16 тысяч футов в Тибете. Известно, как погиб весь наш караван и пять человек наших спутников. И вот в это самое время, когда мы почти что погибли, когда жена моя навсегда потеряла свое здоровье, меня обвиняют в невзносе каких-то налогов. Но ведь все экспедиции не подлежат налогам, иначе экспедиции не могли бы вообще тронуться с места. Отправляясь в экспедицию и по возвращении, я имел всегда уверения г-на Хорша в том, что все в порядке и что он счастлив избавить меня в моей художественно-научной деятельности от всех финансовых хлопот. И так после пятнадцати лет деятельности, связанной с Америкой, на пользу этой любимой страны меня обвиняют и ставят в безвыходное положение. Ведь не только вопрос идет о самом налоге, но идет дело о запятнании имени. Денежных средств у меня никаких нет. Из заработков моих посильно я уделял и жертвовал на образовательные задачи. Я даже не имею средств приехать в Америку. Для приглашения адвоката мне приходится прибегать к помощи друзей, которые тоже стеснены в средствах. Если сложить все факты создавшегося положения, то истинно получается трагическая картина. После сорокапятилетней культурно-просветительной и творческой работы, отмеченной всеми странами, меня обвиняют в каких-то преступлениях, которые совершенно не свойственны моей природе. Единственно, в чем меня можно обвинять, это в том, что, как оказывается, я доверял лицу, которое этого не заслуживает, которое ради своих корыстных целей пытается извратить истинные факты. Но ведь сердце не разучилось еще доверять людям. Все обстоятельства этого неповторенного дела настолько и особенны и трагичны, что я должен апеллировать к нации как старинный друг Америки. Ведь и первая выставка Американского Искусства 37 лет тому назад в Петербурге была устроена моими трудами. Язык искусства есть язык мира и дружеского объединения. Теперь же все мои лучшие устремления попираются злою волею. Я знаю, что Департамент Налогов вводится в заблуждение злою волею. Г-н Президент, к Вашему сердцу и к Вашей широкой справедливости обращаюсь. Ваше справедливое слово может рассеять весь мрачный туман, сгущаемый злыми людьми. Пусть не останется в истории Искусств этот мой вопль оскорбленного доверия без сердечного ответа. Я пишу Вам от сердца к сердцу Пусть будут выслушаны мои друзья-сотрудники, такие, как мисс Франсис Грант, О’Хара Косгрэв, Александр Мерритт, Уортон Сторк, Чарльз Крэн и все те, кто знают мою деятельность. Знаю, что Вы не оставите без внимания это мое обращение как друга Америки, знаю, что и Америка отнесется дружественно и справедливо.

Злоумышление опасно отразилось на и без того подорванном здоровье жены моей. Она видела в Вас великого Строителя Новой грядущей Эпохи счастья человеческого. Знаю, что Свет побеждает тьму и Справедливость торжествует. К Вашему сердцу, г-н Президент, обращаюсь!

__________

⇐ Предыдущая 39 40 41 42 434445 46 47 48 Следующая ⇒