ПРИМЕЧАНИЯ 18 страница

— Мы из Общества, — произнес он. — Мы руководим забастовкой и профсоюзом. А вы, парни, отползаете в сторонку.

Везучий Змееныш воровато огляделся и нахально спросил:

— А откуда я знаю, что вы из Общества? И потом, мы с Вилли туда не входим. Чего ради я должен выполнять приказы Общества?

— Мы не просим вас выполнять приказы, — сказал я. — Мы вам приказываем: «Проваливайте!»

— Это нечестно, что Общество везде влазит, — прогундосил Горилла Вилли. — Нам ведь тоже надо есть!

— Зачем? — равнодушно спросил Простак.

— Как зачем? — глупо вытаращился Вилли. — Нам ведь тоже надо жить, верно?

— А зачем вам жить? — спросил Косой, заглядывая Вилли в глаза.

— Не выступай, Вилли, — сказал Змееныш и окинул нас долгим взглядом. — Так, значит, так?

— Значит, так, — равнодушно подтвердил Макс. Везунчик пожал плечами:

— Ну че я могу сказать? Ниче.

— Ниче не говори, ниче не делай, и тогда ниче с тобой не случится, — сказал Макс.

Вилли смотрел на Везунчика. Везунчик смотрел на нас. И оба они «ниче» не говорили.

Петушок вышел из своей комнатушки и, приблизившись, обратился ко мне:

— Вы можете сделать так, чтобы эти громилы не появлялись в нашем заведении? Мне они здесь совершенно не нужны.

Змееныш подался вперед и, показав Петушку шило для льда, просипел:

— Ты, гомик долбаный, я тебе уже сказал, что имею долю в этом заведении.

Петушок оттанцевал назад, чтобы Везунчик не смог до него дотянуться, и пронзительно крикнул:

— Ты — мерзкая подколодная змея!

— Я пришью тебя, гомик долбаный, и заведение целиком достанется мне, — прошипел Везунчик.

— А вот и нет, а вот и нет! Я тебя не боюсь, — хорохорился Петушок, танцуя на безопасном расстоянии. — Вышвырните отсюда этих хулиганов! — крикнул он нам. Везунчик посмотрел на нас.

— Мы не вмешиваемся в ссоры любовников, — произнес Макс.

Вилли загоготал. Везунчик бросил на Макса ненавидящий взгляд и двинулся к Петушку с шилом в руке. Петушок оттанцевал назад, на помост в центре зала. Везунчик следовал за ним, многозначительно поигрывая шилом. Профсоюзные делегаты с открытыми ртами смотрели на это представление. Я двинулся вслед за Змеенышем, держа руку на рукоятке лежащего в кармане пружинного ножа.

— Эй, Везунчик, кончай этот балаган! — крикнул я. Он резко обернулся ко мне. Я сказал: — Давай-ка, проваливай, убирайся, линяй отсюда. Оставь Петушка в покое.

Несколько мгновений он с бешенством глядел на меня, затем отвернулся и вышел в туалет.

— Боже мой, разве это не ужасно? — произнес подошедший Петушок. — Мне стыдно за самого себя. Как мне только могло прийти в голову связаться с таким омерзительным типом?

— Брось, Петушок, — проворчал Вилли. — Разве ты не говорил раньше, что любишь его. Да и со мной ты тоже ведь заигрывал?

Теодор собрался что-то ответить, но в этот момент открылась входная дверь. На пороге стоял человек. Он был настолько велик, что целиком заполнял дверной проем.

«Что за проклятое Богом место? — подумал я. — Просто какое-то место сбора разнообразных, уродов».

Человек шагнул в зал. Он был настоящим колоссом, не меньше двух метров ростом и с огромным брюхом. Сквозь красноватую кожу его лица просвечивала сеть тоненьких лиловых прожилок. Он выглядел так, словно за каждым приемом пищи потреблял только бифштексы с кровью. Его свиные глазки пристально смотрели на нас сквозь толстые линзы очков. Тонкий нос загибался так сильно, что его кончик в буквальном смысле смотрел в рот. К нам торопливо подошел Фитц.

— Этот большой навозный жук представляет работодателей, — шепотом сообщил он. — Они во всем слушаются этого навозника. Его зовут Кроунинг.

Я кивнул Фитцу и, подойдя к громадине, сказал:

— Проходите, проходите, мистер Кроунинг. Мы как раз говорили о вас.

— Говорили обо мне? Кто говорил? Где Везунчик?

— Везунчик слегка прихворнул, будет чуть позже. Мы его доверенные. Работаем с ним в тесном контакте, — с улыбкой ответил я. Мы подошли к столу, он кивнул Вилли и поздоровался с Фитцем.

— Выпьем? — предложил я и наполнил стаканы.

— Спасибо, — сказал он, беря свой стакан, и, подняв его перед собой, со смешком произнес: — За долгую и изнурительную забастовку!

— Дерьмо какое, — сказал Джимми.

— Что это за шпана? — спросил Кроунинг.

— С ним все в порядке, он новый делегат, — объяснил Фитц. — Он еще немного новичок в этой игре.

— Новый делегат, да? — произнес Кроунинг. — Маловат для делегата. Ну ладно, ладно, я люблю молоденьких мальчиков.

Он ущипнул Джимми за ляжку. Джимми шарахнулся в сторону и злобно проворчал:

— Не трогай меня, ты, жирный ублюдок!

— Я пришел сюда не для того, чтобы меня оскорбляли, — обиженно произнес Кроунинг. — Я пришел заниматься делом.

— Отлично, — отозвался Макс. — Давайте приступим к делу.

— Где Везунчик? Давайте его дождемся.

— Мы можем принимать решения без него, — ответил я. — А как обстоит с этим у вас?

— Без Везунчика? Ладно, раз вы считаете, что все в порядке… Везунчик вам сообщал, что я хочу, чтобы забастовка продлилась еще минимум две недели? Тогда мои партнеры решат, что дело совсем худо, и выложат большие откупные для подмазывания активистов. — Довольно улыбаясь, он потер руки. — На сей раз будут приличные деньги. Хватит всем, и этому молоденькому мальчику. Эй, симпатяга, — окликнул он Джима, — как ты относишься к тому, что у тебя в кармане окажутся четыре-пять тысяч?

— А чтоб ты сдох, ублюдок, — ответил Джим.

— Ну, как вам нравится такой ответ? За это я и люблю своих мальчиков — за силу духа. Только смотри не переусердствуй. Все хорошо в меру. Переусердствуешь — и я дам знак Везунчику вышвырнуть тебя из организации.

— Везунчик больше никого не вышвырнет… — начал было Джим, но, остановившись, посмотрел на меня. Я одобрительно кивнул и с улыбкой сказал:

— Давай, Джим, объясни ему.

— Везунчика самого вышвырнули! — злобно закончил Джим.

— Кто это тут расшвырялся без моего ведома? — Кроунинг пристальным взглядом обвел сидящих за столом. Горилла Вилли радостно загоготал и показал оттопыренным большим пальцем в нашу сторону:

— Вон те парни.

— Эти вежливые ребята? — спросил Кроунинг, глядя на нас.

— Вежливые, как моя задница, — ответил Макс. Везунчик вышел из туалета. Мне не понравился его вид, и я посигналил Максу. Макс стал внимательно следить за его приближением. Кроунинг тоже его увидел.

— Привет, Везунчик, — произнес он. — Что это такое я тут услышал? Ты позволил этим ребятам выпихнуть себя? — Подначивая его, он насмешливо продолжил: — Но мне-то это без разницы. Мне все равно, кому платить.

— Я остаюсь в деле. Ты платишь мне, — проворчал Везунчик.

— У меня на улице люди, которые поддерживают эту забастовку. Я должен им платить. Никто и никогда не сможет меня ниоткуда вышвырнуть.

Он стоял на месте, яростно дыша. Внезапно в его руке появилось шило. Макс выхватил револьвер и, наставив его на Везунчика, проворчал:

— Брось шило, тупой ублюдок.

По дикому выражению лица Везунчика можно было понять, что он успел уколоться. Он находился в состоянии безумного наркотического бесстрашия и дерзко смотрел на Макса сквозь прищуренные до размеров ножевых разрезов щелки глаз. Я поднялся со стула и с улыбкой сказал:

— Успокойся, Везунчик. Убери шило. — И двинулся к нему, держа большой палец на кнопке, открывающей нож.

Он с ненавистью посмотрел на меня и по-змеиному прошипел:

— Пш-ш-шел вон, ты, ублюдок!

Он плюнул в меня и попал прямо в лицо. Я воткнул нож ему в руку. Мой нож был длинней и проворней его шила. Лезвие скользнуло между его сжимающими рукоятку шила пальцами, острие вошло в ладонь и вышло наружу с тыльной стороны. Шило упало на пол. Потрясенный, он на несколько мгновений неподвижно застыл. Я выдернул нож и обтер лезвие об его желтый пиджак. Из его руки закапала кровь. Он посмотрел на свою рану и начал орать на меня:

— Ублюдок! Ты — ублюдок!

Макс подлетел к нему и ударил рукояткой револьвера по голове. Он упал на пол, несколько раз дернулся и затих. Я положил руку ему на грудь. Сердце билось.

— Все в порядке, — сообщил я. Разорвав его рубашку, я перевязал ему руку.

— Ну ладно, — произнес Макс. — На сегодня хватит валять дурака. Теперь переходим к делу. Ты, — указал он на Джимми, — ну-ка, сядь.

Джимми сел.

— Ладно, ты тоже садись и слушай, — велел Макс Кроунингу.

Кроунинг сел, но слушать не стал. Он стал говорить.

— Замечательные ребята! — произнес он, кивая на распростертую на полу фигуру. — Вы — именно те ребята, которые мне нужны. Действия — вот чего я хочу. Мне нужны действия. Надо поставить людей на место. А то развелось слишком много умников и высокомерных идиотов с радикальными идеями. Особенно среди иностранцев. Среди этих вшивых евреев, среди этих проклятых ниггеров.

По движению Макса я понял, что он готов врезать этому уроду, и жестом попросил его этого не делать. Помощь Кроунинга могла существенно облегчить нашу работу. Но я не удержался и спросил, впрочем, больше из любопытства, чем из желания ткнуть его носом:

— Эй, ты, жирный дебил, ты что, не видишь, что мы почти все евреи? Даже Везунчик это понял.

— Я не заметил, что вы евреи, — ответил Кроунинг и улыбнулся. — Но мне все равно. Среди моих приятелей и деловых партнеров много евреев. Кстати, один из моих компаньонов тоже еврей. Вам надо бы с ним познакомиться.

— Мы хотим, чтобы забастовка кончилась сегодня, — сказал я. — Должны быть выполнены следующие условия. — И я изложил ему требования, о которых договорился с Джимми.

Его лицо налилось кровью, он затряс головой и вскочил:

— О чем здесь речь? Вы, парни, на кого работаете? На меня или на профсоюз?

— На профсоюз, — коротко ответил Макс. — Но это без разницы. Ты все равно будешь выполнять наши указания.

— Не буду, — раздраженно ответил он. — Где вы, по-вашему, находитесь? Тут, к вашему сведению, Америка. И здесь все надо делать по-американски.

Макс напрягся..

— Не надо, Макс, — сказал я и произнес, глядя в глаза Кроунингу: — Ты, незаконный лицемерный ублюдок, ты всегда заворачиваешься в флаг, когда это служит твоим интересам?

Ничего не ответив, он повернулся и двинулся к выходу. Простак догнал его и, заломив ему руку, отконвоировал обратно к столу.

— Отпусти этого урода, пускай убирается, — сказал я. Кроунинг демонстративно стряхнул с руки воображаемую грязь, бросил на нас возмущенный взгляд и пошел прочь. В дверях он остановился, развернулся лицом к залу и проорал:

— Вы, парни, хотите драки?! Вы ее получите! У меня ко всему деловой подход. Я найму штрейкбрехеров и охрану через детективное агентство. Через час они будут в каждом здании.

Макс заскрежетал зубами, делая вид, что хочет кинуться за ним. Кроунинг выскочил за дверь. Было слышно, как он торопливо затопал вверх по лестнице. Мы с Максом переглянулись, и я пожал плечами.

— Все-таки надо было вышибить ему мозги, — произнес Макс.

— Что должны делать мы? — спросил Фитц.

— Продолжайте начатое, — ответил я. — Объединяйте всех, кого можете, и поддерживайте дух ваших людей.

— Это трудно. Некоторые уже начали скисать, — ответил Джимми. — У тех, кто стоит в пикетах, нет денег даже на кофе. Но я думаю, что еще некоторое время мне удастся удерживать их на местах.

Я достал из кармана пачку денег и сунул Джимми четыре пятисотенные купюры.

— На кофе твоим людям. Если будут нужны еще, скажешь мне.

Он недоверчиво посмотрел на деньги.

— Ого! Это большая сумма. Спасибо. Тут паре-другой парней требуются небольшие займы по несколько долларов. Ничего, если я дам им из этих денег?

— Когда они успели попасть в такую дыру? — спросил я. — Ведь они не работают всего пару дней.

— Они всегда в такой дыре. Их зарплата ниже прожиточного минимума, — ответил Джим. Я дал ему еще тысячу.

— Раздели между всеми. Там, откуда деньги приходят, их вполне достаточно.

Мне было наплевать, сколько я ему дал. В подобных командировках, как, впрочем, и при выполнении других заданий Общества, мы в два раза завышали все свои расходы и после получения компенсации делили доходы между собой. Мы с Фитцем обменялись адресами и телефонами, по которым могли связаться друг с другом, и они с Джимом ушли, чтобы проверить, что делается на местах. Ко мне подошел Горилла Вилли.

— Я знаю, кто ты такой, — сказал он.

— Я это понял по тому, как ты владеешь ножом.

— Да ну? — удивился я.

— Ты тот парень, которого называют Башка с Пером с Деланси-стрит.

— Нет, ты ошибся, дружок, — ответил я. — Меня называют Грозой для Задниц с Малбери-стрит. — С неприязнью посмотрев на него, я добавил: — Ну, выкладывай, что там у тебя еще на уме?

— Ниче особенного. Я только хотел сказать, что я — не как Везунчик. Я уважаю людей из Общества.

— Так ты дольше проживешь на этом свете. Да и он тоже. — Я кивнул на неподвижное тело на полу. — Не мог бы ты поделиться с ним своим здравомыслием? Научить его немного уважать людей, чтобы ему не так часто доставалось?

— Не-е, его нельзя ничему научить. Он еще хуже Бешеного Майка. И потом, он колется.

Я пожал плечами:

— Это его личное дело.

Глупо ухмыльнувшись, Вилли сказал:

— Змееныш — он никогда не прощает.

— И что дальше? — спросил я. — Я хочу договориться с вами за него и за себя.

— Мы не договариваемся с пустым местом, — оборвал его Макс.

Но мне стало интересно, и я спросил:

— Чего ты хочешь?

— Мы со Змеенышем работаем в трех больших домах. Мы даем деньги в рост и принимаем пари на скачки и на номера в газетах. Кроунинг — представитель домовладельцев. Если профсоюз наложит лапу на тамошних лифтеров, Кроунинг не разрешит нам заниматься там делами.

— Что это за дома? — спросил я. Он назвал три огромных высотных здания в деловом районе. Я отрицательно покачал головой.

— Нет, дохлый номер. Все должны вступить в профсоюз. Особенно в этом районе.

— Мы имеем с этих домов две-три тысячи в неделю. Змеенышу такое не понравится.

— Придется уж ему это сожрать, — ответил я.

— Ему такое не понравится, — зловеще повторил Вилли.

— Слушай, ты, тупой урод, — проворчал Макс. — Мы можем пришить тебя, Змеееныша и Петушка прямо здесь. А потом спокойно уйти. И никаких свидетелей.

— Я ниче не имею, парни. Честное слово. Я же сказал, что уважаю вас. Вы сказали — нельзя, значит, нельзя. Я только так, спросил на всякий случай. Я понимаю, когда мне говорят.

Змееныш застонал, и я посмотрел в его сторону. Он сел на пол, обвел комнату бессмысленным взглядом и начал потирать голову.

— Значит, поняли, парни? — сказал Макс. — Вас в этом деле больше нет. И не вздумайте выкинуть какой-нибудь номер.

Вилли кивнул. Змееныш лишь тупо посмотрел на Макса. Мы отвернулись от них и, провожаемые взглядом Петушка, направились к выходу.

Глава 33

Мы доехали до Бродвея. Через окно я заметил первых пикетчиков и пихнув Макса, показал ему на них. Он кивнул.

— Да, думаю, пора начинать. Тормозни, Косой.

Косой подрулил к тротуару.

— Схожу гляну, как там, — сказал Макс. Минут через пять он вернулся и сообщил: — Лифтами управляют штрейкбрехеры.

— Кто этим занимается? Банда или агентство? — спросил я.

— Детективное агентство. Похоже, Кроунинг к ним все-таки обратился.

— Давай заедем в помещение профсоюза. Может быть, там есть какая-то информация, — предложил я.

Офис профсоюза находился всего в нескольких кварталах. Мы с Максом зашли, но там не оказалось ни одного ответственного работника. Только несколько забастовщиков сидели и ждали, когда кто-нибудь придет и даст им указания. Дежурная объяснила нам, где можно найти Фитца и Джимми. Через двадцать минут поисков мы обнаружили их в одном из пикетов. Оба они были слегка обескуражены.

— Нам удается вытеснять штрейкбрехеров, — сообщил Джимми. — Но как только мы убираем одних, на смену им сразу же появляются другие. Это не кончится ничем хорошим.

— Не беспокойся, Джим, — ответил я. — У тебя есть соображения, откуда они берутся?

Джим пожал плечами.

— Ладно, мы это выясним, — пообещал я.

— И закроем их лавочку, — добавил Макс.

— И поотрываем им головы, — закончил Простак. Мы направились к машине.

— А что, Макс, не поступить ли нам на службу в полицию? — предложил я.

— Да, как в старые добрые времена. Это хороший способ собрать информацию. — Макс улыбнулся. — Интересно, сохранились ли наши побрякушки?

— Да наверняка, — ответил я. — В этом шкафу уже много лет никто не наводил порядка.

— Ладно, посмотрим, — ответил Макс. Мы приехали к Толстому Мои, и Макс сразу полез в шкаф. Через некоторое время он крикнул: — Ага, вот они! Косой, держи коробку.

— Да, как в старые добрые времена, — весело проговорил Простак. — Один день — полицейские. Другой — налоговые инспектора на выезде. Помните, я еще каждый день спрашивал, не будем ли мы сегодня инспекторами по делам несовершеннолетних?

Косой поставил картонную коробку из-под ботинок на стол и сказал:

— Эй, Макс, а не стать ли нам инспекторами по делам публичных домов?

Макс молча высыпал содержимое коробки на стол и равномерно разгреб по сторонам коллекцию блестящих значков.

— Сегодня, — торжественно объявил он, — мы вступим в ряды самых больших поганцев Нью-Йорка.

— Мы будем просто полицейскими? — спросил Простак.

— Макс, может быть, сделаешь меня капитаном полиции? — вылез Косой.

— Вы, парни, начнете с самого низу, и, может быть, к концу дня кому-нибудь из вас удастся дослужиться до капитана, — ответил Макс.

Он выбрал три никелированных значка рядовых патрульных и сунул их нам. Себе Макс взял ярко блестящий желтый значок лейтенанта. Положив его в карман, он проревел грубым басом:

— Я — лейтенант Бредерик и жду сегодня от вас, олухи в штатском, активных действий!

Мы погрузились в автомобиль, и Макс скомандовал:

— На Бродвей, патрульный Косой!

— Поцелуйте меня в задницу, лейтенант, — ответил Косой, поворачивая ключ зажигания.

— Всю жизнь мечтал именно о таком уважении со стороны рядовых полицейских, — произнес Макс.

Мы выехали на Бродвей. Группки людей толпились возле входов в административные здания. Пикетчики с большими плакатами на груди и на спине бродили вдоль фасадов туда и обратно. К забастовке лифтеров присоединились и другие подразделения по обслуживанию зданий.

— Нам сюда, — сказал Макс. — Давай-ка, Косой, тормозни вон там.

Мы остановились возле многоэтажного административного здания и зашли внутрь. Когда мы проходили мимо пикетчиков, они обзывали нас продажными шкурами.

Несмотря на забастовку, лифт работал. Им управлял низенький коренастый штрейкбрехер. Мы присоединились к другим пассажирам и поехали наверх. Когда лифт достиг верхнего этажа, в кабине кроме нас остались еще два плечистых пассажира. Лифтер настороженно посмотрел на нас и объявил:

— Верхний этаж, все должны выйти.

— А как насчет этих двух парней? — спросил Макс. Один из амбалов оттопырил губу и задиристо поинтересовался:

— А тебе что за дело, умник?

Макс достал из кармана значок.

— Я лейтенант Бредерик из полицейского управления. Вы кто такие?

— Простите, лейтенант, я вас не узнал, — извинился парень. — Мы из детективного агентства Зеспуса.

— Покажите документы! — резко скомандовал Макс. Они предъявили карточки, подтверждающие их слова. Макс внимательно изучил документы и жестко произнес:

— Ладно, все в порядке. Но никакого насилия с вашей стороны. Проявляйте выдержку при любых обстоятельствах. Понятно?

— Да, лейтенант, — покорно ответили они. — Ладно… Лифтер, давай вниз и без остановок, — скомандовал Макс.

— Слушаюсь, сэр, — с готовностью отреагировал крепыш. Мы вышли из здания и направились к автомобилю. Один из пикетчиков вновь прокричал нам в спины:

— Продажные шкуры!

Макс рассмеялся:

— Эй, Башка! Послушай со стороны милые глупости из твоего детства.

Другой пикетчик проорал:

— Вы — долбаные ублюдки!

Я хохотнул:

— А вот это, похоже, уже новое поколение.

Через каждые несколько кварталов мы повторяли проверку. Везде было одно и то же: штрейкбрехер за пультом управления лифта и охрана из детективного агентства Зеспуса.

Мы остановились в каком-то переулке, чтобы выработать план дальнейших действий. Косой и Простак сделали несколько предложений, но мы с Максом не стали их даже обсуждать.

За неимением лучшего я переключил свое внимание на шагающую по тротуару элегантно одетую мисс. Ее соблазнительная походка притягивала не только меня.

— Да, вот это фигурка, вот это ножки, — мечтательно протянул Косой

— Она, наверное, манекенщица, — отозвался Простак. Мне она напомнила о предстоящем свидании. Я подумал о размерах своей сегодняшней подружки и решил, что она имеет где-то около пятидесяти в талии и никак не меньше ста в обхвате груди.

— Над чем ты так улыбаешься? Придумал что-нибудь стоящее? — поинтересовался Макс.

— Да, — со смехом ответил я. — Думаю кое о чем чертовски стоящем.

— Давай выкладывай, — сказал Макс.

— Мне надо это еще раз хорошенько обдумать.

— Только не откладывай до утра, — проворчал Макс.

— Очень бы не хотелось, — пробормотал я себе под нос.

Мы закурили еще по одной сигаре и молча сидели, провожая глазами проходящих девушек. Мне совсем не хотелось, чтобы кого-нибудь из парней посетила идея, из-за которой нам пришлось бы заниматься делами сегодня вечером. Я решил опередить их и сказал:

— Мне кажется, лучшее, что мы можем сделать, — это попробовать отключить агентство Зеспуса на время забастовки. И начинать лучше всего рано утром, когда они только открываются. В некотором роде это то же самое, что застать их спросонья. Согласен, Макс? Нам необходимо, чтобы лифты не работали. Тогда арендаторы начнут давить на хозяев.

Макс с задумчивым видом поскреб в голове и с сомнением произнес:

— Да, вроде бы это звучит вполне разумно.

Я усилил нажим:

— Это лучший вариант, Макс. Если мы помешаем агентству присылать людей, остальное решится совсем просто. Мы заедем к Эдди и скажем, чтобы он приготовил человек двести шантрапы для обработки неорганизованных штрейкбрехеров. Пусть поотрывают им головы. Попросим главный офис, чтобы они связались с помощником комиссара. Пусть отзовет полицейские патрули на то время, когда шантрапа Эдди будет заниматься расчисткой территории.

— Да, Башка, вот это мне уже нравится. — Макс энергично хлопнул меня по спине.

Эдди сидел в своем кабинете, задрав ноги на стол, и читал одну из библий, которыми бесплатно снабжал все комнаты отеля.

Макс сообщил ему, какую работу нам поручил главный офис. Эдди кивнул:

— Я уже слышал.

Макс продолжил:

— Завтра с утра нам нужны сотни две ребят для вправления мозгов.

— Ладно. Они будут ждать вашей команды в течение всего дня. Двух сотен хватит? Может быть, добавить лишнюю сотню?

Макс кивнул.

— Хорошо, пусть будет три сотни.

— Как насчет полиции? — поинтересовался Эдди.

— Через полчаса мне надо будет заскочить в главный офис. Хотите, я им скажу?

— Конечно, Эд. Избавишь нас от лищней езды по городу, — ответил Макс. — Ну ладно, значит, с этим покончили… Эд, мы хотим расслабиться и остаемся у тебя на ночь.

— С или без? — игриво спросил Эд.

— Ты что, думаешь, что мы стали вегетарианцами? — вылез Косой.

— Макс, я не останусь, — сообщил я.

— Не хочешь погулять на вечеринке?

— У меня личная вечеринка.

— А, с той прелестницей из «Сада»?

— Да, — ответил я. Макс улыбнулся:

— Ладно, веселись и наслаждайся. Но завтра будь с самого утра. К шести у Толстого Мои.

— Понял, — ответил я. — В шесть у Толстого Мои. Кстати, Макс…

— Да?

— Я только что подумал… Пусть Мои сделает две бутылки виски с сюрпризом. Они завтра могут нам пригодиться.

— Со снотворным?

— Да. И покрепче, — ответил я.

— Хорошо, я позвоню ему позднее и скажу, чтобы он приготовил их к утру.

— И дюжину стаканов.

— И дюжину стаканов, — повторил Макс.

— Ну ладно, пока. Наслаждайтесь, — сказал я.

— Ну ладно, пока. Наслаждайся, — эхом ответили они.

Глава 34

Погода располагала, и я решил прогуляться по Бродвею. Улица медленно оживала с наступлением сумерек. Тысячи надписей и миллионы ламп начали лениво приходить в себя после дневного небытия. Вначале они загорались вразброд, как будто улица начала делать первые вздохи после проведенного ей искусственного дыхания. Затем, когда горячий электрический ток помчался живительным потоком крови по всем сосудам, сияние огней затмило свет вечереющего неба. И движение транспорта и людей сразу ускорилось, словно этот же самый ток зарядил их новой энергией. Я был частью улицы, частью этого подчиняющего себе, подталкивающего, суетливого веселья. Хорошенькие девочки, любительницы и профессионалки, сияли искусственными цветами румян, губной помады и туши. Их блуждающие, блестящие глаза выискивали в толпе прохожих интересного, щедрого мужчину, которому можно было бы отдать себя. Отдать только на одну ночь. Это все, о чем я думал. Здесь были женщины, миллионы прекрасных женщин, и все они были мои.

Дневные события стали далекими воспоминаниями, отошли на задний план. Я полностью отдался счастливому. состоянию предвкушения. Я был взволнован и счастлив, как будто впервые вышел на вечернюю охоту. Я рассмеялся. Да, я, Башка, был взволнован так, словно не получал больше, чем любой другой парень. Да, больше, чем любой из живущих парней или вообще любой парень в истории. Я наверняка знал, что на протяжении двух-трех кварталов я смогу найти пять, или десять, или сто по своему вкусу Это был мой, мой Бродвей. Мои счастливые охотничьи угодья, мой личный гарем. О-о, вот и кое-что привлекательное! Я коснулся пальцами, краешка полей своей шляпы и сказал:

— Привет, прелестница.

Она улыбнулась и мелодично проворковала:

— Привет, малыш.

Она призывно повела плечом и бросила через него быструю подтверждающую улыбку. Я рассмеялся, словно пацан во время первого флирта. Я был захвачен пьянящим возбуждением улицы, будоражащим кровь волнением охоты. Да, это была моя личная, изобилующая дичью охотничья территория.

О-о, вот и еще одна милашка — м-м-ням, — ну просто прелесть! Сегодня просто отличная охота.

Я посмотрел на нее, коснулся пальцами шляпы и улыбнулся:

— Привет, красотка.

Она улыбнулась и промурлыкала:

— Привет, симпатяга.

Приходилось пропускать и эту лакомую дичь. Черт подери! Я рассмеялся над собой. Ну я и ублюдок! Лишь бы повеселиться. Хотя, какого черта? Мне так и положено Во всяком случае, я не женат. А посмотреть на Косого с Простаком? Оба женаты, но похаживают до сих пор. Вот прямо сейчас они у Эдди на вечеринке резвятся с какими-нибудь разнузданными девками. Вот Максу так положено. Он не женат, как и я. Странно, что ни он, ни я ни разу не были женаты. Я хотел, но Долорес не пожелала выходить за меня замуж. Пожалуй, это было к лучшему для нас обоих, потому что я — сатир. Мне мало одной женщины. Мне каждый раз нужна какая-нибудь другая. Да, я с ними сплю и потом забываю. Это и есть я, Башка. Эта, которая придет сегодня вечером, в ней действительно кое-что есть. Бог ты мой, у нее есть целая пара кое-чего. И владелице пары таких прекрасных кое-чего я должен преподнести что-нибудь особенное.

Проходя мимо магазина нижнего белья, я понял, что я ей преподнесу. Я куплю ей дюжину черных кружевных бюстгальтеров, таких же, как этот, за три восемьдесят пять, выставленный в витрине.

Я зашел в магазин. Он был заполнен женщинами, и мне показалось, что все они уставились на меня. Мне стало немного не по себе, и я подобрался. Я чувствовал себя так, словно участвовал в своем первом налете. Продавщица с улыбкой посмотрела на меня.

— Я вас слушаю.

С дьявольским бесстрашием я объявил.

— Пожалуйста, дюжину черных кружевных бюстгальтеров, как тот, что у вас на витрине. Сотый размер.

Девушки по соседству захихикали. Продавщица достала несколько коробок из-под прилавка и сказала:

— Они имеют четыре размера: А, В, С и D. Вы будете выбирать, какой вам нужен?

— Она весьма велика в этом месте, — ответил я. — Так что решайте сами.

Продавщица улыбнулась и кивнула. Я швырнул на прилавок сотенную купюру. Прежде чем дать сдачу, продавщица внимательно ее изучила. Протягивая мне сверток, она прошептала:

— Если они не подойдут леди, то она может обменять их на другой размер.

Поднявшись в свой номер, я связался с кухней и заказал шеф-повару Чико ужин на двоих.

— Привезли шампанское, которым ты интересовался. Я поставил его на лед. Во сколько подавать ужин? — спросил Чико.

Я сказал, что позвоню, и пошел бриться и принимать душ. Я надел новые просторные брюки и приталенный вельветовый пиджак. Потом я долго вертелся перед зеркалом, пытаясь получше приладить галстук-бабочку. В конце концов я решил, что он не подходит к пиджаку, и выбрал другой галстук, узел которого перевязывал вновь и вновь до тех пор, пока результат не удовлетворил меня. В нагрудный карман я засунул свежий носовой платок и добрых десять минут стоял перед зеркалом, доставая его, складывая по-новому и заталкивая обратно. Наконец я решил, что платок в порядке, и оставил его в покое. Но я никак не мог успокоиться и все время возвращался к зеркалу, чтобы проверить свой внешний вид.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒